В Черноморском торговом порту много иностранных судов, рассуждал Ипполит Матвеевич. Но как попасть на борт корабля? Без паспорта и визы таможню не пройти. Остается только подкуп иностранного моряка, или тайное проникновение, предводитель посмотрел на спящего Вострикова. А что делать с этим болваном? Как от него избавиться? Толку от святого отца никакого, только подозрение вызывает своим диким видом, Ипполит Матвеевич зло сплюнул.
Он уже забыл, что своей свободой и добытыми сокровищами он обязан именно отцу Федору. Воробьянинов осторожно вытащил заветную шкатулку из-под плаща, любовно погладил черную лакированную крышку.
Здесь все! его охватили мечты. И свобода, и беззаботная старость, и любовь белокурых красавиц, и особняк на теплом океанском берегу, предводитель закрыл глаза и страстно застонал от нетерпения. Почему поезд едет так медленно? Скорей, скорей! Теперь он возьмет реванш за все: и за унизительное поклонение Бендеру, и за то, что технический директор незаконно завладел бриллиантами, и за ужасные годы в сумасшедшем доме.
Предводитель дворянства был твердо уверен, что именно в этой шкатулке и хранится большая часть тещиных бриллиантов. Он внимательно осматривал заветную шкатулкуявно заграничная; никакой щели или зацепки, чтобы открыть; везде черная лакированная ровная поверхность, и только сверху, на крышке, знак, в виде свернувшейся кольцом змеи с поднятой головой и выпущенным жалом. Выпученные глаза змеи зловеще смотрели на предводителя каманчей, острое жало тянулось к его носу, казалось, змея готовится к смертельному прыжку. Ипполиту Матвеевичу стало жутко, он выпустил шкатулку из рук и закрыл глаза руками.
Нервы шалят, пришел в себя предводитель. Глупость какая-то! он поднял шкатулку и спрятал под плащем.
Поезд, между тем, уже въехал в предместье Черноморска и бодро скакал по стрелкам мимо складов, железнодорожных мастерских и кирпичных заборов. Отец Федор, разбуженный стуком колес и гудками маневровочных паравозов, проснулся и тоже прилип к окну.
С добрым утром, батюшка! поприветствовал спутника Воробьянинов.
С наилучшими пожеланиями, Ипполит Мавеевич! Как спалось, как здоровьице драгоценное? поклонился Востриков.
Путники по очереди умылись в туалете, перекусили продуктами из чемодана, и стали готовиться к выходу.
Поезд, поблуждав с пол-часа по задымленной и заваленной стройматериалами и металлоломом промышленной зоне, въехал, наконец, в зеленый, благоухающий утренней свежестью курортный Черноморск, и, увидев белоснежный вокзал, радостно затрубил, попыхтел еще чуток для солидности и остановился. Здесь рельсы упирались в здание вокзаладальше пути не было, дальше было море, за которое так рвался бывший предводитель дворянства. Итак, поезд остановился и пассажиры, толкая друг-друга чемоданами и весело приветствуя встречаюших, стали высаживаться на перрон. Навстречу шумной толпе новоприбывших уже спешили дюжие бородатые носильщики в кожаных фартуках с бляхами на груди. Они подхватывали тяжелые чемоданы и сундуки, грузили их горой на тележки и, весело покрикивая: «Берегись!», тащили груз на привокзальную площадь. Пассажиры, жалобно блея и переживая за свои вещи, вприпрыжку бежали за носильниками, на привокзальной площади носильщики передавали пассажиров во власть извозчиков и таксистов.
Кому такси? Недорого такси! к Воробьянинову подошел пожилой длинноусый человек в кожаной тужурке и водительской фуражке с шашечками. Вам не нужен такси, уважаемый? Садитесь, прокачу!
Нам нужно в гостиницу, товарищ водитель, нерешительно прошепелявил Ипполит Матвеевич. Только, чтобы поближе к морскому вокзалу.
Два рубля, уважаемый, длинноусый шофер подхватил чемодан.
Усадив пассажиров на заднее сидение и уложив чемодан в багажник новенького черного "Форда" с таксистскими шашечками на борту, пожилой шофер уселся за руль и, со словами: «Ну, сын Антилопы, вперед, труба зовет!», дал звуковой матчиш, рванул с места и помчался по улицам просыпающегося города.
