Тутошние, опять негромко произнес Сенька.
И то хорошо, милиционер повернул голову в сторону виднеющихся на горизонте домов. Со стороны поселка к ним уже приближался милицейский «уазик».
Вот и сопровождение. Сейчас проедем в райотдел, будем разбираться.
Гаишник отошел от машины и остановился на краю дороги. «Уазик» подъехал прямо к нему.
8
Когда Семенов вернулся из морга, Михайлов сидел в кабинете. Мать Кравченко осталась пока в коридоре.
Мы прибыли, сказал Михайлову Семенов.
Как прошло опознание?
Она узнала его. У него под левой мышкой была родинка.
Как она? спросил Михайлов, обдумывая, сейчас поговорить с матерью Кравченко или погодя.
Крепенькая оказалась старушка: в обморок не падала. Сейчас вроде в норме. Позвать?
Зови, будем беседовать.
Семенов выглянул в коридор и пригласил мать Кравченко зайти.
Это была еще не старая женщина. Однако судьба оставила на ней свой отпечаток. Мешки под глазами и складки в уголках рта. Щеки обвисли, лоб изборожден, волосы сыпались на её худые узкие плечи. Взгляд пустой и потухший. Она, наверное, многое в жизни повидала, много страдала. Теперь еще пережила сына, который к тому же умер не своей смертью.
Михайлов подумал, что лучше бы, конечно, перенести разговор: так сильно она была подавлена. Но когда еще выпадет случай? Да и слишком много накопилось невыясненных вопросов.
Из вежливости он сказал:
Вы сможете со мной разговаривать или перенесем разговор на другой день?
Да что там переносить, выдавила из себя Кравченко. Давайте уж сейчас.
Михайлов еще раз с сомнением посмотрел на неё, но беседу не прервал: расследование не терпело отлагательств.
Как вас зовут? спросил Михайлов.
Елена Ивановна.
Он записал её данные. Они, оказываются, ровесники.
Скажите, Елена Ивановна, спросил Михайлов, вы подозреваете кого-нибудь в смерти вашего сына?
Да кого? Только его. Она не поднимала на Михайлова глаз.
Кого его? уточнил Михайлов.
Отца Лаймы. Он уже давно грозился убить Сережу.
Конкретнее, пожалуйста, Елена Ивановна. Когда отец Лаймы грозился убить вашего сына?
Тогда еще, когда забирал Лайму.
Куда забирал?
С собой. Он ведь не дал Лайму хоронить здесь. Сказал, что Лайма будет лежать только дома и увез её. Сережа даже возразить ничего не мог. Он всегда не любил Сережу.
Михайлов попытался сложить вместе фишки этого домино.
Значит, Лайму похоронили не в городе?
Я же вам сказала: он увез её с собой.
А куда, вы, случайно, не знаете? Её ответ мог ускорить поиски.
Как же не знаю: к себе, в Пырьевку.
В Пырьевку? переспросил Михайлов.
Да, она оттуда, там живет её отец.
Михайлов пометил в своем блокноте. Кажется, что-то начинает проясняться.
А почему Сергей не воспрепятствовал этому?
Я же говорю вам: у них с отцом Лаймы были натянутые отношения. Её отец не хотел даже, чтобы она выходила за Сережу замуж. Категорически был против. Даже на свадьбу не приехал. Я всё сама тянула.
А вы как относились к Лайме? не удержался Михайлов, чтобы не задать и этот вопрос.
Мне все равно, с кем встречается мой сын, лишь бы он был счастлив.
Но и отец Лаймы, наверное, хотел счастья для дочери? спросил Михайлов.
Да если бы он хотел, то не препятствовал бы браку. Она же любила моего Сережу, души в нем не чаяла. Разве он не видел?
У каждого родителя свой взгляд на такие вещи. Может, отец Лаймы ничего не замечал?
Да видел он всё, видел. Разве это скроешь? И Сережа её сильно любил. Может, это его и заело?
Михайлов предпочел промолчать.
А как вы объясните смерть Лаймы?
Здесь Сережа не виноват. Это всё та курваОльга. Она его с толку сбила.
А ведь, насколько нам известно, они давно знакомываш Сергей и Ракитина.
Ну так что ж, что давно. Это не давало ей права лезть в кровать к женатому мужчине, вдруг прорезалась у матери Кравченко неприкрытая злость. Видно, она и Ракитину не очень-то жаловала. И потом, когда всё это случилось продолжала она, когда Лайма покончила с собой, Сергей сразу же прогнал эту стерву. Он видеть её больше не мог, я знаю. Разве это не доказательство? Может, даже она его и убила.
