Они вернулись через полчаса. Сейчас впереди шла Светлана твердым шагом (за полчаса наловчилась ходить на каблуках по колдобинам), а за ней, опустив голову и помахивая лоскутьями банановой кожуры (банан, значит, все-таки съела), брела невеселая Ксения. Ксения слегка оживилась лишь у самых ворот, ибо там стоял мусорный ящик, в который она с облегчением швырнула банановые лохмотья.
Сырцов подхватился с размагничивающей травки и первым оказался у автомобиля. Открыл дверцы на обе стороны, чтобы немного проветрить раскаленный под косым вечерним солнцем салон, и, присев на радиатор, стал ждать маму с дочкой. Они приближались, не разговаривая, так, как и уходили.
Светлана взглядом нашла на заднем сиденье объемистую сумку, вытащила ее на белый свет и обернулась к Ксении:
Возьми. Здесь твои теплые вещи. Наверное, вечерами мерзнешь?
Не надо, мама, у меня все есть.
Светлана злобно зашвырнула сумку назад. Ей на глаза попалась банановая гроздь, и она ухватилась за нее как за последнюю соломинку:
Ну хоть бананы возьми!
Она схватила гроздь и все всовывала-всовывала ее Ксении в руки. Бананы Ксения наконец взяла и поблагодарила:
Спасибо, мама.
Светлана, раздувая ноздри, уселась на переднее сиденье и глядела прямо перед собой. Ксения склонилась к ней и,как полчаса тому назад, поцеловала в щеку.
До свидания, мамочка.
Не было сил у Светланы: стараясь не глядеть на дочь, она коротко кивнула. За нее попрощался Сырцов:
Всего тебе хорошего, Ксения.
И вам, Георгий,эхом откликнулась она.
Вдвоем они следили за Ксенией, которая, держа в правой руке обойму крупнокалиберных бананов, миновала ворота и вошла в парк. Они следили за ней до тех пор, пока она не растворилась меж вековых стволов. Сырцов включил мотор, лихо развернулся, и они помчались к Москве.
Служивые водители закончили рабочий день, и шоссе было свободно от грузовиков, а потому пустынно. Сырцов дал скорость. Пел в полуоткрытых окнах встречный воздух, с визгом проносились мимо и назад мимолетные встречные автомобили, набегали и убегали, не утомляя глаз, деревья, деревни, столбы... Хорошо было Сырцову в бездумье.
У Троицка он вспомнил про Светлануна мгновение покосился направо. Она сидела с закрытыми глазами. Он тихо спросил:
Удалось тебе что-нибудь?
Она, не открывая глаз, медленно покачала головой из׳ стороны в сторону. Нет, не удалось, так надо было понимать. Но Сырцов не успокоился:
Совсем ничего?
Добилась безнадежной отсрочки.Светлана улыбнулась, как Пьеро.Ксения из жалости ко мне согласилась еще подумать до послезавтра.
Значит, послезавтра,отметил Сырцов.
Как ты все это делаешь, Георгий?
Что именно?
Как ты уговорил Ксению на встречу со мной?
Попросил пожалеть. Тебя и меня.
Она никого не жалеет,возразила Светлана.Даже себя.
Что ты хочешь от нее?
Я хочу, чтобы мы с ней уехали из этой страны навсегда.
Уезжай одна и не мешай Ксении жить.
Я не могу оставить в этом аду свою дочь. Она погибнет здесь.
Она погибнет, если ты будешь рядом с ней.
Ты говоришь глупости. И мерзости.
Замолчали до Москвы. А там и говорить было некогда: через пятнадцать минут были у логуновского подъезда. Она выскочила из «девятки» и, не прощаясь,бросилась к дверям. Вдруг опомнилась, вернулась к машине и, склонясь, сказала Сырцову:
Спасибо, Георгий, хотя бы за то, что сегодня произошло.
Не за что,насмешливо ответил Сырцов.Ведь ты вернулась не для того, чтобы сказать мне спасибо. Ты просто вспомнила, что тебе от меня надо узнать, как чисто технически осуществится послезавтра твое свидание с Ксенией. Не суетись, гражданка.
И, не дожидаясь ответа, рванул с места. Домой!
После рутинных предосторожностей добрался-таки до своей квартиры. Было без мелочи восемь часов вечера. Демидову звонить поздно, придется звонить с утра. Но только успел об этом подумать, как раздался телефонный звонок. Приятно иметь дело с обязательным человеком.
Это тебе нужно или мне? Где ты шляешься?
Мини-отдых׳ на лоне природы, мой любезный Вовик.
Тебе хорошо. Записывай адрес РЭУ.
Сырцов быстренько записал и потребовал уточнений:
К кому там лучше обратиться?
В десять тебя будет ждать Софья Мамедовна. Ятебе. А тымне?
Пока нечего, Вова. Спасибо вам, товарищ капитан.
