Бывал Татаров у многих. Он расспрашивал всех и обо всем. Ему доверяли. ЦК и тем более Влада молчали о своих подозрениях. Это было необходимо, ибо была возможность ошибки. Хотя Влада все меньше в нее верила.
сентябрь 1905 года
Женева
Татаров собирался уехать в России и на прощание решил устроить обед товарищам. Там было много народу, в том числе Влада, Савинков и Чернов. Татаров был оживлен и весел. Вечер проходил в дружеской обстановке, много шутили, желали Татарову успехов в России.
Когда гости разошлись, Чернов подошел к Татарову.
Когда вы хотите ехать?
Сегодня вечером, ответил Татаров.
Сегодня вечером это невозможно, сухим, не терпящим возражений тоном, ответил Чернов.
Татаров на секунду растерялся.
Почему, Виктор Михайлович?
У ЦК к вам дело, все также сухо продолжал Чернов.
Но я должен уехать. Какое дело? в голосе Татарова явно слышались панические нотки. Он не понимал, в чем дело, и это его нервировало.
Мы уполномочены просить вас остаться, все также ничего не объясняя, сказал Чернов.
Татаров недоуменно оглянулся на Владу и Савинкова.
Товарищи, я не понимаю, в чем дело? спросил он.
Влада и Борис молчали.
Ну, хорошо, я останусь. Но это странно Почему вы раньше не предупредили меня?
Завтра мы ждем вас у Осипа Минора.
квартира Осипа Минора
следующий день
Татаров был ужасно бледен и от волнения заикался. Он надеялся на лучшее, на то, что ЦК даст ему ответственное поручение в России. Однако его надежды не оправдались. Разговор с ним начала Влада.
У нас к вам несколько вопросов, начала она.
Да, да, как-то жалостливо и заискивающе проговорил Татаров. Он уже знал, чем примерно занимается в ЦК Влада, и от этого страх парализовал его. На это и рассчитывала Влада.
Вы говорили, что остановились в Hotel des Voyagers. Под какой фамилией?
Плевинский.
В каком номере?
Кажется, 28, - от волнения Татаров даже стал заикаться.
Странно, я проверилани в 28, ни вообще в этом отеле Плевинского нет.
Татаров судорожно соображал. Что им известно?
Я ошибся! почти прокричал он. Я живу в Hotel d`Angleterre.
Под фамилией Плевинский?
Вопросы Влады, казалось, били Татарова, как молотом.
Я не записался еще.
Номер комнаты?
Не помню.
Влада секунду помедлила.
Вы понимаете, Юрий, я справлялась и в этой гостинице. Там вы тоже не проживаете.
И тут Татарова осенило. Ему показалось, что он нашел выход.
А на каком праве вы это спрашиваете! воскликнул он. Какое вам до этого дело! Мы не дети! Я живу с женщиной. Скрывая адрес ее, я защищаю ее честь. Впрочем, Татаров ехидно улыбнулся, я могу назвать вам ее адрес.
Не надо, Юрий. Влада ожидала чего-то подобного, а поэтому осталась совершенно спокойна. Я вам верю.
Подобная реакция показалась Татарову подозрительной. Леденящий страх снова вполз в его душу.
Скажите, чем обеспечено ваше издание в отношении цензуры?
Такого резкого поворота Татаров не ожидал. Он молчал несколько секунд и, похоже, никак не мог понять смысла вопроса.
Мне обещал покровительство один из людей, имеющих власть, наконец заговорил Татаров.
Во рту у него пересохло. Он постоянно облизывал губы. Влада налила ему стакан воды.
Почему вы так волнуетесь, Юра? спокойно спросила она.
Я?! Татаров даже подскочил на месте. Да потому, что вы задаете мне глупейшие вопросы!!
Так кто именно вам обещал покровительство?
Татаров снова удивленно заморгал. Он никак не мог привыкнуть к манере Влады, задавать вопросы в рваном темпе, то, ускоряясь, то, замедляя, и совершенно меняя тему.
Один князь, Татарову все тяжелее удавалось справляться с охватывающим его волнением и страхом.
Какой князь?
Князь, упрямо повторил Татаров.
Назовите нам его, попросила Влада.
