Она мне угрожала. А чтобы угроза лучше воспринималась, совершило убийства авансом и позаботилась о том, чтобы я о нем узнал. А потому, если я не приду в её новые апартаменты, погибнут близкие мне людии погибнут прямо на моих глазах, что несравненно горше.
И я сделал свой выбор. Пусть будет жертва. Пусть будет обмен. Но я ещё не сделал свой ход в этой партии. У меня ещё есть шанс отыграться, у меня есть времясамый дорогой в мире ресурс. ПОКАесть
3.
До Семеновской я добрался к двум часам ночи. Здесь, на востоке столицы, располагалось много бывших дореволюционных фабрик, складов, бывших производственных площадей, которые теперь сдавались в аренду и превращались в бизнес-парки. На территории одного из таких парков работала Надя, а буквально в пяти минутах ходьбы от её офиса (как, она мне подробно объяснила, впрочем, даже если бы я не знал дороги, ноги бы сами привели меня туда) располагалось новое ателье «костюмерши».
Шаги гулко отдавали по пустынной брусчатке, вокругпризраки зданий, с темными, как провалы пустых глазниц на мертвых черепах, окнами. Призрачный лунный свет прочертил тропу туда, откуда нет и не может быть возвратав царство Аида, в царство Хель. Я шел стезей мертвецовтеперь только мне открылся подлинный смысл таинственных слов Соломоновых Притчей. Значит, вот онакакая, эта «стезя мертвецов»!
Границы лунной дорожки утопали в невесть откуда взявшемся белесом тумане. Но я не боялся сбиться с путив спину меня толкали знакомые мягкие «лапки», словно ветер надувал паруса корабля, разгоняя его прямо на рифы, населенные кровожадными сиренами. С каждым шагом я шел все быстрее, потомбежал. Таинственный дом-ателье притягивал меня как магнит.
Я оглянулсяи увидел, как из тумана то тут, то там показываются силуэты каких-то призрачных фигур. Призраки! Призраки когда-то живших людей, их тени. В это лунную ночь, когда ночное светило полностью показало свой мертвенный скорбный лик, тени умерших можно было увидеть невооруженным глазом в ночном безжизненном безмолвии.
Мужчины и женщиныв античных тогах и туниках, в париках и кружевных жабо XVIII века, в набедренных повязках, изящных камзолах и сюртукахвсе они молча стояли в пелене тумана, не в силах пересечь границу лунной дороги. Они смотрели на меня мертвыми глазами, как рыбы раскрывали рты, силясь что-то мне сказать, но я их не слышал. Но в сущности, мне и не нужно было их слышать. Все они хотели одногочтобы я убил Чудовище.
Я словно Геракл спускался в подземный Аид, словно Тесейв Лабиринт Минотавра, чтобы исполнить свою миссиюуничтожить мировое Зло. Но при этом я ощущал себя не Героем, подобным им, а Жертвой. ЯОрфей, что бессмысленно гонится за призраком Эвридики, неодолимо следуя навстречу свое страшной и бесславной кончине. Япаук, что, предвидя и каждой порой своей кожи ощущая свою погибель, навязчиво ищет сети той, которая растерзает его без капли жалости и сострадания.
Эти мысли-ассоциации роились в моей голове как навязчивые мухи, но я упрямо шел вперед, вперед по лунной дороге, по «стезе мертвецов».
Наконец, я увидел трехэтажное здание с вывеской «Салон-ателье «Очарование». Рекламный щит гласил: «Только здесь сбываются все Ваши мечты». Кокетливая, модно одетая девушка на плакате вдруг лукаво подмигнула мне. Мертво стоявшие до сих пор манекены поманили меня своими пластмассовыми пальцами. Я был на месте.
Я посмотрел наверх и увидел, что где-то на третьем этаже, в темном окне то и дело вспыхивали какие-то серебристые огоньки.
Двери сами распахнулись, и я переступил черту.
В ателье не было света, но он был и не нуженлуна превосходно освещала его благодаря множеству больших окон, ни одно из которых не было занавешено шторами. Казалось, все внутри дома утопало в какой-то серебристой дымке.
«Ловчая сеть. Я внутри самой настоящей ловчей сети. Я хожу по ней, но не прилипаю, ибо я не насекомое, япаук, спешащий на брачный пир по тенетам, заботливо сотканным паучихой-невестой. И бег его уже ничто не остановит».
Я знал, что это не мои мысли, но я не мог их не думать, как включенный и настроенный на одну волну радиоприемник не способен не принимать радиопередачи.
