Давай шевелись, принцесса на горошине, холодно заметил он. Здесь работать надо, а не только ноги раздвигать.
Плохо соображая, я взяла бутылку и бокал, но руки не слушались меня, и вино пролилось. Я вдруг почувствовала ужасную усталость. Отбросив бутылку, я закрыла лицо руками. На то, чтобы говорить, сил не осталось, и я только подумала: «Подите вы все к чёрту». Меня тут же подхватили чьи-то руки много рук со всех сторон и уложили на диван. Я была в предобморочном состоянии и помню только, что меня по очереди изнасиловали и укусили ещё несколько вампиров.
* * *
Следующие несколько суток я провела в бреду; когда я очнулась, то увидела тускло освещённую анфиладу комнат, похожую на общежитие; на соседней кровати сидели две девушки и при свете ночной лампы играли в карты. Равнодушные голоса отмечали:
Туз
Десятка пикей
Всё.
Я вздохнула и попыталась приподняться. В голове шумело.
Девочка очнулась, безучастно заметил третий голос откуда-то из угла. Затем ко мне приблизился силуэт высокой женщины. Она присела на край кровати и положила руку мне на лоб.
Очнулась? Лежи тихо, сочувственно произнесла она.
Где я?.. я с трудом разлепила губы.
Женщина вздохнула.
Где? переспросила она. Ты в помещении для обслуживающего персонала, с этими непонятными словами она поднялась и куда-то ушла.
В вампирском публичном доме, помолчав, конкретизировала она из девушек, игравших в карты.
Хотя у кэлюме это называется «закусочная», добавил голос из угла.
Я в изнеможении откинулась на подушку.
Так значит, это был не бред?.. А что происходит? Как долго я здесь пробыла? Кто эти женщины?
Я бросила по сторонам беспомощный взгляд. Из-за плохого освещения я видела только силуэты. Продолжать расспросы не было сил. Я закрыла глаза.
Через некоторое время высокая женщина вернулась, держа в руках чашку бульона. Стуча зубами о край чашки, я сделала несколько глотков и почувствовала, что комок подступает к горлу. Женщина успокаивающе положила руку мне на плечо.
Не волнуйся. Лежи. Экономь силы. Они тебе ещё понадобятся.
* * *
И хотелось бы тебя порадовать, да нечем, монотонно говорила худощавая темноволосая рабыня «Шоколадка», как она представилась. По матово-бронзовому оттенку её кожи действительно можно было предположить, что когда-то она была смуглой. Откинувшись на измятую подушку, она курила сигарету за сигаретой. Одно могу сказать: нам жаль, что всё так случилось. Ну, что с тобой было. Но, как бы для тебя это сейчас возмутительно ни звучало, всё же поверь нашему опыту: здесь бывает и гораздо, гораздо хуже. Мы просто тебя сейчас пугать не хотим. Поправляйся пока. И мой тебе совет: не ерепенься. Здесь все через это прошли. Пути наверх отсюда нет, это билет в один конец. Всё, точка.
Я слушала и не могла избавиться от ощущения нереальности, какого-то безумного фарса. Просто не верилось, что живой человек способен говорить такие вещи. Девушки все как одна с таким упорством убеждали меня в бесполезности какого-либо сопротивления и в том, что мне даже «повезло», что казалось, они меня разыгрывают.
Но как же вы можете так жить?.. едва слышно прошелестела я; говорить было трудно, но оставаться в неведении ещё труднее. «Шоколадка» равнодушно на меня посмотрела.
Тех, кто не может «так» жить, нет в этой комнате. Они умерли, хладнокровно пояснила она.
И многие умерли?.. с ужасом пролепетала я, не веря, что мне приходится произносить такие слова. «Шоколадка» окатила меня ещё одним равнодушным взглядом.
Я здесь около полугода. За это время только на моих глазах убили около двухсот девочек, девушек и женщин. Искалеченных в подполе несколько десятков. Без рук, без ног, с переломанными костями. Нам иногда жареную человечину вместо обеда подают, для устрашения. Женскую ручку или ножку в собственном соку. И следят, чтобы все съели по куску. Поняла? Я не пугаю тебя, просто запомни: в Красном доме так называется заведение, где ты теперь работаешь есть места похуже гостиной. Попадёшь на нижний этаж будешь умирать медленно и мучительно.
А за что туда попадают? прошептала я. «Шоколадка» усмехнулась.
