Хочешь, сменю тебя?
Нет. Я не устала.
На лице ее дрожали отблески фар. Она держала руль обеими руками, зажав сигарету в зубах.
Я никогда прежде не видела, как убивают, сказала она.
Снова наступило молчание. Фалько курил и смотрел на освещенное фарами полотно дороги, на убегающие назад бело-красные столбики ограждения.
И даже представить себе не могла, что это происходит так.
Как «так»?
Так обыденно. Всегда думала чтобы решиться на убийство, нужен какой-то порыв, страсть А оказалось почти бюрократической процедурой.
Она чуть сбросила скорость, лихо вписываясь в закрытый поворот. Взвизгнули шины, и Фалько подумал, что Сологастуа, наверно, сильно растрясет в багажнике. Если, конечно, он еще не очнулся.
А ты был так спокоен Ты всегда такой?
Нет.
Не верю, что отца и Иньиго, моего брата, тоже убили подобным образом. Мне легче представить себе разъяренный сброд Орду коммунистов И всякое такое.
Может быть, кивнул Фалько. По-разному убивают.
Поглядев на тебя, каждый скажет, что ты знаешь все способы убийства.
Последовала новая пауза. Повернувшись к девушке, Фалько с интересом принялся рассматривать ее.
А ты бы смогла в случае надобности?.. Спустила бы курок?
Наверно Она пожала плечами, укрытыми шалью. В конце концов, я монархистка.
Снова помолчали.
Республика сумасшедших и убийц ввергла страну в хаос. Марксисты готовили свою революцию, а мы свою и опередили их Ты где был восемнадцатого июля?
Не помню. Тут где-то околачивался.
На этот раз голову повернула Малена, стараясь определить, всерьез он говорит или это сарказм. Потом вновь уставилась на дорогу. Опять взвизгнули шины на очередном повороте. Слава богу, покрышки новые, подумал Фалько, ухватившись за поручень над окошком. Удалось по случаю поставить мишленовские.
На этой войне я солдат, проговорила она минуту спустя. Как и ты Как и два этих товарища, переодетые жандармами.
Фалько усмехнулся про себя. Тот, кто называет Пакито-Паука товарищем, совсем плохо знает эту личность. Пакито, благоухая брильянтином и розовой водой, приехал на юго-запад Франции неделю назад, когда операция вступала в завершающую фазу. Праздных и лишних вопросов не задавал и готов был выполнять приказы.
Может быть, и мне когда-нибудь доведется, сказала Малена задумчиво.
Убивать? спросил Фалько и услышал ее негромкий смех.
Сигарету она держала двумя пальцами, обхватив руль левой рукой, а правой переключала скорости.
Умирать.
Фалько глубоко затянулся. Малена время от времени поглядывала на него, продолжая внимательно следить за дорогой. Шоссе теперь шло под уклон и больше не петляло. Обрывистые склоны остались позади, свет фар скользил по соснам, четко выделявшимся на фоне лунного сияния.
Я не мстить пришла, пробормотала она после долгого молчания.
Покрутив ручку, приспустила стекло. Выбросила сигарету, и поток воздуха рассыпал по салону сноп искорок.
И примкнула к тем, кто готовил восстание, задолго до казни отца и брата. Для меня это крестовый поход против безбожных марксистов и сепаратизма.
Фалько безразлично кивнул. Показались первые дома Андая и дорожный указатель с названием городка.
Сознание того, что ты причиняешь им вред, сильно помогает, произнес он без выражения и как бы подводя итог.
Сознание того, что ты причиняешь вред повторила Малена, хлопнув по ободу руля. Звучит неплохо. А когда ты убиваешь, совесть потом не мучает? Или ты слишком много убиваешь? И можно ли убивать слишком много? Такое вообще бывает?
Фалько помолчал несколько секунд, делая вид, что раздумывает. На самом деле думать ему было не над чем.
Можно, сказал он наконец.
А неприятные воспоминания бывают?
Иногда.
Я спрашиваю себя, как ты несешь бремя такого
Фалько погасил сигарету в пепельнице на дверце и выбросил окурок.
Легко несу.
Малена заговорила не сразу.
Странный ты тип, тебе это известно? со вздохом произнесла она. Вселяешь тревогу, точнее говоря. Думаю, мне лучше не работать с тобой.
