Я положил кольцо себе в карман.
Обшарив в потемках все его карманы и ничего не обнаружив, я втащил его в упаковочный ящик и придвинул ящик к стене, подумав при этом, что вряд ли кто-либо в скором времени сможет его здесь обнаружить.
Прислонившись к стене и закурив сигарету, я бегло припомнил события этого вечера. Скучным его нельзя было назвать. Была тетушка Сэмми и Джанина, были Старик и бледнолицый тип, находившийся теперь в ящике, и все это за один вечер.
Для меня, пожалуй, этого было более чем достаточно. Теперь следовало бы извлечь из этих встреч и событий одну-две важные мысли. Одну или две.
Погасив сигарету, я осмотрел еще раз подвал при свете своей зажигалки. На полу все еще валялся нож. Я отбросил его в угол и затем поднялся наверх. Слегка приоткрыв дверь и убедившись, что переулок пуст, я выскользнул из дома, запер за собой дверь и отправился домой.
Глава 2Миссис Бейл
Проснулся я в шесть утра. Поднялся и принялся ходить по квартире, пытаясь привести в некоторый порядок свои мысли.
Четыре вещи не давали мне покоя
Перваяэто кучка лебяжьих перьев, найденных мною в вазочке на туалетном столике Сэмми.
Втораябледнолицый субъект, с которым я уже покончил счеты.
Третьяэто Джанина, и четвертаялжететка Сэмми.
Я чувствовал, что каждая из них доставит мне немало хлопот.
Кроме всего этого, в глаза бросалось пока еще непонятное несоответствие между словами Джанины и рассказом бледнолицего парня. Меня удивляло то, что этот парень при первой же встрече со мной в «Пучке перьев» сообщил о том, что Сэмми ушел оттуда недавно вместе с Джаниной. Зачем он мне это сказал? Конечно, он мог предположить, что поскольку я ищу Сэмми, то немедленно отправлюсь по указанному адресу. В этом он был прав. Но предвидел ли он, что Джанина опровергнет его рассказ? Или у него были основания считать, что она подтвердит его слова?
Так или иначе, Джанина полностью опровергла его и, как кажется, ее рассказ заслуживает доверия.
Чем же все-таки объяснить такое несоответствие между утверждениями Джанины и парня? Впрочем, об этом можно думать сколько угодно, не продвигаясь к решению ни на один шаг.
В течение примерно полутора часов бродил я из одной комнаты в другую, обдумывая все это.
Иногда, правда, меня отвлекали воспоминания сентиментального порядка. Мне припоминались минувшие дни, проведенные в Южной Америке и в некоторых других замечательных местах. Разумеется, все эти дни были прекрасны, и было немножко грустно перебирать в памяти прошедшие события.
Я вновь возвращался к мыслям о своем деле, и, пытаясь его осмыслить, думал, что всякая работа весьма прозаична, в то же время, одного она волнует, захватывает, а другому досаждает. Я всегда с энтузиазмом относился к своей работе, если только можно назвать этим словом то, чем я занимался. Исключения не составляло и это дело, хотя я был далек пока от проникновения в его суть. Если раньше я мог рассчитывать на Сэмми, то теперь все его гипотезы, открытия и находки умерли вместе с ним. Он был моим давним другом, нет, не другом дажеон был моим вторым «я». Так трагично уйдя из жизни, Сэмми не только лишил меня опоры, но и не оставил сколько-нибудь вразумительных указаний в каком направлении я должен действовать, а в нашей работе это считается большим грехом.
Вскоре после восьми я принял холодный душ, заказал завтрак и оделся.
К этому времени я окончательно пришел к решению, что единственным путем продолжить это дело являлся «метод быка». Следовало хотя бы в начальной стадии идти напролом, действовать подобно быку в китайской палатке, сокрушающему все и вся, что попадется под ноги, и двигающемуся вперед. Этот метод, за неимением лучшего, может оказаться весьма любопытным, особенно если кто-то первым нанесет вам удар.
В 9 часов я позвонил Старику по его частному номеру.
На это раз его голос был необычен. Он ворковал, как голубь.
Так, дорогой друг Что теперь?спросил он.
Я кое-что обдумал.
Это меня радует.
У меня появился целый ряд соображений, и возникло несколько планов.
Дельных?
