Теперь незнакомец ласково гладил меня по голове и расправлял пальцами мои пряди.
В последний раз меня вот так гладил по голове мой отец. Но это было уже очень давно и отошло в далекие воспоминания детства. Как-то так получилось, что с тех пор больше никому не приходило в голову вот так ласково гладить меня по волосам
Я лежала, замерев, ожидая подвоха в любой момент. Но он все не наступал. Вошедший мужчина говорил со мной снисходительно, но не грубо, и он не издевался надо мной.
В прежние времена я не простила бы никому снисходительного тона, но сейчас Сейчас, когда я лежала, отупевшая и затраханная, дрожа, как испуганный маленький зверек, снисходительностьэто было самое естественное, на что я могла рассчитывать.
Мне очень жалко тебя, продолжал мужчина, и его руки не уставали гладить мое тело. Тебе так хочется тепла и участия. Тебе хочется, чтобы тебя кто-то согрел и приласкал. Скажи, тебе ведь этого хочется?
За последнее время я испытала столько боли, унижений и грубости, что каждое слово незнакомца западало мне в самую душу. К тому времени я вообще отвыкла, чтобы со мной разговаривали как с человеком. Меня только хватали грубыми руками, и от каждого прикосновения на моем теле оставались синяки.
Скажи мне, настаивал мягкий мужской голос. Ты ведь устала от всего этого, да?
Вместо этого я заплакала. Сначала тихо, потом уже не могла сдержаться и зарыдала. Я лежала и сотрясалась от рыданий. Слезы текли из-под моей повязки на глазах и катились по щекам
Я даже уже как-то успела забыть о том, что есть слова утешения, что есть слова ласки, что есть мягкие прикосновения. Теперь я плакала молча. Как много я могла ответить на вопросы, обращенные незнакомцем ко мне!
Я могла сказать ему, что я устала от всего этого, да, он прав. Могла сказать, что устала быть грязной, немытой, нечесаной. Что я чувствую себя мировой лоханкой для отбросов. Что мой рот превращен в помойное ведро, а мое женское лонов сортир для трех мужчин.
Что я устала от оплеух, от пощечин, от пинков ногой Да мало ли что еще могла я ответить. Но я молчала и рыдала. Впрочем, он, без сомнения, все прекрасно знал о моем положении. Оно было достаточно очевидно.
Успокойся, тихо сказал он и, обняв меня рукой за талию, посадил на кровати. Он взял мою голову и положил себе на плечо.
Хочешь сигарету? спросил он меня и, не дожидаясь ответа, вставил сигарету мне в губы. Я обхватила ее, и мужчина поднес к другому концу огонь. Я почувствовала это по теплу у своего лица.
Я курила и молчала, а мужчина говорил. Он говорил какие-то обычные слова, слова жалости, но они трогали мое сердце.
Я не знала, кто этот человек. Я не видела его, но он был первым здесь, кто после долгого перерыва утешил меня. Как много бывает нужно человеку, и как мало бывает ему нужно!
Я сидела, прислонившись своим обнаженным телом к мужчине, и чувствовала, как меня затапливает благодарность к нему.
Ты хочешь уйти отсюда? вдруг спросил он меня. Я задрожала при этих словах еще сильнее. Но нет, я не должна была так поддаваться надежде!
Хочу, кивнула я. Разве могла я словами выразить, до какой степени я хочу уйти! Как тяжело мне чувствовать себя бессловесной подстилкой. Какой позор я испытываю каждый раз, когда мое тело независимо от меня начинает содрогаться в оргазме
Придется еще потерпеть, ласково сказал мужчина. Кто же виноват в том, что твой муж оказался таким скаредным
Потом наступила пауза, во время которой я перестала мыслить словами, а вся отдалась чувству блаженства. Меня приласкали впервые за столько времени, и я хотела впитать это в себя.
Ну ладно, произнес мужчина. Теперь я хочу взять тебя. Если ты, конечно, не возражаешь. Ты ведь не возражаешь?
Я вздрогнула, но промолчала. И в тот же миг поймала себя на том, что действительно внутренне не возражаю. На том, что на самом деле хочу его, этого мужчину. Но он хотел, чтобы я подтвердила это.
Так ты хочешь меня? еще раз спросил он. Ты в самом деле хочешь, чтобы я взял тебя?
Да, безвольно прошептали мои разомкнувшиеся губы.
