Гитлеровская разведка не скупилась на жертвы, лишь бы обеспечить успех главному агенту и Буднику. Парашютист Курт Грубер был заранее обречен на провал. Ему приказали после приземления дойти до определенного места у реки Кусачки и по рации вызвать «восемнадцатого», а Будникусообщить о нем нам. Вместо «восемнадцатого» появились советские разведчики и захватили Грубера. Оружия Грубер не имел. Это весьма важно.
Враги действовали, как им казалось, с точным расчетом. Поимка Грубера, его показания о парашютистеномере восемнадцатом, находившемся с ним в самолете, труп этого второго, обнаруженный в лесу Все это должно было убедить советских разведчиков в том, что оба заброшенных агента провалились. Один застрелился. Другой пойман. Искать больше некого. Номер первый и Будник получали возможность действовать.
Кленов замолчал. Родин приоткрыл глаза.
Все?спросил он.
Все, товарищ полковник.
Родин покачал головой.
Все да не все. Картину вы нарисовали правильно, но она еще не закончена. Не хватает каких-то последних, но очень важных мазков.
Вам не понравились портновские термины, поэтому вы перешли на живопись?
Родин рассмеялся и погрозил Кленову пальцем.
Ловите старика на слове? Терминычто! Они помогают делать сравнения, анализировать
На столе перед Родиным, рядом со следственным делом, лежали некоторые предметы, названные в документах следствия вещественными доказательствами: пистолет «Вальтер», найденный возле убитого парашютиста, «маузер», отобранный у Будника, маленький кинжал, кухонный нож, несколько батарей питания радиостанции, советские деньги. Родин протянул руку и взял со стола еще одно вещественное доказательствомедаль «За трудовую доблесть».
Вот первое звенышко,сказал он задумчиво, будто рассуждая вслух.Медаль! Этой медалью был награжден колхозный сторож и активист Кирилл Будник Недоумение и первое сомнение вызвала эта медаль. В наградном отделе Президиума Верховного Совета СССР никаких сведений о награждении Будника не оказалось. Появился, так сказать, первый «икс» задачи.
Родин положил на стол медаль и продолжая:
Выстрел в лесу был вторым «иксом». Хотя, надо сказать, эти «иксы» неожиданно начали появляться со всех сторон. У меня стала крепнуть мысль о том, что полковник Крузе, хитрость и изобретательность которого нам хорошо известны, осуществляет какой-то коварный план. Показания Грубера, поведение Будника подтверждают эти предположения. Вы совершенно правильно определили роль Грубера и убитого парашютиста в этом деле. Они были заранее обречены. А Будник, какова его роль? Почему он появился у нас в штабе?
Родин встретился взглядом с Кленовым и уголками глаз чуть заметно улыбнулся.
Вы думаете, что и Будника нам подставили?неуверенно спросил Кленов.
Нет. Провал Будника не входил в планы Крузе. Будник должен был продолжать работу вместе с агентом, которого мы с вами не нашли. Приход Будника в штаб с известием о парашютистехитрый ход. Ведь Будник сразу становился нашим помощником Зная, что парашютисты где-то в районе, мы могли начать тщательный осмотр села, заинтересоваться людьми. Старый Будник мог рассчитывать на наше неограниченное доверие. У него были основания стараться избежать и личной проверки и обыска. Нет-нет, и Будник, и другой агент, по-видимому, имели задание дальнего прицела.
Мне не совсем ясно,признался Кленов.
Что ж тут неясного? Дни пройдут, фронт двинется дальше, а агенты должны осесть в тылу и ждать сигнала.
Но ведь война
Что «война»?перебил Родин.Война кончится, а вражеская разведка останется. Понятно?
Понятно, товарищ полковник.
Не обижайтесь, капитан, но мне думается, что вам не все понятно. Вы забываете об очень важномо масштабах происходящих в наши дни событий. Вот мы с вами работаем, воюем здесь, на этом участке фронта. Мы ловим вражеских шпионов и диверсантов, попавшихся на нашем пути. Но противника интересует не только этот участок и не только нынешний день.
