У меня к тебе предложение, проговорил тот. Каждый день я буду давать тебе деньги. Каждый день по пятьсот рублей. А ты меня ни о чем не спрашиваешь, словно меня и нет здесь. Договорились?
Да, невнятно пробормотал Колобок. А
И вопросов не задаешь. Если мне что-то понадобитсясходишь и купишь, сам я пока не могу. Держи, рядом легла еще одна, на этот раз тысячная, купюра, сгоняйте кто-нибудь в аптеку. Обезболивающее купите, для дезинфекции ран что-нибудь и бинт эластичный. И поесть что-нибудь заодно. Сдачу себе оставьте, только быстро.
На этот раз Леха оказался проворнее, схватил деньги и зашлепал тапками по коридору, Колобок помаячил еще на пороге, глядя на «квартиранта» безумными глазами, и тоже провалился. Илья услышал, как хлопнула входная дверь, выдохнул и прикрыл на секунду глаза. Мышка получила передышку, ушла из-под носа охотников, потрепанная, с поврежденной лапой, но ушла же! И после себя как минимум одного «двухсотого» оставила, но кто ж знал, что так обернется Но что сделано, то сделано«загонщик» в морге, или в эту самую минуту направляется туда, его коллеги в растерянности, а мышка в норке. Грязной, темной, насквозь подозрительной, но, надо признать, безопасной, что разом перекрывает все недостатки. А сколько эта благодать продлитсяне угадать, фортунабарышня ветреная, сегодня улыбается, а завтра повернется филейной частью. И чтоснова бежать? И рад бы, да возможности нет.
Илья добрался до выключателя на стене, хлопнул по клавише ладонью. Ого, здесь сохранился музейный экспонаттрехрожковая люстра, жутковатого вида образец советской легкой промышленности. Пыльный, местами расколотый, он функционировал исправно, слежки Илья не опасался, плюхнулся обратно на диван и задрал штанину на правой ноге. Чего-то в этом роде он и ожидаллодыжка отекла, раздулась, кожа отсвечивала бледно-синим и зверски ныла при каждом осторожном прикосновении. Илья снова попытался крутануть ступней, пережил, откинувшись на спинку дивана краткую потерю сознания, вытер взмокший лоб. Плохо дело, на восстановление уйдет недели две, если не больше, и то при условии, что кость цела. «Обойдется» Илья насторожился, потянулся к рюкзаку, запустил в него руку и сжал рукоять «ижа». В коридоре хлопнула входная дверь, послышались голосанарики невнятно переругивались, кто-то первым делом ринулся в кухню, загрохотал чем-то, уронил на пол и, видимо, пнул от души, так как металлический звон усилился, когда предмет врезался в стену.
Вот, на пороге возник запыхавшийся Леха, как просил.
На ободранный стол легли пакетыаптечный и из ближайшего круглосуточного сетевого магазина. В первом Илья обнаружил заказанноеупаковку обезболивающих таблеток, средство для обработки ран и порезов, бинт и «патронташ» из десяти инсулиновых шприцев. Бросил их на диван, и, не обращая внимания на шорох за спиной, открыл второй пакет. Хлеб, колбаса, бутылка с оранжевого цвета газировкойнегусто, но пока придется довольствоваться этим. Обернулсяшприцы исчезли, в комнате никого, дверь полуоткрыта, из глубины квартиры доносятся возбужденные голосау друзей сегодня праздник. В аптеке, понятное дело, Леха не только набор для оказания первой помощи прикупил, добрые тетеньки-фармацевты в обмен на дензнаки ему много чего полезного подкинули, естественный отбор в чистом виде. Если человек хочет сгнить заживозачем ему мешать? И не пропадать же деньгам, раз уж говорящий труп сам принес их? Правильно, незачем.
Приступим, первым делом Илья разулся, туго обмотал лодыжку бинтом и поднялся на ноги. Другое дело, он даже может передвигаться самостоятельно, правда, пока только от двери до дивана, и дальше на балкон, держась за стол. А вот теперь можно и поужинать.
Илья проглотил таблетку обезболивающего и занялся бутербродами. Трапеза получилась некалорийной, зато пропала, наконец, терзавшая ногу от ступни и до колена боль. Дожевывая на ходу, он подошел к двери, выглянул в темный коридортихо, даже странно, словно он один в квартире. Впрочем, нетпосле паузы раздались голоса, радостные, громкие, в комнате у входной двери стало оживленно и весело, кто-то ржал, Илье показалось, что это резвится хозяин квартиры. Проверять свое предположение не стал, плотно прикрыл дверь, прикидывая на ходу, не передвинуть ли к ней стол, чисто на всякий случай, до утра, не дольше. И по прикидкам выходило, что стол придется двигать каждую ночь, пока он не сбежит из этой берлоги, но предосторожность лишней не будет. Черт знает, что взбредет в голову орущим за стеной наркоманам, Леха вон и покойника обыскать не погнушался, что уж о живых говорить. Подберутся ночью, по голове отоваряти привет, а в рюкзаке много интересного, кроме денег и оружие имеется. Но до «ижа» им не дотянуться, ручонки коротки.