Прощай, прощай и помни обо мне!заключил разговор Демидов.
Вспомнил, что хочется жрать. Поужинал без энтузиазма и водки, хотя принять для расслабки хотелось. В девять часов предусмотрительно наглухо задернул гардины и включил электрическое освещение. От нечего делать постелил себе свежую постельку, разделся до трусов и, ощутив потребность почитать, улегся с томиком Зощенко. Успел прочитать раздел про деньги из «Голубой книги», хотел приступить к разделу «Любовь», но в это время позвонили в дверь.
Некому его навещать. Кроме Светланы. Не одеваясь, он подошел к входной двери:
Может, сегодня не надо, Светлана?
Открой,жестко потребовала невидимая она. Он усмехнулся про себя, вспомнив, что начал читать главу о любви из «Голубой книги». Усмехнулся и открыл. Светлана нехорошо посмотрела на его обнаженный торс и брезгливо посоветовала:Прикройся.
Зачем?злобно поинтересовался он, но отправился в ванную, где накинул на себя самбистскую куртку.
Бороться будем?догадалась Светлана. Она уже сидела в кресле и курила.
Если это теперь называется борьбой...сказал он и сел на застеленную тахту.Зачем это нам, Светлана?
Тебе стыдно, да? Перед Ксюшкой стыдно, да?Она загасила в пепельнице сигарету.А мне, думаешь, не стыдно?
Она вскочила с кресла и одним рывком стащила с себя длинное, гладкое, в обтяжку серое трикотажное платье. Ничего не было под платьем, ничего. Она стояла перед ним совершенно голая, и ей не было стыдно сейчас. Она шагнула к нему, заставила встать с тахты, распахнула его самбистскую куртку.
А сама требовала, чтобы я оделся,попытался пошутить он срывающимся голосом. Она мягко уложила его на тахту, нежно укусила за мочку уха и стала летуче целовать его в подбородок, шею, ключицу...
В первом перерыве зазвонил телефон. Сырцов перелез через Светлану и снял трубку:
Я вас слушаю.
--Георгий Петрович? Здравствуйте. Вас отец Афанасий вынужден побеспокоить.
Да,сказал Сырцов.
У вас кто-то есть, кто не должен понять, с кем вы говорите?мгновенно сообразил догадливый священник.
Да,подтвердил Сырцов.
Тогда просто выслушайте мой рассказ. Час тому назад меня дома посетил некий господин, который представился как дядя Ксении, страшно обеспокоенный ее исчезновением. Он-де всегда был очень близок с сестрой и племянницей и наверняка бы не дал свершиться этому, будь он в Москве. Он только сегодня вернулся из длительной командировки и, зная о приверженности племянницы к православию, сразу же бросился к ее духовному отцу, то есть ко мне, хорошо понимая, что перед тем, как сделать такой ответственный шаг, Ксения наверняка советовалась со мной. И, естественно, спросил: не знаю ли я, где она. Я ответил, что не знаю. Я действительно, Георгий Петрович, не знаю теперь, где она. Во всяком случае, я не дал ему никаких сведений и не соврал. Что-нибудь вы хотите еще узнать?
-Да.
Вероятно, внешность господина?
Да.
Хорошо сложен, хорошо одет, высок, спортивен, в меру интеллигентен и, как требует нынешняя интеллигентская мода, в роскошной полуседой бороде. Возраст между сорока и пятьюдесятью. Милая улыбка, прекрасные зубы (свои или вставныене знаю), самоуверен, реакция быстрая, холерическая. Достаточно?
Конечно, недостаточно. Но что делать? Сырцов в самый последний момент на реплике про сестру спохватился, чтобы не ляпнуть: «Нет у нее никакого брата!» Так что продолжать телефонную игру в ребусы не имело смысла. И он ответил:
Да, спасибо.
Покойной ночи, Георгий Петрович.
И вам,как мог попрощался Сырцов и положил трубку.
Кто это был?капризно поинтересовалась Светлана. Она лежала на боку спиной к нему и нс обернулась, спрашивая. Его ладонь медленно и осторожно скользила от острого плеча через перевал узкой талии к высокому бедру. Желание вновь просыпалось.
Осведомитель,ответил он и представил себе отца Афанасия с крестом и в рясе. А каким представлял себе отец Афанасий Сырцова, когда они разговаривали по телефону? Голым с голой дамой?
И он осведомил тебя?уже перевернувшись на другой бок, спросила Светлана и вытянулась в струнку.
Осведомил,подтвердил он и положил ладонь на грудь. Сосок под ладонью вспух и затвердел от нестерпимой жажды совокупления...
Ей нравилось одеваться под его взглядом. Но сегодня процесс одевания был прост и одномоментен. Поэтому, просунув голову в ворот, она задержала тонкое и легкое платье на плечах, якобы для того, чтобы задать вопрос:
Мне завтра... или, точнее, сегодня ждать твоего звонка?
