Ме меня у убьют, Сапог, прошептал он. От охватившей его паники наркоман начал заикаться. Ссс Сапог, знаешь, чт что Чингиз сд делает с должниками? Од одному парню он отрезал все пальцы н н на руках. А другого пацана попросту сожгли. Он бе бегал по дому, как живой факел, и кричал. По понимаешь?
Сапог продолжал сидеть с каменным выражением лица. Он ткнул пультом в DVD-проигрыватель, и отечественный блокбастер о непростой жизни бандитов вновь ожил.
«мы едем в ту же сторону можем проконтролировать, чтобы с вашим грузом ничего не случилось», в придорожном кафе Килла убеждал дальнобойщиков принять условия своей крыши.
Продай хату, посоветовал Сапог как ни в чем не бывало, словно Керосину эта идея не могла раньше прийти в голову.
Опоздал, хмыкнул Леха, зубами сдирая с дольки вареной колбасы оболочковую ленточку. Хату толкнули еще пару лет назад. Он сейчас в коммуналке с матерью. Так, Керосин?
Керосин проигнорировал вопрос, тупо пялясь на пышущую жаром печку, словно вообще утратил способность соображать и не понимал, о чем идет речь.
Ну, тогда извиняй. Бананив нема, усмехнулся Сапог, процитировав известный анекдот.
Ты сказал, что поможешь мне, разбито прошептал Керосин. Ты
Если бы мог помог. И вообще, дружище Хочешь честно? Ни хрена тебя не спасли бы эти сто сорок кусков. Такие, как вы, всегда кому-то чего-то должны. Вечно. Сегодня ты со своим Чингизом рассчитался, а завтра тебе опять нужна будет доза. И ты будешь у него в ногах валяться, унижаясь и умоляя, чтобы он тебе колес отсыпал. Что, я неправ?
Керосин шмыгнул носом и, к всеобщему изумлению, сполз прямо на пол, встав на колени.
Сапог, мн мне больше не к кому обратиться, выплевывая слова, проскрипел он. Из воспаленных глаз потекли слезы. Я бы и и комнату продал бы но о она на мать записана. А она, с сука, не даст продать
Ну и падаль же ты, сплюнул Данилыч, с омерзением глядя на наркомана. Между тем Керосин, не вставая с колен, пополз к Сапогу.
Я напи напишу расписку, хлюпая носом, прохныкал он.
О да. И че мне с ней делать? прищурился уголовник. Кораблики-самолетики мастерить? Или скурить? Поднимись, не позорься. Глядеть противно.
Он хотел добавить что-то еще, но в это мгновенье зазвонил сотовый Лехи. Тот глянул на экран, и глаза его заблестели:
Опа, вот и Толян!
Парень поднес трубку к уху, и лицо его изменилось.
Сапог сдвинул брови, молча глядя на друга.
Ладно, наконец проговорил Леха разочарованно. Ты там это аккуратнее. Звони, если че надо.
Он положил мобильник на стол и виновато взглянул на уголовника:
Непруха, Сапог.
Кто звонил?
Женька, сестра Толяна. А его самого менты с утра замели. Сначала, мол, как свидетеля, а потом какая-то старая манда его опознала. Якобы Толян у нее как-то сумку увел. У него же условный был. Щас на полную катушку получит.
Толян че, таким голимым гоп-стопом заниматься начал? недоверчиво спросил Сапог. Совсем с дуба рухнул.
Леха пожал плечами.
За что купил, за то продал. Так что баб сегодня вечером не будет, уныло вздохнул он.
Пускай сестра Толяна сюда едет. Смотаешься за ней?
Леха помотал головой:
Она страшная, как бегемот с похмелья. Рожа кривая, половины зубов нет, и глаза в разные стороны смотрят, как у рака, даже по пьяни не всунешь. Я лучше кобыле под хвост вдуну, чем ей. И потом, ей сейчас в ментовку идти, ее допрашивать будут.
Сапог поднял бутыль с самогоном, разглядывая через стекло Керосина, который продолжал стоять на коленях, размазывая по грязному лицу слезы и сопли.
Ну и дела, задумчиво проговорил уголовник. Может, я не в тот день на волю вышел? Все через жопу.
Сапог
Бывший зэк поставил бутыль обратно, с любопытством глядя на Керосина. Шелушащиеся губы наркомана изогнулись в жалостливой гримасе.
У меня нет выбора.
Он подполз еще ближе, и Сапог ощутил тяжелый смрад, сочащийся густыми волнами от вконец опустившегося мужчины.
Ты о чем, Керосин? усмехнулся уголовник. Какой, к едрене-фене, выбор? Ты себя в зеркало видел?
Наркоман медленно покачал головой и, ухмыльнувшись, неожиданно поманил чумазым пальцем, словно намереваясь поведать Сапогу некую тайну.
Ты меня начинаешь утомлять, Керосин, сухо произнес Сапог, тем не менее чуть подавшись вперед.
А я ведь кое-что знаю, Сапожок, прошептал Керосин. На этот раз он смотрел бывшему зэку прямо в глаза. Глядя в них, Сапог почему-то подумал о заброшенном котловане, с торчащей внизу арматурой. Один шаг в темную бездну, и ты, истекая кровью, ломаный-переломаный, извиваешься на ржавых прутьях, словно червяк на крючке.
Что ты знаешь, чучело огородное? тихо спросил Сапог. И не смей меня называть Сапожком. Еще раз скажешь, челюсть сверну.
Подвал, Сапожок, чуть слышно промолвил Керосин. Ты не забыл про подвал и Шмеля?
Он глумливо захихикал, видя, как побледнел Сапог.
* * *
Спустя минут двадцать после того, как чета Уваровых ушла, домой после смены вернулась Мария, супруга Павла Егоровича.
Что, уже хряпнул? спросила она, подозрительно оглядев покачивающегося в коридоре мужа. На полдня оставить нельзя, бездельник
Молчать, женщина, проворчал инвалид. Неуклюже переставляя ноги в расхристанных тапках, он двинулся в комнату и, поскользнувшись на раскрытом альбоме для рисования, едва не грохнулся на пол.
Едрить-колотить, Димка! выругался он. А ну, убрал здесь все быстро!
Мальчик, увлеченно разрисовывающий цветными фломастерами собственные трусы, поднял голову.
Сейчас.
Не щас, а щас же, потребовал Павел Егорович.
Мальчуган нехотя поднялся с пола и шагнул к альбому.
А у меня тлусы как ладуга, похвастался он Марии, демонстрируя изрисованные трусики.
Ну да. Осталось только мордаху разукрасить, бросила женщина, даже не поздоровавшись с ребенком. Скинув стоптанные сапоги в белесо-солевых разводах, она отправилась в ванну.
Ну и пусть, выпятив нижнюю губу, сказал Дима. Меня все лавно сколо забелут отсюда. И Сашку, и Малинку.
В дверь позвонили.
Машка, открой! заорал из комнаты Павел Егорович. Эти уже, наверное, пожрали и вернулись
Мария, на ходу вытирая руки выцветшим полотенцем, направилась к двери.
Когда же этот дурдом закончится
А к нам очкалик плиехал с толстой тетей, сообщил ей в спину Дима. Они нас забелут
Мария щелкнула замком и, распахнув дверь, скривилась:
Во, еще одна Че забыла, Оль?
Маша, добрый вечер, поздоровалась с ней женщина с двумя пакетами в натруженных руках. Можно войти? Я ненадолго.
Мария отступила, позволяя нежданной гостье пройти.
Их увозят сегодня, известила Мария, и в ее голосе прозвучало неприкрытое злорадство. Так что ты зря все это притащила.
Ольга поставила пакеты на пол.
Там фрукты, соки, печенье сказала она, убирая со лба прядь, выбившуюся из-под шерстяной шапочки.
Увидев женщину, Дима озарился улыбкой и, сияя от радости, подбежал навстречу.
Пливет, тетя Оля!
Привет, мой хороший, расплылась в улыбке гостья. Она хотела обнять малыша, но между ними встала Мария.
Ты это, бросай чудить, Оль, заговорила она, уперев руки в бока.
Из комнаты вышел Павел Егорович. Его качало из стороны в сторону, словно он был на палубе корабля во время мощного шторма.
Я просто хотела увидеть детей, спокойно сказала Ольга.
Попрощайся с ними, предложил Павел Егорович, икнув. Щас девки придут, и их увезут отседа. Навсегда, добавил он, почесав багровый нос.
Полноватое лицо Ольги слегка побледнело.
А где девочки? спросила она. Уже из школы давно пора было прийти!
Павел Егорович присвистнул.
Ишь ты, время даже считаешь, хмыкнул он. Его мутный взгляд уперся в пакеты с продуктами. Че таскаешь все время эту хрень? Думаешь, мы их голодом морим?! Лучше бы деньгами дала!
Ага, закивала Мария. На ее щеках проступили алые пятна. Чтобы ты пропил все?!
Она взглянула на Ольгу:
Две минуты, Оль. Целовайтесь и уходи. Извини, но мне этот балаган уже вот где.
С этими словами Мария провела по шее ребром ладони и ушла на кухню. Спустя секунду оттуда раздалось раздраженное хлопанье ящиков и звон посуды.