Илья доковылял до балкона, оперся на перила и посмотрел вниз. Вон они, светятся за «железкой» в темноте окна многоэтажек, в одной из которых живет Саня, отсюда, вроде, рукой подать, а на деле километра четыре будет. Как у него все закончилось, интересно? Да что ему будет, с него спроса нет, «комитетчики» все видели, тряси его, не трясиничего нового он не скажет, если только пошлет куда подальше. А вот бдительность «загонщики» усилят, с одной точки наблюдение снимут, на другие объекты переключатся, и две недели для них не срок, месяц будут в карауле сидеть, два, трисколько прикажут. Знать бы еще, кто приказал
Илья перегнулся через перила, глянул по сторонам. Овраг отсюда не видно, он остался с другой стороны дома, здесь через двор высится напротив вторая башня-близнец, тоже построенная при царе Горохе, панельная, облезлая, в окнах редко где белеют стеклопакеты, а уж спутниковая «тарелка» вообще одна на весь фасад. Жуткое местечко, дрянное и депрессивное, глаза бы не глядели, а уши не слышали пьяных воплей с детской площадки внизу и визгливого смеха за стеной. Не по своей воле он тут оказался, хотя, если с ночлежкой в Москве сравнитьквартирка наркоши уровнем повыше будет. Все, спать, об остальном он подумает завтра.
Илья пересек комнату и вышел в коридор, как мог тихо, добрался до ванной, умылся наскоро над грязной треснувшей раковиной и посмотрел на себя в зеркало с отбитыми углами. Здесь надо обработать, и еще здесьон коснулся подсохшей ссадины на скуле и длинной багровой царапины на подбородке, задрал голову. Над кадыком и на шее темнела неровная узкая полоса, уходила к нижней челюсти, глотать было не то, чтобы больнонеприятно. «Переживу» Илья пригладил волосы и поплелся назад, преодолевая желание зажать нос. В крайней комнате ревела музыка, сквозь нее доносились крики и гогот, похожий на крик кликушивеселье достигло своего пика, но скоро пойдет на спад. Приступ гиперактивности сменится ступором и бессонницей, приступами страха и депрессией, срочно понадобится догнаться. Но все решаемо, «соль» это не героин, вот с ним маята: деньги отдай, и жди потом часами, пока посредник закупится, пока сам уколется, а здесь сразу на руки, при этом в разы дешевле. И абсолютно легально, но это уже совсем другая история.
Стол сдался с первой попытки и переехал к двери, надежно перекрыв собой вход. Илья выключил свет и вытянулся на диване, положил забинтованную ногу на подлокотник. Теперь ждать, только ждать, раненой конечности нужен покой, и он это ей обеспечит, пусть даже придется отдать Колобку все деньги. Как чувствовал, что «командировка» в родной город затянется, хорошую сумму перед отъездом обменял, правда, предназначались деньги для других людей и для других целей. Подкуп, взяткивсе, что угодно, все, что потребуется отдать за информацию, а вот как на деле все обернулось. Как долго он просидит в этой дыречерт знает, зато искать «мышку» здесь ни одной ищейке в голову не придет, хоть какое-то утешение. Илья еще немного полюбовался на баррикаду у двери и заснул под пьяные вопли с улицы и рев шансона за стеной.
И провалился в день суркакаждые следующие сутки от прошедших если и отличались, то незначительно, вариации и оттенки суть дела не меняли. Первым делом выдать Колобку деньгитот с утра пораньше караулил «квартиранта» в коридоре, и, получив свое, сматывался с глаз долой, и квартира переходила распоряжение Ильи. Но часа на полтора, не больше, поэтому приходилось торопиться: успеть привести себя в порядок, приготовить самую простую еду на грязной липкой плите и вернуться на свою территорию к моменту, когда хозяин вернется домой. Иногда один, но чаще с оравой таких же конченных, с остекленевшими глазами, с рожами дегенератов в третьем поколении, одетых в вонючие тряпкивокзальный бомж побрезгует. Закрыться в комнате и ждать, когда закончится этот день и начнется новый. Ждать Илья пристрастился на балконе, «гулял» часами, приспособив для передвижения найденную здесь же старую швабру с деревянной ручкой. Обмотал широкую часть тряпками и ловко прыгал по квартире, даже высокий порог преодолевать научился, не сразу, конечно, но за два дня вполне этот маневр освоил. Садился на ступеньку или стоял, опершись на перила, к звукам из квартиры не прислушивалсяпривык за неделю. Радовало одноотек спадал, лодыжка приобретала свой первоначальный вид, и в ответ на нагрузку уже отзывалась не, пронзительной, до обморока, до испарины болью, а ныла, как ноет к непогоде давно травмированный сустав. «Неделю еще тут сидеть или дней десять» Илья замотал ногу бинтом и потащился на выгул, убедившись предварительно, что дверь в комнату надежно перекрыта славным, добрым, тяжелым, как цинковый гроб, письменным столом. Впрочем, вторжения можно не опасаться, несколько дней назад ломилась к нему парочка обдолбышей непонятной половой принадлежностиявно уединения искала, но получив в лоб, поняла, что ловить тут нечего и убралась в сторону ванной.
