Корнер хорошо помнил этот дом еще по 1947 году. Заходишь во двор, затем через калитку в заборе попадаешь в следующий двор, и прямо перед тобой конечная остановка электрички Если только за эти несколько лет там ничего не перестраивалось. Ведь весь Будапешт в строительных лесах.
Все оказалось в порядке. Корнер попросил шофера обождать с полчаса у подъезда. Серой машины не было видно, но он был уверен, что она остановилась где-либо поблизости. Он зашел в подъезд и, минуя лестницу, прошел во двор. Сердце его радостно забилось. Знакомая калитка была на месте.
Через несколько минут Корнер уже сидел в вагоне электрички. Он злорадно усмехался, явственно представляя себе растерянные лица пассажиров из серого лимузина. Пусть теперь джентльмены из контрразведки попробуют отыскать утерянный след!
Когда электричка прибыла в Будапешт, было уже семь часов вечера. До отхода экспресса Бухарест-Париж оставался ровно один час.
Корнер провел этот час на вокзале, в спортивном зале железнодорожников. Зал был пуст, если не считать двух голенастых юнцов, самозабвенно резавшихся в пинг-понг.
Окна спортзала выходили прямо на перрон, и Корнеру было видно, как экспресс с шумом вкатил под стеклянную крышу вокзала. Началась обычная сутолока. Пассажиры выходили, пассажиры входили. Сновали багажные автокары.
Корнер покинул свое убежище, когда до отправления экспресса оставались считанные минуты. Он отыскал свое купе. Соседом оказался длиннолицый малый в роговых очках. В ответ на приветствие Корнера он невнятно пробормотал нечто среднее между «здравствуйте» и «убирайтесь к черту».
«Американец», радостно подумал Корнер.
Он опустился на мягкий диван и облегченно вздохнул. Контрразведка, разумеется, уже сообщила о нем в Хедьешхалом. Но пусть пограничники ждут его сколько угодно. До Хедьешхалома он не доедет: сойдет с поезда в Мошонмадьяроваре, свяжется с одним человеком, и тот следующей ночью по тайным тропам проведет его через границу.
«СПОКОЙНОЙ НОЧИ!»
Старший лейтенант Дьярош, сильно волнуясь, доложил начальнику о случившемся. К его удивлению, Ковач не воспринял сообщение как нечто катастрофическое. Наоборот, Дьярошу даже показалось, что на лице майора промелькнула улыбка.
Значит, говорите, провел вас? спросил Ковач.
Так точно! подтвердил Дьярош.
Этим лаконичным военным ответом он хотел подчеркнуть, что слишком понадеялся на себя, допустил ошибку и готов понести за нее любое наказание.
Хорошо, что вы так самокритично относитесь к неудаче Гупперт, видать, тертый калач Но вы не слишком терзайтесь, Бела, успокаивающе добавил майор. Это было предусмотрено.
Дьярош широко раскрыл глаза.
Я Я не совсем понимаю. Было предусмотрено, что я его упущу?
Майор рассмеялся:
Не в том дело. Я хочу сказать, что Гупперт никуда от нас не уйдет. Его пути разгаданы, и как бы он ни ускользал из-под наблюдения, в конце концов снова вынырнет на поверхность именно в том месте, где мы его ждем.
Зазвонил телефон.
Да Слушаю Так, так Как только выйдетнемедленно сообщите.
Майор положил трубку.
Итак, Бела, ваш подопечный уже нашелся. Он у Миклоша Сореньи.
Минут через пятнадцать последовало сообщение о том, что Гупперт уже вышел из «Глобуса».
Прекрасно, сказал Ковач. Следуйте за ним, но только не слишком назойливо.
Он встал из-за стола, застегнул китель и надел фуражку.
Вызывайте машину, Бела. Едем! Теперь наша очередь нанести визит почтенному директору.
Лицо Миклоша Сореньи сделалось серым, будто покрылось пылью, когда в его кабинет вошли офицеры с понятыми. Однако у него хватило выдержки подняться со стула навстречу вошедшим и сказать:
Здравствуйте, товарищи. Чем могу служить?
Об этом вы спросите своих хозяев, Сореньи. Впрочем, им тоже вы больше не будете служить, произнес майор Ковач и положил на стол ордер на арест. Прошу, ознакомьтесь.
Бумага заплясала в руках у Сореньи.
Это это какое-то недоразумение, чуть слышно пробормотал он.