Несмотря на ранний час, город уже зашумел и занялся повседневными неотложными делами. С невероятным металлическим лязгом ползли по сияющим рельсам длиннющие трамвайные вагоны, по булыжным мостовым, трубя и извергая шлейфы бензинового дыма, бойко сновали автомобили и грохотали телеги ломовых извозчиков. Возле привозного базара суетились грузчики и продавцы, готовя свой товар к приходу покупателей. Рабочие с инструментами и лопатами шли на строительство; строем, в синих морских робах и в фуражках с якорями, прошагали неровным строем курсанты мореходного училища. Автомобиль вынырнул из тенистой каштановой аллеи и оказался на огромной припортовой площади, за которой начиналось бескрайнее море. С моря дул легкий ветерок, южные деревья платаны приветствовали гостей города своими широкими ветвями. У гранитной набережной кричали и суетились над волнами чайки, ловя куски булок, которые бросали в море досужие, ожидающие посадки на свои рейсы, пассажиры, а вдали от берега чернели, стоящие на рейде большие океанские корабли.
Автомобиль стремительно проскочил портовую площадь и, встав на дыбы, как цирковая лошадь, затормозил у парадного подъезда гостиницы "Версаль". Шофер предупредительно отворил дверцу автомобиля и пригласил пассажиров к выходу.
Лучший отель Черноморска, показал он в сторону гостиницы. А вот, совсем рядом, как заказывали, пассажирский морской порт, таксист указал в сторону белого здания с выдающимся в море пирсом, возле которого качались на волнах пассажирские суда; а если пройдете три минуты вправо, весело продолжал услужливый водитель, то сможете любоваться грузовым портом.
Водитель вытащил из багажника чемодан и направился в гости ницу; Воробьянинов и отец Федор последовали за ним. Получив расчет, таксист вежливо раскланялся, сыграл веселый матчиш звуковым сигналом и умчался на железнодорожный вокзал за новыми пассажирами.
День начался хорошотолько выехал из гаража, а уже с выручкой; хорошая примета! размышлял Адам Казимирович.
Да! это был именно он, бывший водитель Антилопы Гну, человек с большим сердцем, верный шофер Остапа Бендера в бытность того командором пробега за миллионами подпольного толстосума Александра Ивановича Корейко. Верный и чистосердечный Козлевич! Он так до конца и не понял, что же искали они с Командором и его несчастными супутниками: денег, славы или просто бежали сами от себя.
Кто знает, зачем суетится всю жизнь человек и что он все время ищет? Козлевич не знал, да и вряд ли знает это и его католический бог. В гостинице "Версаль" Ипполит Матвеевич выбрал самый дешевый двухместный номер с деревянными ставнями на окнах, железными солдатскими койками и удобствами в общем коридоренадо было экономить деньги. При поселении администратор, строгая, как все администраторы, женщина, затребовала у гостей документы, удостоверяющие личность. Вот здесь и пригодился билет члена профсоюза Совслужащих Михельсона Конрада Карловича, пролежавший все эти годы в старом довоенном воробьяниновском пиджаке, заботливо сохраненном Еленой Станиславовной Боуэр. Востриков поселился в гостиницу по своему гражданскому паспорту, который принесла матушка на последнее свидание перед побегом его из психиатрической лечебницы. Из окон гостиничного номера можно было наблюдать за пришвартованными к причалам многопалубными пассажирскими судами, которые принимали на борт счастливых пассажиров и готовились к отплытию в сказочные дальние страны.
Надо искать способ попасть на корабль, задумался Ипполит Матвеевич. В пассажирском порту, пожалуй, сделать это не удастся; придется идти на разведку в грузовой порт. Пойду с Востриковым, возможно, этот проныра что-нибудь и придумает, а потом, несомненно, от него нужно избавиться. Но в первую очередь необходимо открыть шкатулку и зашить бриллианты в полы піджака, там их будет безопаснее и удобнее сохранять и перевозить.
Предводитель вручил Вострикову пять рублей и отправил в скобяной магазин за ножевкой и клещами, без которых, как он справедливо решил, им заветной шкатулки не открыть.