«Она там. Она ткет. Ткачиха. Мой ли погребальный саван или брачные одежды? Все равно. Это таинство. И к этому таинству допущен только я».
Я начал подниматься по лестнице. На втором этаже до меня стали доноситься тихие, но четко различимые звуки. Словно крутится веретено, словно стучит швейная машинка. Но не просто тихо, нозапредельно, словно звук откуда-то издалека, из-за ширмы из плотного материала, который задерживает и ослабляет силу звука.
«Это тень звука. Тень машинки. Тень веретена».
Я пошел на звукон раздавался на третьем этаже, что под самой крышей, из комнат-мансард.
Я зашел в одну из них, но никого не обнаружил. Звук шел из другой, смежной комнаты.
Я встал в нерешительности, преодолевая силой воли навязчивые толчки воздушных «лапок» в область лопаток. Я знал, что тамсокровенное логово Паука, его святая святых, алтарь его проклятого всеми небесными богами, какие только существуют в мире, храма.
Я вслушивался в мерный стук иглы, в плавный скрип хорошо промазанного колеса веретена. И только сейчас стал различать, что это не механический шум, не технический звук работающих механизмов. Это удивительная, поразительно прекрасная и ритмичная мелодия. Танцевальная мелодия.
Не в силах больше сопротивляться давлению в спину, я сделал один шаг, другой, и встал в проеме, на границе запретной чертыгоризонтального луча лунного света, который есть не что иное, как сигнальная нить. Стоит мне задеть еёи паук будет знать о том, что я здесь, и инстинктивно бросится на добычу.
Я вспомнил Гомера. Вспомнил удивительный поступок Одиссея. Проплывая мимо рифов с сиренами, он велел своей команде заткнуть уши расплавленным воском, чтобы те, не услышав пения сирен, не бросились в море и не погибли там. Но, одержимый любопытством, хитроумный Одиссей повелел привязать себя к мачте, чтобы услышать сладкое пение сирен и при этом остаться в живых.
Я был новым Одиссеемя стоял у запретной черты и слушал божественную музыку, оставаясь живым. ПОКАживым.
Движимый любопытством, я делал ещё полшага и заглянул ТУДА, в самую бездну и, взглянув, уже больше не смог шевельнуться, застыв как истукан.
В просторной комнате не было никаких швейных машин, никаких механических веретен. Там не было ничего, одна сплошная черная пустота. Совершенно непроглядная первозданная Тьма.
Но стоило полной круглой луне заглянуть в окно ТОЙ комнаты, как в её лучах я увидел сгусток тьмы. Чем больше становилось света, тем больше этот сгусток приобретал антропоморфный вид. Это был силуэт юной, гибкой, совершенно нагой девушкибез лица, но с длинными до пят густыми черными волосами. Одна важная детальрук у девушки было ровно ШЕСТЬ!
Девушка не стояла на месте, она пребывала в постоянном движении. Она двигалась изящно, грациозно, быстро и точно. ОнаТанцевала!
Боже, что это был за Танец! Клянусь, что никто из смертных не видел и, надеюсь, никогда не увидит этого поистине божественного танца!
Под стремительный, быстрее частоты биения человеческого сердца, ритм она танцевала, не останавливаясь ни на мгновение. Призрачная тарантелла, но несравненно более динамичная и пластичная, буквально поражала воображение. Девушка так быстро передвигала миниатюрные ножки и ручки, совершая немыслимые пассы, так гибко извивалась каждой мышцей своего необыкновенно гибкого тела в страстном, захватывающем танцечто ей все гимнастки и танцовщицы мира, когда-либо жившие на свете, лопнули бы от зависти. Впрочем, язык здесь бессилен. Это то, что надо (вернее, НЕ НАДО!) видеть самому.
Отдаленно её пляску можно было сравнить с пляской бушующего пламени, раздуваемого сильным ветром, сквозняком. Но огонь всегда стоит на месте, он «танцует» только стоя, да и не может ветер дуть со всех сторон сразу, чтобы пламя колебалось сразу во всех направлениях.
А ОНАмогла.
Теневая девушка могла за долю секунды прогнуться назад и достать пальцами пола и в ту же секунду, подлетев в воздухе, и раз десять повернувшись вокруг оси, приземлиться и закрутиться как юла на местеи это за одно мгновение, без пауз, без малейшей остановки! Впрочем, нет, описать это я не в силах!