Тогда встань на четвереньки, произнес он все так же нежно. При этом его руки прошлись по моей спине, и я вся затрепетала. Послушно я встала на кровати в требуемую позу. Потом услышала, как мужчина встал сзади меня коленями на кровати.
Я корчилась на кровати и стонала в голос. Все же мне это было мучительно. Но я все равно испытывала благодарность к этому незнакомцу. Как бы он ни разорвал меня, я чувствовала себя с ним любовницей, а не подстилкой. Это большая разница, и в этот день я поняла это.
Он гладил меня, он ласкал меня, он говорил со мной Так поступают только с любовницей. То есть когда видят в тебе женщину, а не просто дрожащее животное
И я была в тот день с ним именно любовницей. Я ценила это.
Тебе было хорошо? спросил он, поглаживая мое тело, сразу благодарно отозвавшееся на ласку.
Да, простонала я. Тем более что я не чувствовала внутреннего протеста. Мне было больно, но
Как мне хотелось снять с глаз повязку и посмотреть на него. Как я хотела видеть моего прекрасного любовника. Но я даже не знала, кто он
И я не решалась попросить разрешения снять повязку, так как боялась его рассердить. Ведь в его голосетаком ласковом и нежном, я ощущала силу и сталь. И я чувствовала, что он может быть ласковым, может быть жестоким. Словом, настоящий мужчина
Он закурил, больше не предложив мне сигарету. Я продолжала лежать на боку, постанывая и кривясь от боли в разорванном анусе.
Я еще приеду к тебе, сказал мужчина, погладив мое плечо. Я прильнула к нему щекой. Ты хочешь, чтобы я приехал еще?
Теперь я уже знала, что нужно отвечать, а не отделываться ласками.
Да, хочу, честно сказала я. Мне и вправду этого хотелось.
Ты будешь обо мне вспоминать? спросил он.
Да, прошептала я самозабвенно.
Я дотянулась до его руки, гладившей мое плечо, и принялась целовать и лизать ее.
Совсем как собака, произнес он задумчиво и жалостливо. А чтобы ты лучше запомнила меня и вспоминала до самого моего следующего приезда, сказал он вдруг, я оставлю тебе память о себе.
С этими словами он пошевелился, я услышала это. И в ту же секунду я дико заорала от боли.
Он поднес горящую сигарету к моей попке и потушил ее о мою ягодицу. Мужчина прижал окурок к одной из половинок моей попки и раздавил его об нее.
Я кричала не переставая, почти выла
Ну вот, произнес он, когда погасил сигарету. Теперь у тебя останется память Не плачь, добавил он, потрепав меня по волосам. Женская задница предназначена для того, чтобы об нее тушили окурки. Ты не знала раньше об этом?
Он встал с кровати и сказал напоследок:
Я скоро опять приеду. Ты жди меня, бедная девочка Я приласкаю тебя. Ты будешь ждать?
Буду, прошептала я сквозь всхлипывания. Я буду вас ждать.
После этого он ушел. Я слышала, как он что-то говорил мужчинам в соседней комнате, но не разобрала слов. Потом я услышала шум автомобильного мотора и поняла, что мой незнакомец уехал.
После этого моя жизнь текла по-прежнему, без каких бы то ни было изменений. Повязку с моих глаз сняли, и я вновь могла все видеть. То, на что не хотела бы смотреть никогда
Да, он оказался коварен и жесток. Я понимала это. Но он был так чарующе ласков. Он был так нежен со мной. «Бедная маленькая девочка», говорил он мне. И я чувствовала себя таковой, когда он говорил это.
Все мое время теперь превратилось в сплошное ожидание его следующего визита. Я лежала и слушала, не послышится ли шум мотора за стеной деревянного дома, где я находилась. Каждый раз, когда ко мне заходили мужчины, я с надеждой смотрела, нет ли у них в руках повязки, чтобы завязать мне глаза. Ведь это могло бы означать, что сейчас войдет он.
Мое ожидание увенчалось его приездом. Наступил день, когда все повторилось. Он вошел, этот человек. Я не могла его видеть, но вся уже трепетала в ожидании его прикосновений.
Наше свидание было таким же, как и первое. Это было то, чего я так нетерпеливо ждала, замирая от предвкушения.
