До села он доехал за пятнадцать минут и остановил машину на задворках. Вадим приказал Султану охранять ее и двинулся по проулку, который заканчивался магазином и домом участкового. По «УАЗу», стоявшему у ворот, он понял, что тот у себя.
Галдин зашел во двор, поднялся на крыльцо и для приличия постучал в дверь, ведущую в сени, хотя и видел, что она не запрета.
Иду! раздался молодой голос.
На пороге появился стройный офицер полиции.
Здравствуй, лейтенант, поприветствовал его Галдин.
Мы знакомы?
Долго ли это сделать?
Не знакомы, и уже так фамильярно?
А как мне к тебе обращаться? «Здравия желаю, товарищ лейтенант Михаил Борисов», да? Пожалуйста
Участковый прервал сапера:
Не надо. Кто ты?
Друг небезызвестного тебе Вячеслава Дуневича.
Участковый сразу помрачнел.
А у друга есть документы?
Ну а как же? Ехать к тебе без документов глупо.
Покажи.
Вадим достал удостоверение, передал участковому.
Тот внимательно посмотрел документ и проговорил:
Значит, старший лейтенант отряда гуманитарного разминирования МЧС Галдин Вадим Денисович. Серьезное подразделение представляешь, смотрел по телевидению сюжет о вашей работе в Сирии.
Мы работаем не только там. По всему миру. Но крайняя командировка была именно в Сирию. Я прилетел оттуда, получил отпуск Слушай, ты так и будешь держать меня на крыльце? В доме тебя ждет очаровательная дама, что афишировать нежелательно?
Какая дама? Один я, проходи.
Галдин зашел в дом.
Большая комната у участкового выглядела очень неплохо. Раскладной диван, кресла, между ними журнальный столик, телевизор на стене, оклеенной довольно дорогими обоями. На окнах тюль и шторы, на полу ковер. Много фотографий, в правом углу икона с лампадой.
Хозяин указал гостю на кресло у журнального столика.
Присаживайся, сапер. У меня не курят, так что не обессудь.
Ничего, нормально.
Ты приехал по поводу Славика?
Да. Объясни мне, представитель власти, как это получается, что в свободной, демократической стране процветает рабство? Почему здесь безнаказанно калечат и убивают людей? Или у вас тут зона, свободная от закона?
Борисов вздохнул.
Не сыпь мне соль на рану, старлей. Ты думаешь, я куплен Сухобоковым?
Нет. Поэтому я и приехал к тебе, а не к Гвоздеву.
Славик уже рассказал о трагедии?
О преступлении.
Преступником человека может назвать только суд.
Тогда о беспределе, который творится в Санино.
А что я могу сделать, если у Сухобокова все схвачено? Глава поселения у него мальчик на побегушках, крыша в области и в Москве. Вступив в должность, я запросил у начальства разрешение на проверку информации о незаконном содержании Елены Дуневич в поместье Сухобокова. А мне в ответ: «Тебе на участке заняться больше нечем? К Сухобокову не лезь! Человек деньги на храмы и детский дом тратит, исправно платит налоги, строит дешевое жилье. Какое незаконное содержание? Не суйся! Самогонщиков лови, бытовуху разгребай. И чтобы показатели на высоте были!»
Галдин кивнул и сказал:
Ты, разумеется, так и сделал.
Не угадал. Поехал я к Сухобокову в воскресенье, он тогда как раз прикатил на выходные один, без компании. Так меня дальше ворот не пустили. Гвоздев мне так и сказал: «Куда ты лезешь, лейтенант? Хочешь, не начав служить, закончить карьеру? Так мой босс тебе это быстро организует». А на следующий день звонок из райотдела и мат-перемат начальника. Дескать, что ты творишь на участке? Или не понял того, что тебе было сказано? В общем, получил я по самое не могу, огреб первый свой выговор.
Ясно. Погоны да оклад, который в районе больше нигде не получишь, конечно, важнее того, что один мужик стал инвалидом, другого убили, а женщина находится в сексуальном рабстве. Своя рубаха, как говорится, к телу ближе. Вот только как ты, вроде нормальный мужик, со всем этим жить будешь? Или, как Гвоздев, пойдешь в услужение к Сухобокову? Тот тебя примет и доплачивать будет.
Участковый резко встал и заявил:
Ты, старлей, говори, да не заговаривайся. В услужение я ни к кому идти не собираюсь, как и бросать это дело. Только пока нет у меня возможности начать расследование. Да и официального повода. Я же просил Дуневича написать заявление
Он уже писал Гвоздеву.
