Я не пугаю, сказал Мильштейн. Я информирую.
Хорошо, устало согласился Агуреев. Его мужицкое, с грубыми чертами лицоогромные губы, бесформенный нос картошкой, рыхлые большие щекивдруг сразу как-то отвердело и перестало казаться глуповато-добродушным. Переходи к конкретным рекомендациям.
Перехожу, подвел черту Мильштейн и, как по бумажке, начал перечислять:Первое. В бизнес-среде я не нашел фигуранта, заинтересованного в смерти наших акционеров. Второе. Я имею информацию, что это угроза скорее внутренняя, чем внешняя.
Наши менеджеры? ужаснулась Валерия.
Третье, не обращая внимания на акционера номер четыре, продолжил Мильштейн. Предлагаю оставшимся в живых акционерам, Равиля и Валерию при этих словах просто-таки физически передернуло, две недели провести под домашним арестом, не покидая своих квартир. Охрана наша, и я еще поднанял. Люди абсолютно надежные, результат гарантирован. Если, конечно, не будете высовывать нос.
Ну а дальше? улыбнулся Агуреев. Что будет через две недели?
Через две недели «Океанская звезда» уйдет в первое плавание. Авиарейс в Питер я скуплю целиком. Для пассажиров. Ваши места бронированы под чужие фамилии. Двадцать один день по разным странам. Какие бы ни были ресурсы у противоборствующей стороны, им будет тяжело что-нибудь сделать. К тому же мы произвольно можем менять порты заходов, в путевки внесены соответствующие дополнения, на это выделена скидка.
Какая скидка? вспыхнул Равиль. Ты в курсе, сколько мы истратили на ремонт этого корыта?
Подожди, мягко остановил его Агуреев. Хорошо, Семен, допустим, ты прав. Пять недель безопасности у нас есть. А что дальше?
За пять недель я найду заказчиков, сказал Мильштейн и в первый раз улыбнулся. В этой компании он был младший, но сейчас, похожий на рано состарившегося мальчишку, он вызывал у Агуреева жалость и страх одновременно. Ну, не страх, конечно, а скорее настойчивое чувство опасности. Только столь далекий от жизненных реалий человек, как Вилька, мог этого не понимать.
Агуреев еще раз мысленно поблагодарил покойного Князя за умение подбирать кадры: в нынешней ситуации Семен явно будет нелишним.
Вы что, спятили все? живо вошла в беседу Валерия. Какие пять недель? У меня пленум в конце месяца. Я, может, членом ЦК на нем стану, гордо сказала она, оценивая реакцию компаньонов.
Если красные вернутся, это может пригодиться, спокойно сказал Мильштейн.
Типун тебе на язык, мгновенно отреагировал Вилька.
Но лучше быть живым акционером «Четверки», чем мертвым членом ЦК, невозмутимо закончил фразу руководитель службы безопасности.
Да, может, Князя вообще случайно убили! запальчиво воскликнула будущая член ЦК. Перепутали и убили! Мы все его любили. Но что теперь поделаешь! Надо жеиспанские фашисты!
Националисты, поправил Мильштейн.
Один хрен. Где мы и где они? Не надо было ездить в Испанию!
Сейчас любая страна рядом, сказал Семен. Все. Я закончил.
Подводим итоги, сказал Агуреев. Две недели мы отсиживаемся здесь. Потом трина «Звезде». Далееобычная жизнь.
Именно так, подтвердил Мильштейн.
Значит, решено. В конце концов, мы все уже черт знает сколько не были в отпусках. Наши менеджеры выросли. А при нужде есть телефоны, мэйлы и факсы.
За всех не говори, сварливо возразила Валерия.
Лерка, это что, бунт на корабле? улыбнулся Агуреев.
Вы все меня за человека не считаете, вдруг по-бабьи взвизгнула та. Дали долю из жалости и за мебель держите!
Это тебя в ЦК научили? посерьезнел Агуреев.
Мне сколько лет, уже откровенно ревела Лерка, размазывая по щекам тушь. Могу сама решать? А если я не хочу на полтора месяца в тюрьму?
А в гроблучше?
Не будет никакого гроба! У вас похуже дела были, что я, не знаю, что ли? Вы меня никуда не прятали!
Ладно, Лер! Не впадай в истерику. Не хочешьоставайся дома. Семен просто делает свое дело.