Ну, конечно, усмехнулся Ковач. В моей практике еще не было случая, чтобы кто-либо при своем аресте не заявлял об этом Приступайте к обыску, приказал он своим спутникам.
Портсигар обнаружил Дьярош. Открыв ящик письменного стола, он наткнулся на тщательно упакованный сверток.
Что здесь, Сореньи? спросил Ковач.
П-портсигар
Для чего вы его упаковали?
Сореньи промолчал.
Распакуйте.
Сореньи развернул бумагу.
Теперь откройте портсигар.
Руки у Сореньи дрожали, и он никак не мог сладить с крышкой. Наконец, она подскочила кверху.
В портсигаре лежало двадцать сигарет. Ничего необычного в них не было: сигареты, как сигареты. Майор Ковач взял одну из них и повертел в пальцах.
О, здесь что-то твердое.
Вместе с табаком из гильзы на зеленое сукно стола выпала небольшая стеклянная ампула. Сореньи отшатнулся от стола. В глазах его отразился ужас.
Ковач бросил на него проницательный взгляд.
В лабораторию на исследование Быстро! приказал он, передав портсигар одному из офицеров. А затем обратился к Сореньи:
Что ж, больше вам здесь делать нечего. Придется переменить местожительство
В отделе Ковачу доложили, что Гупперт уехал куда-то на такси.
Он заметил слежку?
Заметил. Потому-то и бросился к такси.
Теперь пойдет кружить по городу до самого вечера, рассмеялся Ковач.
Через час стали известны результаты лабораторного исследования содержимого «сигарет».
Сволочи! воскликнул Ковач, прочитав бумагу, подписанную экспертами. Сволочи, повторил он и с силой ударил кулаком по столу. Вот ведь на что пошли Распорядитесь, чтобы ко мне привели арестованного, Бела. И сами заходите сюда. Будете присутствовать при допросе
Ковач повел допрос не совсем обычным путем.
Нам еще не все известно о вас, Сореньи, сказал он. Но кое-что уже знаем. Скажем, типографское дело. Помните? Или взрыв склада под Эбро и всякое другое.
Сореньи молчал. Губы его дрожали. Все кончено. Если они знают такие давнишние вещи, то спасения нет.
До сего дня я считал вас в известной степени жертвой слабоволия. Но теперь Майор кивнул в сторону портсигара, лежавшего на столе. Вызлодей, который не может рассчитывать ни на малейшее снисхождение.
Сореньи поднял голову. Он не знал, как понимать слова майора. Что это: ловушка или путь к спасению жизни?
Клянусь вам Он старался говорить как можно искреннее:Клянусь вам, я хотел уничтожить портсигар. Никогда, никогда я не пошел бы на это.
Как знать Это очень трудно проверить. А вот скажите: от кого вы получили портсигар?
Говорить? А может, они его испытывают? Майор сказал же, что не все знает о нем. Может быть, у них нет никаких данных о его связях с американской разведкой, и им нужно лишь его признание?
Я не знаю, кто он такой, наконец, решился на ложь Сореньи. Он пришел ко мне сегодня утром. Я его вижу впервые. Низкорослый такой, черноволосый. Угрожал мне пистолетом и потребовал, чтобы я спрятал у себя вот эту гадость. Я завернул портсигар, хотел пойти на мост и бросить в Дунай Да вот вы опередили меня.
Он развел руками и смолк.
Что ж, Ковач прищурил глаз, будто мысленно оценивая сказанное. Как экспромт совсем недурно. Работа директором кинофирмы вам явно пошла на пользу. Еще несколько лет, и вы вполне могли бы сами заняться сценариями. Если бы не этот досадный инцидент, конечно Зря стараетесь, переменил он тон. Гупперт совсем не рассчитывает на то, что вы будете его выгораживать. Во всяком случае, он не отвечает вам взаимностью.
Гупперт? Значит и он
Ну как? Будете говорить правду?
Буду, глухо сказал Сореньи.
Давно бы так Прошу вас, Бела, позовите стенографистку
После того, как арестованного увели, майор Ковач позвонил генералу.
Товарищ генерал, Миклош Сореньи во всем признался. Гупперт полностью изобличается его показаниями. Требуется санкция на арест. Материалы представлю через двадцать минут Да, поезд отходит ровно в восемь.
И только сейчас старшему лейтенанту Дьярошу, присутствовавшему при этом разговоре, стали ясны все действия майора Ковача. Бела понял, почему майор оставил в стороне Гупперта и все внимание сосредоточил на Сореньи. Ведь до сих пор против Гупперта не было никаких улик. Его нельзя было обвинить ни в чем. А теперь Гупперт оказался уличенным показаниями Миклоша Сореньи.
