Походите по городу, посмотрите на наш Будапешт, посоветовал, прощаясь, Надь. Поговорите с людьми, это, пожалуй, будет самое интересное. Вы раньше не бывали в Венгрии?
Нет, не доводилось, солгал Корнер.
Тогда посоветую вам прежде всего осмотреть наш парламент, затем площадь Героев Знаете что, я пришлю вам прекрасного гида из союза молодежи. Он вас ознакомит со всеми достопримечательностями Будапешта.
Это никак не входило в планы Корнера.
Нет, нет! Я лучше сам, запротестовал он. В одиночку, по-моему, набираешься больше впечатлений.
Смотрите, вам видней
Шандор Надь сообщил, что конгресс начинается завтра в десять утра. От гостиницы к зданию, где будет происходить конгресс, пойдет специальный автобус.
А теперь ложитесь отдыхать. Пожелаю вам спокойной ночи. Или вернее доброго утра, поправился Надь, взглянув на часы. Уже четверть шестого.
У двери он обернулся.
Да, еще одно Вам нужно будет сдать паспорт портье, для регистрации Впрочем, давайте, я сам передам.
Он взял паспорт, еще раз пожелал Корнеру хорошо выспаться и вышел из комнаты.
Корнер облегченно вздохнул. Слава богу, ему не надо будет лично сдавать паспорт. Правда, сходство между ним и тем, другим, на фотокарточке, несомненно, большоедаже пограничник не усомнился. Но все же, если внимательно присматриваться, можно обнаружить кое-какие различия.
Заперев дверь, он обождал несколько минут, напряженно вслушиваясь в тишину. Нет, Шандор Надь не шел обратно. Значит, паспорт уже передан портье. Все в порядке.
Корнер опустил шторы, разделся и лег в мягкую постель. Засыпая, он подумал о том, что еще сегодня нужно будет связаться с «Адвокатом» и передать ему портсигар.
Спал Корнер очень неспокойно. Он то и дело пробуждался и засыпал вновь. Наконец, он окончательно проснулся и посмотрел на часы. Было уже два часа дня.
Наскоро закусив в кафе, которое помещалось тут же, в фойе гостиницы, Корнер вышел на улицу. Через минуту он был в центре города.
Агент американской разведки ветеринарный врач Карой Мереи, зашифрованный под кличкой «Адвокат», работал в одном из центральных учреждений министерства сельского хозяйства. Корнер знал номер телефона Мереи, знал также адрес дома, в котором тот проживал. Поразмыслив, он решил, что лучше всего позвонить Мереи и договориться о встрече.
Ничего, однако, не получилось. Он несколько раз звонил, и каждый раз ему отвечал женский голос. Не оставалось ничего другого, как посетить Мереи на квартире. Но и здесь Корнера постигла неудача. В Буде, на улице Алдаш, как раз у нужного ему дома, собралось много молодых людей. Вероятно, рядом помещался молодежный клуб. Корнер не рискнул заходить в подъезд.
В надежде, что молодежь здесь долго стоять не будет, Корнер битых два часа расхаживал по соседним улицам. Однако ничего не получилось. Молодые люди и не думали уходить. Кто-то принес аккордеон. Раздались веселые песни
Поздним вечером, уставший, голодный, а главное донельзя раздосадованный неудачей, Корнер вернулся в гостиницу. Портье, пожилой лысый мужчина с добродушным лицом, подал ему ключ от комнаты.
Макс Гупперт? спросил он.
Да.
Вот ваш паспорт, сказал портье.
Ладно, небрежно бросил Корнер. И, сунув документ в карман, заговорщически подмигнул портье:
Послушайте, старина, хотел бы я попробовать вашего знаменитого напитка. Как он называется? Кажется, палинка Вот двадцать форинтовхватит? Прошу, скажите, пусть пришлют в номер.
Хорошо Я скажу
Портье сдержал обещание. Едва Корнер успел зайти в номер, как в дверь постучали. Вошла хорошенькая черноглазая официантка из гостиничного кафе, которую Корнер приметил еще во время завтрака. В ее руках был поднос.
Вы заказывали? спросила она по-немецки.
Да, да. Поставьте на столик.
Девушка сняла с подноса бутылку. Рядом она положила сдачу.
Мелочь можете взять себе, красавица, милостиво разрешил Корнер. Он так и впился взглядом в точеные ножки девушки.
Та вся вспыхнула.
Спасибо, но у нас это не принято
Она замялась, не зная, как назвать иностранного гостятоварищ, гражданин или господин. Затем быстро повернулась и вышла из комнаты.
Корнер недоуменно посмотрел ей вслед. Чтобы официантка отказывалась от таких щедрых чаевых?..
Корнер, вспомнил, как в сорок седьмом году в шикарнейшем ночном баре Будапешта «Эмке Грилль», где обычно кутили иностранцы и богатые венгры, он на виду у всего зала обнял и поцеловал молоденькую златокудрую венгерку, обслуживавшую столик. Никого не удивил и не возмутил его поступок, разве только Шервуд, знакомый офицер из американской части контрольной комиссии, сидевший рядом с Корнером, заржал несколько громче обычного. Да и, собственно, что тут могло вызвать удивление? Всё было в порядке вещей. Со стародавних времен официантки в Венгрии считались «девушками для всех». Чем больше чаевые, тем больше можно было позволить себе в обращении с ними.
А теперь?.. Откуда вдруг взялось у официантки такое чувство собственного достоинства?
Да, с венграми за эти несколько лет произошли непонятные перемены.
Зазвонил телефон.
Слушаю.
Это был портье. У него есть письмом для Гупперта. Кто принес? Какая-то дама. Нет, она сразу ушла. Хорошо, он пришлет письмо в номер.
Корнер думал, что в письме содержится какое-либо известие о предстоящем конгрессе. Однако, когда он вскрыл конверт, его охватило волнение. На бумаге было напечатано:
«Дорогой Макс! Мицци ждет вашего звонка в двенадцать часов ночи по телефону районного комитета сторонников мираУ-33-547».
Подписи не было. Корнер понял, что сообщение исходит от полковника Мерфи. Но как он сумел передать его в Будапешт?
Раздумывать было некогда. Время подходило к двенадцати. Уничтожив записку и конверт, Корнер спустился к портье.
Вызовите Вену. У-33-547.
Пока портье связывался с телефонной станцией, Корнер продумал план разговора. Главное, стараться поменьше говорить. Только «да», «нет», «целую» и тому подобное. И как можно скорее закончить разговор. Чтобы у этой как ее Мицци не зародилось и тени подозрения.
Прошу. Вена, сказал портье.
Корнер взял трубку.
Милый, ты? раздался далекий женский голос.
РАЗГОВОР ПО ТЕЛЕФОНУ
Фрау Гупперт!
Да!
Мицци сняла наушники и обернулась. За ее стулом стоял инспектор отдела междугородней связи и укоризненно качал головой.
Фрау Гупперт! Вот уже третий клиент жалуется, что вы не отвечаете на вызов. Если последует еще одна жалоба, я вынужден буду сообщить начальнику отдела.
Господин Голубек, милый, не делайте этого. Мицци молитвенно сложила руки и жалобно улыбнулась. Я постараюсь быть внимательнее.
Голубек, немолодой мужчина с выбритой до блеска головой, смущенно переступил с ноги на ногу. Он был очень сентиментален, этот старый инспектор, и его сердце не могло остаться равнодушным к просьбе женщины, особенно такой хрупкой и нежной, как фрау Гупперт.
Что сегодня стряслось с вами, Мицци? спросил он уже неофициальным тоном. Вы наша лучшая работница, и вдруг такие ужасные вещи. Клиенты жалуются! Может быть, вы больны?
Одну минуточку, господин Голубек Да, да! Сейчас.
Быстро соединив очередных абонентов, Мицци сказала:
Нет, господин Голубек, я совершенно здорова. Но мой муж: вчера уехал в Венгрию на несколько дней, и я очень, волнуюсь. Вот и все.
Голубек удивленно раскрыл глаза:
На несколько дней в Венгрию? И вы волнуетесь?
Слушаю Соединяю Да, господин Голубек. Волнуюсь так, что места себе не нахожу Кончили? Да Соединяю
Чего же тут волноваться?
Заложив руки за спину, он прошел к своей конторке неторопливой походкой стареющего человека. Что за народ эти женщины! Муж ушел вечером к приятелюони волнуются. Муж уехалони снова волнуются. Муж приехалопять переживания и волнения. А он бы на ее месте вовсе не беспокоился. Пусть лучше волнуется муж. Уехал в Венгрию и оставил в одиночестве такую симпатичную жену. Жаль, года уже не те, а то он показал бы этому мальчишке, что значит уезжать без жены.
Мицци и сама не могла толком объяснить причину своего волнения. Вчера, когда она вернулась с вокзала в свою комнатку, та показалась ей такой жалкой и убогой без Макса, что она даже всплакнула, немного. Потом сидела до глубокой ночи и рассматривала фотокарточки Макса. А когда легла, долго-долго не могла заснуть.
И сегодня так щемит сердце. Но ничего, вечером она пойдет в комитет и будет ждать звонка. Раз Макс обещал, значит, обязательно позвонит. Он всегда держит слово.
Макс! Ее Макс. Как она гордится им! Какой он смелый, какой красивый. Ничего, что у него много морщинок на лбу и в уголках глаз, ничего, что в волосах блеснула совсем уж ранняя седина. Он лучше всех, ее Макс!
Да Да Слушаю! Простите, господин Я только что услышала звонок Не знаю, возможно, что-нибудь на линии. Иногда случается Хорошо, соединяю
Мицци тряхнула головой. Надо быть повнимательнее, иначе могут быть неприятности. Конечно, Голубек ничего не скажет начальнику. Но может найтись клиент, который напишет жалобу, и тогда никакой Голубек ее не спасет. А потерять место сейчас, когда кругом столько безработных, совсем никуда не годится. И так они с Максом еле сводят концы с концами.
Но мыслям разве прикажешь! Они назойливо лезут вновь и вновь.
Вот какой-то клиент Попросил Земмеринг Земмеринг Земмеринг А хозяина завода, где она работала в коммутаторной, звали Земмер, Гуго Земмер. Этот чванливый господин с пухлыми и розовыми, как у младенца, щечками не раз делал ей недвусмысленные предложения. Его приставания отравляли ей всю жизнь. И все-таки с заводом связаны ее лучшие воспоминания. Там она познакомилась с Максом.
Лицо Мицци озарилось тихой радостью. Да, она до сих пор гордится, что смогла ему помочь, выручить из неминуемой беды.
Случилось это так. Однажды утром, придя на завод, она увидела, что все идут не на свои рабочие места, а в литейный цех. Заинтересованная, Мицци последовала туда же. Там она впервые увидела Макса. Он стоял, окруженный рабочими, и рассказывал, как простые люди всей земли борются против новой войны, за счастливое будущее.
Мицци слушала его, как зачарованная. Но когда начался сбор подписей, она услышала позади себя тихий шепот:
Мицци! Мицци! Сюда!
Это был господин Земмер. Как вор, прокрался он на собственный завод. В глазах его горел азарт охотника.
Мицци, быстрее соедините меня Он назвал номер. Я буду в кабинете.
Мицци побежала в коммутаторную и выполнила требуемое.
Он здесь, тихо сказал директор.
На заводе? спросил чей-то квакающий голос.
Да.
Звоните в МП. У-31-433. Скажите им только адрес. Они уже готовы к выезду.
Мицци ужаснулась. Значит, сейчас приедут молодчики из МП и заберут этого смелого парня.
Директор сказал:
Дорогая, соедините меня с У-31-433. Живее, прошу вас.
И она решилась. Вся ее неприязнь к наглым парням из МП, к Земмеру, ко всему тому черному, бесчестному миру, который они для нее олицетворяли, сосредоточились в тот момент в быстрых движениях пальцев, набравших номер 003.
Немедленно выезжайте на завод Земмера злорадствуя, слушала она голос директора.
Он назвал адрес и положил трубку. Через окно она увидела, как Земмер, прячась в тени высоких стен, побежал к воротам.
Жди, жди, прошептала она.
Минут через десять к воротам завода одна за другой подкатили три пожарных автомашины. Мицци было видно, как, потрясая кулаками над головой, ругался директор Земмер с брандмейстером.
Еще через десять минут Мицци лишилась места. И когда она со слезами на глазах (ох, эти непрошеные слезы!) стояла у ворот и раздумывала, где искать работу, к ней подошел Макс. Он уже знал все.
Спасибо! просто сказал Макс и крепко пожал ей руку.
Они познакомились. А вскоре и поженились
Да, слушаю встрепенулась Мицци. Нет, что вы, я не спала. Просто я выпила сейчас глоток воды, поперхнулась и не смогла сразу вам ответить Минут двадцать? Что вы, что вы! Нет, нет, очень прошу вас, не жалуйтесь! Меня тогда выгонят с работы Спасибо. Сейчас же соединю.
Когда к концу дня Мицци передала дежурство другой телефонистке, она просто удивилась, что все кончилось благополучно. Никогда еще она не работала так рассеянно, как сегодня.
Наскоро закусив, Мицци отправилась в комитет. Обычно по вечерам она избегала выходить из домукругом шаталось множество пьяных солдат. Но на этот раз она шла безо всякого страха. Пусть только кто-нибудь посмеет ее задеть! Она крепко сжала рукоятку старого тяжеленного зонтика, который захватила с собой отнюдь не потому, что предвиделся дождь.
В комитете было многолюдно и шумно. Но Хор сразу увидел Мицци.
Идем сюда.
Он привел ее в кабинет Киршнера. Тот поднялся ей навстречу.
Садись, Мицци. Сейчас только одиннадцать. Тебе придется ждать целый час.
А я вам не помешаю? Может быть, мне лучше обождать там, в общей комнате?
Сиди, сиди, У нас никаких секретных дел нет, скрывать нечего, усмехнулся Киршнер.
Ровно в двенадцать зазвонил телефон.
Будапешт, сказал Киршнер и подал Мицци трубку.
Милый, ты?
Я, дорогая, прозвучало в ответ. Как дела?
Как изменяло расстояние голос Макса! Или, может быть, он простужен?
Ты заболел? У тебя такой хриплый голос.
Было слышно, как Макс прокашлялся.
Да, простыл немного в поезде, сказал он после недолгого молчания. Как ты живешь? Скучаешь?
Очень. Сегодня я так плохо работала, что просто чудом спаслась от увольнения.
Они обменялись еще несколькими малозначительными фразами.
Дай-ка, Мицци, я с ним поговорю, сказал Киршнер. Что-то вы оба растерялись, как жених с невестой.
Он взял трубку.
Алло, Макс. Это Киршнер. Когда начнется конгресс?
Завтра.
Готовишься к выступлению?
Ага
В трубке что-то щелкнуло, заскрипело, и сколько Киршнер не дул в нее, никто не отвечал.
Будапешт кончил разговор, сказала междугородняя.
Мицци пошла домой расстроенная. Нет, Макс совершенно не умеет разговаривать по телефону. Ни единого теплого словечка. У-у, противный!
И тут же она забеспокоилась. Макс простужен. Не серьезно ли это? Ведь он никогда не скажет, что болен, все отшучивается.
Хор, провожавший Мицци до дома, потешался над ее опасениями. Что она волнуется? Пройдет еще два дня, и вернется ее Макс обратно целым и невредимым. Ну, с насморком, подумаешь, какая болезнь. Какой подарок обещал он привезти из Венгрии?
Но Мицци лишь тяжело вздохнула. Не надо ей никаких подарков, лишь бы только Макс вернулся здоровым.
Была уже глубокая ночь, когда Киршнер закончил дела в комитете. Дома он вспомнил, что еще не обедал. Осторожно, чтобы не разбудить жену и детей, налил из термоса в чашку горячий кофе.
Отпивая глоток за глотком, Киршнер стал просматривать газеты. Днем не хватило времени.
Его внимание привлекла небольшая заметка в американской «Винер курир». Удивившись, он начал листать другие газеты. Так оно и есть! Сегодня многие правые газеты поместили сообщение о предстоящем конгрессе сторонников мира в Венгрии. В заметках говорилось также и о том, что на этом «коммунистическом» конгрессе будет присутствовать гость из Вены«известный коммунист» Макс Гупперт.
«Удивительно, подумал Киршнер. Обычно ведь они старательно замалчивают такие вещи».
Он долго сидел, погрузившись в раздумье. И лишь когда на востоке занялась заря, Киршнер начал укладываться спать.
МЕРФИ ПРИХОДИТ В ЯРОСТЬ
Легко спросить «за что вы сюда попали?». Но как мог Макс ответить на этот вопрос?
Я лучше расскажу вам, как я сюда попал. Остальное и для меня неясно.
Он подробно изложил соседу по камере свою печальную историю. Фрелих не прерывал его. Лишь когда Макс кончил, он спросил:
Как же вас зовут?
Макс Гупперт.
Гупперт Фрелих наморщил лоб, силясь что-то вспомнить. О вас, по-моему, была статья в журнале «За мир». Насчет вашей работы на вагоностроительном, кажется.
Была такая статья, сказал Макс. Примерно год тому назад.
Да, не позже. В то время меня и арестовали.
Как! Вы уже сидите здесь целый год?
Макс подумал, что ослышался, но Фрелих подтвердил:
На днях исполняется год. Вы думаете, что Си-Ай-Си скоро выпускает тех, кто попался в ее руки?
У Макса кольнуло в сердце. Значит, и ему Пронеслись мысли о Мицци, о товарищах Но он отогнал тревогу. Ведь у Си-Ай-Си не могло быть никаких оснований, чтобы задержать его, решительно никаких.