Погода прогулкам благоприятствовала, Илья уселся на пороге, привалился плечом к стене и подставил лицо солнцу. И принялся прокручивать в голове варианты своих действий, намеченных к осуществлению в ближайшем будущем, но бросил эту затеюзаезженная пластинка крутилась у него в голове и днем и ночью с кратким перерывом на сон. Не было у него планов, все ставки на Саню делал, на его возможности, связи, пронырливость, наконец, но просчитался. Не смог хирург ему помочь, в чем честно и признался, как на исповеди, чем и поставил жирный крест на перспективах Ильи. Впрочем, был еще один человек в этом городе, и, возможно, знал кое-что или мог подсказать, надоумить, но соваться к нему Илья не то, чтобы не могне имел права. Раз ждали у Саниного дома, то отцовский точно со всех сторон обложен, как прошлой зимой, будь она неладна. И чем та вылазка закончилась, превосходно помнится, едва отцу подлянку не сделал, и сам чудом не спалился. Обошлось, слава тебе господи
С треском распахнулось соседнее окно, Илья вскинулся, повернул голову и ухмыльнулся, не делая попыток ни крикнуть предостерегающе, ни даже поближе подобраться и хорошенько все рассмотреть. На подоконнике девятого этажа, свесив вниз босые ноги, сидел один из гостей Колобка, тыкал пальцем в сторону окон дома напротив и тревожно вертел головой. Пусть их, одним больше, одним меньшекакая разница, только воздух чище будет. Мерещится ему, это у них что-то вроде массовой галлюцинации приключилось, на фоне насыщения организма продуктами распада «синтетики». Вчера сам слышал обрывки коллективного бредато ли снайпер им в окне дома напротив привиделся, то ли вертолет, то ли санитары в соседнем доме окопались и только и ждут команды. А, дождавшись, налетят, скрутят и увезут в спецучреждение, откуда еще ни один «солевой» не возвращался, если только вперед ногами выносили. И снова прикрыл глаза, продолжая греться на солнышке. Рядом поорали еще немного, выкинули из окна пару пустых бутылок, но в снайпера не попали, зато сволокли придурка с подоконника и закрыли окно. И сразу стало тихо, так тихо, что Илья слышал, как воркуют на крыше голуби, как звонит где-то внизу телефон, и доносится с детской площадки тонкий голос.
Раз, два, три, четыре, пятья иду тебя искать! прокричали снизу, Илья насторожился: голос показался ему знакомым. Помогая себе шваброй, он кое-как поднялся на ноги и посмотрел во двор. Днем он обычно пустовал, местные алкаши соберутся к вечеру, рассядутся на бортиках песочницы, как вороны на краю мусорного контейнера, и до утра в окна будут петь совсем другие песни. А пока между качелями и горкой носились две девчонки, лет шести, насколько он мог рассмотреть с высоты, играли в прятки, и одной, в джинсовых шортах и желтой майке, выпало водить. Илья перегнулся через перила, чтобы получше разглядеть девчонок и убедиться, что все же померещилось, увидел на балконе восьмого этажа тетку лет пятидесятита внимательно смотрела вверх, заметила Илью и погрозила ему кулаком. Понятно дело, люди давно озверели от такого соседства, странно, что до сих пор нариков сами не поубивали, списав на несчастный случай или неосторожное обращение с огнем. Может, сделать напоследок доброе дело, дать Колобку по башке, несильно, чтобы в разум пришел, говорят, сотрясение мозга на людей иногда так действуетбыл дурак дураком, а после травмы на пяти языках заговорил. Хотя нет, Колобку и иже с ним только лоботомия поможет, он по-русски то уже едва соображает, заикается, спотыкается, ни слова не разобрать.