Тебе предстоит еще одна нелегкая процедура.
О чем ты?
Фалько показал вперед туда, где фары в этот миг высветили надпись по-французски: «Таможня». Потом вытащил из ящика «браунинг», проверил, дослан ли патрон в казенник, и сунул оружие обратно.
Приехали.
Слева от шоссе рядом с зажженным фонарем стояла жандармская караульная будка. Справа точно такой же освещал белое здание таможни. В нескольких метрах за красно-белым опущенным шлагбаумом тянулся темный и прямой «Всемирный мост», а на другом конце виднелись в отдалении огни испанской таможни.
Мотор заглушишь, только если прикажут, из машины не выходи, распоряжался Фалько. Возникнут сложности жми на газ, сноси шлагбаум и дуй без оглядки на ту сторону.
А ты?
Это не твоя забота. Если что пойдет не так сделаешь, что я сказал, со мной или без меня Поняла?
Поняла.
Жандарм возле караулки помахал фонарем, и Малена затормозила метрах в десяти от шлагбаума. Фалько насчитал рядом еще троих жандармов: один стоял у шлагбаума, двое в дверях таможни.
Погаси фары и опусти стекло.
Малена повиновалась, не выключая мотора. Жандарм подходил слева. Фалько, пока горели фары, успел различить сержантские шевроны.
Добрый вечер, сказал жандарм по-французски. Ваши документы.
Перегнувшись, Фалько подал в окошко два паспорта. Вымышленные имена, несуществующие адреса в Сан-Себастьяне, но фотографии настоящие. Паспорта не новые, со всеми печатями и штампами и подозрений вызывать не должны. Сеньор и сеньора Уррутиа. Хорошо одетая, подкатившая на хорошем автомобиле респектабельная буржуазная пара. Им явно нечего скрывать.
Припозднились, заметил жандарм по-испански, при свете фонарика проверяя документы. Откуда следуем в столь неурочный час?
Из казино в Биаррице, невозмутимо ответил Фалько.
И, не отводя глаз, встретил пронизывающий взгляд из-под козырька кепи.
Сопутствовала ли вам удача? В выигрыше или продулись? спросил жандарм.
По-испански он говорил с заметным акцентом, картаво произнося «р».
Всякая удача относительна, как сказал бы Эйнштейн, пожал плечами Фалько.
Вас интересует Эйнштейн?
Даниэль Дарьё больше.
Фалько удовлетворенно отметил, что ждал именно такого обмена репликами. Луч фонарика скользнул по ногам Малены, все еще открытых выше колен. Потом пошарил по салону автомобиля и наконец уперся в лицо Фалько.
Есть что задекларировать?
Фалько очень естественно покачал головой:
У нас с собой корзина для пикника и чемоданчик с личными вещами.
И все?
Все.
Заглушите мотор.
Малена повернула ключ в замке зажигания, и едва ощутимое подрагивание «пежо» прекратилось.
Будьте добры, откройте багажник.
Голос жандарма был деловит и сугубо официален. Фалько, избегая тревожного взгляда Малены, вылез из машины, поднял воротник пиджака. От близкой реки Бидасоа и с моря тянуло холодной сыростью.
Хотя все вроде бы шло, как было предусмотрено, он внутренне подобрался. Напрягся, приготовившись драться, или убегать, или к тому и другому по очереди. Быстро оценив обстановку, отметил, как сонливы и расслаблены двое жандармов у дверей таможни и третий у шлагбаума. Однако у каждого на плече висела винтовка. Если что пойдет не так и Малена, исполняя его приказ, рванет отсюда, шансов добежать до испанской заставы у него мало. Хотя на мосту темно, вполне могут свалить выстрелом в спину. Пули, как известно, дьявол направляет.
Он поглядел на металлическое ограждение моста и на темные купы деревьев слева от караулки. Все это было тщательно рассмотрено при свете дня. Один вариант найти спасение там. А другой, попроще не сопротивляться аресту, и пусть все идет своим чередом. Если Малена сумеет смыться, французы мало что смогут предъявить ему: незначительный инцидент, обычная история на границе с воюющей Испанией. Проблема, которую с легкостью разрешит вмешательство консула и толика денег, сунутых кому надо.