Все было так же, кроме конца. Он не стал жечь мою попку сигаретой. Он посадил меня на кровати рядом с собой и сказал:
Ну вот, детка, все и закончилось. Тебе было тяжело тут, он обнял меня за плечи и прижал к себе. Ты навсегда запомнишь эти дни. А самое главное, ты запомнишь меня.
Я сидела, прижавшись к нему и замерев, не смея шевелиться и затаив дыхание.
Он говорил тихо, и голос его звучал над моим ухом ровно, спокойно и убедительно. Я же поняла из его слов сначала только первые. Он сказал, что все кончилось.
Вероятно, он понял мое состояние, потому что не стал томить меня.
Твой муж отдал наконец деньги, которые мы хотели, произнес незнакомец. Так что прощай. А еще лучше сказатьдо свидания. Мы еще увидимся с тобой. Ведь ты будешь меня ждать?
Я молчала до тех пор, пока он чуть-чуть не встряхнул меня. Тогда я произнесла то, что он ожидал от меня услышать:
Я буду ждать вас
После этого он ушел, а вместо него в комнату пришли все трое мужчин. Они развязали мне глаза, и я увидела в руках у одного из них мою одежду, которую они отняли у меня.
Одевайся, с этими словами мне бросили на кровать одежду, и я стала лихорадочно ее на себя натягивать.
Никогда не забуду, какими глазами они смотрели на меня в эти минуты. Глаза всех троих были полны пресыщенности и презрения ко мне. Как будто перед ними торопливо одевалась проститутка, которую они только что поимели. В общем-то это и было так. Только они имели меня все эти десять дней. И так, как ни одна проститутка не позволила бы с собой обращаться
Наконец я оделась и даже застегнула пальто. Меня вывели с завязанными вновь глазами из дома и посадили в машину.
Не прошло и часа езды в абсолютной тишине, и меня высадили у станции метро «Озерки». С моих глаз просто сняли повязку и сказали:
Иди. Ты свободна.
Я вышла из машины и, как сейчас помню, хотела посмотреть на ее номер. Я так и сделала, но даже не стала запоминать его, потому что вдруг подумала, что это не имеет никакого значения. И что я все равно, в любом случае не стану обращаться в милицию. И вообще никуда Это бессмысленно, а позор для меня будет огромный.
Дома ко мне бросился с распростертыми объятиями Вася. Он плакал, и я видела слезы на его лице. Он радовался тому, что все так счастливо закончилось.
Я так волновался, что они не отдадут мне тебя, говорил он, бережно усаживая меня на диван. От них ведь чего угодно можно ожидать.
Я не рассказала ему ничего. Вообще ничего из того, что мне пришлось пережить. Только спросила:
Почему ты так долго не отдавал деньги? Ведь меня могли отпустить почти сразу.
Да, ответил он убежденно. Но у меня не было столько денег. Мне пришлось занимать, а человек, у которого можно занять, уехал и приехал только вчера. Я сразу же и отдал деньги, как только получил у него.
Разве ты мог занять деньги только у одного человека? не поняла его я.
Конечно, ты права, ответил Вася растерянно. Но только он мог дать мне деньги без процентов. Он так и сделал, особенно когда я сказал ему, в чем дело. Это мой партнер из Финляндии. Ты как-то видела его. Ах, чтобы ему не уезжать на десять дней как раз в это время Он дал бы мне в долг сразу, и тебе не пришлось бы томиться в плену.
Потом, видя, что мое непонимание не проходит, он пояснил:
А все другие дали бы в долг под сто процентов. То есть я взял бы у них сто миллионов, а пришлось бы потом отдавать двести. Ты же знаешь нынешние правила.
Но ты мог бы отдать и двести, сказала я. В конце концов мои десять дней, которые я там провела, стоили двухсот миллионов. Ты вполне мог бы отдать А потом Потом, ты мог бы продать что-нибудь. Икону Или свою коллекцию.
Ну, что ты говоришь, почти возмутился Вася, как будто я сказала глупость и сама этого не понимала. Брать в долг под сто процентовэто же не в моих правилах Ты знаешь это. А насчет продажи иконы или коллекциито ведь за короткий срок я не мог бы продать их за настоящую цену. Чтобы получить столько, сколько они действительно стоят, нужно долго искать хорошего покупателя. Того, кто понимает и готов платить Я страшно продешевил бы, отдав эти вещи за бесценок.
Я все же не сдержалась тогда и чуть не проговорилась.
