Тебе что, не хватило?
Не сейчас. Позже. Узнаю, спокойней будет.
Есть еще водка.
А деньги?
И деньги есть.
Тогда ладно.
А что ты мне про этих бандюков, выбившихся в бизнесмены и депутаты, рассказывал? Они имеют какое-то отношение к тебе?
Капронов нет, а вот Сухобоков!.. Именно эта тварь и сломала нашу с Леной жизнь. Ленке тут заняться нечем было. Сначала вроде работала на фабрике в селе. Платили семь-восемь тысяч, да и то с задержкой месяца на три. Потом фабрику закрыли, продали кому-то под склады. Что было делать? Подруга позвонила из Москвы, пригласила, золотые горы обещала. Ленка собралась и поехала. Устроилась в торговом центре. Познакомилась там с москвичом, менеджером Валерой. Тот хату снял, стали жить вместе. Он обещал жениться. Мне не верилось, но Лена и слушать не стала. Мол, Валера не такой, как все, он хороший, и прочая лабуда. А этот хороший Валера сам себе на уме. К хозяину торгового центра приехала сестра из Киева. Валера тут же на нее и переключился. Ленка в разборки. Да куда ей тягаться с сестрой хозяина торгового центра? В общем, выкинули ее с работы. Да еще и долги за хату остались. Валера, оказывается, не платил за нее. Что заработала, все раздала. Стала искать новую работу. Налетела на фирму услуг, типа окна мыть, квартиры убирать, стирать. Там вроде деньги неплохие обещали. Поехала на собеседование. Встретил ее хмырь какой-то и сразу предложил пару клиентов, одиноких мужиков, которым кроме работы по дому еще и секс нужен был. Лена в отказ. Хмырь наехал, мол, куда ты денешься? Она позвонила мне, я тогда лесником работал, обрисовала ситуацию. Я в Москву, на эту фирму. Дал в рожу этому хмырю, забрал Лену и привез обратно в деревню. А тут Сухобоков закончил строительство своего поместья. Ему нужны стали служанки, горничные. Объявления везде были вывешены. Ленка, смотрю, опять купилась. Но тут я ничего не заподозрил. Человек вроде местный, известный, женатый. А Сухобоков в тот момент развелся в четвертый раз. Несмотря на свои пятьдесят три года, он слишком уж охоч до баб. Ленку заприметил сразу. На третий день предложил ей спать с ним и с его друзьями, когда собираться будут. Сестра, конечно же, в отказ. Он затащил ее в спальню и изнасиловал. Ночью не пришла домой. Пошел я с утра к поместью. Охранник меня и близко не пустил. Объяснил я, что сестра у меня здесь работает. Он в ответ, мол, ничего не знаю, проваливай, пока при здоровье. Не сдержался я, ввалил и охраннику. В общем, шум поднялся. Прибежали другие быки, меня отделали. А потом вышел сам Сухобоков. Дескать, работаешь лесничим, и флаг тебе в руки. В мои дела не лезь и о сестре не беспокойся, она в порядке. Тут Ленка каким-то образом вырвалась из дома и закричала: «Помоги, Слава!» Я на Сухобокова. А вокруг охрана. Ленка же вопит, что изнасиловал ее бизнесмен. Избили меня прилично, бросили в кусты. Очнулся от дождя. Вспомнил все, решил на территорию пролезть, вытащить Ленку, да куда там. Направился на село. Там участковым был капитан Гвоздев, все его Гвоздь звали. Я к нему. Он: «Ты охренел? На самого Сухобокова тянуть!.. Да он тебя раздавит как комара». Я говорю: «Ты заяву прими, оформи как положено и разбирайся. На то ведь тебя тут и поставили». Покряхтел он, но заяву принял. Не знал я тогда, что на Гвоздя этого в УВД уже приказ был об увольнении. Он с этой заявой напрямую к Сухобокову. А через день поехал я в лес. В пяти километрах дорога перекопана. Что, думаю, за дела? Вышел посмотреть, а тут из леса четверо с битами да в масках. Отделали так, что оказался я на инвалидной коляске. Позвоночник сломали. Выжил благодаря тому, что дед Евсей, грибник местный, в тех краях обретался, нашел меня да на «Ниве» моей отвез в больницу. Вот так я стал инвалидом. Ленка до сих пор у Сухобокова. Я ничего сделать не могу. Гвоздь как уволился, к нему в услужение подался вместе с женой. Бывший участковый теперь у него начальник охраны, а жена поварихой пашет. Продались твари. Как-то наведывались ко мне быки Сухобокова, все пьяные. Не успел я ружье взять, а то бы встретил достойно. Они опрокинули коляску, сами за стол, достали самогон и давай жрать. Пили и смеялись. Чего, мол, офицеришка, добился своего? На кого пасть открыл, придурок? Сиди теперь в коляске. Я спросил, что с Леной. Они еще больше ржать. Дескать, Лена твоя с хозяином спит и по кругу идет, когда серьезные люди к нему приезжают. В общем, в рабстве она. Вот такие дела, Вадим. Наливай!
