А потом случилось страшное
То, что неминуемо должно было случиться. Я это знала. Не догадывалась, а именно знала.
Не случайно Шмелев так подробно интересовался у Васи, сколько стоит его коллекция. И не случайно спрашивал, сколько стоит каждая икона. Я слышала все это, я была рядом, в той же комнате.
Я могла тогда уже вмешаться, что-нибудь сказать или предпринять. Но я промолчала. Наверное, я была как загипнотизирована. И с того вечера я несколько дней ходила сама не своя.
Нет, никаких конкретных подозрений у меня не было. Я просто тупо ходила и старалась ни о чем не думать. Вася о чем-то говорил со мной, я отвечала ему. Улыбалась, шутила в ответ. Ложилась с ним в постель и тут же отворачивалась к стенке.
Я ждала. Чего? Не знаю
И это случилось.
Я даже не удивилась, когда Вася не пришел вечером домой. Он ушел в несколько антикварных магазинов и собирался прийти к ужину.
Он не пришел к ужину. Наступило десять часов, потом двенадцать, потом настало утро. Я, как каменная, сидела в гостиной и курила одну сигарету за другой. Утром я подняла телефонную трубку, чтобы позвонить Шмелеву. Но не успела этого сделать.
Шмелев пришел сам. Впервые он был в этом доме в отсутствие Васи. Он вошел, как хозяин, и осмотрелся. Осмотрел меня, стоявшую перед ним в прихожей. Увидел мой несчастный вид, понял, что я не спала ночь.
Пойди приведи себя в порядок, коротко сказал он мне. И не смей принимать мужчину в халате. Что за манеры
Через пятнадцать минут он сидел в кресле, а я уже ставила перед ним чашку с кофе. Сама я успела за несколько минут причесаться, накраситься, натянуть на себя что-то из одежды. Руки мои тряслись, и чашки дребезжали от этого.
Он не придет, сказал наконец Шмелев, не глядя на меня. Его глаза были устремлены в окно.
Почему? не выдержала я. Чего ты от него хочешь?
Я хотела еще добавить:
Ведь он так любит тебя. Он так доверяет тебе. Ведь есть пределы вероломству. Ведь даже если человек не нравится тебе и ты его не уважаешь, это не значит, что он не имеет права на жизнь
Я не сказала всего этого. Потому что знала заранее, что Шмелев не согласится со мной. Он именно так и считалесли человек тебе не нравится и ты его не уважаешьзначит он не достоин жить. Уж такой он человекэтот Шмелев.
Я хочу немного, ответил Шмелев. Я хочу его коллекцию. То есть я имею в виду коллекцию бронзы и все иконы. То есть весь антиквариат.
Ты хочешь все, безнадежно сказала я, понимая, что кроме этого, у Васи ничего нет.
Не все, повторил Шмелев. А только веди. Которые по оценке самого Васи стоят немногим больше двухсот миллионов. Это сравнительно немного.
Где он? спросила я.
Там же, ответил Шмелев и выразительно посмотрел на меня. Я поняла его и опустила глаза.
Ты хочешь взять все сейчас? спросила я наконец. При этом я обвела глазами комнату, где в шкафах лежали и стояли вещи. Шмелев засмеялся. Странно было слышать его смехон почти никогда не смеялся
Нет, сказал он. Конечно, нет. Вася должен сам согласиться отдать и позвонить тебе. Он должен сам сказать тебе, чтобы ты отдала вещи. Это же должно быть понятно.
И тут я не выдержала. Мне стало жалко Васю.
Не делай этого, попросила я. Он же так доверял всегда тебе.
Он и впредь будет мне доверять, засмеялся своим жутким смехом Шмелев. Когда его отпустят, я вновь приду к вам в гости и он по-прежнему будет доверительно рассказывать мне обо всем, что с ним произошло.
Пожалуйста, не мучьте его, взмолилась я и невольно сама стала сползать со стула. Я встала на колени перед Шмелевым и сложила руки, как бы умоляя его. В ту минуту я действительно была готова умолять мужчину о том, чтобы он отпустил Васю
Не говори глупостей, ответил Шмелев, не меняя позы и все так же сидя, развалившись, на стуле. Я не меняю своих решений. Этот ублюдок отдаст все, что я от него хочу.
Шмелев задумался и сказал:
Но уж если ты все равно стоишь на коленях, то займись делом, с этими словами он лениво потянулся рукой и расстегнул свои брюки
Я покорно склонилась к нему, и он, зажав коленями мою голову, мечтательно произнес:
Вот видишь, как тебя хорошо всему научили мои люди.