А может, Семену просто нравится вами командовать? ужалила она напоследок. Мильштейн дернулся как от укола. «Как был психом, так и остался», с горечью подумал Агуреев, а вслух сказал:
Все. Хватит. В отсутствие Сашки в красном кресле буду сидеть я. Он ловко выпростал свое большое тело и из черного кресла пересел в кресло Болховитинова. Базар закрыт. Если допустим демократию, нас всех перебьют. Пусть Семен делает свою работу.
Мильштейн встал и уже собрался направиться к выходу, как Агуреев его снова остановил.
Есть еще один вопрос. Он ставится в третий раз, и, я думаю, его надо решить.
А я думаюне надо, быстро отреагировал Семен.
Не дерзи старшему, улыбнулся Агуреев. Все помнят, что Сашка всегда хотел ввести Мойшу в акционеры. Все помнят, чем «Четверка» обязана Семену. У нас троих было по тридцати одному проценту, у Леркисемь. Я предлагаю отдать господину Мильштейну десять процентов от доли Князя, а остальное поровну распределить оставшимся.
Не возражаю, сказал Равиль, только сейчас ощутивший степень нависшей над ними опасности. Разборки никогда не были его сильной стороной, и он был рад, что на это есть соответствующий человек. К тому же его доля все равно возрастала.
Мойшене жалко, вдруг весело сказала Валерия, подмигнув Мильштейну. Он не всегда такой злющий. Она уже отошла от нервной ситуации и, не смущаясь компании, с помощью маленького перламутрового зеркальца ловко подкрашивала себе слегка потекшие глаза.
Значит, решено, подвел черту Агуреев.
Нет, жестко ответил Мильштейн. Этого не будет. Хоть увольняйте.
Но почему? обиженно даже спросил Агуреев. Это ведь Сашкина воля!
Потому что я хочу, чтобы хоть один человек был вне подозрений.
Ты что говоришь, Мойша! побледнел Агуреев. Ты нас, что ли, подозреваешь?
Я всех подозреваю, ответил тот. По вашему уговору, доля погибшего распределяется между оставшимися. Почему же мне вас не подозревать?
Совсем ты спятил, Мойша, с сожалением сказал Агуреев. Ладно, давай действуй. Покажи, на что способен. Закроем эту историювернемся к вопросу.
Мильштейн молча кивнул и вышел, даже не попрощавшись с собравшимися.
3. Один день до отхода теплохода «Океанская звезда»
Международный аэропорт Шереметьево, Москва
Ефим Аркадьевич Береславский был счастлив. Его детище, взращенное и выпестованное им с нулярекламное агентство «Беор», осталось в полсотне километров отсюда и почти целый месяц будет вне пределов его досягаемости. Счастье-то какое!
«Вот же интересная штукажизнь», про себя ухмыльнулся Береславский. Скажи ему двенадцать лет назад, что его ждет бизнес, и даже не столь уж малый, не поверил бы ни за что. А как завертелосьтак захватило полностью, стопроцентно.
И ведь неплохо вышло. Пусть они с Сашкой Орловым, старым другом и главным бухгалтером «Беора», так и не стали миллионерами, но на машинах ездят достойных, хоть и подержанных. Отдыхают у моря, причемкакого захотят. И даже позволяют себе кое-какую благотворительность. А чего бы и не позволить: определенные способности и связи одного, сложенные с трудолюбием и коммерческой хваткой другого, сделали «Беор» достаточно известным на ниве рекламного бизнеса. Супербюджеты через него, правда, никогда не проходили, но и на мели особо сидеть не пришлось.
* * *
Береславский встрепенулся: очередь на регистрацию их рейса продвинулась. Он ногой подвинул свой багаж: кофр с фотоаппаратами и чемоданчик с личными вещами, заботливо уложенными Натальей, первой и последней женой не столь уже молодого рекламиста. Впереди него стояло человек пятнадцать, и если так дальше пойдет, через четверть часа Ефим пройдет в зону вылета. А тамПитер и еще неведомая, но уже любимая им «Океанская звезда».
* * *
Так о чем он думал до шевеления вещей? Иной раз так приятно додумывать старую мысль. Это как пальцы рук удобно сложитьнапример, во время просмотра кинофильма: потом, если отвлечешься и расцепишь руки, то все ищешь и ищешь первоначальное комфортное положение.