Батюшка зажал деньги в кулаке и со словами: «Я, Ипполит Матвеевич, мигом», убежал.
Действительно, отец Федор быстро вернулся ножевкой по металлу и плотницкими клещами, и даже принес сдачу.
Воробьянинов задвинул на окнах шторы, закрыл на ключ двери и принялся за дело. Он зажал шкатулку коленками и стал пилить металл по тонкому шву между крышкой и корпусом, со стороны узкой замочной скважины. Посыпались мелкие золотистые опилки, металл поддавался очень легко. Сделав распил на глубину четырех или пяти миллиметров, предводитель поставил шкатулку на тумбочку и попытался поднять кришкуона поддалась; Ипполит Матвеевич, затаив дыхание от волнения, открыл шкатулку.
Глаза кладоискателей одновременно метнули взгляды в заветную шкатулку, и сразу же зажмурились от яркого сияния, блеснувшего им навстречу, на дне шкатулки, на черной бархатной подкладке лежал большой, размером с куриное яйцо, сияющий тончайшей огранкой, чистейшей воды бриллиант.
Глава 10. Райские кусты с манной небесной
Как известно, мысль материальна. Каким себя придумает человек, таким и станет. Главное в жизни любого человекацель. Если есть в жизни человека ясная цель, то он обязательно ее достигнет, если, конечно, выполнит закон ПСЖ: "подними свою жо..", этот закон является наиглавнейшим в достижении любой цели. Можно поставить себе замечательную выполнимую цель, наметить реальные сроки, определить способы выполнения этой цели, иметь огромное желание и недюжинные способности, но если не выполнить закон ПСЖ, то все пойдет прахом. Поставил цель, начни двигаться в сторону этой цели, сделай первый шаг, и выполняй все намеченные действия, в этом и заключаются основные принципы закона ПСЖ. А часто так бывает: живет человек на свете; что-то ест, что-то пьет, получает какую-то зарплату и проклинает свою неудавшуюся жизнь. И ничего в его жизни не меняется в лучшую сторону, и никогда не изменится, ибо нет у этого человека цели, не знает он, куда идти, к чему стремиться
Молодой человек, прибывший ранним сентябрьским утром в южный приморский городок Гурзуф, и снявший "жилле" у гречанки Зоси Фемиди, был психологом и целителем человеческих душ. Звали целителя, как нам уже известно, Остап Ибрагимович Бендер-Задунайский, и он точно знал, что исцеление страждущих, дело рук самих страждущих, только нужно дать такому страдальцу правильную установку. Метод Остапа был прост: пациент должен поверить в свои силы и в свое исцеление, он должен придумать себя в будущем здоровым и успешным, и тогда подсознание приведет его к поставленной цели. Вот уже года три, как Бендер-Задунайский испытывал и усовершенствовал свой метод; люди шли к нему, и охотно отдавали свои кровные деньги целителю, который учил их верить в свои силы, ибо вераэто, порой, единственное, что держит нас, грешных, на этом свете. Для придания процессу исцеления некой таинственности, Остап придумал целый ритуал, который отвлекал страждущих от их проблем и дел насущних, и вызывал некое единение с целителем. Для этой цели психолог обзавелся десятью эбонитовыми палочками разного диаметра и разного веса, эти палочки поочередно вкладывались в ладони пациента, что и составляло основу метода исцеления. Пациент, в полузатемненной комнате, под доверительно-успокаивающий голос целителя, дающего установки на полное забвение всех отрицательных событий, поочередно поднимает палочки, а в это время экстасенс устанавливет его на исцеление от недугов. Особенно любил Остап-целитель работать в санаториях и пансионатах со стареющими дамами, которые придумывали себе всяческие болезни и с большим удовольствием исцелялись у приятного молодого доктора. Особенно часто такие пациентки приходили к Остапу исцеляться от старения, и уходили от него с большой верой в свою восстановленную неотразимость и сексуальность, здесь был гарантирован стопроцентный успех и хороший заработок. Потом эти чудесно "помолодевшие" дамы бегали по курортным танцплощадкам и тщетно "искали любовь" и молодых поклонников. Но какая дама признается себе в том, что годы взяли свое, и она уже может околдовывать своими прелестями всех окружающих ее мужчин? Да, стареющие дамы были самыми удачными пациентками нашего целителя: "исцелившиеся" дамы хвалились успехами на любовном фронте перед своими стареющими подругами и знакомыми, превозносили молодого красавца-доктора, тем самым рекламируя его услуги.