Зачем?! у Татарова снова пробились визгливые нотки. Он никак не мог с собой справиться. От ужаса в глазах у него померкло. Он уже плохо различал сидевших, а Влада выросла в его глазах до каких-то заоблачных высот.
И все-таки, я просила бы назвать его, настойчиво проговорила Влада.
Она понимала: еще немного и Татаров сломается. Но это произошло крайне неожиданно.
Татаров вдруг рухнул перед ней на колени и закричал:
Да, да! Вы можете меня убить! Я не боюсь смерти! Вы можете меня заставить убить! Но я даю честное слово: я не виновен!!!
А вот такого поворота событий не ожидала Влада. Она растерялась: если сейчас прекратить допроса члены ЦК, по большей части, потомственные интеллигенты, могли на это пойтивсе рухнет. Татарову сейчас важно было одновыбраться отсюда любой ценой.
Порыв Татарова прошел, он осунулся и сел на стул.
Я устал, я прошу отпустить меня, мне плохо
Все стали говорить одновременно, и Влада поняла, что сейчас она уже ничего не добьется, но решила предпринять последнюю попытку.
Скажите, Юра, как можно спокойней проговорила она, это вы выдали боевую группу охранке?
Лицо Татарова стало меняться на глазах, он побледнел, глаза округлились от ужаса.
Нет!!! заорал он. НЕТ!!! Я не хотел!!!! Это Азеф!!!!
В комнате наступила гробовая тишина.
Мне кажется, надо прерваться и продолжить завтра, прервал молчание Чернов. Юрий сейчас не в себе, мы не можем продолжать, пока он в таком состоянии. Перенесем заседание на завтра. Идите, Юрий.
Влада сидела оглушенная. Азеф?! Правда ли это? В это не верилось абсолютно, но тем не менее Она посмотрела на лица товарищей. И поняла: Татарову, в отношении Азефа, не поверил никто. Но всем было понятноТатаров провокатор и предатель.
На следующий день заседания не получилось. Татаров сбежал. Савинков немедленно вызвался убить предателя.
Влада выслушала мнения членов ЦК, потом встала и сказала:
Товарищи! Я думаю, окончательное решение в отношении Татарова вы примете без меня. Я отправляюсь сегодня в Россию. Единственная просьба: не рассказывайте о моем участии в этом деле Азефу.
Последнее замечание вызвало бурю эмоций. Все стали убеждать Владу, что доверять Татарову нельзя.
И, тем не менее, это мое условие, жестко сказала Влада.
Все подчинились.
* * *
В конце девятьсот пятогоначале девятьсот шестого года начался спад революционной активности. Одни с печалью, другие с радостью говорили, что гроза позади; восстания матросов в Кронштадте и Свеаборге казались последними раскатами грома. Больше не было митингов и баррикад.
* * *
Прекрасный зимний вечер. Небо усыпано звездами, хотя еще нет и семи часов. Влада медленно шла по Александровскому саду. Она не стала возвращаться в Петербург. Вместе с ней Михаил Бакай. Он приехал в Москву по делам, заехал к Владе. Она даже не стала интересоваться новостями. Захочет, сам расскажет.
Вас что-то тяготит, Мишель?
В последнее время, Влада, мне кажется, что я не просто сотрудничаю с вами. Чем больше я работаю на государство, тем более убеждаюсь, что оно прогнило, в нем нет былой духовности, как не вижу я этой духовности и во всей России
В государстве никогда не было духовности. Государство это аппарат принуждения (Интересная мысль, подумала про себя Влада, надо будет кому-нибудь подарить). А в обществе сейчас происходит период отката, в истории он называется период реакции. Все самое мерзкое и пошлое выползает на свет. Это обычное явление, когда что-то лучшее не сумело привиться, прижиться, найти достойное место в этой жизни.
Бакай помолчал.
Видимо, судьба существует, как понятие и как явление.
Что вы хотите этим сказать? удивленно спросила Влада.
То, что вы меня завербовали, не было просто случайностью, это было предопределено
Случайностей, дорогой Мишель, вообще не бывает, с улыбкой сказала Влада. Но что вас так взволновало?
Бакай на секунду остановился.
Ах, да. Я ведь хотел вам рассказать кое-что занимательное. Из жизни нашего родного государства.