Ах да. Это произошло ровно неделю назад. Ефим отчетливо помнил то сосущее душу ощущение, с которым он вошел в родную контору. Если быть честным перед самим собой, то это было ощущение безграничной обрыдлости происходящего.
Упаси Бог, он не разлюбил профессию и тем более своих сотрудников во главе с Орловым. Просто рано или поздноно никогда не реже раза в годнаступало состояние, печально известное всем наркоманам. Только если последние мечтали об игле, то Ефима Береславского начинала обуревать жгучая охота к резкой перемене мест. Куда-то мчаться, с кем-то знакомиться, делать то, чего не делал раньше (и чего, в скобках отметим, делать, может быть, не следовало вовсе).
В общем-то это была серьезная проблема для солидного человека, коим Ефим Аркадьевич Береславский, несомненно, и являлся.
Сам он относился к своей особенности как к естественной потребности лабильной психики творческой личности. Мама же его с давних времен определяла ситуацию куда проще, утверждая, что у любимого сынашило в известном месте. Причем мысль свою она выражала гораздо конкретнее и четче, нежели в вышепредложенном варианте.
Почувствовав и осознав это ужасное ощущение, Ефим Аркадьевич честно попытался изгнать его из сознания. Он посетил беоровскую типографию с мерно стрекочущими офсетными «Гейдельбергами», обсудил с Орловым основные показатели месячного бюджета и, наконец, поучаствовал с сотрудниками креативного отдела в обсуждении концепции рекламной кампании нового идеального средства от прыщей.
* * *
Так и есть: ему было скучно.
* * *
Все шло по налаженным рельсам, ребята старались, жизнь кипела. А ему, о чем-то подобном всегда мечтавшему, было скучно.
Снова подошел Орлов и, не заметив его тоски, поволок Береславского в отдел препресс, смотреть только что купленный барабанный сканер. Купленный, кстати, по настоятельному требованию самого же Береславского.
Какой красавец, а? восхищался Сашка у только что распакованного аппарата. Восемь тысяч точек на дюйм! Каждую ресницу вытащит! Даже с узкого слайда!
Вокруг «красавца» восторженно столпились компьютерщики.
И чтоб никаких колец Ньютона! строго сказал им Орлов. Те согласно закивали головами.
Скажисупермашина? хлопнул друга по плечу Сашка.
Супер, печально согласился Береславский.
* * *
И тут до Орлова дошло.
Опять в дурь поперло? участливо спросил он.
Типа того, признался директор «Беора».
Орлов задумался. Во-первых, это было, как всегда, не вовремя: он и сам был не прочь сходить в отпуск. Ведь для главбухов только август и годится: июльсдача балансов. Во-вторых, дурь Береславского могла быть самого разного калибра. Иногда это ограничивалось интенсивным изучением японского языкаЕфима Аркадьевича хватило на неделю. Или занятиями по подводному плаванию. Точнеезанятием, потому что на второе Береславский, ощутивший реальную тяжесть кислородных баллонов, просто не пошел. А иногдакак в случае с автопробегом МоскваЙоханнесбургчеловек исчез для общества на два месяца. И хорошо, что вообще вернулся, потому как на пути у отмороженных полудурков была одна пустыня, три десятка рек, очень много бездорожья и две гражданских войны. Не говоря уже о мухах цеце, малярийных комарах и львах-людоедах. Хотя, с другой стороны, после того автопробега скука не мучила Береславского намного дольше обычного.
Дурь большая или маленькая? продолжал ставить диагноз Орлов.
Почемудурь? наконец возмутился директор. Просто творческим личностям необходим выход психической энергии.
Сашка задумался. Если честно, то господин директор неплохо потрудился в отчетном периоде. По крайней мере две его новые идеи стали в этом году реально действующими, а главноечертовски прибыльными. В отпуске Ефим еще не был, так чтотоже совпадает. То, что сам Орлов не гулял положенное уже три года, главбух в расчет брать не стал: самому себя жалетьглупо, а этот самовлюбленный индивид его жертву все равно не оценит.
Черт с тобой, сказал он другу. Проваливай. Только, если можно, не на два месяца. И безо львов, пожалуйста.
Старик, ты просто мать Тереза! расчувствовался Береславский.
А куда хоть намылился? поинтересовался главбух.
Еще не знаю! честно ответил Ефим, устремляясь в кабинет собирать вещи, пока Сашка не передумал.