Я ласкала его своим ртом, а он говорил, и его слова падали на меня сверху:
Эх, видел бы сейчас бедный Вася, как наслаждается его жена Как она испытывает оргазм на коленях. Это ведь самый сладкий оргазм для женщинына коленях.
Все было уже для меня привычно. Привычно было ощущать свою голову, зажатой между ног мужчины. Это было очень уютно, чувствуешь себя в тепле и защищенной от всего. И ни о чем не нужно думать, ни о чем не нужно беспокоиться. Думают за тебя. А твое дело только двигать головойвверх и вниз
Жди звонка от мужа, сказал мне на прощание Шмелев, когда вскоре собрался уходить.
Так прошел день. Потом второй. На следующий день раздался телефонный звонок. До этого звонков было много, спрашивали Васю. Клиенты, покупатели Всем я отвечала разное. Что Вася вышел по делам, или что он поехал за город.
Но тут в трубке раздался его голос. Он был сдавленный и несчастный.
Лариса, сказал он. Со мной случилось то же, что и с тобой Они еще позвонят тебе. Сделай так, как они скажут тебе, он замолчал, и я почувствовала, что он на грани срыва.
Потом он заговорил опять:
Отдай им мою коллекцию. И иконывсе, что они хотят. Мне очень плохо Отдай им, пожалуйста. Тогда они освободят меня, он опять остановился и перевел дух.
С тобой все в порядке? спросила я в молчащую трубку.
Да, наверное, сказал Вася. Голос его был прерывистый и какой-то незнакомый.
Тебя били? спросила я.
Потом, ответил муж. Об этомпотом Ты поняла меня? Этоглавное. Отдай им все. Не волнуйся, я еще заработаю
Послышался шум, и в трубке воцарилась тишина. Видимо, в этот момент у него отобрали телефон.
Ты все поняла? спросил меня вдруг появившийся мужской голос. Он тебе все понятно растолковал?
Да, сказала я и повесила трубку. Мне и так все было ясно. Теперь оставалось только ждать. Впрочем, недолго.
Шмелев появился сам. Он приехал ко мне, и я отдала ему все, что он захотел взять. Я просто открыла шкафы, и он сам выбрал вещи. Те, про которые ему с таким восторгом говорил Вася
Видишь, сказал мне с гордостью Шмелев. Не зря я так внимательно слушал Васины объяснения. Он сам дал мне все необходимые консультации. Иначе пришлось бы повозиться, выбирая.
Когда вы теперь его отпустите? спросила я.
А ты что, соскучилась? издевательски скривился Шмелев. Вот уж не думал ты кажется здесь не скучаешь. Я тебя навещаю часто. С каких это пор ты вновь полюбила своего несчастного мужа?
Нет, не то, беспомощно ответила я и развела руками. Просто мне его жалко. Он ведь жертва
Когда жертвой была ты, он тебя не сильно жалел, произнес значительно Шмелев. Так что и ты могла бы не разыгрывать тут спектакль про жалость и любовь. Я, честно говоря, в этом доме уже такого насмотрелся вдоволь. Васябольшой мастер самообмана.
Потом, глядя в мое несчастное лицо, он добавил снисходительно:
Скоро отпустим. Сейчас я позвоню, и его привезут. Так что жди его к вечеру.
Я ждала. Честно ждала. Я приготовила ужин. Я сервировала стол. Как бы там ни было, я все же радовалась, что Васю перестали мучить и скоро он будет дома. Ну и что, что у нас больше нет дорогих вещей. Все равно Пусть он сидит в своем кабинете и перебирает любимые им вещи. Те, которые остались. Или еще купит. Он же тоже человек.
Правда, я теперь уже твердо решила, что разведусь с ним. Лгать так долго я не могла. А после всего происшедшего теперь я уже точно чувствовала, что не смогу смотреть ему в глаза.
Вася был виноват передо мной. А теперь и я оказалась предательницей. Теперь мы квиты. Но жить больше с ним я не могла.
Мне и не пришлось.
Потому что наступил вечер, а его все не было. Я два раза позвонила домой Шмелеву. Но оба раза трубку брала придурок Лида и отвечала, что ее мужа нет дома и она ничего не знает о нем.
Он ведь такой беспокойный, сказала она, глупо хихикая. Ничем его дома не удержишь
Наступила ночь. А почти ровно в полночь раздался звонок. Я побежала открывать. Я так изнервничалась и так ждала мужа, что распахнула дверь, даже не спрашивая, кто там. Я была уверена, что это Вася.
