Как ни билась советская власть с религией, искоренить ее в деревнях и селах не получалось. Впрочем, и в городе тоже. Только там привязанность к вере скрывалась. А в душу не залезешь.
Выехали к большому оврагу. Это уже в версте от деревни. Сюда пацанами зимой ходили, в глубине родник незамерзающий был. Оттуда воду ведрами брали, поливали склон, делали горки, на фанере или картонке, что от сельмага умыкали, катались. Склоны здесь высокие. А в начале оврага, когда теплые дни выдавались, катали снежные шары, из них крепости строили. Потом одни вставали гарнизоном, другие нападали. Потом менялись. Забав в детстве хватало. Как давно и в то же время совсем недавно это было! И мама была жива, и отец, и многие другие. Деревня была большой. Она и сейчас большая, но уже не та.
А пацанва, Фомич, тут зимой балуется?
Балуется. Не так весело, правда, как раньше. Да оно, Коля, ныне все не так, как было.
Значит, не знаете, как умер отец?
Нет, Коль. Я опосля того, как видел его в огороде, уезжал в район по заданию председателя колхоза, товарища Тетерина. А когда вернулся, так и узнал: утром Ивана Ивановича мертвым нашли.
Нашли? Как это? заинтересовался Маханов.
А Рылов поутру шел в контору, его хата на нашем конце, вдруг видит: дверь приоткрыта. Почуял неладное, зашел, а Иван Иванович у печи на полу лежит. Видать, плохо ему стало, хотел выйти, людей позвать. Так ли, нет ли было на самом деле никто не знает. Правда, Тетерин вызвал участкового из района. Тот приехал, осмотрел все, протокол составил и сказал: хороните, мол, своей смертью старик помер. Такие вот дела, Коля.
Значит, это Рылов обнаружил отца?
Он. А чего это ты как участковый Поленко заговорил? Тот тоже все казенными словами раскидываетсяприбыл, убыл, обнаружил. Но тому по должности положено.
Да так, сорвалось.
Они въехали в деревню. Ее прорезала центральная улица, на одной стороне которой располагался сельсовет и правление колхоза «Звезда», рядом с правлениемсельмаг и небольшой клуб, похожий на барак. Здесь проводились общие собрания, устраивались танцы для молодежи, показывали кинофильмы.
Параллельно главной улице, проходили еще две. Огороды правой улицы выходили к реке, ее называли Речной. Левую называли Выселками, она была ближе к полям и лесу. С запада и севера тоже виднелся лес. За северной околицей простирались луга, там же было и кладбище.
Улицы соединялись между собой многочисленными прогонами. На берегу реки виднелись лодки. На лугах паслось колхозное стадо. Люди в это время работали в поле, но сегодня был день не обычный, сегодня хоронили Маханова Ивана Ивановича, уважаемого в Горбино человека, первого председателя колхоза, его основателя, участника Первой мировой и Гражданской войн, орденоносца. Это было заметно сразу на въезде.
Дом Махановых, пятистенок с железной крышей и пристроенным сараем, стоял на Речной улице. Второй с северной околицы. Рядом жили дед Фомич и снабженец Рыловмутный, мрачный тип. Дальше стоял дом друга детства Николая, Семена Коробова. Судя по тому, что возле открытых ворот двора Махановых толпился народ, похороны уже закончились, народ собирался помянуть усопшего.
Подъехали прямо к дому.
Николай Иванович спрыгнул с телеги и поспешил навстречу собравшимся. Сельчане стали выражать ему соболезнования, что-то говорили. Он не слушал, но из уважения кивал, благодарил. Завидел друга детства, направился было к нему, но тут появился дядя, Маханов Степан Иванович, второй год как пенсионер.
Здравствуй, Коля!
Здравствуй, дядь Степ.
Не успел ты к похоронам.
Не успел, автобус по пути сломался.
Известная история. Никак не найдут в районе денег купить пару новых автобусов. Вот и ездит колымага туда-сюда, скоро и вовсе сообщения не будет. Ты как?
Плохо, дядь Степ.
Степан Иванович вздохнул:
Да хорошего мало. Но похоронили батьку твоего, моего брата, достойно. Почитай все, кто от работ срочных свободен был, пришел. Отпели как положено. Похоронили рядом с матерью. Сейчас вон столы собрали по хатам, бабы парево-варево приготовили, будем поминать. Казенную водку, что в сельмаге была, всю скупили, если мало будетсамогон выставим.
Я возмещу вам расходы.