Михайлов не стал её переубеждать.
Тогда еще один вопрос: как жили Сергей с Лаймой?
Мать Кравченко недоверчиво посмотрела узкими, вдруг похолодевшими глазами на Михайлова и сказала:
Я же говорила вам: душа в душу, как голубки. Да вы хоть кого спросите, в доме вам о них каждый скажет.
С минуту Михайлов обдумывал услышанное, переваривал. Молчала и мать Кравченко. Вроде больше спросить нечего.
Вот еще, вдруг всплыло у Михайлова. Скажите, а вы случайно не знаете, Лайма водила машину?
Водила. Сережа еще собирался машину покупать, а ездить не умел. Я ему говорила: как же ты учиться будешь, а он мне: Лайма научит, она, мол, хорошо водит.
Михайлов переглянулся с Семеновым. Появлялись новые вопросы. Он зацепился за слова матери Кравченко:
Так вы говорите, что Сергей собирался покупать машину? Но ведь он нигде не работал, только пришел из армии?
Женщина опять взглянула на Михайлова с недовольством.
Да, денег у него не было. И за это многие его не любили. А на машину он бы скопил, он у меня знаете какой был? Работящий, сильный, не в пример своему отцу!
А вы давно с ним не живете?
С кем? спросила мать Кравченко.
С мужем?
А кто вам сказала, что у меня был муж? У меня его никогда и не было.
Михайлов почувствовал себя неловко.
Простите, я не хотел вас обидеть.
Михайлов еще раз просмотрел в блокноте свои записи. Кажется, ему больше не о чем было спросить.
Скажите, прервала его размышления мать Кравченко, а тело Сережи я могу забрать?
Тело? спросил Семенов. Без головы?
Мать Кравченко обожгла его взглядом.
Конечно, можете, сказал, почувствовав негодование женщины, Михайлов. Только как хоронить-то будете без головы?
Разве вы её не найдете? с упреком в голосе бросила она.
Этим занимает вся милиция, сказал Семенов. Конечно, найдем.
И все-таки я хотела бы забрать тело сына, твердо повторила мать Кравченко.
Хорошо, сказал Михайлов. Мы позвоним. Тело вам выдадут.
Спасибо, тихо сказала Елена Ивановна и замолчала, замкнувшись в себе. Потом, почувствовав, что вопросов к ней больше нет, спросила:
Я могу идти?
Да, пожалуйста, ответил Михайлов.
Она поднялась и, сгорбившись, медленно вышла из кабинета. Семенов проводил её долгим взглядом.
Еще вроде нестарая на вид, а злости
Да, злости у нее хватает. Буквально все принимает в штыки.
Как же она с такой злобой живет? спросил Семенов.
Кто её знает, ответил Михайлов. Может, она и не живет вовсе.
9
Итак, подытожим, сказал Михайлов, когда его коллеги, Семенов и только что вернувшийся Горюнов, расселись за свои столы.
Горюнов наконец-то привез адрес отца Лаймы. Он один остался белым пятном в этой истории. Значит, все дороги вели в Пырьевку.
Так как друзей и знакомых у Кравченко было немного, круг подозреваемых в его убийстве
И обезглавливании, вставил Горюнов.
и обезглавливании, согласился с подсказкой Михайлов, сузился до трех человек. ПерваяРакитина, близкая подруга Кравченко и его последняя любовница. Поводом для убийства мог стать отказ Кравченко встречаться с ней дальше.
Притянуто за уши, сказал Горюнов.
Согласен. Но исключить полностью эту версию мы не вправе.
А если шантаж? предположил Семенов. Допустим, Лайма не повесилась, а её вздернул сам Кравченко? Может, она его довела? Ракитина догадалась об этом или знала наверняка и стала его шантажировать!
Семеновна! воскликнул Горюнов. Ты все перекрутил! Убили-то Кравченко, а не Ракитину!
Выходит, Ракитина отпадает?
Пока сходит на нижнюю ступеньку, сказал Михайлов. Теперь отец Лаймы. У него есть и повод, и возможности для совершения убийства. Как рассказала мать Кравченко, он ненавидел своего зятя и даже не хотел, чтобы Лайма выходила за него замуж. После того, как он узнаёт о смерти дочери, в чем, бесспорно, был виноват Кравченко, он пробирается к нему в квартиру и убивает, когда тот засыпает.