На вокзал они прибыли задолго до отхода поезда. В служебном купе их ждал сотрудник отдела.
Еще не появлялся, доложил он майору.
Что ж, обождем
Ждать пришлось довольно долго. Экспресс тронулся в путь. Уже давно остался позади вокзал, станция Келенфельд Наконец, поступило известие:
Гупперт здесь. Шестой вагон, четвертое купе.
Когда в купе вошли двое венгров в униформе, Корнер понял: сейчас произойдет самое страшное.
Макс Гупперт? спросил пожилой венгр со знаками майора на петлицах. И тут же, не дожидаясь ответа, добавил:
Именем Венгерской народной республики вы арестованы.
Корнер не оказал никакого сопротивления. Всю дорогу он молчал. И лишь оставшись наедине с майором Ковачем в его кабинете, спросил:
Может быть, вы все же объясните, что это все значит?
Ом говорил ровным, спокойным тоном. В голосе не слышалось ни нотки волнения, одно лишь безграничное удивление.
Всё в свое время А пока скажите, товарищ Гупперт, как же ваше настоящее имя?
Арестованный весело рассмеялся.
Нет, честное слово, такого со мной еще не бывало Здесь какое-то недоразумение. За кого же вы меня принимаете, дорогой товарищ э?.. э?..
Не могу не отдать должное вашим артистическим способностям, уважаемый Гупперт в кавычках. Но отвертеться вам все равно не удастся. Вы ведь знаете некоего Миклоша Сореньи, не так ли?
У Корнера потемнело в глазах. Конец!
А он, этот самый Миклош Сореньи, продолжал майор, не давая арестованному опомниться, не далее как три с половиной часа тому назад признался, что сегодня утром получил от вас сигареты с весьма необычной начинкой.
Послушайте, но ведь я совершенно не знаю никакого Миклоша Сореньи. И никакого портсигара я ему не давал. Я все утро находился в гостинице. Портье может подтвердить Все это очень странно
Возможно, не стал спорить майор. Кстати, откуда вы взяли про портсигар? Я ведь, кажется, упомянул только о сигаретах.
Корнер почувствовал, что тонет. Оставался только один выход, и он ухватился за него, как утопающий за соломинку.
Больше ничего я вам не буду говорить, сказал он чуть охрипшим голосом. Вы меня хотите запутать.
Ковач вызвал охрану.
Отведите арестованного в камеру Я вам советую, сказал он Корнеру напоследок, хорошенько призадуматься над сложившейся ситуацией. Вы, как-будто, не новичок и, несомненно, знаете, что добровольное признание в известной степени смягчает наказание Спокойной ночи и приятных сновидений.
Сопровождаемый стражей, Корнер медленно побрел к выходу.
МЕРФИ ПАРИРУЕТ УДАР
Вошедший плотно прикрыл дверь, повернулся, быстрым движением сорвал с головы пилотку и, щелкнув каблуками, представился:
Лейтенант Спеллман, сэр!
Подойдите поближе, лейтенант. Тащите сюда вон тот стул, у окна, и присаживайтесь.
Пока лейтенант устраивался, полковник Мерфи с интересом изучал его. Будущий преемник Уоткинса был здоровенный малый. Вьющиеся белокурые волосы и голубые глаза находились в вопиющем противоречии с расплюснутым носом профессионального боксера и тяжелым подбородком.
«Странная помесь ангела с бандитом, отметил про себя Мерфи. Не слишком интеллектуальная личность. Ну и наплевать. В конце концов, нам нужен не преподаватель античной культуры для колледжа благородных девиц».
Лейтенант уселся. Он положил ногу на ногу. Его длинные крючковатые пальцы непроизвольно заплясали по ручке стула.
Вы знаете, зачем вас сюда вызвали? спросил Мерфи.
Да, сэр.
Прекрасно! Надеюсь, что мы быстро столкуемся, лейтенант
Спеллман, Рональд Эрих Мария Спеллман, подсказал лейтенант.
Спеллман Ваш отец коренной американец?
Не знаю, последовал ответ.
То-есть, как не знаете?
Лейтенант завозился на стуле.
Видите ли, мне неизвестно, кто именно является моим отцом. Мать тоже не знала.
Гм
Мерфи поспешил переменить тему разговора. Он заглянул в лежавший перед ним листок.