Он подошел к корме «пежо», остановился рядом с жандармом. Отпер багажник, медленно поднял крышку, чувствуя, как застучала кровь в висках, и холодно прикидывая, куда бить жандарма, если сейчас кое-что обнаружится.
Луч света прошелся по корзинке, по чемодану и по неподвижным одеялам. На виду больше не было ничего. Сологастуа, с облегчением убедился Фалько, не шевелился и не хрипел. Его словно бы и вообще не было. Хлороформ продолжал оказывать свое благотворное действие.
Все в порядке, заключил жандарм и погасил фонарик.
Он даже ни к чему не прикоснулся. Фалько мягко прихлопнул крышку, меж тем как сердце забилось в прежнем нормальном ритме. Трое других жандармов не тронулись с места. Действительно, все было в порядке. Пятьдесят тысяч франков, которые два дня назад Фалько самолично вручил в префектуре Андая, оказались превосходным смазочным материалом. Дело упрощалось еще и тем, что среди жандармов было много бывших членов «Огненных крестов» политической французской группировки фашистского толка.
Можем ехать? спросил он.
Жандарм вручил ему оба паспорта, дунул в свисток, приказывая напарнику поднять шлагбаум.
Разумеется, сеньор. Счастливого пути.
Автомобиль неспешно въехал на мост на нейтральную территорию.
Получилось! воскликнула Малена, словно еще не веря, что все позади.
Фалько промолчал. Прижавшись головой к холодному стеклу, он ждал, когда адреналин, выброшенный в кровь несколько минут назад, начнет медленно рассасываться. Переход из одного состояния в другое, от напряженной готовности к схватке к последующим минутам спокойствия, дело непростое, нескорое и малоприятное.
И оказалось легче легкого, продолжала Малена.
Фалько взглянул направо туда, где за быками железнодорожного моста в самом широком месте реки мерцал в лунном блеске серебристо-черный клин. На темном берегу разрозненно светились огни Ируна редкие и тусклые, потому что несколько месяцев назад красные сожгли город.
Мы уже почти в Испании.
Голос Малены подрагивал от волнения. Жар патриотизма, подумал Фалько. «За бога, за родину, за короля». Отважная девушка торжествует победу. Сегодня ночью она в известном смысле отомстила за отца и брата.
Хорошо себя вела, сказал он.
А ты просто превосходно.
«Пежо» был уже на середине моста. Впереди в свете фар белело здание испанской таможни.
Дай знак, сказал Фалько. Пусть знают, что это мы.
Малена дважды моргнула фарами.
После этого мы расстанемся, сказала она. Я так полагаю.
Разумеется.
Девушка на миг задумалась. Включив другую передачу, сбавила скорость.
Для меня было честью работать с тобой Мне понравилось быть сеньорой Уррутиа.
Это для меня честь.
Поколебавшись, Малена добавила:
Редкий случай ты не приставал ко мне. Хотя возможностей было в избытке.
Надеюсь, тебя это не обидело.
Да нет, конечно! Она рассмеялась. Наоборот. Ты мне сделал величайшее одолжение относился ко мне как к товарищу.
Каковым ты и была.
Да Старалась.
Оставались последние метры моста. «Испания» возвестили буквы на щите. Фары высветили шлагбаум меж двух каменных колонн, обозначавших территорию националистов. Несколько человек неподвижно стояли в зыбком свете фонаря и ждали.
Не знаю, что еще тебе сказать добавила Малена.
Ну, может быть, скажешь, когда и если судьба снова нас сведет.
Может быть не сразу ответила она.
Шлагбаум поднялся, и машина, проехав еще несколько метров, остановилась перед высоким крыльцом таможни. Ожидавшие придвинулись, сомкнув кольцо мундиров, плащей, лакированных треуголок. Фалько опустил стекло и зажмурился от ударившего в лицо слепящего луча.
Опаздываешь, как всегда, раздался глуховатый суровый голос адмирала.