Не знаю. Возможно, они приведут к цели, а возможно, и нет. Но вреда, я думаю, не будет, если попробовать.
Согласен.
Мне нужна помощь.
Какого рода?
Точно еще не знаю. Но если бы вы смогли заполучить для меня смышленого парня, достаточно крепкого телосложения и ловкого, то я был бы очень доволен. И хотелось бы найти женщину, не очень старую и не очень молодую, достаточно пожившую, чтобы обладать опытом и умом, и достаточно молодую, чтобы нравиться и быть в состоянии кого надо очаровать и увлечь в случае, если это потребуется. Есть у вас такие люди на примете?
Старик что-то промычал и затем сказал:
Хорошо. Можете считать, что с этим все улажено. Я пришлю их прямо к вам. Но когда?
На минуту я задумался, а затем сказал:
Днем я намерен немного отдохнуть. Совершу небольшую прогулку и поиграю в гольф. Играя в гольф, я лучше соображаю. Вернусь в Лондон после полудня. Хотелось бы увидеть парня около шести, я буду у себя. Женщина же пускай встретится со мной в десять часов в Гей Сиксти Клаб.
Это все?спросил Старик.
Да. Благодарю вас.
В тот же момент в трубке послышался щелчок размыкаемой цепи. Старик не любил попусту тратить слова.
Немного побродив по улицам, я направился в гараж, завел мотор и двинулся в Суррей, расположенный к югу от Лондона. Местность там чудесная.
Около двенадцати часов я проехал Доркинг и направил машину в Вичворт Голф Кос, где находилась превосходная площадка для игры в гольф.
За год до войны мне приходилось там часто бывать с Сэмми, с которым мы подолгу играли.
На этот раз площадка была пустой и выглядела заброшенной. Выйдя из машины, я принялся бродить по площадке, припоминая шутки и веселые, забавные истории, которые любил рассказывать Сэмми.
Был прекрасный солнечный день, освежаемый легким, прохладным бризом.
Я уселся на небольшую, низенькую скамейку, зажег сигарету и почему-то вспомнил одну ночь, когда я и Сэмми на несколько часов были лишены сна, на который мы тогда имели бесспорное право. Это было в Фореле, на побережье Па-де-Кале, в первый год войны. Среди ночи я был разбужен страшными проклятиями, вырывавшимися из уст всегда достаточно корректного Сэмми. При тусклом освещении барака нашей части я увидел Сэмми в расстегнутом обер-лейтенантском мундире с высоким воротником, с кровоточащей, как у подрезанной свиньи, раной на щеке. Пока я продирал глаза, Сэмми подбирал самые нелестные выражения и ругательства по отношению к «маки» и к нашей английской секретной службе, которую мы называли бригадой плаща и кинжала по защите Па-де-Кале. Как выяснилось, Сэмми натолкнулся на пробиравшегося мимо нашего барака, по-видимому, в сторону электростанции, «маки». Сэмми пытался проследить его, но тот заметил это, ловко напал на него и пытался задушить. Сэмми удалось справиться с парнем, однако при этом его физиономия пострадала и теперь он просил меня в чем-то помочь ему. Оказалось, что моя помощь ему понадобилась только для того, чтобы погрузить находившегося в бессознательной состоянии «маки» на тележку, прикрыть его толстым слоем навоза и отвезти к дверям начальника караульной службы нашей части. Все это мы проделали быстро и аккуратно. Весь следующий день мы наслаждались рассказами, полными вранья и ставшими к вечеру почти фантастическими, о загадочном происшествии. Военно-следственному отделу вскоре удалось установить намерение «маки», собиравшегося вывести из строя электростанцию: в этом он сам должно быть признался. Но тот же «маки» оказался совершенно не в состоянии сколько-нибудь правдоподобно объяснить свое появление у дверей самого начальника охраны лагеря в тачке под кучкой навоза.
Я невольно улыбнулся при этом воспоминании и поднял голову.
Где-то слева послышался шум шагов по гравию. По дорожке шла женщина.
Мои глаза расширились от восхищения. Действительно, это был персик. Да. Первый сорт. Около 32 или 33 лет. Тонкая, стройная, превосходно сложенная. Мягкая, гибкая походка. Брюнетка. Судя по внешности, красавица принадлежала к аристократическим кругам столицы. На ней элегантно сидела серая фланелевая курточка, под которой виднелась голубоватая рубашка с белыми полосками. Серая шляпка и изящные модные шведские туфельки дополняли ее туалет.
Она медленно приближалась ко мне, идя по другую сторону той дорожки, на которой я сидел на скамейке.
Внезапно мне в голову пришла мысль попытаться познакомиться с этим прелестным созданием каким-нибудь экстравагантным способом, которые раньше действовали безотказно. Возможно, это могло показаться и не особенно умным и тактичным, но, во всяком случае, могло оказаться интересным экспериментом. Так или иначе, раздумывать уже было некогда.
Когда она находилась примерно в двадцати ярдах от меня, я тяжело поднялся, весьма неловко и неуклюже переступил через скамью и тотчас повалился наземь, издав невнятное болезненное восклицание. Затем с трудом приподнявшись и стоя, как аист, на одной ноге, я старательно изобразил на своем лице невероятное страдание.
Она клюнула на эту мистификацию и, подойдя ко мне, заботливо осведомилась:
Вы ушиблись?
Я с трудом уселся на край скамейки и сказал:
Боюсь, что я вывихнул ногу или ушиб ее о камень. Боль ужасная.
Она взглянула на меня своими бархатными глазами. Они были карие, и таинственные. От ее взгляда у меня перехватило дыхание, и я почувствовал, что эта женщина обладает какой-то особой притягательной силой, источник которой я не мог объяснить. Улыбаясь, она сказала:
Мне очень жаль, но это иногда случается с людьми, которые бродят по площадке для гольфа, не имея к гольфу ни малейшего отношения.
Где-то в глубине моего сознания начала возникать мысль о явной неправомерности такого замечания по отношению к совершенно незнакомому человеку, но цель, которую я ставил перед собой в данный момент, была выше подобных соображений и я ограничился лишь крайне неясным мычанием:
Разве вы не знаете,сказала она,что эта площадка предназначена только для членов местного клуба.
Как же вы можете знать, член я этого клуба или нет?
Конечно, может быть, вы и состоите членом клуба, но я никогда не видела вас прежде.
Да, я состою в клубе. Однако я тоже никогда прежде не видел вас. Кстати, не можете ли вы чем-нибудь помочь мне?
Она присела на другой конец скамьи.
Собственно, что вы имеете в виду?
Видите ли, я не в состоянии наступить на левую ногу: очевидно, вывих или растяжение. Эта нога у меня многострадальнаявсе удары принимает на себя, поэтому мне немедленно нужно показать ее врачу.
Разумеется.
Она вздохнула, вынула из сумочки портсигар, достала сигарету и предложила мне. Я закурил.
Однако, вы не выглядите беспомощным человеком,с некоторым сарказмом заметила моя визави.
Что же делать, если я не вызываю жалости у красивых женщин? Такова уж, видно, моя планида. Но надеюсь, до доктора-то вы поможете мне добраться?
Она улыбнулась. Улыбка делала ее очаровательной.
А как же я вас доставлю? Не понести ли мне вас на руках?
Итак, она склонялась поддержать игру.
О, таких жертв я не приму,сказал я живо,но если вы одолжите мне стек, я попробую дохромать до своей машины. Правда, вряд ли я смогу вести ее. Я не могу пользоваться этой ногой для нажима на педаль.
А где ваша машина?
Недалеко от ворот, справа, по ту сторону дороги.
Мы сможем проделать все это проще,заметила она,если вы дадите мне ключ от машины, я подведу ее к воротам, но вам придется преодолеть эту площадку. Затем я доставлю вас в ближайшую лечебницу.
Благодарю вас,проникновенно сказал я.Если бы было необходимым еще раз вывихнуть ногу, чтобы иметь возможность получить помощь от такого прекрасной души человека, как вы, то я, ни на одну секунду не задумываясь, проделал бы это! И даже нарочно, с умыслом!
Она приподняла свои брови и подозрительно насмешливым голосом произнесла:
Так-так Я понимаю ваши слова в том смысле, в каком, я надеюсь, они и были сказаны, то есть в смысле простой вежливости.
Прошу вас не сомневаться в этом.
Между прочим, кто вы?
Разрешите представиться, мое имя Келлс. Майк Келлс.
Миссис Бейл.
Чрезвычайно рад, миссис Бейл!сказал я совершенно искренне.
Она передала мне стек, и я начал свое медленное передвижение к воротам, сильно прихрамывая и мужественно подавляя глухие болезненные стоны.
Она шла рядом со мной, будучи готовой, поддержать меня в любую минуту в случае падения.
Возле ворот моя спасительница быстро пошла к машине с переданным мной ключом, а я с удовольствием наблюдал за ее легкой походкой и думал, что не совсем хорошо так глупо шутить с подобной женщиной. Но что иное я мог сделать? Должен же я был как-то и с чего-то начать.
Вскоре она подогнала машину к воротам и помогла мне влезть в нее.
На окраине Доркинга мы остановились у найденного нами дома одного из докторов.
Дорога до этого дома заняла у нас всего лишь несколько минут, в течение которых мы оба хранили молчание.
Раз или два мне показалось, что она бросила на меня быстрый боковой взгляд, один из тех, которыми женщины глядят на мужчин, если они заинтересовались ими. Но, возможно, это было только моим воображением?
Вела она машину плавно, ловко и искусно.
В моей голове уже успела мелькнуть мысль, а затем и обозначился в общих чертах план участия миссис Бейл в разрабатываемом мною деле, я испытывал невольное чувство жалости к ней, хотя тут же мысленно обругал себя за сентиментальность.
Доктор был дома, и я, сильно прихрамывая и сдержанно охая, пробрался к нему.
В течении целых десяти минут я говорил ему всякую всячину, чтобы кое-как протянуть время.
Когда я вышел от него, моя хромота значительно уменьшилась.
Ну, как?осведомилась миссис Бейл.
Оказалось не так плохо, как я думал,бодро ответил я.Ничего не сломано и ничего не повреждено. Ногу хорошо забинтовали, и через несколько дней все будет отлично. По крайней мере, так сказал доктор.
Весьма рада слышать это. Я уже было начала беспокоиться о вас.
Я взглянул искоса на нее. Ее глаза были злыми. Что случилось? Впрочем, вся она пока что оставалась для меня загадкой.
Мне очень приятно слышать это от вас,сказал я как можно любезнее.Но мне необходимо вернуться в Лондон, а я вряд ли смогу вести машину. Что делать бедному хромому?
Не вижу никаких затруднений. Сегодня я собиралась в город и с удовольствием отвезу вас туда на этой такой послушной машине.
Превосходно!восторженно воскликнул я.Но не слишком ли много беспокойств я вам доставляю?
О, нет! Я никогда не делаю то, что мне не нравится.
Я улыбнулся ей.
Отлично, миссис Бейл. Вы поистине счастливая женщина.
Я попытался представить себе то, что она могла подумать, если бы знала характер своей роли, которую я отвел ей в моих планах расследования убийства Сэмми.
По пути в город мы обменялись ничего не значившими, обычными в подобной обстановке приятными фразами.
Когда машина остановилась у моего дома, она спросила:
Есть ли у вас кто-нибудь, кто мог бы поставить машину в гараж? Если нет, то я могла бы
Нет, нет! Вам не следует затрудняться всем этим. Я чувствую, что моей ноге несколько лучше, и через несколько часов она будет более или менее в нормальном состоянии. О машине же позаботится мой портье.
Хорошо. Но, быть может, ваш портье сможет остановить мне кэб?
В одну минуту! Однако все это выглядит не совсем хорошо.
Что вы имеете в виду?Я усмехнулся.
Вы должны знать, что именно вы были причиной повреждения моей ноги.
Ничего ее понимаю. Как так?
Я пожал плечами, взглянул ей прямо в глаза и улыбнулся.
Сейчас объясню.
Слушаю.
Видите ли, каждый мужчина имеет свой идеал женщины, вы понимаете о чем я говорю?
Допустим.
Он носит его в своем сознании, не надеясь зачастую встретить в действительности.
И что же?
Так вот, мне повезло: когда я увидел вас, то понял, что вы и есть та, о которой я думал и мечтал много лет. Я так разволновался, что упал и вывихнул ногу. Таким образом, вы немножко в долгу передо мной и должны чем-то вознаградить меня.
Чем же?спросила она.
Пообедать со мной сегодня вечером, чтобы я не чувствовал себя больным и одиноким. Что вы думаете об этом?
Все это несколько странно и неожиданно, но я принимаю ваше предложение. Где мы будем обедать?