* * *
В кабинете его и настиг судьбоносный звонок.
Звонил Агуреев, один из хозяев финансово-промышленной группы «Четверка», с которым у Ефима сложились очень хорошие личные отношения.
Аркадьич, ты чем собираешься заниматься в августе? спросил тот.
Буду в отпуске, стараясь быть вежливым с хорошим клиентом и приятным человеком, ответил Береславский. Браться за новую работу не хотелось.
А в круиз не желаешь? взял быка за рога Агуреев. На «Океанской звезде». Помнишь буклет? Вы нам его и стряпали.
Помню, без энтузиазма отозвался Ефим. Про «Похищение Европы» они и в самом деле сочинили бодро. Но цены тамой-ой-ой. Вытаскивать же сейчас деньги из прижимистого главбуха, только что принесшего в жертву себя самого
Кроме обычных туристов, у нас там школа намечается. Для сотрудников наших региональных отделений. Мы везем человек пятнадцатьдвадцать. Ты не мог бы попреподавать?
Сколько часов и какая специализация? живо поинтересовался Береславский, явственно учуявший халяву.
Под рекламу пойдет часов двадцать. Ты получаешь путевку и штуку баксов карманных. Да, и фотоаппараты возьми, пожалуйста. Дашка тут наняла одного козла, но что-то он мне не внушает Ты Дашку-то помнишь?
Ефим Дашку определенно не помнил, но обогнуть Европу за чужой счет, да еще в момент душевной ломкичто может быть чудесней подобного предложения?
Сколько я могу думать? решил сохранить хорошую мину Береславский.
Кончай дурью маяться! заржал Агуреев. Думаешь, я не могу себе представить твою хитрую рожу?
Сам такой, засмеялся Береславский. Потому что уже представил себе большую и хитрую рожу разбогатевшего рязанца. А ты-то поедешь? Все-таки ваш первый круиз.
Н-не знаю, как-то странно замялся Агуреев. Впрочем, Ефим не придал заминке никакого значения. Значит, договорились, подвел черту вечно занятый Агуреев. Деньги тебе отдадут на борту, авиабилет до Питера завезут в офис. Каюта, кстати, двухместная.
Одноместная, вслух повторил Береславский, потому что в кабинет вошла Марина Ивановна, его секретарь, а также подруга самого Ефима и его жены Натальи. Жалко, что двухместная не получается. А то б Наташку взял.
Почему не получается? не понял работодатель. Вполне можешь Наталью свою взять.
Ну ничего, бодро продолжил Ефим. Не получаетсязначит, не получается. В этот раз съезжу один. Все равно Наталья собиралась в августе ремонтом заняться.
Я ж говорюхитрый! с некоторой завистью заметил въехавший наконец в ситуацию Агуреев. Маринка, что ли, вошла? Он общался с директором «Беора» давно и основных действующих лиц знал неплохо.
Ты верно оценил рост котировок на бирже, чувствуя себя немножко Штирлицем, ответил Береславский.
Ладно, до встречи! Веселый олигарх снова заржал и повесил трубку.
* * *
Ну и чего ты опять удумал? в лоб спросила Марина Ивановна. Когда-то она была старостой его группы, попортив немало крови ленивому, но изобретательному Береславскому, и он по привычке ее побаивался.
Вот работать еду, сообщил Ефим. Из «Четверки» звонили, сам Агуреев. Попросил школы провести для их сотрудников. Хорошие деньги заплатит.
Ну почему разгильдяям всегда везет, а трудягамнет? развела руками Марина Ивановна. Ты смотри, из нашей группы только трое выбились. И как на подбор: прогульщик, троечник и второгодник!
Это потому, Марина Ивановна, неделикатно объяснил Береславский, что трудолюбивые трудятся сами, а ленивые организуют других.
Уже уходя, Марина Ивановна вдруг вспомнила:
Ты, кстати, в курсе того, что произошло в «Четверке»?
Нет, а что случилось? забеспокоился Ефим.
Убили их президента Болховитинова. Помнишь, элегантный такой?
Надо же, расстроился Береславский. Теперь понятна заминка Агуреева: в такой момент фирму не бросишь. Но уже через минуту повеселел: Болховитинова он почти не зналрекламой в «Четверке» занимался Агуреев, а перспектива скорого и долгого плавания переполняла его впечатлительную натуру.