А надо мне.
И что ты с ним сделаешь? Отвезешь начальнику, так? А он свернет его в трубочку и тебе в задницу засунет.
Не борзей и слова подбирай. Я нашел бы, что сделать с заявлением. В полиции, даже областной, далеко не все продажные, много и порядочных офицеров. Новый начальник УВД из Москвы прибыл. К нему поехал бы. Но не поверил мне Дуневич.
А ты поверил бы?
Черт его знает, если честно.
Вот именно. Но хорошо хоть то, что ты хочешь добиться справедливости. Я вот тоже этого желаю и добьюсь. Но мне нужны союзники. Ты среди них?
Среди них. Что собираешься делать?
Есть мыслишки, но четкого плана нет.
Уговори Дуневича написать заявление.
А смысл? Нет, Миша, официально снять проблему не получится. Не потому, что законы у нас плохие. Тебе просто не дадут ими воспользоваться. Допустим, будет заява, ты попадешь к новому начальнику УВД, тот выслушает тебя. Дальше что?
Даст соответствующее указание начальнику районного отдела.
Правильно. А тот повязан с Сухобоковым. Не пройдет и недели, как тебе организуют подставу и выкинут из органов. Тот же начальник управления и вышибет, когда ему подсунут компромат на тебя. А подставить участкового проще простого.
Борисов взглянул на Галдина и спросил:
Как?
Не догоняешь? Ну, скажем, будешь сидеть ты в опорном пункте и ждать вызова по связи от начальника райотдела, о чем тебя предупредят заранее. А тут девица в разорванном платье, в синяках, в крови. Дескать, меня изнасиловали. Ты начинаешь ее успокаивать, пытаешься помочь. А в пункт вваливаются подчиненные начальника райотдела. Ты докладываешь, что девушка изнасилованная прибежала. Она же бросается на тебя, рвет китель, рубашку, обдирает лицо и кричит, мол, сволочь, ты же меня и изнасиловал. Мне продолжать?
Борисов отвел глаза в сторону и сказал:
Не надо.
Может такое быть?
Может.
Еще с десяток вариантов я тебе могу прямо сейчас расписать. Сажать, конечно, тебя не станут, думаю, и до суда дело доводить тоже, чтобы не развалилось оно там. Предложат мирно решить вопрос. Потребует девица бабок, ты заплатишь, она заберет свою заяву. Но из органов тебя уволят, это и к бабке не ходи. А потом еще и Сухобоков на тебе отыграется. Очень не любит этот крендель, когда кто-то дорожку ему пытается перейти. Да что там дорожку, просто косо посмотреть. Он же здесь хозяин! Так что, Миша, по закону у нас с тобой не получится.
Ты предлагаешь действовать их же преступными методами? спросил участковый.
А вот это обсудим. Может, и не совсем преступными. Мы же не беспредельщики.
Да, мы борцы за справедливость.
Верно, Миша. А разве не для этого ты государством поставлен на должность участкового? Не ради того чтобы на твоей земле все было по закону и справедливости, а не по прихоти разного рода подонков?
Вот только политинформацию читать мне не надо.
Политинформацию?.. повторил Галдин. Погоди, лейтенант.
Что?
Подожди.
Пауза затянулась на несколько секунд.
После чего Вадим взглянул на Борисова и спросил:
А знаешь, Миша, что нам надо сделать? Вернее тебе, дабы начать следствие?
Что?
Войти в круг доверенных лиц Сухобокова.
Как это? Мне в поместье хода нет.
Есть. Только зайти надо издалека.
Ты можешь объясняться понятней?
Гвоздь на селе живет?
Да, через два дома, не считая магазина.
Отлично. Он как службу несет, не знаешь?
Днем постоянно в поместье. Приходит часов в восемь, уходит в шесть, а то и в семь. Если гости наведываются, то и до утра может остаться. Потом до обеда отдыхает.
А ты неплохо осведомлен.
Присматриваюсь.
Это хорошо. Ты посмотри завтра за Гвоздем. Как тот направится домой, купи в магазине коньяку или водки, смотря что потребляет эта сволочь, и зайди к нему в гости.
В гости?..
Именно.
Так он меня и пустил.
А ты ему с ходу, извиняй, мол как его по имени-отчеству?
Николай Николаевич.
Извиняй, мол, Николай Николаевич, разговор есть. Покажи ему пойло.