Да брось ты, в складчину деревней собрали, сколько смогли, хватило с избытком. Никто не отказался. Ты, поди, устал с дороги?
Не до того.
Проходи в дом, там Анфиса и Галина.
Это были тетя и двоюродная сестра Николая Ивановича.
А Миша как?
Капитана получил, на Дальний Восток перевели командиром батареи.
Далеко этот Дальний Восток.
Все лучше, чем на Западе. Немец, того и гляди, на нас двинет. А что в Москве на этот счет думают?
Не знаю, я на режимном объекте работаю. В городе наездами бываю.
Женился?
Женился. Ну, я пойду, дядя Степа.
Давай, Коль, мы тут управимся. Помянем Ивана, как положено.
А я пиджак и чемодан оставлю, с родней поздороваюсь ина кладбище. Да, я тут продукты кое-какие привез: колбасу, консервы, тете Анфисе передам.
А кто ж тебя проводит?
Да вот Семен.
Подошел друг детства, Коробов.
Здоров будь, Никола.
И тебе не хворать, Сеня.
Друзья обнялись.
Эх, не вовремя сломалась моя «ласточка», я бы в городе тебя встретил. Вторую машину взять нельзя былопод доярками она. Коровы терпеть не будут.
Да, жаль, что опоздал. А может, это и к лучшему: отца мертвого не видел, останется в памяти живой.
Вообще-то ты прав. Так лучше. Тут крика бабьего да причитаний былохоть уши затыкай. И без того тошно.
Ты проводишь меня до могилы?
Конечно, провожу.
Тогда подожди, я в дом схожу.
Давай, я тут пока подожду. Водка-то у тебя есть?
Есть бутылка, в городе останавливался у Марии Никаноровны, так она положила в чемодан.
С собой возьми и стаканы из дому прихвати, выпьем с Иваном Ивановичем.
Ладно.
Маханов зашел во двор, поднялся в дом. Обошел сени, вошел в большую комнату, от которой отходили две маленькие спаленки. В углурусская печь, за нейзакрытая цветной занавеской лежанка, там любил после трудов праведных отдыхать отец, деревянный стол, стулья, табуреты, в красном углу икона с зажженной лампадкой, диван. Вся мебель сделана отцом.
Окна закрыты, на столестарая фотография отца с матерью, перевязанная черной лентой.
Из кухни вышли родственницы.
Коленька! Приехал?
Приехал, тетя Анфиса, да вот опоздал.
Что ж поделать, чай не из соседнего села, а из самой Москвы ехал.
С Анфисой вместе вышла девушка. Николай Иванович удивился:
Галина?
Я.
Смотри-ка как подрослапрямо невеста!
Анфиса Петровна возразила:
Рано еще невеститься, шестнадцать годов всего.
Взрослая Два года назад еще девчонкой была, с косичками бегала, а сейчасдевушка. И красиваявся в тебя, тетя Анфиса.
Галина засмущалась, ушла обратно на кухню.
Маханов достал из чемодана две палки копченой колбасы, консервы, тушенкувсе, что получил по спецпайку.
На общий стол.
Вот еще! Обойдутся, чем есть. И так наготовили всего, а деликатесы оставь, пригодятся.
Ну, ваше дело. Я пошел на кладбище.
Один?
С Семеном.
А С дружком своим. Ох он и кручинился, что не может встретить тебя. Метался по деревне, председателю покоя не давал, все запчасти просил. А их нету, запчастей этих. Тетерин уже третий день, как в Олевск мотается. С утра тут был, попрощался с Иваном и уехал.
Мы его с Фомичом по дороге не видели.
Так он через Бодрое поехал. Тамошний председатель вроде как обещал подсобить с запчастями.
Понятно. Орден-то отца сохранили?
А то как же, у Степана он. Взял, чтобы не пропал ненароком.
Маханов снял пиджак, повесил на спинку стула, достал из него пачку «Казбека», спички, документы.
Пошел я, теть Анфис, скоро приду.
Да не спеши, Коль, успеешь, уж на поминки-то не опоздаешь, знаешь, как у нас бываетдо позднего вечера поминают.
Знаю.
Он забрал бутылку водки, папиросы и стаканы, уложил все в холщовую сумку и вышел на улицу. Там увидел Рылова. Тот, как всегда мрачный, шел к дому.
Приветствую, Николай Иванович.
Здравствуй, дядя Мирон. Вы к двору идите, там все собираются.
Да знаю я. Ты держись, Коль, все мы смертны.
И пошел дальше.
Маханов окликнул друга:
Сеня!
Тот отделился от толпы мужиков:
А я там тебя ждал.
Пойдем. Как лучше пройти, чтобы людей меньше было?
Э-э, Никола, в деревне такого места не найдешь.
Ну, ладно.
Они пошли улицей. Встречались сельчане, здоровались, выражали соболезнования, оглядывали Николая, оценивали костюм, сорочку, туфли. Такое здесь не купишь, да и в районе тоже.
Обошли центральную улицу, вышли к кладбищу. Оно встретило друзей холодом и мрачностью. Среди высоких деревьев сгрудились могилы с крестамис оградами и без. Маханов знал, где могила матери, но сразу не нашел. Друг подсказал. Деревня хоть и небольшая, но хоронили часто. И старых, и молодых, почивших от возраста и утонувших, и придавленных болезнями.
Они подошли к свежему холму. Крест, венок от колхоза, цветыбольше полевые.
Ну, здравствуйте, дорогие мои, дрогнувшим голосом сказал Николай. Извини, батя, что не успел проститься. Не по своей вине.
Он стоял и смотрел на этот холмик. Нахлынули воспоминания. Вот он с отцом на рыбалке, первый раз в ночь, чтобы захватить утреннюю зарю. Вот мама играет с ним во дворе. Он строит дома из песка, они рассыпаются, а он, сопя, вновь возводит их
От невеселых дум его оторвал друг:
Коль! Давай помянем отца твоего и мать. Достойные были люди, доброй души.
Вот именно, Сеня, что были. Какое это страшное слово.
Все там в принципе будем, кто раньше, кто позже. Разливай.
Выпили, закурили. Семен затянулся папиросой, но тут же затушил, скрутил козью ножку:
Оно привычней, Коль, папиросы не для меня.
А скажи, Сеня, как умер отец?
Коробов осмотрелсявокруг никого.
Ты чего озираешься, Сень?
А то. Странная это смерть.
Что ты хочешь этим сказать?
Накануне вечером, это значит, в понедельник, я сам видел, как Иван Иванович забор красить собирался. Подошел, поздоровался, спросил про тебя. Пригласил зайти. Посидели на крыльце, поговорили. Он был здоровый, Никола, ни на что не жаловался. Сожалел, что ты никак не выберешь время приехать, соскучился. И даже самогону принес чекушку, по сто граммов выпили, грибочками прошлогодними закусили. Как стемнело, у него еще свет в комнате горел. А наутрона́ тебе! Рылов народ поднялИван Иванович помер. Я, понятное дело, к дому, а там отец твой лежит. И поза какая-то неестественная. Но крови, пригляделся, не было. И все одно, думаю, Никола, извини, конечно, помогли Ивану Ивановичу помереть.
Кто?! воскликнул ошарашенный Николай.
А вот это загадка. Отец твой ни с кем не вздорил, не ругался, все к нему с уважением. Председатель всегда лошадь давал огород вспахать. Не было врагов у твоего отца, Никола. Ивсе равно
Что «все равно»? Убили, думаешь?
Не знаю, что и сказать. Ну, не должен он был помереть той ночью.
Но ведь, Фомич говорил, участкового вызывали.
Э-э, Никола, а что участковый? Приехал, посмотрел, протокол написал, объявил, своей, мол, смертью помер, хороните. И уехал. Морга у нас тут нету, в район не возили, сразу взялись за подготовку похорон. Тут уже руководил дядька твой, Степан Иванович.
Ты накануне детективы не читал?
Чего? Книжки в смысле? Где бы их еще взять? В нашей библиотеке только тома Ленина и товарища Сталина стоят, да всякое такоео построении светлого будущего. За этим парторг Кулько строго следит. Даже иногда людей собирает, чтобы вместе читать. А ты с чего про детективы-то спросил?
А с того, Сеня, что некому было убивать отца. То, что он лежал на полу у печи, а не в спальне, ничего не значит. Прихватило сердце, хотел выйти, позвать людей, да не смог.
Так-то оно так. Но ты послушай. В понедельник к нам электрики на машине заявились.
Маханов посмотрел на друга, налил сто граммов:
Выпей!
Семен выпил, занюхал рукавом.
Так о чем это я? А, да, в понедельник электрики приехали. В кои-то века, и заметь, не районные, а городские. Я по номерам понял.
И что? По делу люди приехали.