Из рассказа Бакая Влада поняла, что правящие круги стали тяготиться либерализмом Витте и правительства, которое он возглавляет. Возникла идея: скомпрометировать, а затем постараться сместить Витте. Размышлявшие над этим планом решили связать Витте с Гапоном (последнего царь ненавидел).
Идею подкинул бывший начальник Департамента полиции Гарин, ставший помощником министра внутренних дел Трепова.
Лучшего нельзя и придумать, убеждал он своих единомышленников, либерал Витте и запятнавший себя Гапончем не дуэт? Как только мы организуем их встречу и оповестим об этом, Витте не удержится в правительстве, Гапон потянет его дно
Влада слушала Бакая все с большим интересом. За прошедшие после памятного августовского совещания ЦК дни она хоть и следила за происходящим в стране, но этих подробностей не знала. Большую часть времени она была занята другим делом.
Бакай продолжал о том, что Гарин, несомненно, хорошо знающий политический сыск, разработал такой сценарий: Гапон просит у Витте материальной помощи, которую тот, понятно, оказывает, и тогда можно будет организовать утечку информации из правительства, что пошатнет репутацию графа.
Трепов, продолжал рассказ Бакай, поддержал Гарина. Вызвав Рачковского, он приказал разыскать Гапона. Рачковский сразу же поручил заведующему заграничной сетью Департамента Гартингу переговорить со священнослужителем.
И что, такая встреча произошла? с удивлением воскликнула Влада.
Да, ответил Бакай. Гартинг нашел Гапона в каком-то кабаке в Париже. Гапон ответил, что не боится возвращения в Россию, но не уверен, есть ли для него смысл лезть в петлю? Гартинг ответил, что ничего опасного нет.
И что же Гапон? еще не веря, но, уже практически зная ответ, спросила Влада.
Гапон согласился, коротко ответил Бакай.
Затем Бакай рассказал о самых последних событиях, произошедших в столице. Чиновник Манасевич-Мануйлов, прикомандированный к правительственной канцелярии и тесно связанный с полицией, явившись к Витте, попросил принять Гапона. Свою просьбу он пояснил так: Громадное большинство рабочих находится под влиянием анархистов-революционеров, а Гапон, совершивший проступок, искренне раскаивается в содеянном и желает помочь правительству справиться со смутой.
И что же ответил Витте? задала вопрос Влада.
Витте ответил, что обескуражен возвращением блудного сына.
Влада усмехнулась: все это было очень интересно. Сейчас слушая Бакая, она анализировала ситуацию, чтобы принять правильное решение о своих дальнейших действиях.
Манасевич рассказал Витте, что Гапон намерен приехать в Россию, но у него нет денег, продолжал рассказ Бакай. А также Манасевич попросил у Витте разрешения выдать Гапону денежное пособие. Я-то знаю, что это и был тот самый крючок, заготовленный полицией. Витте мог бы клюнуть на него, не предвидя подвоха со стороны сыска, так как Манасевичу доверяет. И если бы он распорядился выдать Гапону деньги, а уже была обговорена и сумма в 500 рублей, то Гапона довезли бы только до Вержболово, а там бы бросили. Однако Витте, похоже, что-то почуял. Он сказал, что больше не хочет слышать о Гапоне никогда в жизни.
Итак, размышляла Влада, охранка решила завербовать Гапона. Странный ход. В нынешнем состоянии Гапон больше уже никому не интересен. Мало того, он вполне может сам разболтать о своем сотрудничестве с охранкой. Или хуже тогоначать геройствовать. С охранкой такие шутки не проходят
Извините, Мишель, заговорила Влада. Ничего, если я закурю? Как вы думаете, у Рачковского может получиться завербовать Гапона?
Вы шутите, Влада! ответил Бакай. Считайте, что он его уже завербовал.
Бакай помог Владе прикурить.
Мишель, номер с Гапоном у Рачковского не пройдет. Поверьте мне на слово. И Витте никогда в жизни не захочет иметь с ним дело. Гапонсумасшедший. Если он не будет связываться с жандармами, а тихо мирно будет сидеть в Париже, то останется жить. Малейшее его движение в сторону Третьего отделенияи он затянет веревку на своей шее. Так что в данной ситуации, нам лучше оставаться сторонними наблюдателями. Вы меня поняли, Мишель?
Безусловно, улыбнувшись, ответил Бакай.
