Мне нечего сказать в оправдание. Вы были очень добры ко мне, г-н полковник. Все были очень добры ко мне,Феллс вымученно улыбнулся.Что ж, если больше ничего нельзя сделать!..
Нет!ответил полковник, поднимаясь со стула. Он подошел к окну и посмотрел между планками жалюзи. Феллс наклонился и загасил окурок в пепельнице на столе. Потом поднялся и спросил:
Это все, господин полковник?
Это все,ответил командир.
Феллс подошел к двери. Он уже дотронулся до дверной ручки, собираясь выходить, когда полковник окликнул его:
Вас хочет видеть один человек. Это, безусловно, нарушение устава, но я сказал, что это не имеет никакого значения. Он зайдет к вам завтра, не помню, в котором часу. Цель его визита мне неизвестна.
Действительно ли мне необходимо видеться с ним?спросил Феллс.
А почему бы и нет?ответил полковник.Вы попали в такую переделку, что хуже уже не будет, чтобы ни произошло еще.
Феллс вышел. В коридоре его ждал офицер охраны. Они вышли из большого белого здания и пересекли раскаленный скверик по пути к дому, где были расквартированы офицеры. По дороге Феллс думал об этой женщине и о себе. Полковник, должно быть, был прав. Конечно, глупо идеализировать женщин вообще, и эту в частности.
Он криво усмехнулся. Сопровождавший его офицер посмотрел на него искоса.
Феллс думал о «земных глазах желтого божества» и о песне: «Осталась женщина одна на севере с разбитым сердцем»
Короче говоря, все это было довольно странно и глупо. Вернее, было бы глупо, если это дело не имело бы таких зловещих последствий.
А она была очаровательным созданием! Но ведь и другие казались ему очаровательными Его первоначальным грехом была любовь к выпивке Но неужели он и впрямь напился до такой степени? Может, эта бледноликая обольстительница подсыпала в бокал снотворного? Этих женщин не разберешь, особенно, если склонен их идеализировать
А если их не идеализировать?.. Ну что поделаешь, черт возьми! Похоже, если их воспринимать как фей, они оказываются предательницами, тогда, если их заранее считать предательницами, они должны будут казаться феями!
Сопровождавший его офицер подумал, что Феллс довольно странный тип, и почувствовал себя чертовски счастливым при мысли, что удалось доставить конвоируемого без задержки. И можно пойти куда-нибудь пропустить стаканчик. Однако это не мешало ему сочувственно относиться к Феллсу.
II
Незнакомец прибыл назавтра во второй половине дня. Феллс заметил его в окно. Он переходил двор. На нем был белый тиковый костюм и пробковый шлем, надетый слегка набекрень. Он был высокий, крепкого сложения, подвигался легко и непринужденно.
Феллс бегло взглянул на дверь и увидел, что часовой отошел. Почему?спросил он себя и присел на стул возле стола, рассеянно уставившись на пепельницу, набитую окурками.
Куэйл вошел без стука, держа шлем в руке. Феллс заметил, что у вошедшего почти не осталось волос, но идеальная форма головы делала его плешь вполне приемлемой на вид. На минуту Феллс даже забыл о своих неприятностях, настолько его заинтересовал этот человек. От всей его мощной фигуры и спокойного, почти веселого лица веяло энергией и спокойной уверенностью. Феллс предположил, уж не ловкий ли перед ним защитник, раздобытый полковником, способный хоть немного уладить дела. Он поздоровался и осекся, так как сказать больше было нечего.
Куэйл начал:
Я не отниму много времени, тем более, что время для вас сейчас не представляет никакой ценности! Суть в том, что у меня самого не так уж много времени, и я хотел бы быть предельно ясным и точным для вас. Иными словами, я хочу, чтобы между нами не возникло ни малейшего недоразумения. Вы меня поняли?
Феллс огорошенно посмотрел на него. У посетителя были повадки исключительно практичного и делового человека. Он ответил ему весьма холодным тоном:
Очень интересно! А могу я узнать, кто вы такой?
Меня зовут Куэйл,представился тот. Он вынул из кармана портсигар и закурил сигарету.
Феллс встал. Он смотрел на Куэйла, пытаясь разгадать, о чем пойдет речь. Куэйл протянул ему портсигар со словами:
Возьмите сигарету. Присаживайтесь и слушайте меня.