Илья вернулся на ступеньку, уставился в пол. Показалось, девчонка, что носится по площадке, не похожа на дочь, если только голос отдаленно напоминает Лизкин. Сколько он ее не видел? Почти полгода, если примерно. Где она сейчас, где Мишка, пусть не родной, но сын, старший, и Ольга? «Я иду искать». Он уже искал, искал, как борзая, как норная собака землю рыл, искал ту сволочь, что сломала его жизнь, и не только его. За один день все разлетелось в кускигероин в его машине, ночь в «обезьяннике», похабные Ольгины фотографии на городском форуме, монстроподобные тетки из опеки, забравшие детей Ольгина попытка свести счеты с жизнью, неудавшаяся, к счастью, дверь в ванную спасла, хорошая дверь оказалась, хлипкая, со второго удара вылетела. «Скорая», реанимация, «большая кровопотеря, сухожилие повреждено, рука не действует» это уже после, после того, как за ним пришли, как в квартире двое ждали, да там и остались с продырявленными кишками, пуля в голову паскуднику-Матвееву, так ловко и изящно сдавшего свидетеля, одноклассника найденной на рельсах Кузнецовой Натальи. И все вечер встреч, будь он неладен, понесла же их с Саней нелегкая мимо школы. Хирург выкрутился, а Илья, тогда еще Кондратьев, влип, получил по полной, и долго еще бегал, до весны. И нашел, нашел засранцаВалерка Меркушев, призрак прошлого, конченая мразь и извращенец, хуже скотов, что сейчас за стенкой резвятся. Леха вон и труп обшарить не побрезговал, но до Меркушева нарику далеко, тот другим промышлял, о нем по городу несколько лет страшные сказки ходили, как о маньяке местном, что детей после употребления потрошил. Нашел, денег прорву потратив, чтобы узнать, что добраться до Валерки возможности нет ни малейшей: взлетела тварь натурально в поднебесье. Ну кто проверит, что председатель совета директоров «Трансгаза», сырьевой компании-монополиста, держащей под контролем газовые вентили трубопроводов в Старый и половину Нового света, до своего вознесения подобным образом окаянствовал? Правильно, никто, а если и сыщется особо недоверчивый, то на него управа мигом найдется. И его самого искали, еще как искали, на задержание лично начальник Валеркиной службы безопасности прискакал, и собственноручно хозяину доставил. Славно они тогда время за русской рулеткой провели, приятно вспомнить, что уж скрывать. Выиграл он, один патрон у него был, но этого хватило, улетели девять граммов, куда надоохраннику в брюхо, жаль, Валерка не видел, не того ему было. Приступ эпилепсии приключился, да он вообще больше ничего не увидит, ибо мертвых поднимать никто из ныне живущих не способен, а Меркушеву из пистолета телохранителя вся обойма досталась. А Ильетри миллиона долларов, ставка в игре, их которой пару месяцев назад победителем вышел. И теперь новая вводнаяснова искать, не попадаясь на глаза преследователям, как мышка от кошки, проскочить по минному полю, оставив после себя кошачий фаршнедаром злые языки утверждают, что корм в баночках не что иное, как останки дохлых сородичей домашних барсиков и мурок. Правда, внешность мышки хорошо известна, и не только внешность, а все прошлое, вплоть до дня, когда сам чуть не «подорвался» в Санином дворе.
Следующее утро внесло разнообразиеКолобка за дверью не было. Не обнаружилось его в кухне и в ванной, а также в комнате за стеной, хоть Илья осмотрел ее мельком, но признаков жизни не заметил. Поморщился от ставшей привычной вони, подумал, что и сам, поди, до костей пропитался тухлой дрянью и смердит от него за версту, и поковылял, помогая себе шваброй, дальше, к входной двери, запертой на огромный, сортирно-деревенского типа крючок. Нормальный врезной замок в наличии имелся, но хозяин им давно не пользовался, ибо ключи посеял сам не помнил когда, поэтому обходился простеньким засовомбрать у наркомана все равно было нечего, все ценное из бабкиного наследства он давно сам вынес из дома. Гадая, что бы все это могло значить, и по какой причине хозяин квартиры не явился за ежедневной данью, Илья добрался до прихожей, остановился, прислушиваясь к непонятным звукам. Раздавались они со стороны стенного шкафа, тоже ровесника дома, и выглядевшего соответственноодной дверцы нет, вторая висит на одной петле, внутри навалена груда тряпья и воняет оттуда кошками и чесноком. Только вонючее барахло лежит тихо, а не поскуливает затравленно, не бормочет нечеловеческим языком. Тут и думать нечего, Колобок за каким-то чертом закатился в шкаф или кто из приятелей постарался, подшутил над несчастным. «А я думал ты подох» Илья полез в карман джинсов за деньгами и толкнул шваброй ободранную створку.
Вылезай, придурок, на призыв никто не отозвался, стоны и причитания стихли, послышалась возня и сдавленный кашель. Потом внутри чихнули, и наружу показалась косматая башка, сальные патлы закрывали отекшую рожудлинную, с запавшими щеками и зубами через один, за предыдущие дни Илья достаточно налюбовался на эту картину и отвернулся.