Но это была не спортивная гимнастика. Танец был зажигателен, чарующ, отдаленно напоминая модные ныне латиноамериканские танцы, которые, впрочем, лишь тень ЕЁ Танца.
Плавные и легкие движения, в котором участвовали все части тела, каждое по-своему, были удивительно эротичны, притягательны, это был настоящий вихрь страсти, неведомый человеку.
Ритм нарастал. Привыкнув к скорости, к неистовой стремительности движений, я стал замечать, что то, что показалось мне танцем, в действительностиработа, работа не различимая глазу по причине стремительной быстроты совершаемых движений.
Молниеносными движениями шести рук и двух ног девушка делала что-то.
Потребовалось ещё некоторое время, прежде чем я стал различатьчто именно она делала.
Комнату пронизывало множество лунных лучей. Девушка хватала эти лучи своими тонкими, ловкими пальчиками первых двух рук она ссучивала из них нити, наматывая их на локоть третьей и четвертой. От угольной черноты её рук, казалось, поглощавшей свет, нити на руке не были видны вначале. Пальцами пятой и шестой рук она сплетала нити, которые образовывали ткань, также терявшую свой серебристый цвет и становящейся невидимой. Затем она бросала готовую ткань под ноги и ногами кроила еёдлинные острые когти-ножи на ногах, которые тоже я не сразу заметил из-за быстроты движений, разрезали нужные куски ткани, затем как иголки протыкали их в нужных местах. Пальцами же ног она сшивала их нитями, которые держала в правых руках. И все это она делала ОДНОВРЕМЕННО, с почти незаметной глазу быстротой!
Увы, человеческим языком это не описать. Работа и танец сливались в единое целое, в единое таинство, равное которому по притягательности я не видел и, наверное, не увижу уже никогда. Глядя на её движения, я теперь только понял смысл таинственной фразы из одного ведического трактата: «Шива созидает и разрушает миры, танцуя». Мне не требовалось особого усилия воображения, чтобы увидеть в этой живой, вечно движущейся фигурке теневой шестирукой девушки образ индийского вечно танцующего темного бога Шиву. Много рук у него, понял я, это попытка в статическом изображении изобразить очень быстрое движение или, как теперь начинаю осознавать я, намекнуть на то, КЕМ ОН НА САМОМ ДЕЛЕ является.
В этом танце было всеи творение и разрушение, и жизнь и смерть, и сознательное и бессознательное.
«Брачная пляска паука. Кружево смерти» эхом пронеслось в моем сознании.
Ритм все ускорялся, становился громче и зажигательней. Я не мог оторвать своего взгляда от этой чудовищно притягательной пляски смерти. Вечная пляска огнявесьма несовершенный образ для понимания того, что творила эта Черная Ткачиха, вечная Черная Вдова.
То ли ритм становился зажигательнее, то ли страстная пляска все больше распаляла меня, но в один прекрасный момент я почувствовал удивительную легкость во всем теле и перелетел прямо в центр комнаты, не задев сигнальной нити.
«Не бойся. Потанцуй со мной. Это так весело! Это такое наслаждение!»
Удивительное дело! Но каким-то мистическим образом я видел происходящее сразу с двух сторон.
Япервыйпо-прежнему как каменное изваяние стоял у запретной черты и видел себя со стороны, точнее, свою сумрачную тень, у которой тоже почему-то было шесть рук, которая двигалась в такт теневой девушке, в точности повторяя её движения, ничуть не отставая от неё, словно всю жизнь только и училась этому танцу.
Явторойне видел себяпервого. Я видел только нити, ткань, бешено мелькавшие, словно в трубе калейдоскопа, стены, потолок, пол, снова стены, потолоки ни на мгновение не мог остановить этот оживший хаос, это воплощенное движение, эту безумную, пламенную пляску по осколкам вдребезги разбившейся реальности. Я второй понимал, что статический порядокэто иллюзия. Подлинная реальностьэто бешеный вихрь, вечный танец Шивы и его возлюбленной Шакти, вечное созидание иразрушение.
Огонь снедал меня дотла, возбуждение достигло своего пика, сердце готово было разорваться на кускикогда вдруг пляска остановилась.
Теневые фигуры, сделав последние пассы, остановились друг напротив друга.
Ты пришел вовремя! словно шорох осенних листьев, прошелестел теневой голос. Одной мне никогда не доделать начатой работы!
Я услышал твой зов, моя богиня, моя госпожа, и не мог не прийти помочь завершить начатое, эхом ответила мужская тень.