Грамотный вопрос. За непослушание. За неловкость. За нерасторопность. За неправильные мысли. Ты уже поняла, что они умеют читать мысли?..
Я так заволновалась, что даже села на постели.
Послушай, неуверенно прошептала я, это что, правда настоящие вампиры?.. я всё ещё сомневалась, не сошла ли я с ума. «Шоколадка» пожала плечами.
Они называют себя «кэлюме». Высшая раса. Обладают разными сверхспособностями. С людьми не скрещиваются. Невозможно родить ребёнка-полукровку от вампира, невозможно стать вампиром от их укуса. Это всё, что я знаю. Они не поощряют интереса к их миру.
Я глубоко вздохнула, пытаясь привести мысли в порядок.
Господи вот и всё, что я выдала в итоге. Невозможно поверить
Да уж, «Шоколадка» усмехнулась, глядя в потолок. Мы-то привыкли считать себя венцом творения. Человек царь природы. Так вот, насколько я могу судить, для кэлюме мы нечто вроде домашних животных.
А они что, осторожно поинтересовалась я, убивают только женщин?
Да нет, вряд ли, «Шоколадка» выпустила струю дыма в потолок. Просто здесь заведение такое определённого типа. Небольшой кабак на самый примитивный вкус. Так, перекусить на скорую руку, ну и заодно потрахаться. Без изысков. А вообще я тебе сейчас странную вещь скажу, но похоже, что кэлюме матриархальная цивилизация. Перед своими женщинами они буквально пресмыкаются. Ты этого ещё не видела, но это напоминает массовый психоз, без шуток. Какая-то у них там особая близость, совершенно потрясающая. Я так понимаю, связанная с их психическими способностями. Потому что секс, ну то есть собственно половой акт, они считают чем-то вроде ну, разновидностью массажа, что ли. Это, по их понятиям, вообще не близость.
Слушай, а мои мысли перескочили на другую тему, вот все эти легенды о том, как ну Солнце? Кол в сердце? Отсечение головы?..
«Шоколадка» неторопливо затушила сигарету, встала с кровати, подошла ко мне и опустила на моё лицо тяжёлый, долгий взгляд.
Послушай меня внимательно. От того, насколько хорошо ты поймёшь то, что я тебе сейчас скажу, зависит твоя дальнейшая жизнь. Насчёт солнца, кола в сердце, отсечения головы, а также серебра и чеснока, это всё правда. И для нас, презренных, ничтожных рабынь, это означает одно: что мы готовы любой ценой оградить наших бесценных, обожаемых господ от подобного рода неприятностей. Самая мысль о возможном покушении на жизнь, здоровье или даже просто хорошее настроение господина приводит рабыню в ужас и смятение. Поняла? «Шоколадка» выдержала паузу. Помнишь, что я говорила тебе о неправильных мыслях?
Я через силу кивнула.
А теперь правильные мысли. Затверди их, как «Отче наш». Люди никчёмная, примитивная раса. Высшее счастье для человека служить вампиру. Кэлюме мудры, прекрасны, вечно молоды. Они читают в душах, как в открытой книге. Люди для них не более чем забавные питомцы, которых надо дрессировать и иногда наказывать, а порой и усыплять. И это не оскорбительно, это естественно. Это свидетельство высокого духовного развития наших великодушных господ. С нами по-другому нельзя. Любая женщина мечтает именно о такой жизни. Украшать досуг сильных, гордых мужчин наше предназначение. Мы не видим, не слышим и не понимаем ничего, кроме приказов господина. Поняла?
Я судорожно кивнула.
Повтори.
Я взглянула на неё с удивлением.
Повтори, или ты больше не услышишь от меня ни одного слова, невозмутимо сказала она.
Я н-не не вижу не слышу, и не понимаю ничего, кроме приказов господина.
Отлично, кивнула «Шоколадка» и вернулась в свою кровать. Сейчас ты ещё не веришь в эти слова, но придёт время, и ты поймёшь, насколько я была права.
Я вздохнула. При всей сдержанности и рассудительности моей собеседницы, у меня закралось подозрение, что она буйнопомешанная. Я почувствовала, что мне совершенно некому довериться, не на кого рассчитывать.
А настоящую-то «Отче наш» я и не знаю, вздохнула я, обращаясь к «Шоколадке», поскольку больше поговорить всё равно было не с кем.