Так-то всё вроде логично, с сомнением произнес Горюнов, только непонятно, зачем его обезглавили и почему нигде нет крови, а только несколько капель на подушке?
Это уже загадка заметил Михайлов. И, наконец, Лайма. Это вообще, как вы говорите, из области фантастики. Если допустить, что её видела накануне убийства соседка и инспектор ГАИ в преследуемой машине, то из этого выходит, что Лайма осталась каким-то образом жива и таким странным способом просто-напросто отомстила своему любимому муженьку за измену.
Этого нормальный ум не воспринимает.
А если предположить, что она не умерла, а просто заболела этой, как её, черт Каталепсией? С виду человек мертв, а на самом деле спит, сказал Семенов.
Ага! ввернул с поддевкой Горюнов. И как утверждал в старину один врач: единственный способ убедиться, жив человек или мертвподождать, когда его тело начнет разлагаться. Семеновна, ты меня убиваешь. Она же повесилась!
Ладно вам, хохмачи. Давайте серьезнее, прервал их перебранку Михайлов. Итак, на ком остановимся?
Он вопросительно посмотрел на своих коллег. Горюнов пожал плечами. Семенов произнес:
Мне кажется, нужно снова допросить Ракитину, потом отца Лаймы
И вскрыть могилу его дочери, закончил за него Горюнов.
Этого я не говорил, помотал головой Семенов.
Но без этого нам, наверное, не обойтись, согласился с Горюновым Михайлов. Надо все-таки удостовериться, что Лайма погребена, хотя я и не верю в чудеса.
Неожиданно зазвонил телефон. Горюнов поднял трубку:
Горюнов слушает.
Наступила минутная пауза.
Ну, я следователь, сказал в трубку Горюнов. Кто говорит? Бабушка Ольги Ракитиной? Горюнов замахал руками, показывая Михайлову, чтобы тот взял трубку спаренного аппарата. Нет-нет, вы обратились по адресу. Нет, не заняты.
Михайлов тоже поднял трубку.
Понимаете, говорила Ирина Петровна, я пришла домой, а Оли нет. Заволновалась. Ведь она давно должна быть дома. И тут смотрю: свитера её теплого нет, курточки тоже, и она мне оставила записку, что идет к подруге и останется там ночевать. Но я не знаю, что это за подруга. Оля никогда раньше ни у каких подруг не ночевала. Я забеспокоилась, а в пальто нашла ваш телефон, подумала, что может, она у вас, может, просто так написала записку, чтобы меня не тревожить?
Да нет, сказал Горюнов, внучки вашей у нас нет, мы бы сами не прочь встретиться с ней. А скажите, пожалуйста, как давно она ушла?
Не знаю. Я вернулась часа в два, её не было. К подружке как будто еще рано идти, да Оля меня б заранее предупредила, а то как ушла утром к гадалке, так я её и не видела.
Простите, как вас зовут? вмешался в разговор Михайлов. Я майор Михайлов. Это я оставлял этот телефон вашей внучке.
Ирина Петровна, раздалось в трубке.
Ирина Петровна, вы сказали, что Ольга обращалась к гадалке?
Да, я посоветовала. Понимаете, ночью ей приснилась её умершая подруга.
Лайма?
Лайма. Откуда вы знаете?
Догадываюсь, Ирина Петровна.
Сон странный был какой-то, вот я и отправила её к своей старой знакомой. Говорят, она в этом разбирается.
Ясно, сказал Михайлов. И с тех пор вы её не видели?
Нет, только вот записка. Но писала она её уже, как я поняла, после визита к Глафире Федоровне.
Кто это?
Гадалка.
Понятно. Значит, сейчас Ольги дома нет.
Нет. И я не знаю, что и думать.
Ничего. Не волнуйтесь, ложитесь спокойно отдыхать, она, скорее всего, на самом деле у подруги.
Хорошо, если так, будто успокоившись, сказала Ирина Петровна.
Да, и еще, проговорил Михайлов. Ирина Петровна, я очень попрошу вас, когда всё-таки появится Ольга, пусть позвонит нам по этому самому телефону. Договорились?
Я передам ей. Обязательно. Голос Ирины Петровны еще дрожал.
Вот и спасибо. До свиданья. Не тревожьтесь, пожалуйста, спите спокойно.
До свиданья, тихо промолвила бабушка Ракитиной и положила трубку.
Ну вот, безрадостно произнес Михайлов. Теперь и Ракитина пропала.