Я знала это. Так было всегда
Ты устала, тебе пора отдохнуть. Усни в моих объятиях, упокойся навсегда.
Не могу. Луна ещё не зашла, и я должна успеть показать тебе свой подарок, пока он ещё в видимом спектре.
Теневая девушка подняла руки и при свете луны я увидел серебристую тунику, настолько легкую, что она парила в воздухе, не касаясь земли, когда девушка отпустила её.
Это твой брачный наряд. Возьми и одень его поскорее. Мои силы на исходе.
В самом деле, девушка заколыхалась, словно тень пламени свечи от дуновения сквозняка.
Внезапно япервый, наконец, очнулся от оцепенения. Что-то коснулось моего правого плеча. Я повернулся. И увидел призрачную фигуру, всю словно сотканную из искрящегося лунного света. Фигуру высокого и мускулистого воина в античной тунике, панцире и шлеме с серебристым гребнем. Он держал в своих руках зеркальный серебристый щит, на поясе висел короткий меч.
Он раскрывал рот, но я не слышал ни звука, но и без слов понимал, что он говорит. Его мысли также свободно входили в мое сознание, как вода в рыбью утробу.
Смотри и запоминай. Она ослабеет, она утратит свои силы ПОТОМ, как сейчас. Не упусти свой шанс, отсеки голову Медузе, как это сделал в свое время я. В волосах еётвоя жизнь. В глазах еётвоя смерть. Не упусти, не упусти
Я посмотрел на теневые фигурыони соединились в призрачных объятиях. Девушка томно сползла на пол, не в силах стоять на ногахне то от усталости, не то от охватившего её любовного трепета. А мужчина, уже облаченный в серебристую тунику, лег на неё.
Только сейчас, продолжал шептать призрак, и больше никогда. Не упусти.
Луна между тем закатилась и теневые фигуры исчезли. Исчез и призрак. Я стоял посреди пустого, мертвого здания. Груды битого кирпича, грязь, мусор. Ветер гуляет, продувая мертвое здание насквозь. В соседней, мертвой и пустой, комнате, где сквозняк был особенно силен, причудливо танцевали неведомо как оказавшиеся здесь прошлогодние осенние листья. Ритмично хлопала недовыбитая рама. А в углу, в паучьей сети, соединились в любовной схватке два маленьких паучка.
Я вышел из разрушенного, пустого здания. Никаких витрин, никаких манекенов. На ступенях подъезда валяются обрывки кем-то выброшенных рекламных флаеров. Я подобрал один из них. «Духи «Очарование» Запах воплощенной мечты».
На горизонте занимался рассвет. Часы показывали 04:10.
Глава 7. Паучья охота
1.
В полубессознательном, сонном состоянии я пошел «туда, не знаю куда». Хотя утро было ясным, воздухпрозрачным как слеза, в голове моей царил вечный полумраксвинцовый туман сковывал мысли, чувства, желания, которые увязали в нем как в клейкой, плотной паутине.
Я шел, полностью углубленный в себя, когда внезапно чуть не стукнулся лбом о какой-то столб.
Я попытался его обойти, но «столб» сделал шаг в сторону и загородил мне дорогу.
Поздравляю, товарищ Арсентьев, поздравляю, браво! услышал я какой-то смутно знакомый голос.
Я поднял глаза и увидел, что «столб» это не кто иной, как мой старый знакомый, высокий и широкоплечий как шкаф главный «терминатор».
Отличная работа, Кирилл Андреевич! Просто шедевр! Мы рады, что не ошиблись, когда сделали на вас главную ставку!
Мысли ворочались в голове туго, со скрипом, как плохо смазанный механизм. «Шестеренки» упорно не хотели вращаться так, как им полагалось. Я никак не мог сообразить, как реагировать на эту ситуацию, что отвечать.
Не понимаю распухший язык еле ворочался во рту, спекшиеся губы не хотели произносить слова.
Что же здесь непонятного? Все идет по плану, вернее, даже опережая его. Мы думали, что ОНА возьмется за вас в последнюю очередь, приберегая, так сказать, на десерт, но оказалась, что мы сильно переоценили ЕЁ. Она не выдержала муки «любовной горячки» и решила опередить события. Впрочем, вижу, что вы неважно себя чувствуете, вам нужно подкрепиться, а потомупрошу! он сделал приглашающий знак рукой и я без тени колебания, покорно, словно баран за пастухом, поплелся вслед за ним.