Отлично, без раздумий отозвалась та, заворачиваясь в одеяло. Молитвы на них тоже как-то не очень хорошо влияют. Тебе повезло, что не знаешь молитв. Если б знала, у тебя вырвали бы их вместе с языком. Тут одна девочка была, очень набожная. Ты не представляешь, как они над ней издевались. Заставляли на икону плевать, насиловали распятием. Говорили ей, что они демоны, только вчера из ада. Она так мучилась. Короче, я тебе советую вообще забыть слово «бог», «Шоколадка» зевнула и выключила лампу возле своей кровати. Спокойной ночи.
* * *
На следующий день на пороге появился вялый вампир. Выглядел он так, словно не выспался и, прислонившись к косяку, ничего не делал и не говорил, но взгляд его прошёлся по комнатам, как радар. Тогда я ещё не знала, что наблюдение за девушками ведется в основном телепатически; за время жизни среди людей я не привыкла держать мысли в порядке. Девушки, преклонив колени, молча ждали. Мужчина лениво махнул мне рукой, приглашая идти следом, и вышел, не говоря ни слова. Я испугалась. Вдруг опять начнут мучить, бить?
Однако мы миновали дверь в гостиную, которая внушала мне ужас при одном воспоминании, и прошли, к моему удивлению, в довольно просторную комнату, похожую на медицинскую палату. Здесь стояли шкафы с лекарствами и медицинские приборы, дальше несколько больничных коек; на капельнице лежала девушка. «Что же, среди их сверхспособностей нет целительства?» мелькнуло у меня, и, вспомнив предупреждение соседки, я прикусила язык, хотя почему-то хотелось засмеяться.
Не умничай, лениво бросил через плечо мой спутник, и я «мысленно замолчала». Он жестом указал мне на кресло, сам сел в другое и усталым жестом вынул из стола бланк.
Сколько лет?
Семнадцать
Наследственные заболевания? Хронические? Наркотиками не баловалась? Я молча качала головой. Девственница? А, да Аборты? Тьфу вампир зевнул. Сердце у меня так тяжело заколотилось, что я даже почувствовала боль в груди. Я нахмурилась, стараясь не заплакать.
Вставай на весы, обронил он.
Как в тумане, я поднялась, не зная, куда идти.
Слева. Возле двери. Это право. Ты что, не знаешь, где право, где лево?
Туфли снимать? процедила я сквозь зубы.
Снимай. И всё остальное тоже. До кучи. Вампир снова зевнул.
Я угрюмо стащила с себя одежду. Он замерил мой рост, вес, объём груди, талии, бёдер, зачем-то ещё шеи, лодыжек и запястий «Для кандалов, что ли?», мелькнуло у меня.
Да, вслух ответил он. Прикосновения его рук заставляли меня каждый раз невольно вздрагивать и отстраняться, но его, казалось, интересовали только данные сантиметра.
В гинекологическое кресло, наконец скомандовал он.
«Интересно, а правда, что от вампиров ничем нельзя заразиться?» снова мелькнула неосторожная мысль, пока мужчина осматривал меня, но он не ответил. Вместо этого он снова записал что-то в бланк и опять зевнул.
Блин, пять часов процедил он сквозь зубы; видимо, было пять часов вечера. До заката ещё умереть можно, а тут чёрт-те что! Иди сюда, это мне. Я слезла с кресла. Он окинул меня задумчивым взглядом.
Анальный секс был? помолчав, поинтересовался он тоном полнейшего профессионального безразличия, словно не мог придумать, чего бы ещё спросить. Я молча покачала головой. Он взглянул на меня с интересом. Потом достал из шкафа какую-то баночку, а свободной рукой ухватил меня за локоть и препроводил к ближайшей койке.
Ложись на живот.
Он говорил таким будничным тоном, что мне и в голову не пришло, что он собирается делать, даже когда он уселся верхом мне на бёдра, а его руки пробежались от моей шеи вдоль спины. Однако затем я почувствовала его пальцы там, где, по моим понятиям, уж и вовсе не было ничего привлекательного. Я невольно сжалась, не знаю, от чего больше от неловкости или отвращения. Мне было стыдно даже подумать, что кому-то может нравиться такое.
Да расслабься. Чего ты паришься, он снова успокаивающе провёл пальцами по моим плечам, а потом я почувствовала, что он смазывает меня чем-то, каким-то кремом его пальцы проникали внутрь всё настойчивее.
Расслабься, повторил он. Дыши глубже.
