Возможно, узнав о том, что случилось с Афрой Верлейном, порча начала медленно распространяться внутри полка с тонким коварством. В каждой роте был установлен ряд новых военных обычаев и практик, которые позволили злу Хаоса развратить каждого отдельно взятого гвардейца: проклятые литании битвы, богохульная иконография и расширение правил ведения боя, которые поощряли развратное поведение после битвы.
С каждой военной кампанией поведение 83-го становилось все более омерзительным, его ряды подверглись сильнейшему моральному разложению. Под руководством полковника Грейлок проводились массовые убийства, пытки, описание которых я едва могла вынести. Их жертвами становились мужчины, женщины, дети, матери с грудными младенцами на руках. Все они были лишь забавой для солдат и офицеров полка, их тела были полотном, на котором они творили самое чудовищное зло.
Полковник Грейлок позаботилась о том, чтобы ее полк всегда разворачивали на переднем крае самых ожесточенных военных конфликтов, на тех театрах военных действий, где можно было бы легче скрыть все ужасные унижения и те невообразимо страшные деяния, которые они чинили. С каждой победой над силами Архиврага неуклонно росло количество артефактов и запретных томов, скрытых от карантинных команд Ордосов и тайно отправленных в поместье Грейлок.
Возможно, в тот самый кабинет, в котором я сейчас сидела.
У меня мурашки побежали по коже при мысли о том, что я сижу в комнате, где когда-то хранилось столько проклятых томов и богохульных артефактов. Какое зло могло просочиться с их страниц и отравить этот воздух? Может огнецветы и призваны скрывать зловоние предательства?
Когда я подняла глаза от неверного света керосиновой лампы, страх заставил меня увидеть монстров в дрожащих тенях и услышать бормотание проклятых в раскатах грома, доносившихся из библиотеки наверху.
Возвращаться к монографии полковника у меня не было ни малейшего желания, но я чувствовал себя обязанной читать дальше.
Наполненное гнусными излишествами повествование все продолжалось. Карнавал человеческих пороков следовал за 83-им, пока наконец, в разгар ужасных войн в субсекторе Оциллария, слухи об истинном лице полка полковника Грейлок, не достигли апогея.
С нарастающим ужасом я читала о разочаровании полковника, когда над ее падшим полком начали сгущаться тучи. Все ее усилия, в сочетании с яростью войны и капризами варпа, были направлены на то, чтобы скрывать их пороки дольше, чем это было вообще возможно, но в конечном счете их абсолютное осквернение уже невозможно было отрицать.
Имперские агенты Священных Ордосов совместно с Адепта Сороритас, наконец-то выступили против полковника Грейлок, но было уже слишком поздно.
Почувствовав приближение врага, Елена Грейлок совершила окончательный и невообразимый акт предательства против всего человечества. К счастью, я не могла полностью понять природу того, что она сделала, и как она это сотворила, но совершенно очевидно, что она использовала проклятые артефакты, находившиеся в ее распоряжении, чтобы призвать на помощь темного принца, которого она теперь звала хозяином. Ее слова так описывали этот момент апофеоза:
«...чудесная пелена упала на мир, пелена Ночи, волна тьмы, чтобы поглотить рабов гниющего трупа на троне. Она катилась все дальше, черным потоком, излившимся как испорченное семя, чтобы осквернить землю своим славным даром. И когда она пожрала всю жизнь и энергию этого мира, то поднялась к небесам, чтобы утолить свою бесконечную жажду, и один за другим погасила звезды. Так же легко, как я могла бы погасить пламя свечи.»
К этому моменту я уже едва могла дышать. Слезы потекли по моему лицу, когда я поняла, что же натворила Елена Грейлок.
Она вызвала Рассвет Темных Солнц и убила всех, кто знал о ее грехах.
Смерть миллионов мужчин и женщин Астра Милитарум была на ее совести. Ее руки не просто были по локоть в их кровиона искупалась в кровавом океане.
И ее командование невольно вознаградило ее за это!
Меня невыносимо тошнило. Сердце бешено колотилось в груди. Кровь грохотала в ушах.
Каждый раз, когда я думала, что не смогу продолжать читать дальше, мои глаза неудержимо возвращались к шелковистым страницам.
В надежде успокоиться я сделала глубокий вдох. Это не помогло. Мне нужно было узнать больше.