Здесь сказано, что до армии вы были боксером, не так ли?
Был и боксером, уклончиво ответил лейтенант. Ему очень не хотелось вдаваться в подробности своей короткой, но весьма динамичной биографии.
Однако Мерфи добивался именно подробностей.
В Штатах у вас были какие-то неприятности с властями, да? спросил он.
Лейтенант тяжело вздохнул:
Были, сэр Из-за красных, провались они в преисподнюю.
Собственно, никакого отношения к красным неприятности Спеллмана не имели. Однажды ему срочно потребовались деньги. Своих не нашлось. Пришлось обращаться за помощью к согражданам. Это произошла ночью в темном переулке. Прохожий никак не хотел согласиться с тем, что Спеллмана нужно снабдить безвозвратной ссудой. Он твердо решил не расставаться с несколькими десятками долларов, которые были у него в кармане. Что же оставалось делать Спеллману? Он вынужден был пустить в ход такой веский аргумент, как браунинг.
Прохожего отвезли в морг, а Спеллманав камеру для подследственных. В перспективе явственно вырисовывались контуры электрического стула.
Но тут произошел неожиданный поворот. Убитый казался не то коммунистом, не то профсоюзным деятелем. Адвокат, нанятый друзьями Спеллмана, сыграл на этом. Он представил подсудимого великомучеником, которого хотели опутать красные. Слушая блестящую речь адвоката, судьи расчувствовались. Даже прокурор несколько раз протирал очки. Был вынесен оправдательный вердикт.
Спеллман стал героем дня. Его интервьюировали, фотографировали. В довершение всего ему предложили вступить в ряды армии. Он с радостью согласился, тем более, что службу предстояло нести в Европе.
Расскажите об этих неприятностях поподробнее, предложил Мерфи.
Спеллман изложил адвокатскую версию с некоторыми новыми подробностями, вычитанными им в последних выпусках «комикс». В итоге получилось не совсем скромно. Лейтенант представлялся в образе чуть ли не национального героя, спасшего Штаты от вражеского нашествия.
Мерфи, пряча улыбку, снисходительно слушал лейтенанта. При всей неправдоподобности рассказа, описание места и способа убийства граничило с профессиональным знанием дела.
«Подойдет, решил полковник. Здоровый, жизнерадостный человек. Не то, что истерик Уоткинс с его вечными претензиями на свободу действий».
Он коротко познакомил Спеллмана с кругом его новых обязанностей.
Оклад у вас будет, примерно, в два раза выше, чем сейчас, порадовал Мерфи лейтенанта. Этокроме премиальных за выполнение особых заданий. Вопросы есть?
Есть. Когда приступать?
Мерфи рассмеялся. Деловитость Спеллмана чрезвычайно импонировала ему.
Считайте, что вы уже приступили. Сейчас один из моих офицеров познакомит вас с будущими подчиненными. Мы их уже отобрали. Хорошие ребята, один к одному. Правда, у некоторых были неприятности, вроде вашей, но я думаю, это не помешает. Вы с ними определенно сработаетесь. Ну, пока!
Лейтенант, снова артистически щелкнув каблуками, вышел из кабинета.
Мерфи вызвал майора Томсона.
Видели в приемной лейтенанта? Это Спеллман. Рональд Эрих и как-то там еще. Он назначен вместо Уоткинса. Представьте его новому составу охраны, грузите всех на машину ина Нимфенгассе. Уоткинса и всю его команду сейчас же отправьте в Зальцбург. Об исполнении доложите мне, Мерфи посмотрел на часы, в десять часов вечера.
Но, полковник, взмолился Томсон, ведь это через час!
И что же? Вполне достаточно. Пятнадцать минут на обнюхивание, пятнадцать, туда, пятнадцатьтам, пятнадцать обратно. Итого час.
А передача имущества, заключенных, составление актов?
Мерфи досадливо махнул рукой.
Откуда у вас интендантские замашки, Томсон? Какие передачи, какие акты? Заключенные сидят в подземных камерах, имущество тоже на месте. Ничего не надо передавать и принимать. Важно все проделать как можно быстрее и отправить Уоткинса с его головорезами раньше, чем они сообразят, что случилось. Ясно? Выполняйте. И имейте в виду, что мне начинает приедаться вечная возня с вами.
Томсон пулей вылетел из кабинета. Мерфи, покачивая головой, поглядел ему вслед. Удивительный человек! Если его не подстегивать, он может заснуть на ходу.