Несмотря на моё состояние, его успокаивающие движения сделали своё дело, и я действительно попыталась немного расслабиться я не хотела, чтобы было больно, как в прошлый раз. Я стала немножко поддаваться ритму, в котором он ласкал меня. Он овладел мной сзади и, хотя сердце у меня колотилось от страха, я почти не почувствовала боли. Он легонько покусывал меня за плечи то ли поддразнивал, то ли по привычке но крови не пил.
Наконец он отпустил меня. Голова слегка кружилась. Он бросил мне полотенце.
Всё, тину. Теперь свободна.
Я вытерлась и оделась. Ноги у меня подгибались. Я была потрясена прежде всего тем, что всё произошло так абсурдно и в то же время естественно На прощание он сунул мне в руки баночку с кремом.
Возьми, детка. Дарю. У меня ещё есть. А тебе пригодится. Чуть что смазывай. Чтобы мне потом зашивать не пришлось. Дорогу назад сама найдёшь?
Я добралась до своей комнаты совершенно без сил, молча рухнула на кровать и отвернулась к стене. Через два часа выяснилось, что врач признал меня пригодной к работе, и я отправилась вместе с остальными девушками в гостиную.
* * *
Мне казалось совершенно невозможным выйти после зверского надругательства «на работу» и вести себя так, словно ничего не произошло. Какой смысл сохранять такую жизнь? Нужно сопротивляться, нужно дать им понять, что я личность, что у меня тоже есть чувства пусть даже они считают меня существом «низшей расы». По счастью, девушки отвлекли меня от этих самоубийственных мыслей, наперебой инструктируя перед «рабочей ночью».
Значит, так. К клиентам обращаться: «хозяин» или «господин». Говорить, только если тебе разрешили.
Если хозяин смотрит на тебя, а ты не поймёшь, что ему надо, самый лучший вариант встать на колени и коснуться лбом пола. Так ты подтверждаешь свою готовность повиноваться. Ну-ка, попробуй. Только не каракатицей! Изящно и скромно. Поняла? Если ничем не занята встань на колени и голову не поднимай.
Вообще старайся поменьше зыркать по сторонам. Меньше видишь меньше чувствуешь, меньше чувствуешь меньше думаешь, меньше думаешь меньше раздражаешь. Это я тебе уже из своего опыта говорю, неформально.
Не пытайся подольститься к ним, они этого не любят. Разжалобить тоже не пытайся. Поменьше мыслей о том, что ты любила в прежней жизни, о своих родных, о боге и о таких вещах, как месть и справедливость. Никакого бога нет и справедливости тоже нет.
Старайся запомнить, кому какое вино нравится, ну и прочие привычки. Хотя для них это не очень важно. Главное чувства и мысли. Даже когда занимаешься сексом держись нейтрально, бесстрастно. Твоя задача ничем не привлекать внимания. Ты должна быть незаметной, как будто тебя вообще нет.
* * *
Когда я вошла в эту ужасную комнату, мне показалось, что я сейчас упаду в обморок; однако врач, помимо медицинского заключения, прислал мне к тому же нюхательную соль, которой мне за этот вечер не раз пришлось воспользоваться. Я старалась следить за происходящим, но случалось, застывала в каком-то оцепенении и даже не замечала этого, пока меня не приводили в чувство пинки подруг или кого-нибудь из клиентов; я была удивлена, потому что раньше со мной такого не бывало. Тогда я не знала, что со мной, как с новенькой рабыней, обращались довольно снисходительно. Мне казалось, что я, присутствуя на этом вечере, выдерживаю чудовищную пытку, совершаю подвиг жизнестойкости. Я почти не запомнила, что происходило, кроме того только, что несколько раз меня чуть не вырвало; помогла нюхательная соль и чьи-то пощёчины. Я даже не помню, пользовались мной или нет, хотя, кажется, нет. Потом я вернулась к себе и проспала сутки, как убитая. Потом меня снова вызвал к себе врач, сказал, что если я сделаю ему приятно, он напишет мне освобождение от следующего вечера. Я никогда не практиковалась в таких вещах, и он меня многому научил. Хотя потом я узнала, что в его обязанности входило в том числе и обучение наименее опытных девушек. К тому же он схитрил и, хотя освобождение написал, вместо клиентов сам немножко пососал мою кровь. Но я тогда во всём этом не разбиралась. Да и глупо было торговаться.