Тебя это очень волнует?тихо спросил Феллс.
Меня? Еще чего. Мне абсолютно наплевать.
Вдруг в тишине из плотной завесы тумана над морем донесся тройной скрипучий крик чайки. Грили чертыхнулся сквозь зубы:
Дьявол! Вот и они!
Ну, так вперед!скомандовал Феллс. Он сделал несколько шагов к берегу, вынул карманный фонарик и начал подавать сигналы в направлении моря.
Грили немного отступил под нависающей над ним утес и вынул из кобуры револьвер, взвел курок и застыл на месте, опустив правую руку и тихо насвистывая. Сверху к нему спустился Вильерс.
Вот они и прибыли,сказал он.
Да, старик,отозвался Грили.Слушай, шеф остается справа, там, где расщелина выходит к бухте. Здесь произойдет обмен паролями. Мой пост будет здесь, слева. Ты переберись на ту сторону, да повыше. В случае чегобудет легче удрать. Уловил?
Ясное дело,ответил Вильерс.А если, скажем, они что-нибудь заподозрят, ты не промажешь? Не то Феллсу придется очень далее туго!
Утри-ка лучше сопли!резко отпарировал Грили.Разве я хоть раз промазал? Было такое?
Да вроде нет,ухмыльнулся Вильерс.Но лиха беда, говорят, началои стал подниматься вверх по склону ущелья.
Нос катера проскрежетал по прибрежной гальке. Два человека выпрыгнули через борт и зашлепали по мелководью. Феллс двинулся им навстречу и остановился под прикрытием скалы; он выжидал, держа фонарик в левой руке. Первый из покинувших судно людей был всего в нескольких футах от Феллса. Он таращил глаза, пытаясь что-нибудь разглядеть в кромешной тьме.
Феллс спокойно произнес по-немецки:
Добрый вечер. Надеюсь, переправа была удачной?
Да, все прошло неплохо.
Вдруг, разглядев лицо Феллса, он испустил вопль. В ту же секунду Грили спустил курок. Пуля попала немцу в живот. Он ужасно хрипел, корчась на песке, пытаясь дотянуться до кармана куртки. Уронив фонарик, Феллс выстрелил в другого, не вынимая правой руки из кармана плаща. Человек перед ним не двигался. Он был мертв.
Феллс двинулся к морю и услышал голос Грили:
Все в порядке. Их трое. Все готовы
Раненые есть?спросил Феллс.
Нет,ответил Грили.Конец всем троим.
Порядок,сказал Феллс.Вытащи их из катера, разверни его носом к морю и заведи мотор, пусть врежется где-нибудь в мель. А нам здесь больше делать нечего.
Все ясно,ответил Грили.
Вильерс, державшийся поблизости от Феллса, сказал:
Значит, так. Пока все шло гладко. Но сейчас намечается работенка, которая лично меня вовсе не греет. Пусть Мессенэй протянет нам руку помощи. Пойду-ка поищу его.
Феллс одобрительно кивнул и направился к судну. Грили уже перебросил трупы через борт. Феллс оттащил их к прибрежным утесам.
Грили, ругаясь, на чем свет стоит, в воде по пояс, развернул лодку, потом, перебравшись через корму, запустил мотор. Спрыгнув в воду, он обнаружил, что здесь глубже, чем ему казалось, и двинулся на берег, непрестанно и глухо чертыхаясь.
Феллс держался у входа в ущелье.
Так я и знал!сказал Грили.Мне пришлось барахтаться по шею в этой жиже. Точно схвачу воспаление легких,он зажег сигарету.А где мы их закопаем? Прямо здесь?
Нет, только не в этот песок,ответил Феллс.Прилив запросто вынесет их наружу Нет, уж лучше в глубине ущелья.
Идет,согласился Грили.Скажу Мессенэю, чтобы сходил за негашеной известью.
Он оглянулся и заметил приближавшегося к ним Вильерса.
Вы знаете, что случилось?спросил он.
Что?вырвалось у Грили.
Одна из пуль этих подлецов попала в Мессенэя. Должно быть, рикошетом. Он убит. Понимаешь ли, он спустился в расселину, чтобы лучше видеть, что происходило.
Боже,выдохнул Грили.Вот это не повезло!
Да уж,тихо промолвил Феллс.Вот гадство!
Точнее не скажешь Э, да что уж об этом говорить Надо подготовить место еще для одного. Раз уж вышло одним жмуриком больше Придется хорошо поработать, чтобы заставить их исчезнуть. И нечего терять время!прикрикнул он на Вильерса.Разыщи грузовик и приведи его на вершину скалы.
Это рискованно,ответил Вильерс.А если кто-нибудь окажется поблизости?
Да кто сюда потащится в такую ночь?возразил Феллс.
Тем лучше для нас, Вильерс!
Да уж куда лучше,вздохнул Вильерс.Все, как я погляжу, веселятся, один я таскаю лопаты и мешки с известью,проворчал он, удаляясь.
Какого черта ты ноешь?бросил ему вслед Грили.Могло быть гораздо хуже. Тебе не приходило в голову, что на месте Мессенэя мог оказаться ты?
Вильерс ответил, ухмыляясь:
А ведь верно! Я об этом как-то и не подумал!
IV
Куэйл спал по-кошачьи, вполглаза. Он растянулся на кровати, укрывшись периной. Он всегда надевал на ночь пижаму пурпурного шелка и спал, подложив скрещенные руки под затылок. Он почти полностью облысел, сохранился лишь небольшой венчик волос, придававший ему вид монаха с тонзурой. Спал он неспокойно и зашевелился, едва стенные часы пробили три часа ночи; он с трудом сообразил, что толком не спал. Да он никогда и не высыпался по-настоящему, вроде кошек, погружающихся в неглубокий и чуткий сон.
Его спальня была просторной и уютной. В ней горела электрическая лампочка под розовым абажуром, повернутым так, чтобы бьющий в глаза яркий свет не давал Куэйлу уснуть. Кроме спальни, в квартире Куэйла имелось еще пять комнат, двери которых выходили в длинный коридор. В конце коридора находилась кухня, а за нейкомната-прачечная. В глубине этой комнаты у стены стоял бельевой шкаф, сквозь который можно было попасть в соседнее, якобы незанятое, помещение. На самом деле там размещалась контора Куэйла.
Внезапно у его кровати раздался резкий телефонный звонок. Куэйл мигом вскочил и поднял трубку. Несмотря на тучность, его движения отличались ловкостью и быстротой. У него было круглое умное лицо, выражавшее, по его желанию, то расслабленность, то энергичность. Это была незаурядная личность. Он перепробовал все ремесла, мог сыграть любую роль. О нем однажды было сказано, что он, подобно Джорджу Муру, не имел врагов, но и не был любим друзьями. И это было вполне вероятно, так как Куэйлу некогда было прикидываться дружелюбным: он вечно вынужден был заниматься нелюбимыми делами и играть неблаговидные роли.
И все же, если бы ему предложили измениться, вести размеренную и даже счастливую жизнь в благополучной среде, он бы решительно отказался. Его цепко держала та паутина, в центре которой он находился, наблюдая за развитием подготовленных им же событий и за поворотами судьбы-индейки.
Куэйл слушает,сказал он в трубку. Телефонист отозвался:
Это главная линия. Будете разговаривать, сэр?
Нет,ответил Куэйл,перейду на мою личную. Подождите минуту.
Он повесил трубку, вышел из спальни, миновал коридор, кухню и через шкаф в прачечной проник в смежное помещение. Он свернул в первую по коридору комнату, обставленную строго, как и подобает учреждениюбольшой письменный стол, столик машинистки, ряд стальных картотечных шкафов. На столе стояли три телефона, снабженных микрофонами специального образца. Куэйл поднял трубку одного из них:
Алло!
С другого конца провода ему ответил тихий усталый голос Феллса. Куэйлу казалось, что у этого голоса всегда одна и та же безжизненная интонация, все тот же тембр, все тот же скучающий тон. Иногда он задавался вопросом, есть ли предел безразличию этого человека.
Феллс сообщил:
Я думаю, вы будете рады узнать, что все прошло удачно.
Значит, вы устроили встречу своим друзьям?уточнил Куэйл.
Да,ответил Феллс.Мы их встретили.Куэйл спросил:
Они были рады с вами повидаться?
Так себе,ответил Феллс.Возможно, они надеялись увидеть кого-нибудь другого.
Куйэл сказал с ухмылкой:
Надо полагать, они не очень-то возликовали при вашем появлении.
Нет,ответил Феллс.Почему-то не обрадовались!Помолчав немного, Куэйл спросил:
И это все?
Нет, не все,ответил Феллс.Мессенэй засыпался.
Серьезно?
Боюсь, что очень серьезно.
Понимаю,произнес Куэйл.Я глубоко сожалею о нем.
Я тоже,сказал Феллс.Есть еще что-нибудь на сегодня?
Нет, пока все. Но, я думаю, для вас вскоре еще найдется подходящее дело. Нет, ничего особенно интересного или выдающегося, но все же придется этим заняться. Я свяжусь с вами. Спокойной ночи!
Спокойной ночи,отозвался Феллс.
Куэйл услышал клацанье рычажка и повесил трубку. Он подошел к одному из шкафов картотеки и открыл его, скрипнув дверцей. Внутри находилось с полдюжины папок, помеченных названиями различных торговых фирм. Куэйл взял одну из них. Название гласило: «Кооператив по добыче антрацита». Он перенес папку на стол и открыл ее: внутри находилась дюжина карточек, пришпиленных к пачке бумаги и разложенных в алфавитном порядке. На каждой из них стояло женское или мужское имя. Куэйл вытащил последнюю из карточек. Вверху было отпечатано на машинке:
«Мессенэй, Чарльз Фердинанд Эрик».
Далее шли подробности его карьеры. Куэйл обнаружил, что он нес службу в авиациисначала был летчиком в офицерском звании, затем в течение полутора леткомандиром эскадрильи Королевских военно-воздушных сил. До увольнения из армии он сбил одиннадцать вражеских самолетов. Куэйл сунул карточку в карман своей малиновой пижамы, снова положил досье в картотечный ящик и запер его. Он снова вернулся в коридор, прошел через прачечную, кухню и вернулся в спальню. Там он подошел к камину и с минуту стоял, рассеянно глядя на радиаторимитацию горящих углей.
Он взял с каминной полки пачку сигарет и закурил одну. Той же спичкой он поджег уголок карточки Мессенэя и долго наблюдал, как она сгорает. Он держал ее в руке, пока огонь не добрался до пальцев. Затем Куэйл загасил сигарету, улегся в постель и, протянув руку, выключил лампу под розовым абажуром. Он был счастлив, что сможет, наконец, выспаться. Последняя его мысль была о Мессенэе. Бедняге и в самом деле не повезло!
Глава 2Феллс
I
Феллс сидел в двенадцатом ряду партера в «Палладиуме». Он неподвижно смотрел на сцену и ощущал присутствие Томми Триндерса. Но ощущение это было очень смутным из-за теней, незримых картин и силуэтов, живших только в воображении Феллса. Он понимал, что его попытка с «Палладиумом» не удалась. Какое уж тут развлечение Слыша взрывы смеха при выходах на сцену Триндера, Феллс думал о себе, как о не совсем нормальном. Ведь теперь он мог находить интерес в поглощающих все силы занятиях, требующих полного напряжения нервной системы и заставляющих вычеркнуть из памяти образы, витающие над сценой «Палладиума».
Он твердо решил развлекаться! Старался не думать ни о чем, кроме сюжетных перипетий спектакля, невольно соединившись с публикой в зале. Но, осознав свой полный крах, он сидел, прямо и неподвижно глядя на сцену, засунув руки в карманы своего старого плаща цвета морской волны, выдвинув подбородок вперед и сведя брови на переносице. Он сидел, уставившись на сияющую рампу, и едва различал силуэт Триндера в центре помоста. Феллс перестал анализировать противоречие между своей погоней за счастьем («Все вы счастливчики!») и ядом, безостановочно разъедавшим его мозг. Сцена «Палладиума» медленно расплывалась и вдруг мистер Триндер куда-то канул. Перед глазами Феллса встала иная сцена, так часто возникавшая в памяти, что он уже знал наизусть каждую тень на поперечниках жалюзи, каждый солнечный блик на медных предметах в конторе, каждую мелкую деталь Он слегка наклонился вперед, втянув голову в плечи, и перед ним возник его собственный образ.
Феллс перенесся на 9 лет назад в 1933 год.
Было далеко за полдень, и жаркое солнце проникало сквозь ажурные жалюзи и рисовало на полу черные тени. Посреди комнаты, слева от стула, находившегося напротив письменного стола, стоял Феллс, но это был вовсе не сегодняшний Феллс, а кто-то другой, скажем, Хьюберт Эрик Такой-тофамилия не имеет значенияв мундире, но без пробкового шлема и ремня, которых он лишился, находясь под арестом. Командир Хьюберт Эрик Такой-то ощущал живую симпатию к тому, кто сидел перед ним по другую сторону письменного стола. Это был его начальник. И это еще больше увеличивало симпатию к нему.
Феллс, сидевший в двенадцатом ряду партера «Палладиума», похолодел от долгой тишины, установившейся по ходу пьесы, тишины, на самом деле длившейся всего несколько секунд, но показавшейся бесконечной обоим ее участникам. Внезапно пауза была прервана, и старший по званию офицер спросил как нельзя более мягким тоном:
Скажите, бога ради, зачем вы это сделали?
Офицер, одетый согласно инструкции и стоящий по другую сторону стола, улыбнувшись, ответил:
Не могу знать, господин полковник! Не стоит меня об этом спрашивать. Произошло то, что называется «один из этих случаев».
Вы уверены?спросил полковник. Феллс отвечал:
Да, г-н полковник, но это не так легко объяснить. Откровенно говоря, я не могу найти никакой причины, оправдывающей мое поведение, кроме очевиднойя пустился в загул. Вы ведь помните, г-н полковник, о моем выигрыше в лотерею. Вот и причина. Я очень обрадовался, получив такую сумму, и решил отметить это событие. Что касается остального, то, понимаете, это произошло само собою.Полковник прервал:
Нет! Я не понимаю! Отпраздновать можно было и без того, чтобы
Феллс увидел себя, произносившего:
Вы правы, г-н полковник! Может быть, я отметил это событие несколько необычно. Понимаете ли, я не очень разбираюсь в женщинах. А эта, г-н полковник, была просто неотразима. И мне, в моем тогдашнем состоянии, показалось единственно верным сделать то, что я и совершил. Разумеется, все это потом казалось достаточно странным Сам себя не пойму!
Высший чин ответил:
Не стоит и пытаться понять то, что не годится для вашего спасения. Вы хоть отдаете себе отчет в том, во что вам обойдется ваша глупость?
Я только и думал об этом, г-н полковник, все четыре дня, что нахожусь под арестом, но толком ничего не понимаю. Я даже не могу себе представить, что меня ждет.
Полковник открыл верхний ящик стола и достал пачку сигарет. Протянул ее арестанту. Феллс наклонился, зажег сигарету полковника, затем свою и снова сел.
Полковник сказал:
Очевидно, военный трибунал. Вас разжалуют! Ужасно думать, что офицер, так хорошо несший до этого службу, будет разжалован. Но я не сомневаюсь, что это так и будет! Мы не можем позволить совершать такие проступки в Индии, особенно сейчас. Пусть ваш случай станет уроком для других!
Все верно,ответил Феллс.
Это само по себе достаточно серьезно,продолжал полковник,но ведь есть и еще один проступок!Он пристально посмотрел на Феллса. Тот сидел перед ним с осунувшимся лицом. И ему было досадно видеть полковника таким несчастным. Он сделал попытку прийти ему на помощь и заметил:
Господин полковник! Я виноват и должен искупить свою вину. Почему бы вам не сказать мне все?
Самое худшее,сказал полковник,это чек! Как будто было недостаточно предъявить чек без обеспечения. Это можно было бы еще отнести за счет легкомыслия. Но вы совершили подлог! О, Господи,вы выбрали известное имя, имя человека, причиняющего одни лишь неприятности британскому правительству в Индии, именно того, который будет чрезвычайно рад предать это дело огласке и не преминет им воспользоваться! Думаете, он будет удовлетворен, если вы отделаетесь военным трибуналом?
Феллс ответил:
Нет, не думаю, г-н полковник.
Полковник продолжал:
Он будет стоять на своем, пока не почувствует себя полностью отомщенным. Око за око, зуб за зуб! Вы предстанете перед военным советом за нарушение дисциплины, но он-то собирается затащить вас в уголовный суд за совершенно другой проступок! Подлог и использование его имени. Вам не миновать двух лет тюрьмы.
Я понимаю,сказал Феллс.
Снова установилась пауза. Затем полковник неохотно сказал, как будто хотел избежать продолжения разговора:
Вот в чем заключается худшее в работе с такими, как вы. Вы не пьете, не курите, не занимаетесь любовью, как большинство военных в вашем возрасте. Вы идеалист! Но́сите в себе образ женщины, начертанной воображением, и думаете, что это прекрасное видение вот-вот появятся, чтобы озарить вашу жизнь. Да у вас галлюцинации! И что же бы делаете? После стольких лет этой фантасмагории вы напиваетесь самым безобразным образом! Вы теряете голову и устраиваете жуткий скандал в таком городке, как наш, да еще в компании женщины, состоящей в заговоре с людьми, которые готовы отдать все золото мира, чтобы выгнать нас из Индии! И это еще не все, о великий боже! Надо же было вам стать мошенником! Какой идиотизм! Какая непростительная глупость! Достойны сожаления только мы, знающие вас. Мы способны понять, что вы заслужили просто-напросто хорошую взбучку, вместо того чтобы