После своего чудовищного преступления полковник Грейлок вернулась на Йервонт и, казалось, какое-то время пыталась обуздать свои нечестивые аппетиты. Я думаю, что в мирной обстановке скрывать кровавые излишества и разврат было гораздо труднее. Но порчу в ее душе было не так-то легко сдержать, и поместье Грейлок вскоре стало центром притяжения для всех тех, кто испытывал подобные желания. Сборища нечестивых и проклятых, названные «Маравилья»12, стали обычным делом. Они представляли собой многодневные дикие оргии, противоестественные совокупления, подстегиваемые наркотиками, усиливающими чувства, с перерывами на ритуальные убийства, такой неописуемой мерзости, что я всерьез испугалась за свой рассудок.
Я читала о мужчинах и женщинах, описывающихся как страждущие, гурманы, распутники, развратники и эпикурейцы,13 которые приезжали издалека и даже прилетали с других миров, чтобы принять участие в диких вечеринках полковника. Далее следовали описания мешанины плоти, крови, телесных жидкостей и мерзких деяний, которые вызывали у меня тошноту при одной лишь мысли о подобном.
Эти гости причаливали к скрытой пристани у подножия утесов или же под покровом ночи прибывали на личную посадочную площадку полковника на скале. Описания этих «Маравилья» не поддавались пониманию, а происходящее на них было столь возмутительным и невообразимым, что теперь я поняла всю пагубную природу долгов Елены Грейлок.
Дрожащими пальцами я закрыла монографию полковника.
Я закрыла лицо руками, сотрясаясь в рыданиях от ужаса того, что узнала. Мои глаза были плотно закрыты, но на внутренней поверхности век я все равно видела перекошенные агонией кричащие лица, искаженные похотью и болью.
С каждым сбивчивым ударом сердца в груди я все сильнее опасалась за свою жизнь. Пульсация крови в висках была подобна ударам молота по черепу.
И тут я поняла, что стук раздается не только в моей голове
Тяжелые шаги доносились с лестницы. По ступенькам из библиотеки кто-то спускался.
Парализованная страхом, я отняла руки от лица.
Грубый силуэт заполнил собой дверной проем. Мощная рука подняла перед собой керосиновый фонарь, осветивший своего владельца.
Кирано.
Сервитор с неумолимой целеустремленностью направился ко мне, и я, совладав с трясущимися ногами, поднялась со стула. Однажды он уже пытался убить меня, и я понимала, что на этот раз я не в силах помешать ему исполнить задуманное.
Пожалуйставзмолилась я, когда киборг приблизился ко мне.
Я закричала. Так громко, как только могла, заполняя все маленькое пространство своим ужасом и гневом. Это не принесло никакой пользы, Кирано не обратил никакого внимания на производимый мною шум. По всей видимости мы с сервитором были единственными живыми душами в поместье Грейлок.
Но что же с Гарретом Грейлоком? Неужели сервитор уже убил его во сне?
Неужели эта тварь все еще исполняет извращенные приказы Елены Грейлок, даже после ее смерти?
Кирано начал обходить стол, а я уже представляла себе, как его руки будут сжимать мою шею, как они медленно раздавят мне горло. Он убьет меня без угрызений совести, без чувств и без малейшего сожаления о том зле, которое совершит.
Моя злость пыталась взять вверх над сковавшим меня параличом ужаса, и мышцы на моих сведенных судорогой ногах начали подергиваться. Мне удалось оттолкнуться от стола, и, вознося хвалы его огромным размерам, я начала двигаться вокруг него, стараясь чтобы сервитор всегда находился на противоположной стороне.
Глупо было даже надеяться открыто выйти против него, но, возможно, мне удалось бы задержать его или, по крайней мере, причинить ему боль.
Наклонившись над столом, я схватила керосиновую лампу. Кирано потянулся, чтобы схватить меня, и его пальцы сомкнулись на моем рукаве. К счастью, ему не удалось ухватиться, и рука просто соскользнула. На мгновение мне показалось, что я увидела разочарование в его единственном оставшемся глазу замкнутого, сурового существа, заглянувшего в самое сердце настоящего зла.
Бросив взгляд на лестницу, ведущую обратно в библиотеку, я попыталась прикинуть, насколько быстро смогу преодолеть это расстояние. Удастся ли мне убежать от Кирано?
Он не был быстр, но был совершенно неумолим.