Он обратился к Семенову.
Славик, запишите себе, пожалуйста. Мать Кравченко сказала, что он собирался покупать машину. Средств у него, как мы понимаем, не было. Отработайте эту линию. Может, мы вообще не там ищем, и родственники Кравченко здесь совсем ни при чем?
Хорошо, товарищ майор.
Снова затрещал телефон. Теперь взял трубку Михайлов.
Майор Михайлов слушает. Так. Так. Когда? Давно пришло сообщение? Два часа назад? Да что ж вы там, мать вашу, заснули, что ли? с раздражением воскликнул он, бросил трубку и неожиданно для всех улыбнулся:
Хоть одна хорошая новость за целый день.
Не томите, Николай Николаевич, запричитал Горюнов.
Нашлись «Жигули», которые преследовал Скачко.
Где?! воскликнули хором Горюнов и Семенов.
В районе Черемухина. Где это?
Черемухино? Это же райцентр к северу от нас. На машине чуть больше часа езды, сказал всезнайка Горюнов и вдруг просветлел:Постойте, а ведь Лайма из Черемухинского района. Деревня Пырьевка. Я ведь сегодня узнавал!
Михайлов тоже обрадовался. Все дороги ведут в Рим.
Значит, завтра прямо с утра в Черемухино.
А на чем? спросил Михайлова Горюнов.
На твоем «Москвиче», если не возражаешь. Насчет бензина я договорюсь с Силаевым, тебя заправят. Нет, лучше заправься сегодня, а завтра часов в семь и выедем.
А я, товарищ майор, с вами?
Нет, ты останешься. У тебя есть работа. А если Ракитина объявится, задашь ей новые вопросы. А лучше разыщи её сам. Как ты понимаешь, она у нас подозреваемый номер два.
А первый кто? спросил Семенов.
Пока остается отец Лаймы.
Часть III СКРЕЩЕНИЕ
«Все дороги ведут в Рим»
Ж. Лафонтен «Третейский судья, брат милосердия и пустынник»
1
В Черемухино автобус прибыл в четыре часа вечера. Ольга вышла на автостанции, вошла внутрь. Расписание автобусов висело за стеклом кассы. В недлинном перечне автобусных остановок она быстро разыскала Пырьевку на пути маршрута ЧеремухиноЛыково. Автобус на Лыково отправлялся в 1840.
Скажите, спросила Ольга у кассира, а до Пырьевки долго ехать?
Мину двадцать пятьтридцать, ответила кассирша.
Спасибо, сказал Ольга и отошла от кассы.
Значит, в Пырьевке она будет около семи вечера. Куда она пойдет, она же никого не знает?
И к отцу Лаймы не сможет пойтион её никогда не видел. Что она ему скажет? Что близкая подруга его погибшей дочери? Чего ей надо?
Нет, в Пырьевку нужно ехать утром. Она спокойно разыщет могилу Лаймы и
«Господи! вдруг мелькнуло у Ольги. Зачем я вообще сюда приехала?»
«Ты должна вымолить у неё прощение, вспомнились ей слова старухи-гадалки. Вокруг тебя смерть, одна смерть»
Ольгу передернуло.
Может, стоит все-таки послушать старуху? Не убудет от нее, если съездит на могилу своей бывшей подруги и помолится там за упокой её души? Нет же! Самое трудное в жизнипереступить через саму себя, отречься от себя. На такое способны, как думала Ольга, только истинно верующие. Сегодня это, может быть, предстоит сделать ей. Сделать то, что делать совсем не хочется: признать свои ошибки, назвать их единственно верным словом без боязни потерять чувство собственного достоинства, оказаться униженной и оскорбленной, презираемой всеми, ведь признание своих ошибок и покаяниесуть одно и то же, синонимы. Нельзя признать свои ошибки, не покаявшись. Теперь она понимает это. И просто не может не сделать то единственное, что от нее требуется.
Ольга вернулась к кассе, снова посмотрела на расписание. Утренний автобус на Лыково отправляется в 1030. В одиннадцать Ольга будет на месте. Если ничего ужасного не произойдет, вернется к вечернему рейсу в Карск. Она вполне может на него успеть. Значит, так и поступит. Переночует где-нибудь здесь, а утром отправится в Пырьевку. Нужно только узнать, где тут можно остановиться. Ольга снова спросила у кассира:
Простите, вы не подскажете, здесь есть хоть какая-нибудь гостиница?
Кассирша недоуменно взглянула на Ольгу, но ответила: