Он докурил сигарету, поднялся и вышел из бара. На другой стороне улицы он заметил вход на станцию метро и вошел туда в поисках телефонной будки.
III
Зилла Стивенсон сидела у себя дома перед туалетным столиком. Она жила на втором этаже в доме, расположенном на улочке, выходящей на Риджент-стрит.
Она посмотрелась в трехстворчатое зеркало и решила, что имеет все данные для того, чтобы понравиться. В одиночестве она пыталась представить себе, какого типа женщины должны нравиться Фоудену.
Фоуден был не только крепко сбит, но и неглуп. Следовательно, произвести на него впечатление было под силу умной, привлекательной и хорошо одетой женщине.
Она слегка поморщилась. Столько усилий, чтобы добиться такого эффекта! И все ради какого-то никому неинтересного Фоудена, одного из тех, кого следовало очаровывать и заставлять думать и действовать по чужому, заранее начертанному плану.
Она поднялась и внимательно оглядела себя в зеркале с головы до ног. На ней было пальто и юбка облегающего силуэта. Черная юбка была слегка тесновата в бедрах, а покрой пальто подчеркивал ее великолепную фигуру. В ее гардеробе было предостаточно костюмов и платьев, купленных на деньги Куэйла, не скупившегося на такие расходы. По ее лицу пробежала вынужденная улыбка. Если Куэйл и не бывал особенно щедр при оплате своих агентов, то, по крайней мере, следил, чтобы они не испытывали нужды в косметики или одежде, необходимой для выполнения его заданий. Ее собственный гардероб, наверняка, обошелся ему не меньше, чем в пятьсот, а то и шестьсот фунтов. Но что толку в этих чудесных платьяхони надевались всего лишь по разу, как театральный реквизит. Это просто расточительство! Вот если бы можно было красиво и изысканно одеваться для того единственного человека, который мог бы ей понравиться! Она вдохнула сигаретный дым и посмотрела на себя в зеркало задумчивым и одновременно испытующим взглядом. Ее шевровые лакированные туфли на высоких каблуках выгодно подчеркивали изящество подъема и щиколоток, обтянутых тонкими шелковыми чулками телесного цвета. Под пальто превосходного покроя была надета креп-жоржетовая блузка с плиссированным воротником. Ее нежно-голубой цвет замечательно оттенял свежесть лица. Голову увенчивала шляпка с небольшим кудрявым страусиным пером в тон блузке. Волосы тициановского оттенка прелестно обрамляли ее лицо. Она недаром надеялась произвести на Фоудена сильное впечатление.
«Зилла, дорогая!сказала она себе.А ведь ты красивая девчонка! Ты еще молода, хорошо сложена и умеешь одеваться. Мужчины так и поедают тебя взглядами. Вот и сейчас ты постаралась принарядитьсяи для кого? Для какого-то пропащего матроса, который, видите ли, хочет продать какие-то там сведения и содрать за них подороже Словом, тот еще тип! А ты, моя красавица, должна его уламывать, используя всю свою соблазнительность! Нет, какое бессмысленное расточительство!»
Она вдруг вспомнила о Грили, удивившись такому ходу мыслей. Что в нем такого особенного, в этом весьма заурядном молодом человеке, почему его образ время от времени появляется перед ее мысленным взором? На этот вопрос у нее так и не нашлось исчерпывающего ответа. Это было тем более удивительно, что со времени гибели мужа она ни к кому не испытывала влечения. Возможно, между Грили и ее мужем, которого она обожала до самозабвения, было нечто общее. Нет, скорее, ничего общего, начиная с воспитания и заканчивая образом мыслей. Ничего, кроме неожиданной храбрости и презрения к страху. Должно быть, она полюбила Грили за эту смелость, ценимую ею в людях превыше всего. Истинная храбрость не бывает ни полностью физической, ни чисто моральной, но любой человек, обладающий ею, принадлежит к избранным натурам.
Зилла смутно отдавала себе отчет в том, что откровенно любуется Грили. Однажды Куэйл бегло набросал его словесный портрет и рассказал кое-что о его жизни, немного, но вполне достаточно, чтобы составить о нем представление. На свете не существовало ничего, что могло бы внушить ему страх. «Может быть, я думаю о нем только потому, что он похож на моего мужа этой своей безрассудной смелостью»,подумала Зилла. «Только не надо пытаться себя анализировать,прервала она себя.Никакого самокопания! Иначе так недолго нажить комплекс неполноценности».
Она снова присела перед зеркалом, подперев голову руками. Вот было бы чудесно, если бы можно было себя загипнотизировать, убежать от этой жизни и скрыться, найдя уголок для отдыха.
Она мысленно вернулась к счастливым дням после замужества, вспомнила медовый месяц в Париже и последующие годы.
Вспомнила день, когда вдруг обнаружила, что профессия инженера была для ее мужа лишь прикрытием, а на самом деле он был агентом Куэйла. Вспомнила все их совместные путешествия и корабли, на которых довелось плавать. Вспомнила она и Марокко и вдруг разрыдалась, закрыв лицо ладонями.
Внезапно зазвонил телефон. Зилла вскочила и подбежала к аппарату. Она присела перед телефоном и, вновь овладевая собой, взяла трубку и произнесла отрешенным голосом:
Да Кто это говорит?
Ей ответил громкий, веселый и звучный голос, сообщивший о том, что звонит ей не кто иной, как сам Фоуден.
IV
Танжер сидела за секретером в глубине комнаты, когда вошел Феллс. Она посмотрела на него из-за плеча и улыбнулась. Он тут же ощутил непередаваемое чувство счастья и благополучия, которое охватывало его всегда при виде этой прекрасной женщины. На ней было шерстяное платье кораллово-красного цвета и в тон ему туфли с пряжками.
Феллс в очередной раз подумал, что в мире нет другой женщины, которая внушала бы ему чувство радости и одновременно душевного равновесия. В его глазах она воплощала идеал, к которому он стремился большую часть своей жизни. Она соединяла в себе красоту с добротой.
Она поднялась и подошла к нему, протягивая руку:
Как поживаете, Хьюберт? Присаживайтесь и возьмите сигарету. Представьте, могу даже предложить вам виски с содовой. По-моему, это именно то, чего может пожелать мужчина в такое время.
Благодарю вас,сказал Феллс.
Ему не хотелось говорить. Хотелось тихо сидеть, наслаждаясь своим счастьем. И в тоже время он осознавал, что это для него невозможно. Нужно было принять решение. По опыту он знал, что принимать решение, как правило, тяжело и неприятно. «Вот бы хоть раз в жизни принять какое-нибудь приятное решение!»подумал он.
Она подошла к нему со стаканом в руке и сказала:
Вы ничего не хотите мне объяснить? Вы так давно не приходили и даже не пытались позвонить. Почему?
Я был очень занят,ответил он, беря стакан у нее из рук.Не давал о себе вестей вовсе не потому, что мне не хотелось вас видеть.
Она присела на подлокотник кресла рядом с ним:
Выходит, вы хотели меня видеть, Хьюберт, но не пробовали встретиться со мной. Приходите ко мне каждый раз, как бываете в Лондоне. Ведь я завожу себе друзей для того, чтобы видеться с ними.
Феллс отхлебнул немного виски и сказал:
Знаете, Танжер, мне нужно с вами поговорить. Я думаю, что не совершу предательства по отношению к вам, если расскажу все с полной откровенностью.
Просто не представляю, что вы собираетесь на себя наговорить, и не понимаю этой таинственности. Вы считаете, что недостаточно знакомы со мной для откровенного разговора?
Нет!ответил он.Дело не в этом. Мне-то кажется, будто мы с вами знакомы давным-давно.
Так и есть,спокойно сказала Танжер.Мы с вами старые знакомые. И виделись с вами раз пять-шесть. Уже немало, правда? Чувствуем себя так, будто знаем друг друга с давних пор. Ведь мы с вами настоящие друзья. А вас разве не устраивает такое положение дел? Вы собираетесь мне что-то сказать, а сами уже сказали многое.
В самом деле?растерянно спросил Феллс.И что же я успел сказать?
Вы считаете, что есть кое-что, чего бы я предпочла не знать, не так ли? Но вы слишком честны для того, чтобы скрыть что-то от меня, продолжая наше знакомство. Если дело в этом, то не лучше ли рассказать все начистоту? Так или иначе, для меня это не будет иметь решительно никакого значения!
Мне хотелось бы верить в это,сказал Феллс.Вы помните, где и как мы впервые встретились? Я, признаться, уже и не помню!