Дима выжидательно смотрел на опечаленную женщину, сидящую перед ним на корточках.
Тебе глустно? Не глусти, тетя Оля, зашептал Дима. Мы к тебе в гости плиедем.
Неожиданно ему в голову пришла какая-то мысль, и он, блеснув черными глазенками, возбужденно заговорил:
А хочешь, поехали с нами?! Дядя Боля доблый. Он мне лобота подалил. А вот тетя Лена всегда недовольная. Я хочу, чтобы нашей мамой была ты, а не тетя Лена.
Ольга отвернулась, чтобы Дима не увидел, как повлажнели ее глаза.
Ладно, Оль, миролюбиво произнес Павел Егорович, продолжавший бестолково топтаться в коридоре. Долгие проводы, долгие сопли. То есть слезы. Шла бы ты домой. Все равно тебе бы их не отдали. И дело ведь не в том, что они богатеи, а ты нищая, как церковная мышь. Они семья, понятно тебе? А ты баба одинокая. И старая к тому же. Ну-ну, не обижайся Смирись с этим. Богу богово
Ольга медленно поднялась на ноги. С нежностью погладила Диму по нечесаной голове.
Я подожду на улице девочек, сказала она, обращаясь к Павлу Егоровичу. Тот что-то проворчал, мол, дело хозяйское, жди где хочешь.
Скрипнула входная дверь после визита Ольги ее так и не закрыли, и внутрь вошли Уваровы.
А вот и мама с папой, хихикнул инвалид и с вызовом посмотрел на Ольгу.
Едва заметно кивнув в знак приветствия, женщина покинула квартиру.
Кто это? напрямик спросила Елена.
Да так фыркнул Павел Егорович. Хотела к себе карапузов забрать. Шляется тут все время
Из кухни выглянула Мария. Поздоровавшись с семейной четой, она пояснила:
Это Ольга Еремина, живет по соседству. Раньше ее муж с родным отцом ребятишек дружили.
Да? удивился Борис. Я видел личное дело детей. Их отец он запнулся, бросив взгляд на Диму, внимательно прислушивающегося к разговору, затем, решив, что тот все равно не поймет, о чем речь, продолжил: Он же погиб на охоте?
Мария обменялась с мужем взглядами.
Хреновая история, сказал Павел Егорович, зачем-то ткнув заскорузлым пальцем в потолок с отслаивающейся штукатуркой. Ольгин муж егерем трудился. Вот он с сыном и вон ихний батя, палец, как корявый обломок палки, уперся в Диму, пошли рыбачить. А тама браконьеры, значит, лося завалили. Возник эта, конфликт. Туды-сюды Мутное дело. Расстрелял их какой-то псих из ружья. Всех троих, и сына Ольги тоже убил наповал. Его потом, этого убийцу, в тюрьме кто-то зарезал. Поделом гадине. Но отцов-то уже не вернешь в семьи
Рассказчик выдержал театральную паузу, чтобы насладиться эффектом от повествования, затем продолжил:
Вот Ольга и ходит сюда. Мол, вроде как считает их за своих деток. Их мать от рака умерла еще давно
Борис почувствовал, как в горле набух вязкий ком.
Она Эта Ольга, она что, тоже претендовала на усыновление?
Павел Егорович махнул своей единственной рукой:
Куды там Она в избенке старенькой живет, ветер подует, все разваливается Из всего добра корова да пара кур тощих Да к тому же она так ни за кого больше и не вышла, одна все время Как привидение ходит, молчит и молчит
Познавательная история, вмешалась в разговор Елена Сергеевна. Девочки не приходили?
Мария покачала головой.
Может, к подружке зашли? предположила она.
Они же знали о нашем приезде, с легким раздражением возразила Елена. Это абсолютно нелогично.
Борис снял очки, медленно протирая стекла. Где-то глубоко внутри тревожно царапнуло.
Может, с ними что-то случилось в дороге? тихо спросил он.
* * *
Девочки продолжали идти. Разбитую трассу с обеих сторон подпирали громадные снежные завалы, и шагать приходилось прямо по дороге, в опасной близости от проезжающих машин.
Ноги по щиколотку погружались в холодную кашу, и Марина ощутила, как снег уже проник в ботинки.
Сашок, у тебя ноги не мокрые? спросила она, с тревогой глядя, как младшая сестра месит слякотную жижу старенькими сапожками.
Пока нет. Ветер только сильный, у меня лицо замерзло, пожаловалась девочка. Марина поправила ей шарф, подняв его повыше, чтобы он закрывал курносый нос сестренки.