Галдин достал третью бутылку, разлил по сто граммов.
Друзья выпили, перекурили.
Потом Вадим проговорил:
Вот, значит, как? Хозяином жизни почувствовал себя Сухобоков?
А он и есть хозяин жизни. Сосед, который напротив Марии Алексеевны жил, в газету какую-то написал о беспределах бизнесмена. И что? Пришли быки, дали ему сутки на то, чтобы свалить из области. Не послушал. Через сутки нашли мужика в озере. Утонул по пьянке. А он ни хрена не пил, язвенником был.
Это что ж получается? На этого Сухобокова никакой управы нет?
Получается, что нет.
Галдин взглянул на пса и спросил:
Ты тоже так считаешь, Султан?
Тот зарычал в ответ.
А вот у него другое мнение.
Дуневич посмотрел на Галдина.
Ты чего, лишнее выпил? С собакой разговариваешь.
А это, Слава, не обычная собака. Она получше некоторых людей все понимает. Вот только сказать ничего не может. Значит, ты смирился со своим положением?
А что мне делать, Вадим? Ладно, был бы здоров, подкараулил бы эту мразь Сухобокова да пристрелил бы из ружья. А на коляске я из дома один выехать не могу. Стыдно сказать, под себя хожу. Это Мария Алексеевна, добрая душа, приходит, ухаживает, обмывает. Но и у нее здоровье подорвано. Овощ я, Вадим.
Ты не овощ, а инвалид. Еще неизвестно, можно ли тебе помочь в плане восстановления.
В районной больнице сказали, что нельзя. Радуйся, мол, что только нижняя часть тела парализована. Сидеть можешь, руки двигаются. Другие после таких травм лежнем лежат, если вообще выживают. А по мне, лучше бы убили тогда.
Районная больница это не тот уровень. У нас в госпитале врачи поднимали тех парней, которым осколки позвоночник перебили.
А на хрен мне жизнь такая, когда я сестру не смог защитить?
Так застрелись.
Пытался. Дважды. Духу не хватило. Сломали меня в прямом и переносном смысле.
Галдин налил еще по пятьдесят граммов.
На сегодня это все. Место, где переспать, найдешь для меня?
Да в Лениной комнате и поспи. С утра в обратку?
С чего ты это взял?
Ну да, ты ж в отпуск приехал, порыбачить.
Планы меняются, Славик. Не можешь ты, значит, я вытащу Ленку из рабства. Да и бизнесмена этого накажу.
Ты?
С Султаном. Но сначала кое с кем переговорю эту тему. Забор подправлю, решу вопрос с дровами, порядок у тебя в доме наведу. Схожу и на рыбалку. Посмотрю на поместье.
Ты все это серьезно, Вадим?
Конечно. Справедливость, Славик, должна восторжествовать. Так оно и будет. А как решим вопрос с Леной и этой мразью Сухобоковым, отвезу тебя в наш госпиталь.
Ты рехнулся? Да Сухобоков, если понадобится, в поместье столько быков наберет, что их там и взвод не возьмет. Бандюков отборных!.. В армии они не служили, на зонах опыта набирались.
Разберемся.
Ты в натуре без башни. Вали отсюда, пока тебя не уделали.
Нет, Славик. Теперь я от тебя уеду только тогда, когда Сухобоков станет выть от отчаяния и боли, вымаливать себе жизнь. Давай помогу. Говори, что сделать надо?
Ты о чем?
Ну, подмыть, снять белье, помочь лечь в постель. Потом приберусь в комнате, продукты разложу. Холодильник-то у тебя есть?
В погребе как в холодильнике. А тот сломался.
Не выкинул?
А ты не видел в сенях?
Не обратил внимания. Посмотрю, что там сломалось. Если помнишь, я техникой в училище сильно увлекался.
Дуневич улыбнулся. Наверное, впервые за последние годы.
Как же, помню. Тебя еще тогда называли Кулибиным и Левшой.
Это в шутку, но технику люблю и кое-что в ней понимаю. Кроме компьютеров и разных устройств последнего времени. В них я ни в зуб ногой. Говори, что делать надо.