Мы с вами встретились на одном званом вечере,ответила она.Я увидела вас, и мне сразу захотелось познакомиться с вами поближе. Я попросила хозяина дома представить нас друг другу. Мы с вами разговорились, и друг другу понравились. Кажется, все?
Да,сказал Феллс.
После недолгого молчания она так же спокойно спросила:
Хьюберт, что с вами?
Ну вот,сказал Феллс.Вот и пришел конец моим надеждам. Я так обрадовался, когда вы мне сегодня позвонили. Я был просто счастлив. Когда я вас вижу или хотя бы слышу ваш голос, у меня возникает ощущение полного, совершенного счастья. Это все, что мне нужно, но и в этом мне будет отказано. Даже на это я не имею права.
Что за безумие, Хьюберт! Конечно же, вы на самом деле так не думаете!
Нет,сказал он.Это правда. Ведь вы не так уж много знаете обо мне. А если бы знали, то наверняка не захотели бы продолжать знакомство со мной.
Она улыбнулась таинственной улыбкой:
Хьюберт! Откуда вам знать, что мне известно и что неизвестно о вас? На самом деле я прекрасно информирована Но на вас достаточно взглянуть, чтобы получить исчерпывающие сведения. Вы очень симпатичный человек, остальное неважно!
Я счастлив, что ваши впечатления именно таковы, но они ошибочны. Предположим, что я вам признаюсь в
Она тихо рассмеялась. Ее приятный музыкальный смех говорил больше, чем любые слова:
Предположим, что вы расскажете мне о тяжком периоде в вашей жизни, когда не то какая-то скверная женщина, не то кто-то еще завели вас в тупик, из которого вам было почти невозможно выбраться. Вследствие этого вы были разжалованы, отосланы из армии и приговорены к заключению Так?
О боже!выдохнул Феллс.Откуда вы все узнали?
Да так,небрежно ответила Танжер.Знаю уже некоторое время. Один из гостей на том вечере, безусловно, знал вас в лицо. Мне рассказали кое-что о вас и пробудили во мне любопытство. Я порылась в газетных подшивках того времени и убедилась, что речь шла действительно о вас.
И вы были готовы продолжать встречаться со мной?изумленно спросил Феллс.
Более того,решительно ответила Танжер.Я готова продолжать любить вас. Знаете ли, что бы ни говорили люди, что бы ни думали, я с уверенностью знаю, что вы не принадлежите к людям, которые Есть одно объяснение вашим действиям, но оно не имеет значения, по крайней мере, для меня!
Разумеется, это чудесно, это даже слишком хорошо для менязнать, что вам все известно и вы не придаете этому значения. Но ведь это делу не поможет.
Вы так считаете?спросила Танжер, скрестив руки за головой, откинувшись на спинку кресла и вызывающе глядя на него.
Да,ответил он.Ведь мир, к сожалению, не состоит лишь из меня и вас, Танжер. Очень многие оценивающе приглядываются к окружающим, и они не будут и вполовину так великодушны, как вы.
Откровенно говоря, Хьюберт,ответила она,до всего остального мира мне нет никакого дела. Слишком уж быстро теперь проходит жизнь, чтобы кому-то не давало покоя чужое прошлое. И я готова поспорить, что о том, что было с вами в то время, помнит едва ли один человек из, скажем, шести тысяч. Как бы то ни было, мне это совершенно безразлично, и вы, Хьюберт, должны к этому относиться точно так же.
Но мне это не безразлично,сказал он.Я не хочу пользоваться вашим великодушием. Я совершил ошибку, и я должен за нее расплачиваться.
Честное слово, Хьюберт, просто не могу представить, что вы в своей жизни совершали ошибки. Но, поскольку это касается и меня, я не позволю вам принести себя в жертву этой странной идее, которую вы вбили себе в голову. И не вижу причины, по которой вы могли бы заставить меня разделить ваше мнение.
Я не очень хорошо понял вашу мысль, Танжер, но моя жизньэто мое дело, а ваша жизнь принадлежит вам, и не следует их смешивать. Я, во всяком случае, вам этого не позволю.
Но речь идет вовсе не о том, что мы собираемся, друг другу позволять,возразила она.Дело в реальности, Хьюберт. Вы ведь любите меня?
После минутного размышления он ответил:
Не знаю, как вы догадались, но это чистая правда. Любил вас и буду любить всегда!