Дальше что?
А дальше, как сядете за стол, скажи, научи, мол, жизни, Николай Николаевич, а то что-то служба не идет. Вроде работаю как надо, а имею одни неприятности. Уверен, Гвоздю это польстит. А ты дави, дурак, дескать, был, зря против Сухобокова пошел из-за какого-то инвалида. Спроси, как исправить ситуацию.
Борисов прострелил Галдина острым взглядом.
Ты что, старлей? Предлагаешь продаться? А сам говорил
Вадим прервал собеседника:
То, что я говорил, все в силе. И пойдешь ты не продаваться.
А за чем же? Иначе этот визит назвать невозможно.
Ты же в десантуре служил?
Да.
Тогда знаешь, что такое отвлекающий маневр.
Отвлекающий маневр?
Именно. Нам не подобраться к поместью Сухобокова ни с тыла, ни с флангов, так?
Сложно!
Значит, надо что? Войти туда открыто, через парадный вход. Конечно, Гвоздь поначалу проверит тебя. Хотя, может, и не станет. Не такой уж он военный стратег, обычная поганка. Но Сухобокову о тебе расскажет. Мол, поумнел участковый, приходил, каялся, что не так вел себя. Хотел бы исправиться. Что толку оборванцев защищать, когда есть возможность послужить человеку достойному. Что-то в этом роде. Главное сыграть так, чтобы тебе поверили. Тогда ты получишь доступ в поместье. Пусть не в сам дом, но уж это будет успехом. Скорешишься с Гвоздем, как бы это ни было противно. Глядишь, в команду возьмут.
Борисов хмыкнул и заявил:
А ведь ты прав. Таким вот образом можно попасть в их банду.
А я о чем?
Поверит ли мне Гвоздь?
Сыграешь как надо, поверит.
Ладно, согласен. Но ты должен знать, что я это сделаю лишь ради того, чтобы наказать бандитов.
Я знаю. Значит, работаем?
Связь держать будем?
Конечно, по необходимости. Дай свой номер.
Участковый назвал цифры. Галдин ввел их в свой телефон, затем что-то там нажал. Теперь на экране высвечивалось лишь слово «Неизвестно».
Как это ты сделал? удивился лейтенант.
Галдин улыбнулся.
У меня особый телефон.
А на моем так можно сделать?
Нет.
Как сделать, чтобы бандиты случайно или специально не узнали, что мы с тобой общаемся?
Просто. В памяти номер виден. Но если нажать на него, то сигнал не пройдет. Тебе каждый раз придется набирать цифры и после них ставить звездочку. Только тогда я отвечу. Так что бандюки при всем желании на меня не выйдут, если завладеют твоим телефоном.
А если они попытаются пробить через оператора, а там блокада?
Запомни, это номер твоей давней приятельницы. Ты с ней еще в армии познакомился. Иногда перезванивались, но последнее время она почему-то не отвечает. Что с ее телефоном, ты не знаешь. Может, она замуж вышла? А номер не убираешь, так как надеешься, что все же позвонит. А если кто-то поинтересуется, на хрена он тебе, то скажи, что у нее папаша с крутым баблом. Это как раз в стиле бандюков. Этому поверят.
Хорошо, все понял.
Ну и отлично.
На сегодня все?
По делу да.
Выпьем?
Я же за рулем.
Кто тебя сейчас поймает? Да и по рюмашке за знакомство.
Ты мне скажи, у вас магазин во сколько закрывается?
В восемь.
Это значит, еще работает?
А ты что-то хотел?
Славик просил водки купить. Но с тобой.
А чего со мной-то?
Он говорил, что паленой водкой тут торгуют. Тебе же, представителю власти, не рискнут лабуду продать.
Борисов рассмеялся и заявил:
Это точно. Вот один из немногих плюсов моей работы здесь.
Так купим?
Он в запое?
Похоже. Но отойдет. Я займусь этим.
Ладно, только нам с тобой в магазине светиться не следует. Я сам схожу.
Галдин передал ему деньги. Участковый сходил в магазин, купил две бутылки, выставил их на стол, на него же выложил сдачу.
Гвоздь из своего двора выходил, заявил он. Мог и за огород выбраться, увидеть твою тачку. Ты ж ее оставил на задах.
Ну и что? Мало ли кому Славик мог дать машину.
Ты недооцениваешь Гвоздя.
А ты не обращай внимания на всякую ерунду. Стояла «Нива» на задах, ну и что? Откуда ты знаешь, кто и к кому на ней приезжал?
Ладно. Я проведу тебя через сад и огород.
Покажи, как пройти, я сам дойду.
Не засветись перед Гвоздем.
Не волнуйся. У меня в машине собака служебная. Если кто-то чужой поблизости крутиться будет, она почует, даст сигнал. У нас это отработано.
Тогда до связи, старлей.
До связи, лейтенант.
Ух, мне даже как-то легче стало.
Настоящая работа подвалила, вот ты и повеселел.
Глава 3
Четверг, 13 октября, в деревне прошел спокойно. Мария Алексеевна принесла еду уже на двоих. Вадим занимался хозяйством. Он скосил бурьян в палисаднике и вокруг дома, сгреб его и сжег в старой бочке. Потом Галдин исправил до конца забор да покрасил его в живой зеленый цвет, и двор преобразился.
Дуневич большую часть времени проводил на улице. Теперь было кому выкатить его из дома. Он пил, но уже меньше, настроение стало лучше, агрессии поубавилось.
Галдин успел исправить и телевизор. Поломка была мелкая, плато вышло из паза. Он вставил его обратно, и волшебный ящик заработал.
Галдин принял душ и завез Дуневича в дом. Там друзья поужинали.
Потом Вячеслав спросил:
Что дальше, Вадим? Ты не рассказал, как съездил к участковому.
Да? Старший лейтенант изобразил удивление. Значит, дела закружили, вот и запамятовал. А съездил хорошо. Лейтенант Борисов свой человек. Пытался помочь Елене, да не дали ему. Начальник райотдела, наверное, тоже в корешах у Сухобокова.
Это давно известно. Но он мелочь.
Мелочь или нет, а не дал Борисову возбудить дело против Сухобокова. Хотя в этом больше твоя заслуга.
Ты насчет заявы?
Да.
Дуневич отодвинул тарелку, подтянул пепельницу, прикурил сигарету.
Толку от нее?
По-моему, я это уже слышал.
Ты зачем опять ту же песню заводишь? Я уже пытался добиться справедливости и писал бумаги. А что в результате?
Галдин пододвинулся поближе к другу и проговорил:
Ты пойми, Славик, без заявления вообще ничего нельзя предпринять. Я имею в виду участкового и вообще правоохранительные органы. Конечно, мы обойдемся и без этой бумаги, но
Дуневич прервал Галдина:
Ты сказал «мы». Это что, Борисов, получается, на нашей стороне?
Да, но не удивляйся, если услышишь о нем много неприятного, в том числе и того, что вроде как опровергает мои утверждения.
Понятней выражаться можешь?
Галдин кивнул и сказал:
Могу. Ты можешь узнать, что Борисов попал в услужение к Сухобокову.
Веселое дельце. И это значит, что он с нами?
Он с нами. К Сухобокову, к его поместью без этого не подобраться.
Ты хочешь проникнуть в поместье?
Мне придется это сделать, Славик. Иначе Елену не освободить.
Ты понимаешь, что задумал?
Понимаю. Ты давай бросай бухать и напиши заявление. Это просьба Борисова, а он знает, что делает. Подробно опиши беспредел Сухобокова, упомяни обо всем, что он и его подельники сделали с твоей семьей.
Грохнут нас, Вадим. Меня ладно, я и так не живу, а существую, но тебе-то на хрена погибать?
Галдин улыбнулся и ответил:
Знал бы ты, Славик, сколько раз я мог погибнуть. Но, как видишь, до сих пор жив. А все те негодяи, которые противостояли нам и хотели нас уничтожить, горят в аду. Так что прорвемся, друг.
Ты всегда был авантюристом. В училище, в нашей роте никто больше тебя не отправлялся в самоходы, хотя увольнения ты получал часто.
Увольнения скукота. А вот самоход, это уже игра.
Ты игрок?
В какой-то мере да. Но все. Ты давай-ка обмозгуй мое предложение. Надумаешь, пиши заяву. Ручка и бумага, я надеюсь, в этом доме есть.
Есть. А ты?..
А мне, Славик, надо в Переславль мотнуться.
Зачем, если не секрет?
Меньше знаешь, крепче спишь, Славик. Не забивай голову. Секретов у меня от тебя нет, но я и сам толком пока не знаю, что буду делать в Переславле. Скорее всего, вернусь утром. Тогда все тебе расскажу. Договорились?