Родин в эти минуты был похож на доброго, умудренного опытом учителя, который просто и понятно объясняет внимательному ученику еще неизвестные тому истины. Кленов понял, что тревожит полковника. Пройдет времягод, два По опаленным войной и обильно политым кровью дорогам люди вернутся в свои дома. Кончится затемнение. Распахнутся окна, засверкают во всю силу электрические огни, огни, огни. Мир и счастье войдут в каждую семью. Но, может быть, где-то рядом, невидимый и неслышимый, разбитый в открытом бою, притаится враг, чтобы продолжать войну Сегодня, сейчас об этом думал старый коммунист Родин.
Кленов спросил:
Вы все о том жео дальнем прицеле?
Да.
О послевоенных днях?
Да.
Теперь все понятно.
То-то же!Родин улыбнулся, поворошил лежавшие перед ним бумаги, а потом хлопнул ладонью по столу и проговорил:
Куда же все-таки делся главный агент? Не мог же он испариться, в самом деле? За занавеской он был. Это бесспорно. Куда же он делся?
Я все время думаю, ищу ответ на этот вопрос: как мог незаметно уйти из избы человек?
И ответ не нашли?
Пока нет, товарищ полковник.
Жаль. Очень жаль Вот вам и оставшаяся ниточка. А?
Может быть, мне вернуться в Черенцы и еще раз попытаться разгадать эту загадку?
Это было бы неплохо. Но, к сожалению, вы уже не успеете. Получен приказэтой ночью мы снимаемся и двигаемся вперед. Начальник разведотдела звонил, приглашает вас к себе.
Впередэто я люблю,сказал Кленов.Но как же с этим делом?
Передадим соседям, идущим за нами. Может быть, им удастся найти недостающее звено.
Полковник протянул Кленову руку.
Ну, большое спасибо вам, дорогой капитан, и вашим разведчикам. А теперьмарш к своему начальству. До свидания, до скорой встречи.
До свидания, Петр Васильевич.
В соседней комнате Кленов встретился со Строевой. Видимо, она уже знала о том, что штаб готовится к передвижению, и хотела попрощаться с капитаном.
Вы уже уходите?спросила она.
Да, Нина Викторовна. Начальство требует.
Когда-то теперь увидимся?
Кленов развел руками и, улыбаясь, ответил:
Сие от нас не зависит.
Будьте осторожны. Берегите себя,тихо проговорила Нина, и это, видимо, было главное, что ей хотелось сказать сейчас капитану.
Постараюсь. И вы тоже берегите себя
Хорошо. И еще вот что Спасибо за подарок,она коснулась пальцами рукава его гимнастерки.И за надпись спасибо. Я ее помню наизусть.
Кленов взял маленькие руки девушки в свои ладони и спросил:
Вам понятна эта надпись?
Да,ответила она, глядя на него восторженным, лучистым взглядом, и повторила слова, которые он написал на томике стихов:«даже в самые трудные минуты жизни сердце всегда остается сердцем».
На этом заканчивались воспоминания Кленова. Ниже, под жирной чертой, была еще приписка, сделанная Кленовым, очевидно, позже, через некоторое время: «Кто же все-таки был в избе Будника и куда делся неизвестный? Загадка осталась неразгаданной».
* * *
Ночь уже ушла, и в комнату заползли серые полосы рассвета. Сергей Сергеевич выключил электричество и распахнул окно. Предутренняя свежесть заставила его поежиться. Он широко раскинул руки, молодо и сильно потянулся, встал из-за стола и начал расхаживать по комнате, прислушиваясь, не разбудил ли своих домашних.
Скрипнула дверь, на пороге показалась жена.
Ты плохо спала?мягко спросил Дымов.Я тебе мешал?
Ну что ты, Сережа. Скажи лучше, почему ты не ложился?
Читал записки Андрея. Начали не мог оторваться.
Какой ты неугомонный. Ты же нездоров. Ну, я пойду готовить завтрак.
Очень хорошо, Тонечка. Я сейчас приму душ и буду готов. Уже беру полотенце.
Но полотенце осталось висеть на своем месте. Мысли Дымова были заняты тем, что он только что прочитал. «Загадка осталась неразгаданной». Эта фраза, написанная Кленовым-Васильевым, волновала, тревожила. Ни одна загадка не должна остаться неразгаданнойвот правило, которое выработал Дымов за долгие годы работы в органах государственной безопасности. «Прав был Родин,подумал он,когда говорил о ниточке. Где обнаружится она сейчас? Черенцовские следы Мореходный Не эту ли ниточку обнаружил Семушкин?»