Пусть мои шансы и ничтожны, но какой у меня выбор?
Сделав ложный выпад в одну сторону, я бросилась в другую к лестнице. Смертоносный сервитор последовал за мной быстрее, чем я ожидала. Я услышала за спиной глухой стук его сапог и неосознанно отреагировала, поддавшись инстинкту самосохранения.
Размахнувшись лампой как дубиной, я со всей силы впечатала его в металлический висок сервитора. Фонарь разбился, и горящее масло вспыхнуло ярким оранжевым пламенем. Огонь быстро охватил верхнюю часть тела кибернетического слуги и осветил скрытый кабинет.
Капли горящего масла падали на стол и жадно растекались огненными лужами по двум книгам. Швырнув остатки разбитого фонаря на пол, я побежала к лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Я не оглядывалась, но слышала, как сервитор метался по кабинету.
Я всегда думала, что сервитор не может испытывать боль, но в тот момент я была рада тому, что похоже ошибалась. Я надеялась, что пламя поглотит Кирано вместе со всем содержимым этой проклятой комнаты.
Я судорожно вдохнула, вырвавшись в библиотеку, дым последовал за мной, поднимаясь с лестничного проема. Дождь барабанил по потолочным окнам, и раздвоенная молния расколола небо. Я снова втянула воздух, пытаясь понять, смогу ли как-то закрыть кабинет, заперев сервитора-убийцу внизу.
Отсветы огня позади меня ответили, что времени на это нет.
Кирано поднимался по лестнице следом за мной. Пламя уничтожило большую часть его костюма, обнажив опаленную плоть торса. Помятый металл просвечивал сквозь бледную кожу, испещренную грубыми хирургическими шрамами, которые выглядели так, словно их нанесли не для того, чтобы исцелить, а, наоборот, чтобы причинить боль.
Я повернулась и побежала было к дверям библиотеки, но замерла, увидев суровое лицо полковника Грейлок, глядевшее на меня с ее портрета. Даже тогда, в полной мере зная о ее чудовищных деяниях и миллионах жизней, которыми она пожертвовала, я не увидела и намека на то зло, которое таилось в ее глазах. Казалось, она до последнего миллиметра была Имперским героем, каким ее и считали. То, что такая развращенность и такое черное и бездушное сердце могли скрываться у всех на виду под маской вежливости и цивилизованности, поистине было ужасно.
Зло ходило среди нас, а мы этого не осознавали.
Глухие шаги подтолкнули меня к действию, и я подбежала к портрету, чтобы схватить оружие, висевшее под ним. Я не люблю огнестрельное оружие, но мы с Теодоро придерживались мнения, что каждый Имперский гражданин должен иметь хотя бы базовые навыки обращения с ним.
Оружие было старым, и, вероятно, ни одно из них не стреляло уже много лет.
Заметив, что у плазменного пистолета нет силовой ячейки, я сорвала лазвинтовку с крепления и быстро потянула назад зарядный рычаг, взведя спусковой крючок. Даже белощитник14 знает, что незнакомое оружие нужно, как минимум, сперва осмотреть, прежде чем рискнуть нажать на курок, но это была роскошь, которую в текущих обстоятельствах я не могла себе позволить.
Лазвинтовка загудела, и энергия начала наполнять ее, но все надежды воспользоваться оружием умерли, вместе с появившейся индикацией разряженной силовой ячейки. Мне захотелось зарыдать от отчаяния.
Отбросив лазвинтовку, я схватила силовую саблю полковника и нажала пальцем на руну активации в навершии рукояти. Даже если ее заряд был исчерпан, я могла, по крайней мере, нанести ей удар, надеясь, что лезвие все ещё острое.
Послышались шаги, и у меня перехватило дыхание от мысли, что гнилое тело сервитора подобралось ко мне и вот-вот меня коснется. Над головой раздался оглушительный раскат грома, и мне показалось, что я услышала свое имя. Лезвие заискрилось и ожило. Закричав, я развернулась и рубанула что есть силы.
Заряженное энергией лезвие ударило в плоть, рассекая мясо, кости, мышцы и органы. Кровь фонтаном хлестанула из разверзнувшейся раны. Кровавые брызги, ослепив меня, покрыли лицо. Я вырвала клинок и высоко занесла его, готовясь ударить еще раз.
Я сморгнула кровь, залившую мне глаза
Я убила не Кирано.
Я убила Гаррета Грейлока.
Его тело лежало на полу библиотеки в огромной луже крови, рассеченное от ключицы до таза. Я попятилась в ужасе от содеянного. Он повернул ко мне голову, в его глазах успело промелькнуть непонимание, прежде чем последние остатки жизни покинули его.
Нет... нет... нет!закричала я, как будто достаточно сильное отрицание смогло бы каким-то образом отменить это убийство.
Я видела, как он умер передо мной.
Подняв глаза, я увидела приближающегося Кирано. Пламя освещало библиотеку, позади него клубился дым, а в его руках больше не было керосиновой лампы. Я видела, как он заметил неподвижное тело Гаррета Грейлока, но не могу сказать, какую реакциюесли она вообще былавызвала у него смерть хозяина.
Все еще держа в руках саблю полковника, задыхаясь, я подбежала к дверям библиотеки и на ходу распахнула их ударом плеча. Все мое тело тряслось от страха и отвращения. Что же я натворила? Что я наделала? Я убила невинного человека! Меня согнуло пополам, и я выплюнула содержимое желудка на пол.
Мне хотелось упасть на колени и свернуться калачиком. Я хотела, чтобы этот поток ужасных событий прекратился, чтоб оставил меня в покое. Мой разум не справлялся с таким количеством кошмарных откровений, с ужасным кровавым убийством.
Оглянувшись назад на библиотеку, я увидела, как Кирано наклонился, чтобы поднять лазвинтовку с пола. Он умело заменил пустую батарейку на новую и плавно поднялся, откинув зарядный рычаг, приводя оружие в смертоносное состояние.
Даже будучи вооруженной силовой саблей, я не смогла бы сразиться со смертельно опасным убийцей, вооруженным винтовкой.
Нет,сказала я, но на этот раз это слово прозвучало не как реакция на случайное убийство, а скорее, как обещание того, что я не закончу свои дни в страхе, сидя на корточках.
С трудом поднявшись, я побежала к лестнице, ведущей вниз, в вестибюль.
Выйдя из поместья Грейлок, я попала в грозу поистине эпических масштабов. Тяжелые темные тучи, разрываемые молниями, давили сверху. С неба обрушивались бесконечные потоки воды, готовые затопить весь мир. Спотыкаясь, я добежала до угла здания, силовая сабля выбрасывала искры и шипела у меня в руках.
На море шторм был еще более впечатляющим.
Пурпурные и синие столбы молний перекрещивались на горизонте, и обычно спокойная бухта внутри кратера бесновалась у береговой линии. Я видела у причалов разбитые вдребезги корабли, колоссальные волны разбивались о строения в сотнях метров от берега.
На другом конце мыса храм был объят пламенем, и даже ливень не мог погасить пожар. Возможно воображение играло со мной, но мне показалось, что я увидела внутри фигуру человека в священническом облачении, тщетно пытающегося побороть бушующий огонь.
Лучшего описания моего пребывания в Вансен-Фоллс и придумать было сложно.
Я свернула за угол, направляясь к ангару на скале, где стоял наземный автомобиль «Кийлен 580». Если бы только у меня получилось завладеть машиной, я смогла бы вырваться из этого кошмара. Миновав извилистую тропинку, ведущую к одной из беседок, я остановилась у входа в лабиринт, увидев, что мой путь к ангару перекрыт.
Кирано стоял, освещенный сиянием горящей усадьбы. Высокие языки пламени вырывались из разбитых окон библиотеки и из световых окон на двускатной крыше.
По глупости я полагала, что сервитор слепо последует за мной, но он, конечно же, выбрал более прямой путь. Должно быть, он предвидел, что я побегу в ангар, и выбрал маршрут, чтобы перехватить меня и предотвратить мой побег.
Его аугментический глаз мигнул красным, и он двинулся ко мне, прижимая к груди винтовку полковника, не обращая внимания на ужасные раны, нанесенные его телу. Дождь хлестал по его изуродованной плоти. Мой удар керосиновой лампой ужасно изранил его, горящее топливо пожрало его мертвую кожу и сделало его практически калекой.
Но даже искалеченный он с легкостью убил бы меня.
Сервитор неотвратимо приближался. Не очень быстро, но достаточно, чтобы догнать меня, куда бы я ни побежала.