Устраивайся в комнате. Помыться, извини, можно, если только из колодца ведрами воды натаскаешь. Чистое постельное белье в спальне, в тумбочке. А я сам справлюсь. Не впервой. Да, у тебя водка на утро осталась?
Есть еще пузырь.
Хорошо, а то самогон здесь дерьмовый, а на селе надо знать, у кого брать, да и не дадут чужакам.
Зачем самогон? На селе что, магазина нет?
Есть. Только там паленку одну продают. Безопасней самогон пить.
Да, провинция.
Это тебе не Москва.
Даже не Суринам и не Сирия.
А ты что, был там?
Был. Из Сирии прилетел и отпуск получил.
И чего там в реале, Вадим?
Поздно уже, а рассказывать долго. У нас будет еще время обо всем поговорить.
Ладно.
Дуневич покатил в свою спальню.
Галдин обмылся холодной водой, поставил машину за сарай. Потом он зашел в комнату Елены и посчитал, сколько сейчас ей лет. Вышло двадцать. Вадим застелил постель и прилег. Рядом на коврике устроился Султан.
Поутру Галдин вывез Дуневича на улицу, покормил пса, занялся уборкой, а потом и забором. С ним пришлось повозиться, но в конце концов Вадим установил его на место. Он занимался этим до середины дня. Друзья пообедали борщом и картошкой, которые принесла Мария Алексеевна.
Вячеслав, похмелившийся с утра, был дружелюбен. Но не только от водки. К нему постепенно возвращалась жизнь. Он начал понимать, что не брошен, не остался один.
После обеда Галдин заглянул в гараж. Там стояла старая, но довольно приличная «Нива». Дверца открыта, ключ в замке. Вадим провернул его. Машина завелась с пол-оборота, но через пару минут заглохла. Закончился бензин.
Подкатил на коляске Дуневич и сказал:
«Нива» еще ничего. Года солидные, а вот пробега и пятидесяти тысяч не будет. Я на ней только в лес да на дальнее озеро ездил.
Документы на «Ниву» в порядке?
ОСАГО нет, некому делать было. А без страховки далеко не уедешь.
Это дело поправимое. Паспорт на машину у тебя?
Все у меня. Даже права остались.
Я воспользуюсь ею, если ты не против.
А ОСАГО?
Напишешь доверенность. В городе оформлю страховку.
До него еще доехать надо. На селе постоянно патруль ДПС трется. Он не трогает только тачки Сухобокова.
Слушай, Слава, а этот Сухобоков часто в городе бывает?
Откуда мне знать? Впрочем, насчет этого можно с участковым поговорить.
С тем самым, которого еще при назначении купил этот бизнесмен?
Нет, новый участковый вполне нормальный парнишка. Наши отцы друзьями были.
Отец мента жив?
Помер. В том же двенадцатом году.
Что за участковый?
Лейтенант Борисов Михаил Владимирович, двадцать три года, отслужил в десанте, закончил школу полиции и получил назначение в родные места. Живет рядом с церковью и магазином.
Считаешь, с ним можно поладить?
Смотря в чем.
В серьезных делах.
Думаю, можно.
Уверен, что его не купил Сухобоков?
Сто процентов не дам. Где-то девяносто.
Неплохой расклад. Так я доеду до участкового. У него где опорный пункт?
В сельсовете, но он вряд ли сидит там целыми днями. Кроме села на участке еще четыре деревни.
Тачка у лейтенанта есть?
Служебный «УАЗ». Его еще Гвоздь получил, хотел на себя оформить, но не успел. Выгнали раньше. Дуневич посмотрел на часы и спросил: Ты что, прямо сейчас к нему собираешься?
У меня, Славик, всего две недели, уже меньше, а дел предстоит много.
Не связывался бы ты, Вадим. Хватит и того, что мы с Леной пострадали.
Нет, не хватит. Беспредел должен быть наказан. За каким чертом я рискую собой где-то за границей, а на родине правит зло? Не будет этого.
Ты же не крутой спецназовец, а сапер.
Что это меняет? В первую очередь я офицер. Ты, кстати, тоже. Давай-ка я завезу тебя домой, приготовлю ужин, сварю кормежку собаке и поеду. Инспекторы ДПС в селе весь день торчат?
Когда как.
Ладно, прорвемся.
Готовить ужин Галдину не пришлось. К ним зашла Мария Алексеевна, принесла макароны по-флотски и остатки белья.
Она увидела чистоту в комнате, Дуневича, приведенного в порядок, улыбнулась и заявила:
Ну вот, совсем другое дело. Теперь вижу, что друг приехал.