По кратким характеристикам в рукописи Васильева Дымов представлял себе долговязую фигуру полковника Крузе, мешковатого, неуклюжего ефрейтора Курта Грубера, видел лицо тяжелого, грузного старика Будника-Гостева. В этой компании не хватало еще одного. «Загадка осталась неразгаданной»
Сергей Сергеевич, раздумывая, протянул руку за полотенцем, но неожиданно повернулся, подошел к столу, положил руку на телефонную трубку, но не снял ее. Который час? Около семи. Пожалуй, можно звонить. Он набрал нужный номер.
Нина Викторовна?спросил Сергей Сергеевич.Доброе утро. Это яДымов. Я не разбудил вас? Нет? Очень хорошо. Я прочитал рукопись Андрея. У меня есть к вам один вопрос. Нет, не к нему, а к вам. Скажите, пожалуйста, вы так и не вспомнили, какое слово выкрикнул Будник, когда пытался вас душить?
Сергей Сергеевич внимательно выслушал ответ и разочарованно покачал головой.
Жаль Про цирк я читал. Да-да. Ну, ничего не поделаешь. Извините за ранний звонок. Привет Андрею. До свидания.
Когда жена Дымова снова вошла в комнату, чтобы сообщить, что завтрак готов, она застала мужа в кресле, за столом. Подперев голову руками, он сосредоточенно изучал немецко-русский словарь. Страница словаря была раскрыта на букве «Ц».
Часть вторая.Страж морских глубин
Глава 1.Свет на воде
У самого синего моря расположился поселок Мореходный. Издавна селились здесь рыбаки, плотники, виноградари и цветоводы. Несколько маленьких, лепившихся у самой воды избушек положили начало большому поселку. В годы советской власти он стал курортным местом, куда приезжают отдыхать и лечиться люди со всех концов Союза.
Хотя поселок Мореходный недавно превращен в районный центр, внешне он почти не изменился. Красные черепичные крыши и выкрашенные белой известью стены маленьких домиков придают поселку нарядный, живописный вид. Без всякого плана, в беспорядке дома тянутся вдоль берега, цепляются неизвестно как за подножья гор и тонут в густой зелени садов. Среди них высятся стройные здания санаториев и домов отдыха, а по вечерам сверкают огнями площадки с колоннадами, специально построенные для танцев.
Названия многочисленных улиц и переулков носят здесь весьма условный характер. Ореховая, Восточный, Северный, Садоваявсе это мало помогает разыскать нужный адрес. Да и таблички с названиями улиц он вряд ли найдет. Только неопытный человек, еще не бывавший здесь, может спросить у встречного, как пройти или проехать в Восточный переулок или на Садовую улицу.
Садовая? Не знаю,беспомощно разводит руками местный житель, смущенно улыбаясь.Садыони везде, вокруг А кто вам нужен?И, только услыхав знакомую фамилию,а в Мореходном почти все знают друг друга,обрадованно закивает и немедленно покажет нужное направление.
Природа щедро наградила это благодатное место. Вездефруктовые сады, виноградники; за каждым заборомрозы, левкои, георгины, флоксы. Цветут акации, в пышном наряде стоят каштаны. Многие старожилы поселка промышляют продажей винограда и цветов, выращенных в собственных садах. Покупателейиз курортников и туристовхоть отбавляй. Но большинство жителей работают или в совхозе, или на верфи, куда каждое утро за пятьсемь километров отправляются на грузовых машинах.
От центра поселка до моря не больше полукилометра. Узкая и длинная коса каменистого пляжа с одной стороны граничит с цепью невысоких, всегда зеленых холмов, с другойподступает вплотную к гряде совершенно голых скал, словно выросших из воды.
Весной этого года в поселок Мореходный прибыли гости, не похожие ни на обычных курортников, ни на туристов, ни на «диких» отпускников. Через весь поселок проехали легковые и грузовые машины и свернули с дороги к морю, остановившись где-то возле верфи, на которой строятся быстроходные морские катера. Местные ребята все же успели заметить, что машины вели шоферы, одетые в матросскую форму, а в кабинах и кузовах рядом со штатскими сидели морякиофицеры и матросы.