Вот именно,спокойным, взвешенным тоном отозвалась Танжер.Теперь и я собираюсь вам кое в чем признаться: я очень люблю вас, я полюбила вас сразу, как только увидела. И если вы собираетесь положить свою жизнь на алтарь раскаяния, то я не соглашусь на такую жертву!
Вы совершенно удивительная женщина!сказал Феллс.Да вы хоть знаете, за что именно я был разжалован? За что приговорен к заключению?
Бесстыдно зевнув ему в лицо, Танжер ответила:
Друг мой, я отлично знаю все, что с вами произошло, и не придаю этому ровно никакого значения. Во всяком случае, я приняла решение: ничто не может спутать мои карты. Иными словами, я вас буду преследовать до тех пор, пока не добьюсь того, чего хочу.
Феллс рассмеялся, с удивлением замечая, что смеется впервые за все эти годы. Он почувствовал, что приходит в необыкновенно приподнятое настроение, и спросил:
Танжер, скажите, ради бога, до каких пор вы собираетесь меня преследовать и что за заговор зреет в вашей прелестной головке?
Дорогой Хьюберт,ответила она.Любыми путямиправедными или неправедными, но выйду за вас замуж. По крайней мере, надеюсь выйти Я думаю, что для нас обоих это наилучший выход. Кроме того,добавила она,мне уже тридцать четыре года, и это, может быть, мой последний шанс подцепить себе мужа!она засмеялась и подошла близко к нему. Потом тихо произнесла:
Вы не собираетесь отказать мне, Хьюберт?
Феллс почувствовал, что внезапно возвращен с небес на землю:
Это не так просто, как вы думаете, Танжер. Даже если все, что вы говорите,правда, нам будет нелегко. Во всяком случае, пока идет война.
Я не так уж уверена в этом,сказала она.Тем, кто принял серьезное решение, все должно удаваться.
Она отстранилась, взяла свой стакан и продолжила:
Я дам вам еще виски. Потом можете пригласить меня в кино, а обедать вернемся ко мне. Не будем сегодня возвращаться к этому разговору. Нам нужно найти выход из этого положения, вместо того, чтобы молча страдать. Я найду способ добиться своего. И не вздумайте городить препятствия на моем пути. Пока перестанем об этом. Разговоры, понимаете ли, не помогут уладить дело.
Я понимаю,сказал Феллс.
Она смещала виски с содовой, принесла ему стакан со словами:
Ну, как? Почувствовали себя счастливее?
Да,ответил Феллс.Но ведь я и так чувствую себя счастливым рядом с вами.
Она недовольно надула губы и сказала:
Это еще что Вот подождите и увидите: жизнь станет очень интересной, и гораздо скорее, чем вы думаете!
Да, наверное, увижуответил он и продолжал стоять на месте, безмолвно глядя на нее.
Глава 7Палки в колесах
I
Фоуден сидел, удобно развалившись на стуле. На душе у него было спокойно и даже весело, он был почти счастлив. Дела его шли прекрасно, и было очевидно, что все сложится так, как хочется ему. В клубе, куда его привела Зилла Стивенсон, было весьма уютно. Возможно, убранство клуба не могло претендовать на аристократичность и не так уж радовало глаз, зато в нем чувствовалась особая, лишь ему присущая атмосфера. Музыка небольшого оркестрика была негромкой и мелодичной. Фоуден подумал, что все могло оказаться гораздо хуже.
Вам, наверное, известно немало подобных местечек, а?спросил он.
Да, в самом деле,кивнула она.Вечерами мне частенько просто нечего делать, вот я и выхожу вечером с друзьями.
Сегодня утром,продолжал Фоуден,у меня появились новости от Хорейса. Он нынче же будет в Лондоне. Я увижусь с ним завтра, он дал мне свой адрес и телефон Знаете,добавил он неожиданно,трудно поверить, что вы его сестра!
Мне это часто приходилось слышать,рассмеялась Зилла,да иногда мне и самой бывает трудно поверить, что онмой брат. Всю жизнь Хорейс был дураком! День за днем, неделю за неделей делает одно и то жеи ничего, доволен! Он никогда даже не пытался хоть как-то изменить свою жизнь к лучшему. У него самолюбия ни на грош. И вечно он по горло погружен в какие-то загадочные делишки.Ее тон вдруг стал резким.