- Кто-то должен. Но, сначала, мне нужно сменить штаны.
Она посмотрела вниз и засмеялась. Как же приятно было слышать этот смех. Она очень сильная женщина.
Кейт, конечно, шутила, но доля истины в её словах была. Им нужно многое и не только чистая одежда. Сначала нужно обеспечить себя защитой, затем едой и водой.
- Кейт, прежде чем выбираться отсюда, хочу вам кое-что показать, - он наклонился и вынул из ботинка бумаги, которые вывез с платформы. Сохранить их, поначалу, казалось неосознанным жестом, но сейчас он обрадовался этому решению. - Вы сказали, что ваша задача рассказать акционерам о случившемся. Уверен, вы задавались вопросом, а не причастен ли к этому кто-то из компании.
- Не знаю, что думать. Я так долго пробыла взаперти. Пыталась всё обдумать, но ничего не поняла. Не понимаю, как компания могла так поступить с другими людьми. Не со мной. С теми, кто... - она замолчала и тряхнула головой.
- Не думаю, что это было их целью. Не они создали этих тварей, это точно. Но, определенно, нашлись люди, которые решили, что их можно использовать. Зачем - не знаю, - он протянул ей бумаги и она взяла их.
- Сделали всю работу за меня?
- Вы же наняли меня, как эксперта. У меня хорошо получается совать нос, куда не следует.
Она пристально вгляделась в бумаги, будто это была какая-то загадка и она не знала, как её разрешить. В конце концов, она запихала их за пояс джинсов.
- Сейчас не до этого, Ангус. Не знаю, что в них, но я не понимаю, зачем им это всё.
ЭйДжей пожал плечами.
- Высокомерие. Знаете таких?
- Достаточно.
- Может и так, но, мне кажется, вам эти бумаги будут полезнее, чем мне. Что касается мотивов, то у меня нет ответов. Я видел много странных вещей в самых разных местах, но ещё не встречал людей, которые бы посчитали, что щупальца поедающие людей - это хорошая мысль.
Голландец бы рассмеялся, но не она. ЭйДжею тоже было несмешно.
- Тогда, полагаю, нужно озаботиться самозащитой.
- Верно полагаете.
Она указала на открытый бункер в самом центре лагеря. ЭйДжей заглядывал в него ранее и обнаружил там пару трупов, но полок и коробок с припасами не увидел. В тот раз он был слишком занят её поисками.
- Я знаю, где есть оружие, - сказала она. - Много оружия.
5
Менее чем через час на платформе стало так жарко, что сдетонировало хранилище сырой нефти. Баки взрывались, словно надувные шарики, разбрасывая повсюду огонь и осколки. Платформе наступал конец.
От взрыва рухнула колонна, поддерживавшая верхнюю палубу и она обвалилась на нижние уровни. Посадочная площадка развалилась, переходы обрушились. Всё, что осталось, было объято пламенем, только почерневший гигантский скелет остался торчать из моря. Гниль сгорела вместе с платформой. Твари полыхали и падали в море, будто насекомые во время лесного пожара.
Когда это случилось, Кейт уже была с новыми друзьями. Она чуть ли не падала от истощения. Они не видели, как гигантское сооружение рухнуло в море. Не видели они и как в воду нырнули четыре фигуры, буквально перед тем, как всё разрушилось.
Глава 18: Афелий - наиболее удаленная от солнца точка на орбите небесного тела.
Остров. Февраль 1939 года.
1
Доминик остановился у входа в лабораторию, не в силах войти внутрь. Позади него замерли Ян и Глёкнер.
- Мы сделали всё, что могли, господин Камински, - сказал врач. - Девочка обрела покой.
Она была там, за дверью, его малышка. Доминик помнил, как её забрали у него и поместили туда. Именно туда. В этом была какая-то справедливость, последствия его провалов привели его туда, где всё начиналось. Поместить её в лабораторию было логичным решением. Там находилось медицинское оборудование, к тому же, только там можно было обрести хотя бы подобие уединения. Хотя бы вдали от солдатских глаз. Он очень хотел увидеть её, но не знал, что его ждет там. Клетки разбиты и сидевшие в них твари выбрались на свободу. Они не могли сильно разрастись, когда её только принесли, но сейчас, день спустя...
- Мы отпустим вас, чтобы вы могли её похоронить - сказал Глёкнер. Он об этом уже говорил, но решил повторить. - После этого, вы можете сидеть рядом с ней, сколько захотите. С тех пор, как её у вас забрали, она... несколько изменила. Запах... запах не очень хороший. Её забальзамировали.
- Забальзамировали?
- Да. Здесь мы должны оказывать умершим особые почести. Фюрер так приказал. Наши похоронные ритуалы не сильно отличаются от ваших.
Доминик подумал о провале, об историях, которые рассказывал Ари о новом командующем. Интересно, а остальные заключенные согласны с этими "особыми почестями"? Но нет, он отличался от них. Он особенный. И, раз уж Софию принесли в жертву, в качестве наказания, они снова станут друзьями. Это как отрезать человеку конечность и прижечь её, чтобы он не умер.
"Забальзамировали".
Он одними губами повторил это слово и перед глазами встала другая картина. Доктор, раздевающий его дочь догола, пичкающий её химией. Чудовищно было наблюдать за ним, за тем, как он, оставшись с ней наедине делает свою кровавую работу.
Доминик взглянул на Глёкнера, его руки постоянно тряслись и теребили края одежды. В этот же самый миг его разум, будто, разделился. Ему почудилось, что часть его сознания отлетела в сторону, а часть осталась сидеть в нем самом. Он спросил себя: "ну, зачем же, зачем я ударил этого человека? Он не враг мне, не он причина моих бед. Зачем?" На этот вопрос у него ответа не было. Но, всё равно, нужно было бить и он ударит.
Прежде, чем он смог что-то предпринять, вперед вышел Ян, схватил доктора за шиворот и толкнул перед собой. Глёкнер споткнулся и упал, едва успев уклониться от падения в грязь. Он тут же поднялся, удивленно и возмущенно озираясь. Ян поднял указательный палец, предостерегая его от каких-либо слов и повернулся к Доминику.
- Иди, - сказал он. - Иди к ней. Это единственное послабление, которое тебе здесь позволят. - Его глаза светились. Доминик увидел в них боль и, кажется, сострадание. Ян шагнул вперед.
- Спускайся или я сам тебя туда скину.
Не раздумывая, Доминик спустился в бункер. Дверь позади него захлопнулась, отделяя от него двух человек и весь остальной мир с ними. Внутри было темно, генераторы не работали. Он подумал, что, наверняка, так именно вселенная чувствовала себя до своего создания: пустота и одиночество.
Спустя мгновение - или вечность, Доминик не понимал - загорелись лампы. Вселенная возродилась и он оказался в знакомом бетонном лабиринте, где, якобы, работал. По мере продвижения к лаборатории, он всё сильнее начал ощущать тяжесть потери Софии. Спасти его больше было некому.
Когда он толкнул дверь, то уже знал, что увидит. Он увидит... увидит лежащую на столе Софию, окруженную райским светом, а вокруг неё будут стоять ангелы. Именно это он и увидит, даже если повсюду будут прорастать щупальца. В конце концов, это его вина. Он не смог их подчинить. Он разбил стекло и выпустил их на волю.
Но, когда он вошел внутрь, то замер в удивлении. София лежала посреди комнаты, мертвая, но прекрасная, как никогда. То, что окружало её, поражало. Это были, конечно, не ангелы, но что-то, не менее восхитительное.
2
Услышав, как входит отец, Люсия соскочила с кровати. За мгновение до этого, она лежала, отрешенная от всего мира, но звук его возвращения разбудил её быстрее сигнала тревоги.
- Папа, - прошептала она.
Доминик медленно, по-стариковски, снял пальто и сел рядом с ней. У него в руке была фляжка, необычное украшение в нынешних обстоятельствах, но что в ней, он говорить не стал.
- Проснулась.
- Не могла уснуть. Ты поспал?
Он обнял её и какое-то время они просто сидели, прижавшись друг к другу в темноте. Он выглядел сморщенным, как цветок на морозе.
- Нужно поговорить с Ари.
- Я здесь, - он стоял в дверном проёме. Несмотря на то, что он всегда старался не мелькать перед ними, он никогда не уходил слишком далеко. Люсия думала, что и сейчас он был где-то неподалеку, учитывая обстоятельства.
Отец медленно поднялся и подошел к другу. Он сунул руку в карман и достал листок бумаги. Какое-то время он смотрел на него, думая, отдавать листок или нет. Затем, всё же, отдал. Выражение его лица, при этом, было таким, будто он только что признался в убийстве.
Ари достал очки, надел их и склонился над бумагой.
- Нужно, чтобы ты достал эти вещи. Кроме Криге, думаю, здесь никто не поймет, что мы будем с этим делать, - сказал Доминик.
- Трубы из промышленной стали, серебро, метанол... ты серьезно?
Люсия видела только затылок отца, но без труда могла угадать выражение его лица. У него был план. Его лицо было напряжено, точно так же, как тогда, на "Адальгизе".
"Нет, не так же" - поправила себя Люсия. Оно было другим. В нем не было предположения, мысли "а что, если". Сейчас на его лице читалась стальная уверенность. Потому что отец, как и она, превратился в холодный расчетливый механизм. В этот раз он не станет замирать с топором в руках.
Он шевельнул указательным пальцем и Ари перевернул страницу. Через плечо отца, Люсия разглядела чертеж какой-то машины. Она увидела фильтры, трубки, сосуды. Всё было исчерчено стрелками, диаграммами, какими-то формулами. Этот чертеж, без сомнения, был частью плана.
- Уверен, что сработает? - спросил Ари.
- Вещество действует, - ответил Доминик. - Я сам видел. Машина и химикаты нужны для производства.
- Но, есть же и что-то ещё?
- О, да.
- И оно работает? - снова спросил Ари, будто, не веря, что его товарищ решил проблему, над которой они так долго работали.
- Если бы я только открыл его раньше, - Люсия всё ещё не видела его лица, но знала, что оно исказилось от боли. Эта штука, чем бы она ни была, могла бы уберечь её сестру.
- Но... ведь, это из-за неё, - тихо сказал Ари.
- Это был её подарок мне. Самое забавное, что, когда мы его получили, то, совсем не собирались использовать на грибке.
- Как, не собирались?
- Это не всё, Ари. Кое-что я не записал.
- Оу?
И отец поведал ему свой план.
Когда он закончил, они долгое время сидели в полной тишине. Люсия всё это время сидела рядом и это пугало её.
- Когда всё будет сделано, не могу сказать с уверенностью, как мы выберемся с острова, - сказал отец. - Техника работать не будет, поэтому к причалу придется идти пешком. Как доберемся, попробуем угнать лодку или судно. Некоторые китобои хранят верность армии, но не все. Как знать, может нам удастся склонить их на свою сторону. - Он пожал плечами.
Люсия кивнула и впервые за долгое время ощутила надежду.
Тем же вечером, под пристальным взглядом охраны они похоронили Софию в безымянной могиле за стенами, втроем размышляя о том, что им предстоит совершить.
3
В это же время, в лагере проснулся ещё один человек. Он поднялся, ударился головой о полку над кроватью и выругался. Этот человек удивился своей неуклюжести, даже в таком незнакомом месте, как это. Но руки делали своё дело. Его верный "Вальтер" оказался в ладони раньше, чем он окончательно проснулся.
Рихтер сел на краю кровати и уставился во тьму. Его комната была маленькой и почти пустой, но он ощущал чьё-то незримое присутствие.
Когда глаза привыкли к темноте, он смог разглядеть, что это было. Входная дверь была приоткрыта. Он точно помнил, что закрывал её перед тем, как лечь. Свет, лившийся в щель напугал его. За все годы, проведенные в армии, после бесчисленного количества врагов, ничто не было способно испугать его. У него были строгие правила: он всегда проверял под кроватью, осматривал туалет и запирал дверь, когда ложился спать, даже находясь на своей земле, и, несмотря на то, что ближайший враг находился в тысячах километрах от него. Поэтому, вид приоткрытой двери заставил его задуматься. Кто-то её открыл и проделал это очень тихо.
Скорее всего, это был кто-то из солдат. Несмотря на уверенность в собственной правоте, коммандер не был слеп и видел, как подчиненные смотрят на него. Чтобы командовать людьми, нужно иметь волю. Это работа не для простых людей, а "Охранные отряды" - СС - всё-таки, не были простым подразделением. У Фюрера были грандиозные планы насчет Германии - насчет всей Европы - и обычные люди здесь бы не справились. Свой перевод из регулярной армии Рихтер счел очень почетным и, разумеется, это не обошлось без завистливых взглядов. Завистливых и, в некоторых случаях, испуганных взглядов. СС - это элита. Именно они будут стоять впереди всех, когда Фюрер объявит о своих намерениях. "Если невозможно и того и другого, то лучше, когда тебя боятся, чем, когда любят" - подумал он, вспоминая цитату Макиавелли Никколо Макиавелли (1469-1527) - итальянский мыслитель, писатель, философ, политический деятель.. Фюрер это понимал, поэтому Рихтер так беззаветно его любил.
Неужели, кто-то вздумал за ним шпионить? Или навредить? Коммандер твердо решил это выяснить. Уж что хорошо ему удавалось, так это установление истины. Ему нравилось находить её в бесчисленных текстах, прочитанных перед сном, но приятнее всего, было находить её в людях. Открывать их души и читать было гораздо более вдохновляющим, чем чтение книг.
Он тихо, словно охотник, подкрался к двери и резко её открыл, но пустой коридор встретил его тишиной. Он посмотрел по сторонам и заметил, что входная дверь в бункер тоже была приоткрыта. Кто бы это ни был, он убежал совсем недавно. По идее, у входа должен стоять часовой, но он видел, что там никого не было.
В нос ударил запах сырой земли и бетона, но он чувствовал, что, на этот раз, к этим запахам примешался и другой, похожий на запах старых цветов. Рихтер стиснул зубы. Корнелиус Рихтер людей не боялся, но это был страх... неизвестности. "Самый древний и самый сильный страх - это страх перед неизведанным" - Лавкрафт Говард Филипс Лавркрафт (1890-1937) - американский писатель и журналист, работавший в жанрах ужасов, мистики, научной фантастики., кажется? Да, что вообще этот америкашка мог знать о настоящем страхе?
Рихтер решительно шагнул вперед с пистолетом наизготовку. Перед ним открылась база, тихая и безмолвная, как и всегда в это время. На башнях стояли часовые. Позади казарм тихо гудели генераторы.
Возможно, это всё из-за стресса. Возможно, это он сам, по глупости, забыл запереть дверь. Не часто, признался он сам себе, его служба проходила в столь экстремальных условиях, так давила на психику, но глубоко на задворках собственного разума он понимал, что дело в другом.
Он посмотрел под ноги и заметил черное пятно. Оно было небольшим, будто капля упала из кровоточащего носа, но ему оказалось достаточно. Часовой у входа пропал, а теперь ещё и кровь появилась.
Рихтер повернулся к воротам и в лучах угасающего солнца увидел лицо. Оно смотрело на него, его глаза были серыми и мертвыми, совсем, как небо над головой. Затем лицо исчезло. Оно испарилось за воротами и растворилась в лесу.
Рихтер взглянул на часовых на вышках.
- Тревога! - выкрикнул он. - Тревога! Тревога!
4
- Коммандер сказал, что это был Криге, - сказал Метцгер, шедший рядом с лейтенантом.
- Он уверен в этом?
- Разве может коммандер быть в чём-то неуверен?
Харальд понял, что это маловероятно, поэтому решил держать рот на замке. Он подошел к воротам, из которых открывался вид на провал и увидел царивший внизу бардак. В зарослях мелькали оранжевые огни, солдаты обыскивали округу с факелами в руках. Не с фонариками, не с лампами, а с факелами! Коммандер заставил подчиненных рыскать во тьме, будто каких-то дикарей.
- Он где-то здесь! - донесся голос Рихтера. - Здесь! Найти его! Обыщите каждую нору. Пока он не оказался в яме, он где-то в скалах.
Харальд увидел почти весь персонал, даже Яна и Зайлера. Гестаповец выглядел даже более раздраженным происходящим, чем лейтенант. Он стоял возле скалы вместе с Гансом и о чем-то с ним говорил.
Лейтенант отошел от Метцгера и направился к ним.
- Борис, что, вообще, происходит?
- Его пока не нашли, - угрюмо ответил тот. - Но коммандер убежден, что он здесь.
- Надеюсь, его поймают, - сказал Ганс.
- Думаете, он здесь?
Зайлер вместо ответа пожал плечами.
- Не нравится мне это. Плохие предчувствия.
Он собирался ещё что-то сказать, когда к ним подошел Рихтер.
- Лейтенант! Рад, что вы здесь.
Он внимательно его осмотрел, когда Харальд вытянулся по стойке "смирно". Лейтенант решил, что он смотрит на его новую фуражку. Она не отличалась от офицерской, Харальду сказали, что она принадлежала его предшественнику.
- Как успехи?
Рихтер помотал головой.
- Пока никак. Но мы оцепили периметр, поэтому, скоро мы его найдем.
- Коммандер, - обратился к нему Харальд, неуверенный в собственном решении. - Вы уверены в том, что видели? Говорят, он стал, как Шмит.