Строить будут,убежденно сказал один паренек, провожая взглядом машины.Корабли!
Корабли?иронически отозвался другой, считавший себя заправским моряком.На нашей верфи? Эх, ты Наверно, катера испытывать будут. Комиссия
Ребята были недалеки от истины: в поселок прибыла особая испытательская научная группа, в состав которой входили ученые из Академии наук и специалисты Морского Флота. В служебных документах и многочисленных открытых телеграммах и почтовых переводах группа сокращенно называлась коротко и звучно«Осинг».
Под исследовательские и экспериментальные работы «Осинга» была отведена часть акватории и береговой территории, вплотную примыкавшей к скалам. Все это теперь называлось полигоном.
Невысокая изгородь отделяла полигон от остального берега. Изгородь будто отсекала часть пляжной косы, его острие. За изгородью появились походные палатки; в них разместился персонал «Осинга». За несколько дней до приезда группы у самого моря было построено большое деревянное здание лаборатории. В лаборатории, а затем на море, предполагалось завершить теоретические работы и провести испытания нового изобретенияуниверсального подводного автоматического локатора «АЛТ-1». Эти работы были начаты два года назад в специальных институтах в Москве и Ленинграде и теперь завершались здесь, в Мореходном.
Ночь на девятое июня выдалась на редкость ветреная и темная. Уже в десятом часу вечера густые, плотные облака сплошь затянули небо. Обычно усеянное звездами, величавое и бесконечное, оно казалось сейчас хмурым, тяжелым и очень близким. Как это часто бывает на море, погода изменилась быстро и неожиданно. Ветер крепчал, все выше вздымались белые гребешки волн. Чувствовалось, что надвигается шторм. Он шел издалека, будто посылая впереди себя гонцоврезкие, хлещущие порывы ветра и первые удары волн о скалы. Все дальше и дальше забирались они на берег, шурша и кидаясь песком и гравием, все злее разбивались о прибрежные камни.
В эту ночь, как и обычно, сторожевой катер «Л-19» нес патрульную службу недалеко от берега. Командир катера мичман Антон Антонович Куликов был из гвардии бывалых моряков. Три войны провоевал он на морях и океанах: империалистическую, гражданскую и отечественную. Пришла пора уходить на отдых. Последний год служил во флоте Антон Антонович. Положенный пенсион он выслужил уже давно, но расстаться с морем и любимой профессией не мог. Если бы не сердце, которое последнее время пошаливало и иногда отказывалось нормально стучать, как положено, и не настойчивые требования жены и единственной дочери, Анки, Антон Антонович и не помышлял бы уходить на покой.
Правда, теперь служил он не на могучем крейсере, не на красавце эсминце и даже не на быстроходном и стремительном «охотнике». Под конец своей морской службы бывший матрос Куликов, ставший мичманом и носивший на рукаве большое число золотых шевронов, получил под свое командование всего лишь сторожевой катер. Но кто из моряков не считает свое даже самое маленькое суденышко настоящим боевым кораблем и кто не любит этот корабль крепкой, неизбывной любовью!
Катер «Л-19» ходил переменными курсами в нескольких кабельтовых от берега. Редкие огоньки мерцали на побережье. Поселок Мореходный спал, спал под усиливающийся свист ветра и неумолчный гул прибоя.
Как только на море началось волнение, мичман Куликов пошел в рубку. Команда катера состояла из молодых матросов, и только он один из всех знал вдоль и поперек этот капризный, своенравный морской участок. Если разыгралась непогодагляди в оба! Волны вспененной воды нередко перекатывались через палубу, и тогда мичман фыркал и поглаживал седые опущенные усы, будто всем своим видом говорил: «Шуми, шуми, мы и не такое видывали!»
Если говорить правду, службу на катере «Л-19» Антон Антонович считал «отпускной». Так, напоследок уважили старика перед списанием на берег. Стар, мол, глаза и руки не те Но эти мысли он таил про себя, службу нес исправно, командиром был требовательным и строгим. Молодые матросы любили его и немного побаивались. Авторитет Куликова был непререкаем.
Ветер усиливался и проносился над катером с шумом и присвистом.