Феллс взял одну и уселся на стул. Куэйл направился к окну. Он приоткрыл жалюзи и выглянул наружу, потом спустил занавеску и остался стоять, прислонившись к стене и не спуская глаз с Феллса. Наконец, он заговорил.
Все, что касается вас, мне уже известно. Это мое ремеслобыть хорошо информированным. Вы в скверном положении Вас ожидает военный трибунал, а потом вы предстанете перед гражданским судом. И даю гарантию, что вы не отделаетесь меньше, чем двумя годами тюрьмы. Ладно! Не имеет значения! На свете полным-полно людей, отсидевших два или три года в тюрьме. Пусть вас не волнует такая мелочь. Не будем также беспокоиться о том, что вам светит разжалованиене вы первый, не вы последний! Займемся главным.
Феллс ощутил какую-то горькую радость. Разжалование, оказывается, не имеет никакого значенияведь бывали и другие разжалованные офицеры и два года тюрьмытем более, так как это уже происходило со многими другими. Не стоило об этом беспокоиться, ибо мистер Куэйл, рослый господин с лысым черепом и круглым улыбающимся лицом, предлагал побеседовать о главном!
Феллс слегка саркастически произнес:
Займемся главным! Мне очень любопытно узнать, что же вы считаете главным.
Куэйл продолжал:
Я предупреждаю, что вам будет очень трудно возражать мне. Прежде всего, у меня железная логика. Не думайте, что я стараюсь быть грубым или произвести на вас впечатление, когда говорю, что упомянутое мноюне главное. Все это забудется со временем. Зато не забудется другое. Вот об этом я и хочу поговорить.
Очень хорошо,пробормотал Феллс,поговорим.Куэйл продолжил:
Вот что главное. Люди, подобные вам, кадровые военные, не имеющие большого достатка, живут как бы в непроницаемых отсеках, по крайней мере, большинство из них У них свои собственные правила и нормы, зачастую хорошие правила и нормы. Для человека, подобного вам, жизнь складывается неплохо, пока он не запятнает свой послужной список. И горе тому, кто запятнает свое личное дело! Его репутация погублена! Когда вы выйдете из тюрьмы, скандал уляжется, но у вас больше не будет друзей не потому, что они станут вас избегать. Нет, это вы будете обходить их десятой дорогой! Вы прекрасно понимаете, что не в вашем положении возобновлять старые приятельские отношения или ходить в клуб, попивать виски с содовой! Внезапно Куэйл рассмеялся:
Иными словами, выконченый человек! И вы это знаете.Феллс с горечью ответил:
Чертовски любезно с вашей стороны напоминать мне об этом! Как будто я сам не знаю!
Куэйл задумчиво посмотрел на тлеющий кончик своей сигареты. Потом не спеша заговорил:
Я вам сказал, что обладаю логикой, а для меня эти слова имеют один-единственный смысл. Когда большинство людей говорят о логичности, имея в виду свойство обдумывать и высказывать прописные истины, они попадают пальцем в небо! Они опускают главное, поскольку оно причиняет им боль! Но я этого никогда не делаю. Если бы я так поступал, моя работа ничего не стоила. Для меня быть логичным означает быть непреклонным, так как всегда найдется кто-нибудь, кто должен страдать. В случае, который мы рассматриваем, этот кто-товы! К несчастью или же к счастью, зависит от точки зрения, мой долг состоит в том, чтобы поставить вас перед фактами, и мне совершенно наплевать, если вам это неприятно. Понимаете?
Понимаю,ответил Феллс. Куэйл продолжил с ухмылкой:
Ну, хорошо! Я изложил факты достаточно ясно? Не правда ли? Я несколько сгустил краски, представив все в черном свете, вовсе не для того, чтобы отпраздновать победу над вами, а для того, чтобы дать понять: с сантиментами покончено в силу разных причин.
Феллс сказал на это:
Вы ведь все это затеяли не без задней мысли. Вам от меня что-то нужно.
Еще бы!отозвался Куэйл.Но вернемся к главному. Возвратившись из тюрьмы, вы обнаружите, что остались без друзей. Что будете делать? Одни в таких случаях запивают, другие хоронят себя в какой-нибудь дыре на краю света и стареют, лелея больную печень и подагру. Это чисто пассивная позиция.
Да, это пассивная позиция, но она, по крайней мере, логична. Должен же человек чем-то заняться по выходе из тюрьмы!ответил Феллс.
В этом-то все и дело,заметил Куэйл.У меня есть для вас одно предложение, и я надеюсь, что оно вам понравится. Допустим, что самое главное для насэто то, что мы сами о себе думаем. Именно мысли человека и накладывают отпечаток на его жизнь. Думаю, вы согласитесь со мной, что по выходе из тюрьмы и мысли ваши будут невеселыми, и вам придется нелегко. Вы проведете остаток дней в размышлении, почему эта женщина, из тех, кого обычно люди вашего круга обходят стороной, заставила вас совершить этот дурацкий поступок. Вы потеряете много времени в гаданиях, как все-таки она сумела заставить вас подсунуть фальшивый чек! Ведь это она подтолкнула вас на преступление, уж я-то знаю. Она выполняла чужой приказ. Почему? Причины не так уж много значат, но, тем не менее, это факт.
Понимаю,ответил Феллс.Она была пешкой в чужой игре!
Совершенно верно,подтвердил Куэйл.Именно пешкой в чужой игре. Только не горячитесь! От этого никакого толку. Лучше послушайте меня. Я хочу предложить вам альтернативу жалкому будущему. В ней нет ничего особенно приятного, но она даст вам куда более интересное времяпрепровождение, и, может быть, удача еще улыбнется вам.
Я слушаю,отозвался Феллс.Вы очень занятный человек.
Хорошо сказано!сказал Куэйл, усмехнувшись.Вы, верно, и сами не собирались так удачно выразиться. Вот что я хочу вам предложить: есть люди, которые думают, что мы стоим на пороге еще одной войны, самой чудовищной, которую только знал мир. Правы они или нет? Это не мое дело, но я готов к любым событиям. Я слежу за ними и делаю логические умозаключения. Мне нужны одно-два доверенных лица, люди, подобные вам, наделенные умом и воображением, мужественные и дисциплинированные. Вы действительно мне идеально подходите!
Счастлив слышать, что хоть в чем-то являюсь идеалом,ответил Феллс,но, ради бога, расскажите мне о вашей альтернативе.
Пожалуйста, я буду как можно более краток,сказал Куэйл.Вот как мне видится ситуация. Вы пройдете через военный трибунал, где вам будет предъявлено обвинение в обычных воинских правонарушениях. Потом вы предстанете перед гражданским судом. Вас обвинят в фальсификации и использовании подложных документов, а это уже не шутка! Но я устрою так, что вы предстанете только перед военным трибуналом.
Смотри-ка!заметил Феллс.Это становится уже интересным.
Вот мое предложение,сказал Куэйл.Учитывая услуги, которые вы мне окажете в дальнейшем, я смогу изменить содержание обвинительного акта военного трибунала и провернуть другое дело. Вы предстанете перед военным трибуналом совсем по другому поводу, достаточно сенсационному и драматичному.
Какому?спросил Феллс.
Кража военных документов, касающихся национальной обороны, с целью перепродажи их иностранной державе,любезно разъяснил Куэйл.Вас признают виновным. Вы будете разжалованы и заключены в тюрьму сроком на пять лет. Наказание вы будете отбывать в Англии. Спустя три или четыре недели вас освободят. Вы, так сказать, выйдете через заднюю дверь. А за ней вас буду поджидать я.Куэйл сардонически улыбнулся.Понятно?
Понятно,ошеломленно ответил Феллс.А что произойдет потом?
Куэйл медленно затянулся:
Вам придется пройти очень трудную подготовку. Надо будет научиться оставаться абсолютно никем не замеченным, но я выхлопочу для вас какое-нибудь спокойное занятие. Не забудьте, что официально вы еще находитесь в тюрьме. По правилам, вас освободят только в 1938 году. А у нас сейчас только 1933. Да, я думаю, что это достаточно точно.
Что именно достаточно точно?спросил Феллс. Куэйл закурил еще одну сигарету.
Война разразится еще до 1940 года,сказал он.Германия готовится к ней день и ночь. Война будет беспощадная. Если ее и не будет, это ничего не меняет. А если она начнется, у нас с вами будут полные карманы, поверьте. Может, ваша работа будет не очень приятная, зато срочная и необходимая. Улавливаете?
Феллс кивнул головой.