Итак, отдохнув от утренних приключений, Остап захватил дипломат с необходимым для целителя его размаха атрибутом, и отправился в санаторий "Прибой", раскинувший свой парк вдоль Приморского бульвара. Санаторий был необычный: в недавнее советское прошлое здесь размещалась здравница для высшего партийного руководства; начиная с послевоенного времени, в этом райском уголке отдыхали самые высокопоставленные бонзы, как советские, так и стран-саттелитов "Большого брата".
После стремительного развала "Союза нерушимых республик свободных", бывшая партийная здравница несколько раз переходила из одного ведомства в другое и, наконец, стала частной собственностью какого-то простого "слуги народа-депутата". Никто и никогда нового хозяина здравницы не видел и не знал даже его имени-фамилии, кроме, наверное, его ставленницыглавврача, которая управляла всеми делами санатория, и поддерживая образцовый порядок и железную дисциплину среди персонала. Кстати, надо заметить, что главврач была молода и красива собой, что очень не маловажно для нашего дальнейшего повествовония. К чести персонала здравницы, нужно сказать, что эту здравницу, в те первые лихие годы после Развала, не разворовали, не растащили по кускам, как многие подобные, ставшие вдруг бесхозными, заведения, а каким-то образом сохранили и чудесный реликтовый парк, и дельфинарий, и бассейн с подогревом воды, и отдельный охраняемый пляж. В общем, было сохранено все партийное имущество и, самое главное, был сохранен старый персонал.
О персонале особый розговорэто были вышколенные и дисциплинированные специалисты своего дела, от уборщицы, санитарки, поваров и охранников до главврача. И все до одного, в прошлом, они были офицерами и прапорщиками комитета государственной безопасности, а, как известно, чекистов бывших не бывает. Да, поговаривали, что и новый таинственный хозяин-депутат тоже из бывших высших чекистов.
В санатории было всего сто номеров; все службы размещались под одной крышей: и шикарные, отремонтированные в европейском стиле номера, и уютный ресторан, и лечебные покои, оснащенные новейшим медицинским оборудованием. Неподалеку от основного корпуса располагался крытый бассейн с разными глубинами и специальными донными светильниками, которые подсвечивали бассейн в вечернее время. Рядом со взрослым басейном, располагался детский бассейн-лягушатник с водяными горками, сказочными островками и пальмами.
Остап остановился у кованых ворот санатория: «Сделано со вкусом!», константировал он.
Ковка на стальных воротах изображала морских витязей с дядькой Черномором.
«Пушкинские мотивы», отметил молодой человек.
Извините, Вы по какому вопросу? вежливо остановил посетителя крепкий охранник в униформе.
К главврачу, мне назначено! уверенно, не останавливаясь и не глядя на охранника, ответил Остап.
Страж, по достоинству оценив великолепного молодого человека, козырнул:
Проходите, пожалуйста! Вас проводить?
Не надо! ответил Остап, и по тенистой аллее зашагал к белому, со старинными колоннами, зданию.
Вдоль аллеи, мощенной гранитной тротуарной плиткой, располагались причудливо подстриженные экзотические кусты, высились пальмы, платаны и еще какие-то невиданные деревья, по которым лениво прыгали и перелетали с ветки на ветку, смакуя большими красными ягодами, серые, растолстевшие от изобилия еды и спокойной жизни, скворцы. Чистый, с морским прикусом, воздух пьянил.
Ну, прямо тебе, райские кущи! весело воскликнул Остап, и вдруг что-то ляпнуло ему нос.
Подняв голову, баловень судьбы увидел сидящего на ветке рябины жирного скворца, который отряхивался после интимной процедуры.
Райские кущи с манной небесной. Что бы это значило? задумчиво произнес целитель, вытер нос платком и остановился у парадного входа санатория.
Ну, удачи мне! произнес Остап и отворил дверь.