2. Внешность не обманчива
В Сан-Себастьяне было еще довольно далеко до полудня, но солнце стояло уже высоко и било в окна отеля «Мария-Кристина», освещая блеск лакированной мебели, сияющий глянец сапог, перетянутые ремнями френчи военных и дорогие костюмы штатских. Переполненный офицерами и состоятельными беженцами город, космополитичный и роскошный, в полной мере использовал свою удаленность от всех фронтов. Гул голосов в баре был даже гуще, чем облака табачного дыма, от которого перехватывало дыхание. У задней стенки бара между шеренгами бутылок стояли образ Пречистой Девы Короанской в рамке, красно-желтый флажок, а из приемничка в галенитовом корпусе доносился голос Кончи Пикер, певшей «Зеленые глаза».
Под соболезнующим взглядом бармена Лоренсо Фалько он был в коричневом твидовом пиджаке и фланелевых бежевых брюках отставил, так и не попробовав, коктейль, положил три песеты на прилавок, подтянул узел галстука, взял с соседнего табурета шляпу и направился к дверям, где за миг до этого возник адмирал.
Слушай, сказал он, воздев палец, когда Фалько подошел вплотную.
Тот растерянно заморгал, оглядываясь по сторонам:
Что?
Адмирал не опускал палец. Вид у него был хмурый.
Не что, а кого. Пикер.
И что Пикер?
Не разбираешь слова? Она только что спела: «И у дома моего появись в конце недели».
Ну, так что?
А то, что раньше всегда было: «И у дома моего появись я жду в постели».
Фалько насмешливо улыбнулся:
Значит, крепнет наша мораль, господин адмирал. «Постели» больше не допускаются.
А-а, черт. Порой я сильно сомневаюсь, что нам стоит выигрывать эту войну.
Начальник Национальной информационно-оперативной службы был, как всегда, в штатском: серый костюм, шляпа и зонтик вместе с подстриженными седыми усами придавали этому галисийцу сходство с англичанином. Он оглядел бар поверх плеча Фалько и показал на вестибюль:
Давай-ка пройдемся.
Боюсь, он вам сегодня не понадобится. Фалько показал на зонтик. Погода великолепная.
Адмирал пожал плечами:
Я же галисиец, забыл? А это значит родному отцу не доверяю. Одной предосторожностью больше одной неожиданностью меньше. А уж в наши времена Уловил?
Уловил.
Два глаза, искусственный и здоровый, прочертили сходящиеся трассы и уперлись в лицо Фалько:
Не слышу!
Так точно, господин адмирал, уловил! улыбнулся Фалько, надевая шляпу.
Вот это уже лучше. Ну а теперь шагай. Пойдем подышим воздухом.
Они вышли на улицу, и стоявший под навесом швейцар при виде Фалько снял фуражку.
Я две недели торчу здесь, а этот идиот в упор меня не видит, посетовал адмирал. Ты же два дня назад приехал, и он тебе в пояс кланяется.
Что ж поделать, господин адмирал? Природное обаяние.
И чудовищные чаевые.
Ну-у не без того.
Ага, а потом наш бухгалтер проверяет твои счета и вопит как резаный. И житья мне не дает.
Объясните ему, что это инвестиция в «public relations», как говорят англичане. Чтобы шестеренки и маховички крутились во славу и на благо нашей отчизны, я их смазываю. Под этим углом и смотрите на мои расходы.
Смотрю как смотрится, а вижу только твою плутовскую рожу. И в данном случае внешность не обманчива.
Они удалялись от гостиницы по левому берегу Урумеа, к последнему мосту. На стене висел плакат «Одна страна, одно государство, один вождь», и небо на нем было почти фалангистской голубизны. Ну да, ну да, с сарказмом подумал Фалько, как-нибудь на днях Господь продемонстрирует, на чьей он стороне.
И что там наш Сологастуа? поинтересовался он.
Адмирал, поглядев на него искоса, молча сделал еще несколько шагов и наконец высказался довольно уклончиво:
Сотрудничает.
Образумился, значит?
Да. Хотя поначалу доставил кое-какие хлопоты, упирался Отказывался говорить на христианском наречии, отвечал только по-баскски. Euskal gudari naiz, то есть «я баскский солдат», и всякое такое.
Фалько состроил гримасу участия и сочувствия:
Но сейчас, вероятно, развязал язык?
Адмирал недобро улыбнулся:
Отвечает, только поспевай спрашивать И ему еще много есть чего рассказать. Так что мы не торопимся. Потом, когда завершим наши доверительные беседы о сокровенном, передадим его, как некогда выражались инквизиторы, светским властям.