Куэйл продолжал:
Вот тут вы и появитесь на сцене. Порассуждаем немного. Как только новость о вашем появлении на военном трибунале и приговоре окажется в газетах, германские разведслужбы набросятся на вас, как кошка на мышь. Я сильно ошибусь, если стану утверждать, что эти службы не попытаются связаться с вами сразу же после вашего выхода из тюрьмы (я имею в виду официального). Тем лучшевы будете готовы к их приему. Вы разыграете обнищавшего, отчаявшегося экс-офицера, который не думает ни о чем, кроме денег. Ясно вам?
Ясно,ответил Феллс.
Прекрасно,сказал Куэйл,мне это может очень пригодиться. Вы видите, не правда ли, что моя альтернатива надежна. Да, вы потеряете доброе имя и останетесь без друзей Но вы будете знать, что сделали что-то полезное, вместо того, чтобы остаток жизни шататься по свету, берясь за любую работу, не имея ни гроша, не переставая проклинать себя и спрашивать, как могло случиться, что вы уступили той женщине в истории с фальшивым чеком. Вы будете чувствовать удовлетворение от того, что, ухудшив свою участь, вы позволили вытащить себя на военный трибунал и предъявить вам обвинение в наиболее гнусном из воинских преступлений, но вы принесли себя в жертву интересам своей страны!
Куэйл достал из кармана пиджака шелковый носовой платок и промокнул лоб.
О боже,произнес он.Как утомительны эти драматические речи!
Ну, так что же?..спросил он через минуту.
Вы говорите серьезно?спросил ФеллсОткуда мне знать, что это правда?
Куэйл снова взял сигарету:
Вы форменный идиот!холодно ответил он.Как бы я смог до вас добраться? Вы находитесь под строгим арестом и не имеете разрешения ни с кем видеться. Почему, как вы думаете, от вашей двери убрали часового? Ну же! Отвечайте!
Понятно,ответил Феллс и надолго замолчал.
Скажите,вновь начал он.Мой командир сказал, что нет никакого способа повлиять на индийца, который настаивает на моем осуждении за подделку. Он хочет отомстить во что бы то ни стало: око за око, зуб за зуб. Он ненавидит англичан. Но вы утверждаете, что, если я приму ваше предложение, он откажется от обвинений в гражданском суде. Почему?Куэйл улыбнулся:
Правильный вопрос,заметил он.Но вы, очевидно, не знаете моего метода.
Я не знаю вашего метода,ответил Феллс.Но я предпочитаю знать, как вы сможете помешать нашему индусу продолжать свои нападки в то время, как все, начиная с полковника, пытались его остановитьи все впустую.
Куэйл сказал со вздохом:
Не в моих привычках давать разъяснения таким людям, как вы, но я не выдам тайны, если и расскажу вам, в чем дело. Даже если вы проболтаетесь кому-нибудь, вам все равно не поверят. У полковника и прочих нет способов давления на него, кроме обычных, в рамках закона; то есть если он упорно рассчитывает на то, что юстиция поможет ему насладиться местью, нет средства ему помешать в этом. Но,он снова улыбнулся,если я прибегну к своему методу, он перестанет упираться.
Феллс перебил его:
Об этом я и хочу узнать. О вашем методе.Куэйл коротко хохотнул:
Ваша семья родом из Ирландии и принадлежит к очень гордому клану, соблюдающему семейную честь. У меня на службе находится один молодой ирландец. Не исключено, что он ваш дальний родственник. И не исключено, что если встанет вопрос о чести семьи, то Короче, если ваш индус будет настаивать на привлечении вас к ответственности, то с ним может случиться нечто, достойное сожаления темной ночью Мне кажется, что главной добродетелью этого индуса является смелость
Феллс сказал:
Понятно. Я вижу, вы располагаете совершенно исключительными методами убеждения.
И вы не ошибаетесь!ответил Куэйл. Феллс, подумав с минуту, сказал:
Предположим, что я приму ваше предложение и позволю, чтобы меня обвинили в этом преступлении. Допустим, что я проведу в тюрьме, как вы говорите, не больше двух-трех недель. А что мне придется делать по выходе из тюрьмы?
Куэйл ответил:
А это уж моя забота. Выбирайте одно из двух. Поймите, что я делаю вам чрезвычайно великодушное предложение.