Так лучше?
Ага. Марина?
Что?
Посопев немного, словно размышляя, стоит ли задавать вопрос, Саша все же решилась:
А нам сколько не хватило на билет?
Шесть рублей, ответила Марина, мысленно ругая себя за то, что не попросила у тети Маши чуть больше. Так, на всякий случай Впрочем, чего теперь вспоминать. Их новые опекуны не особенно-то и скрывали свое пренебрежительное отношение к ним. А уж когда Марина робко заикалась о карманных расходах, лица дяди Паши и тети Маши становились такими кислыми, словно у них просили завещать дом с дачным участком, а не двадцать рублей на мороженое
А почему тогда ты не сказала этой злой тете, что мы отдадим ей шесть рублей потом? В следующий раз?
Голос сестры вывел Марину из невеселых размышлений, и она со вздохом проговорила:
Им так не положено, Сашок. Если каждый будет обещать, а потом не возвращать деньги, то эту тетю выгонят с работы. Ей придется отдавать свои деньги.
Но мы-то честные!
Саша выглядела настолько потрясенной, словно даже не могла допустить мысли, что кто-то мог усомниться в их порядочности.
Мы бы вернули эти шесть рублей! Правда?
Правда.
Надо верить людям, убежденно сказала Саша. Надо верить и помогать друг другу!
«Эх, Сашок грустно подумала Марина. Какая же ты еще маленькая»
А почему нам никто не мог подарить эти шесть рублей? не унималась девочка. Это ведь немного? Да, Марина?
Да, Сашок. Шесть рублей совсем немного.
Желая сменить тему и видя, что сестра вновь намеревается что-то сказать, Марина торопливо спросила:
А ты кого больше любишь? Дядю Борю или тетю Лену?
Дядю Борю, не задумываясь, ответила Саша.
Это потому что он тебе ослика подарил? хитро улыбнувшись, спросила Марина.
Нет, подумав, ответила Саша. Дядя Боря добрый и хороший. А вот тетя Лена какая-то странная. По-моему, она какая-то нервная и все время недовольная.
«А я даже и не знаю, люблю ли я своих новых родителей, подумала Марина. Наверное, я готова их полюбить, если они полюбят нас».
И дядя Боря, то есть мой папа, никогда не отдаст нас, как отдали, помнишь? продолжала Саша.
Да, конечно, поспешила согласиться Марина.
Они подошли к развилке. Указатель, который стоял раньше у обочины, был давно сломан, и теперь вместо него из асфальта торчал ржавый обрезок трубы.
Нам туда? Или туда? задумалась Саша, глядя на уходящие вдаль дороги. Каждая из них выглядела совершенно одинаково.
Наверное, туда, неуверенно сказала Марина, прищурившись. Она кивнула в сторону дороги, уходящей налево. Ветер, словно играя, небрежно швырял в лицо девочкам колкие снежинки, и они ежились от холода.
Начинается снегопад, с авторитетным видом произнесла Саша и подергала сестру за рукав:
Когда мы уже придем? У меня ноги все замерзли.
Марина встревоженно закрутила головой.
Так куда идти? Направо? Или влево?
«Может, остановить машину? И спросить? А вдруг нас бесплатно подвезут?»
Эта мысль прибавила ей уверенности.
Она принялась «голосовать», но ни одна из проезжавших машин даже не притормозила мимо продрогших детей.
Пошли туда, решилась Марина и, взяв за руку сестру, двинулась направо.
Марина, небо темное стало, заметила Саша. Она на мгновенье остановилась, сняла со спины рюкзак и, отцепив от него плюшевого ослика, надела рюкзак обратно.
Бедный, ты тоже замерз, тихо сказала она, прижимая игрушку к груди.
Идем, Сашок, позвала Марина.
А мы успеем? Вдруг мы опоздаем и наши новые мама с папой уедут? вдруг спросила Саша, и Марина почувствовала, как глубоко внутри что-то неуклюже перевернулось.
Все будет хорошо, твердо сказала она.
Да, кивнула Саша, приободрившись. И мой папа, дядя Боря, купит мне еще одного ослика. Чтобы Тиму было не скучно, когда меня нет рядом.
Порывисто-хлесткий ветер заунывно выл, заставляя девочек опускать головы и жмуриться, спасая глаза от колючей снежной пыли. Сестры продолжали удаляться от развилки, не подозревая, что свернули с маршрута автобуса.
Небо стремительно темнело.
* * *
Сапог змеей метнулся к Керосину и, преодолевая брезгливость, затряс его, словно тот был тряпичной куклой. Прокисшей от зеленой плесени, смердящей куклой с липкими паклями волос.