Вскоре Влада узнала, что Гапон вернулся в Петербург. Из сообщений Бакая она знала, что несколько раз он встречался с Рачковским. Последний умело забросил приманку. Сначала он говорил о политике: о том, что правительство сожалеет о событиях Кровавого воскресенья, что вышло печальное недоразумение, которое не должно повториться; что Гапона понимают и ценят; что рабочее движение необходимо направить в русло мирного развития и вырвать из-под влияния революционеров, которые сами относятся к Гапону пренебрежительно.
Встречи Гапона и Рачковского происходили в отдельных кабинетах петербургских ресторанов. Ужины были дорогие: изысканные закуски, редкие вина. Казенных денег Рачковский не жалел, а Гапон пьянел быстро.
Вот я стар, говорил Рачковский, никуда не гожусь, а заменить меня некем. России нужны такие люди, как вы. Возьмите мое место
Рачковский говорил, что освещать положение дел в революционных организацияхзадача честного человека.
Они губят Россию и все наши устои, обвинял он и социал-революционеров, и социал-демократов. Но больше обвинял террористическую деятельность Боевой организации, которая замешена на крови.
Гапон соглашался с Рачковским и обещал наладить связи с Рутенбергом, который близко стоял к Боевой организации.
После удачного ужина, когда Рачковскому показалась, что игра стала серьезной и разговоры доверительными, полицейский поспешил к министру внутренних дел Дурново. Тот привлек к обсуждению Герасимова, начальника Петербургской охранки. Присутствовал при этом разговоре и полковник Бакай.
Лично я полагаю, что Гапон сможет завербовать Рутенберга, убежденно говорил Рачковский, и тогда мы получим новые перспективы в нашей работе
А я вот не разделяю ваших оптимизмов, возразил Герасимов Рачковскому. Полгода назад Рутенберг был нами арестован и произвел на меня во время допросов впечатление стойкого революционера. Кроме того, мы располагаем данными, что он в личной жизни выдержанне пьет, не увлекается женщинами, и потому, господа, я сомневаюсь, что мы можем соблазнить его на измену.
Как высшее начальство в разговор вмешался Дурново.
Организуйте свидание Гапона с господином Герасимовым, сказал он Рачковскому. пусть лично перепроверит свои доводы.
Без большой радости, уступая нажиму министра, Рачковский согласился, и сделал это очень неохотно, видя, что тот протежирует Герасимову, а ведь отличиться ему хотелось самому.
Свидание состоялось в кафе Париж. Герасимов докладывал Дурново: Гапон произвел на него впечатление человека легкомысленного и болтливого.
Он действительно готов выдать все, что знает, поделился своими впечатлениями начальник охранного отделения, но из его ответов видно, что активных связей с террористами он не имеет и больше надеется только на Рутенберга, который, мол, ему предан и пойдет за ним, куда угодно.
Следовательно, вы не видите перспектив нашей разработки? спросил Дурново.
Нет, не вижу, ответил Герасимов.
А вот Рачковский придерживается иного мнения. И я с ним согласен. Вам необходимо продолжить переговоры с Гапономмы можем из них все же что-то извлечь.
Когда Влада узнала, что Гапону поручено завербовать Рутенберга, она поняла: дни священника сочтены.
Но до этого произошло еще одно событие.
февраль 1906 года
Борис Савинков все время с августа 1905 года, когда он принял решение убить предателя Татарова, не оставлял попыток найти его.
Для этого он привлек Моисеенко, и по поручению Савинкова тот выехал в Гельсингфорс, чтобы разыскать провокатора.
Моисеенко не нашел Татарова в Финляндии. Он также наводил справки у его родных в Петербурге и Киеве. Нашел он Татарова случайно, уже не надеясь на успех. Оказалось, что Татаров тайно жил у своего отца в Варшаве.
Азеф практически ничего не знал о том августовском совещании ЦК, и Савинков не горел желанием посвящать его в подробности. Татаров обвинял Азефа. И хотя никто не поверил Татарову, червячок сомнения грыз душу Савинкова. При этом он не хотел подставлять под удар и Владу, о которой Азеф вообще ничего не знал.
Для приведения приговора в исполнение, как это называл Савинков, он выбрал двух людей, безгранично преданных емуМоисеенко и Беневскую.