На пороге стоял Шмелев.
Он вошел, разделся и прошел в комнату. Увидел накрытый стол в гостиной. Постоял, поглядел на него, подумал о чем-то. Потом усмехнулся и сел к столу.
Угощай, сказал он и налил себе рюмку водки.
А где же Вася? растерянно спросила я, и в сердце мое заполз холод недоброго предчувствия.
Он сегодня не сможет прийти, ответил Шмелев и замолчал. Он опрокинул в рот рюмку и спокойно стал закусывать сардинами, которые я выложила из банки. Вася особенно любил такие сардиныпортугальские, почти не чищенные, в каком-то особом масле. Я специально достала баночку из запасов. Пусть порадуется, бедняга
Почему не сможет? не поняла я.
Возникли новые обстоятельства, сказал Шмелев, энергично жуя.
Какие обстоятельства? не выдержала я. Ты же мне обещал
Обещал, сказал Шмелев равнодушно, прекращая есть и посмотрев на меня. Потом он достал сигарету и закурил.
Видишь ли, сказал он, откидываясь на спинку стула и пуская колечки синего дыма к старинному розовому абажуру. Новые обстоятельстваэто то, чего я не мог предвидеть Я ведь только почти Бог, но еще не совсем Бог.
Он явно любовался собой в эту минуту. Он казался себе царем и героем. Наверное, он не читал Ницше и Шопенгауэра. Наверняка не читал. Но он был тем, что они воспевали. Нибелунг. Витязь. Зигфрид. Воля к жизни и воля к смерти
Он чувствовал себя господином жизни и господином смерти. Своей и себе подобных. Он имел право на жизнь и смерть.
Зигфрид в нашем слякотном Петербурге. Вот в какую игру он всегда играл. Даже не игралон ощущал себя им. Этакой «белокурой бестией». Отставной капитан, хозяин бандитов «кавказской национальности» Повелитель
Кстати, вдруг сказал Шмелев, и в его глазах загорелся огонек интереса к действительности. Твоя попка уже зажила? Я имею в виду то место, что я прижег тогда сигаретой?
При чем тут это? удивилась я. Ответь мне сначала на вопрос. Ведь я сделала все так, как ты мне сказал. Я все отдала. И Вася меня просил об этом по телефону. Ты сказал, что вечером он будет дома Скажи мне, что случилось.
Скажу, не волнуйся, ответил медленно Шмелев. Он дьявольски улыбнулся. Сначала покажи мне свою попочку. Я хочу посмотреть, остался ли след.
Наши глаза встретились. Лучше бы я на него не смотрела. Потому что каждый раз, когда он смотрит на меня, я теряюсь. И не способна ему сопротивляться. Наверное, он обладает какой-то бесовской энергией.
Я встала из-за стола и повернулась к мужчине спиной.
Ну, показывай, поторопил он меня. Подними платье и спусти трусики.
Я сделала это и застыла перед мужчиной, дрожа от обиды и возмущения. Опять я оказалась так безнадежно слаба
Ага, сказал он, оглядывая и ощупывая мою ягодицу. След остался. Очень хорошо. Теперь я потушу свою сигарету о другую ягодицу. Только стой смирно.
Нет, взмолилась я, оборачиваясь. Не надо Это так больно Так больно.
Я еще постеснялась сказать, что это, кроме всего, еще и унизительно. Ужасно унизительно. Это даже сильнее физической боли. Когда мужчина гасит окурок о твою попку
Пожалуйста, умоляла я и чуть не плакала.
Стой смирно, сказал строго Шмелев. Отвернись и стой смирно. Чем скорее я это сделаю, тем скорее расскажу тебе про твоего мужа. Понятно?
Я кивнула и всхлипнула.
Ну, лошадка, не тряси задом, произнес Шмелев, хлопнув меня по бедрам. Я замерла. Чего стоили эти мгновениявот так стоять и ждать этого
Он потушил сигарету. Я взвилась и завыла. Отойти я не смела, только перебирала ногами на месте, точно настоящая кобылка.
Ну вот, сказал удовлетворенно Шмелев. Теперь можешь трясти задом сколько угодно. Если тебе так легче. Одевайся.
Я натянула трусы. Ожог болел нестерпимо.
Сидеть ты сейчас все равно не сможешь, сказал Шмелев, Так что становись на колени слушать. Давай вот сюда.
Я послушно встала на колени рядом с его стулом. Он трепал мои волосы и гладил залитое слезами лицо.