Ты говоришь «Не в моих правилах», сказала я. И ты говоришьотдал бы вещи за бесценок Я не понимаю тебя. А разве в твоих правилах, чтобы у тебя похищали жену разные подонки? И разве десять дней, которые я у них провела, это бесценок? Ты подумал обо мне? Десять дней в руках подонковразве это не стоило того, чтобы ты отступил от своих принципов и немного продешевил с продажей предметов?
Тут он испугался. Глаза его потемнели. Он схватил меня за руки.
Они что-нибудь делали тебе? спросил он, и я почувствовала, как он весь напрягся от тревоги. Они обижали тебя? Или еще что? он боялся произнести слово «изнасиловали» Скажи мне, эти подонки, как ты говоришь, они причинили тебе какой-нибудь вред?
Он держал меня за руки и заглядывал мне в глаза, думая, что прочитает там ответ.
Разве я могла сказать ему хоть слово правды? После всего, что было, и после его нелепых объяснений?
Нет, ничего плохого не было, ответила я как можно спокойнее, Я просто сидела в комнате. Все эти дни. Меня кормили, и никто меня не обижал. Я просто сильно волновалась.
Ну, вот видишь, просиял Вася. Шмелев мне так и говорил.
Кто? не сразу поняла я. Потом догадалась. Вернее, вспомнила.
Ну да, радостно говорил мне муж. Как только мне позвонили и сказали, что ты у них и что они хотят за твой выкуп деньги, я сразу же позвонил Шмелеву. Он немедленно примчался ко мне. Он сказал, что ни в коем случае нельзя обращаться в милицию и что сам попробует разобраться и «вычислить», кто тебя похитил.
Ну, и как«вычислил»? спросила я.
Нет, у него ничего не получилось, ответил Вася. Но вообще-то он принял всю эту историю очень близко к сердцу. Он приезжал каждый день и рассказывал, как идут поиски тебя и твоих похитителей. Не его вина, что ничего не вышло.
Понятно, медленно сказала я. Так это значит, что все эти десять дней, что меня там держали, ты просто сидел дома и ждал приезда своего знакомого коммерсанта из Финляндии?
Ну да, растерянно улыбнулся Вася. И оказалось, что я был прав. Видишь, несмотря на все наши волнения, все закончилось хорошо. А деньги я ему верну скоро. Это большая сумма, но я смогу отдать. Я уже все посчитал.
Да, он действительно все посчитал И теперь радовался, что все закончилось так хорошо и что он дешево сравнительно отделался.
Мы поужинали и легли в постель. В ту ночь я, кажется, впервые в жизни отказала мужу.
Он полез ко мне со словами о том, как он соскучился. Мне хотелось в ответ ударить его, но я сдержалась. Я только сказала ему, что очень устала и плохо себя чувствую. И отвернулась к стене.
На следующий день я сказала себе: «Лариса, у тебя больше нет оснований уважать себя. Это ясно. Но если ты еще хоть раз позволишь мужу прикоснуться к тебе, это будет означать, что ты совсем не человек. Потому что он предал тебя. По-настоящему. Он променял тебя, твою честь и твою душу на паршивые деньги Шмелев успокоил его, что ничего страшного не случится, и он поверил. А поверил он в то потому, что очень хотел поверить. Ему было легче поверить в явную нелепость, чем отдать лишние деньги».
И я сказала мужу, что была у врача-невропатолога и он сказал мне, что на фоне имеющегося у меня нервного истощения мне нельзя пока заниматься любовью. Все это были враки, ни у какого врача я не была.
Он поверил и больше не прикасался ко мне. Но я понимала, что это все же не может длиться вечно
Все время теперь я разрывалась. Главной мыслью моей была та, что больше я не могу жить с Васей. Я перестала его уважать. Он перестал быть для меня человеком. Не случайно ведь говорят, что человека по-настоящему можно узнать в экстремальных условиях.
Вот Вася и попал в экстремальную ситуацию и показал себя Он как бы повернулся еще одной своей стороной. Стороной, в которой он был жадным, скаредным человеком. Ему оказалось легче подвергнуть меня такому, что случилось, чем пожертвовать деньгами.
До случившегося мы жили много лет, и он всегда был мягким, интеллигентным и порядочным человеком. Кстати, этого у него не отнять. Вот только слаб оказался на деньги, когда пришла пора выручать любимую женщину из беды.