Галдин сварил похлебку для Султана, накормил его.
Слава рассказал, что у них произошло? спросила бывшая учительница.
Да. Мария Алексеевна, может, вы знаете, Сухобоков часто выезжает из поместья?
Да каждый день. Иногда не бывает тут неделями. У него же своя гостиница.
Где эта гостиница находится?
Чего не знаю, того не знаю.
А где конкретно держат Елену?
Я толком ничего, Вадим, не знаю, не выезжаю из деревни.
А Егор, сын ваш?
А что сын? Он каменщиком на стройке работает. Иногда сутками.
Не в компании Сухобокова?
Нет, в другой.
Ладно, сам разберусь.
Женщина внимательно посмотрела на старшего лейтенанта и спросила:
А тебе это для чего?
Вадим промолчал.
Не хочешь говорить. Ну и не надо. Только запомни, с Сухобоковым тебе не справиться, за ним власть. Что ты можешь против нее?
Посмотрим.
Ну, смотри. Пошла я. Завтра обед принесу.
До свидания, Мария Алексеевна.
Галдин проводил женщину, взял канистру с бензином, входящую в комплект служебного автомобиля, заправил «Ниву», осмотрел ее и глянул на часы. 17.20.
«Скоро стемнеет. Оно и к лучшему. Меньше посторонних глаз будет, подумал он. А вот мимо поместья Сухобокова проезжать не следует. Не фиксируют ли камеры, установленные там, машины, проезжающие в деревню? Вроде бы и ни к чему, но кто знает. Надо выяснить, есть ли объездные дороги».
Галдин оставил Султана у машины, вернулся в дом.
Дуневич пил чай.
Слава, вопрос такой. Можно объехать поместье, не выходя на дорогу, ведущую к нему?
Можно, но крюк приличный выйдет. Напрямую всего два километра, по лесу пять.
Но дорога есть.
Есть. Сразу за деревней сворачивай налево. Эта грунтовка идет в Санино.
А чтобы в деревне не светиться?
Дуневич почесал затылок и ответил:
Тогда так. От дома влево где-то километр, у сдвоенной березы поворот направо. Там тоже дорога, она выйдет к грунтовке уже за деревней. Прямо в проулок к церкви, где хата участкового и магазин.
Это другое дело. Не скучай тут без меня, я постараюсь вернуться быстро. Мне еще смотреть твой холодильник.
Лучше бы телевизор починил.
Не показывает?
Красное пятно посередине.
И телевизор посмотрим. Поехал я.
Выпить бы, Вадим. Тревожно что-то на душе.
Это от пьянки. Галдин достал из сумки боевую аптечку, вынул из нее ампулу. Держи. Хороший препарат. Будешь спокоен как удав.
Лучше бы граммов сто водки.
Нет у меня.
А не купишь на селе?
Завязывать пора.
Завяжу, Вадим, отвечаю. Потом, когда ну ты понял.
Ладно, не забуду, возьму. Но ты говорил, что в магазине паленкой торгуют.
Ты хочешь с участковым поговорить?
Да.
Попроси его зайти с тобой в магазин. При нем дадут нормальную, заводскую.
Ладно, видно будет. Но ничего не обещаю.
Прошу, Вадим. Даже врачи говорят, что сразу бросать пить нельзя, надо постепенно. А то организм может сбой дать.
Это какие же врачи такую хрень тебе говорили?
Обычные врачи. Я раз в год на комиссию в район езжу. Вернее, возят меня туда.
Зачем?
Сказал же, на комиссию.
Какую комиссию?
ВТЭК. Не слыхал? Подтвердить, что я не вылечился, чтобы платить мне пенсию как инвалиду первой группы.
А что, это надо подтверждать?
Конечно.
Бред полнейший.
Я-то что. Некоторые без руки или ноги туда приезжают. Как будто новые отрасти могут. Но так положено. Иначе не видать пенсии.
И сколько платят?
Почти десять тысяч.
Что? Человеку, который не может работать, десять тысяч?
А как обычные пенсионеры живут? У Марии Алексеевны восемь тысяч с небольшим. Ну а насчет работы скажу, что руки-то у меня двигаются. Значит, чем-то заниматься могу.
Охренеть! Ну и государство у нас.
Я тебе словно Америку открыл.
Ты и открыл. Беспредел полный. Ладно, пора мне.
Удачи!
Спасибо!
Галдин посадил собаку в «Ниву» и двинулся по маршруту, указанному Дуневичем. Из деревни его никто не видел, хотя это было не важно. От Марии Алексеевны народ узнает, что к Славику друг приехал, так что особо шифроваться не имело смысла.