Да никаких дел-то у них тут и не было. Ни обрывов проводов, ни замечаний, подстанция тоже в порядке.
Плановый технический осмотр.
Ну да, прошлись по деревне, на «сопли» поглядели, столбы покачаликрепко ли стоят. Ну, и ехали бы восвояси. Так нет. Остановились у Мирона Рылова.
У Рылова? переспросил Николай.
Да, один на столб в «когтях» залез, отсоединил провод, что к хате Рылова идет, чего-то там поковырял и обратно присоединил. Потом они до вечера у Рылова сидели.
Пили?
В том-то и дело, что нет. Оба трезвые вышли, и Рылов не пил. Он, когда выпьет, злой становится, как черт. А тутничего. У меня тогда машина сломалась, я ее на технический двор загнал идо дому. И видал все. Трезвые они были. Электрики сели в машину и подались в сторону райцентра, Рылов домой пошел. А утром он же и нашел отца твоего. Вот ты мне скажи, почему дверь-то была открыта? На ночь все закрываются, это во двор к сортиру дверь открытой оставляют, а входную на засов. А тут все открыто, и Рыловпервый свидетель. Я потом прошелся по улицечерта с два чего снаружи увидишькуст сирени из палисадника закрывает. А этот, глазастый, разглядел.
Маханов задумался. Семен сам налил себе еще сто граммов. Николай больше не стал.
Ну и что скажешь? спросил Коробов, обтирая губы.
По-моему, ты преувеличиваешь. Ну, зачем кому-то из города открыто, ставя под подозрения Рылова, убивать отца?
А вот этого я не могу сказатьзагадка. Может, с Рыловым поговорить?
А смысл? Скажет, благодарить должны, что вовремя тело нашел, а то неизвестно, сколько пролежало бы оно в хате.
Коробов шмыгнул носом:
Ты прав, отмажется.
А чего ты так зол на Рылова, тебе-то он что сделал?
Шкура он. Не наш человек.
Ну, если во враги записывать всех, кто не нравится
Хочешь сказать, оннормальный мужик?
Не знаю.
А зря. Ладно. Что хотелсказал, а ты дальше сам решай.
Чего решать, Сеня?
Я бы на расследовании настоял. Ты же инженер из Москвы, можешь расшевелить райотдел милиции. Там следователь есть.
Все, Сеня. Не до того мне, в город быстрее вернуться надо. Я ведь почти самовольно уехал.
Но у тебя же уважительная причина.
Для моего начальства это не повод покидать рабочее место.
И что же это за место такое, что на похороны отца без разрешения уехать нельзя?
Есть такое.
А если твоего отца убили?
Маханов тряхнул головой:
Не говори ерунды, Сеня!
Ну, как знаешь, дело, как говорится, хозяйское, пожал плечами Коробов.
Он допил водку.
Хороша, не то что наш самогон! Хотя, с другой стороны, самогон из своего гонят, а чего на водочных заводах в питье добавляют, неизвестно.
Чего там добавлять? Разбавил спирт водой, вот тебе и водка.
Это так. Вопроскакой спирт? Ну, да ладно. Окропи могилу, тут осталось немного.
Маханов взял бутылку:
Пусть земля вам будет пухом.
Не так, поморщился Коробов, упокой, господи, душу раба твоего новопреставленного и прости ему вся прегрешения его вольная и невольная и даруй ему Царствие небесное. И перекрестился.
Ты чего, Сеня, в Бога веришь?
Как тебе сказать? И да, и нет.
А откуда молитву знаешь?
Я даже не знаю, молитва это или нет. Но вроде так надо говорить, а может, и не так. Ладно, что сказано, то сказано. Главное, если есть там, он указал на небо, Бог, пусть будет твоим родителям хорошо. Все, пойдем.
Нет, ты ответь, откуда молитву эту знаешь?
Да отстань ты, так на поминках старики говорят. А мы что делали? Поминали. А вообще, давай не касаться религиозных тем.
Это правильно.
Маханов поклонился могиле:
До свидания, мои родные, обещаю навещать вас как выпадет время свободное.
Друзья двинулись между могил.
А тут, Семен указал на заросшую могилу без креста, жена Рылова лежит.
И что?
А то, что она тоже странно померла. Пошла на реку полоскать белье и утопла. Как можно утонуть рядом с мостком, где глубина по колено?
Всякое бывает. Стало женщине плохо, упала, захлебнулась.
Или заставили упасть да притопили.
Ну ты, Сеня, вообще Во всем только злодейство видишь!