Я стояла на коленях молча, опустив голову к его ногам, и только иногда, вздрагивая, трогала рукой обожженную ягодицу. Там все жгло и зудело.
Я решил не звонить, сказал Шмелев. Я решил сам заехать туда и сказать ребятам, чтобы они отпустили Васю. И я приехал.
Он лежал в той же комнате, что и ты в свое время. Я туда не заходил. Я разговаривал с парнями в другой комнате, в той, где телефон. Наверное, Вася сумел развязать себе руки. И он услышал мой голос из соседней комнаты
Бедняга, он подумал, что это я приехал его спасать. Он, наверное, так ждал помощи от меня. Несчастный интеллигент. Чему вас всех только учили в ваших поганых институтах Надо же понимать жизнь.
Шмелев философски покачал головой и добавил:
Надо знать твердо, что человекчеловеку волк А он, дурашка Вдруг выскочил из комнаты и бросился ко мне. «Шмелев, кричит, Шмелев, я здесь, вот он я Хватай их, вот этих, они меня мучили». И все такое Лежал бы как его положили, на полу. И не рыпался бы И все было бы хорошо. Его уже везти к метро собирались. А так, конечно
Шмелев замолчал. Я подняла голову и столкнулась с его глазами. Он смотрел на меня и продолжал гладить по голове.
И что же? спросила я, замирая от предчувствия. Потому что я уже читала ответ в глазах Шмелева
Что было дальше? я почти крикнула это.
Дальше его пришлось пришить, спокойно сказал Шмелев. Не оставлять же мне было его в живых, сама понимаешь. Он не пережил бы такого с моей стороны. Заложил бы. Или еще что другое сделал. Я не мог оставлять в живых человека, который стал бы моим врагом. Зачем мне это было нужно?
Он надавил мне на голову, потому что я попыталась встать с колен, и заставил стоять по-прежнему.
Это было вынужденно, сказал он. Он сам виноват. Полез зачем-то. Сидел бы тихо
Как вы его убили? только спросила я. И сама удивилась, как это такое слово слетело с моих губ.
Ножом, ответил Шмелев.
Ты сам его убил?
Нет, не сам, ответил он. Руки марать неохота было. Мои парни постарались. Искромсали его, как куклу.
Он произнес эти слова с явным садистским удовольствием, а я задрожала от ужаса.
В ту ночь со мной случилась истерика. Шмелев ушел раньше этого. Он только сказал мне, чтобы я ничего не предпринимала и что он сам объяснит мне, как теперь нужно поступать.
Потому что, сказал он, беря меня за грудь и выворачивая, по своему обыкновению, сосок. Потому что ты должна действовать грамотно в этой ситуации. Понимаешь? Ты три дня не сообщала никому об исчезновении твоего мужа. Из квартиры пропали все ценные вещи Куда? Все эти вопросы тебе зададут в милиции. Если ты не послушаешься моих советов, то вообще окажешься главной виновницей его гибели. Убийство супруга в корыстных целях Вот так это называется в суде. Так что сиди дома и жди моего звонка. Я позвоню утром.
Я выслушала его, ничего почти не соображая. На меня нашел какой-то столбняк. Я поняла только, что мне грозит опасность и что она исходит от Шмелева. Но что если я буду его слушаться, то он поможет мне
Не знаю, почему я ему доверяла. Не знаю. А может быть, мне просто больше некому было доверять. Или я чувствовала себя настолько погрязшей в этом деле, что не смела и помыслить о том, чтобы действовать самостоятельно.
Наверное, я с самого детства была несамостоятельной девочкой. Я нуждалась в том, чтобы меня опекали и обо мне заботились. И указывали, что я должна делать в том или ином случае.
Сначала это были родители, потом мужтакой серьезный и положительный. Теперь это Шмелев
Когда он ушел, со мной случилась настоящая истерика. Вообще, я не истеричная особа. Но тут я не могла бороться с обстоятельствами, которые обрушились на меня.
Я каталась по полу гостиной и кричала. Я плакала и била посуду со стола. Я хватала тарелки, бокалы, которые расставила, ожидая Васю, и била их об пол. Я разорвала на себе одежду
Наверное, именно так восточные женщины плачут об убитых.
Наверное, это участь женщиноплакивать убитых. И мертвых вообще. Может быть, женщинаэто носительница смерти. Как сказано в Библии: «Ибо отходит человек в вечный дом свой и готовы окружить его на улице плакальщицы» Не плакальщики, а именно плакальщицы. Женщины провожают мертвых.