Жди. Или не жди,был согласен на все крестом валявшийся на взбаламученной тахте Сырцов. Она быстро просунула руки в короткие рукава и стремительно встала. Платье мягкой волной заскользило вниз и безукоризненно улеглось на ней. Она обеими руками поправила прическу.
Не говори, как плебей, который считает, что, переспав с женщиной, он может ей безнаказанно хамить.
Я не хамлю. Я просто не знаю пока, следует ли тебе ждать моего звонка.
Наверное, чтобы организовать наше следующее свидание, тебе надо куда-то поехать?
Надо. Или не надо,повторил маневр Сырцов.
Ты мне за это ответишь,тихо и грозно сказала она.
И он понял, что ответит: Светлана не торопясь вновь снимала платье.
Глава 27
Еще одна сексуальная агрессоршаудачная и жизнерадостная смесь мусульмане-кавказской неги с российским бессознательным вызовом и готовностью на всякое непредсказуемое и рискованное действие, подвернись только подходящий объект в портках. Софья Мамедовна украдкой, но так, чтобы собеседник заметил, черными восточными очами оценивающе глянула на Сырцова и улыбнулась по-российски простодушно и по возможности приветливо.
Вы точны, Георгий Петрович.
Работа такая, Софья Мамедовна,бойко отрапортовал Сырцов.
Да, работа,вспомнив о своей работе, слегка затуманилась Софья Мамедовна.Через полчаса у начальника совещание. Нам полчаса хватит?
И опять мазанула томным взором. Многообещающе. Это смотря на что, бойкая дамочка. Говорить такое Сырцов, конечно, не стал, он лишь поспешно заметил:
Да хватит, хватит, Софья Мамедовна!и тут же, естественно, задал первый вопрос:И давно вы здесь работаете?
Осенью десять лет, как я здесь. Вы не представляете, как надоело.
Не шутите так,испуганно предостерег Сырцов.Вы что, с восьми лег в РЭУ трудитесь? У нас использование детского труда запрещено законом.
Знал, как обращаться с такими дамочками. Сейчас кокетливо сообщит истинный свой возраст, округлив его и сбросив для порядка пару годков.
Мне тридцать лет...начала было признаваться Софья Мамедовна, но импульсивный и темпераментный сыщик не выдержал:
Не может этого быть!
Может, может быть, Георгий Петрович,еще грустней сказала Софья Мамедовна, и минор заставил ее перейти к делам:Но вы, как мне кажется, навестили нас не для того, чтобы услышать историю стареющей женщины? У вас дело, Георгий Петрович, я слушаю вас.
Рано, рано еще приступать к делу. Сначала оскорбиться следовало:
Не смейте так о себе говорить! Мужчина лучше знает, какая вы...И он потрясенным лицом изобразил, какая она.
Выльстец, Георгий Петрович!удовлетворенно сказала, в сомнении (правильно ли произнесла?) слегка засбоив на слове «льстец».
Я не льстец, я рядовой чиновник, по мере своих возможностей аккуратно исполняющий свои обязанности,возвратился к делам Сырцов. Теперь можно было безбоязненно возвращаться на служебную стезю: почва вспахана по всем правилам.
Я внимательно слушаю вас, Георгий Петрович,глубоким официальным голосом заверила Софья Мамедовна. Не улыбнулась даже.
Нас,Сырцов отделил и выделил слово «нас»,интересует семейство Есиповых.
Никакого семейства нет. У нас прописаны мать и дочь, но уже год, как дочь здесь не живет.
А глава семейства? Отец, муж?
Отсутствует. Был лег пять тому назад изгнан за пьянство. Сошелся с дворничихой с Севастопольского проспекта. Вот у негосемейство,улыбнулась Софья Мамедовна.Но, я думаю, вас в первую очередь интересует Элеонора?
Именно, Софья Мамедовна!восхитился ее догадливостью Сырцов.
Очень милая, обходительная девушка. Несмотря на то, что последние годы они с матерью живут в достатке, не загордилась, не стала заносчивой, все такая же вежливая и приветливая. Но последний год я ее почти не видела и не общалась. Может, за это время и переменилась.
А откуда достаток? Мать хорошо зарабатывает?
Им постоянно и щедро помогает брат Клавдии Юрьевны. Онкоммерсант.
Ну, а что вы можете сказать о Есиповой-старшей?
То, что онане Есипова. ОнаРузанова...
Обухом по темечку. Софья Мамедовна говорила еще что-то, но он не слушал и не слышал. Ему был необходим телефон. Уловив паузу, Сырцов сделал улыбку и душевно произнес:
Вы мне очень помогли, Софья Мамедовна. Теперь мне все ясно. И вновь зовут дела.Он встал.Большое вам спасибо. До свидания, Софья Мамедовна. Очень, очень надеюсь, что до скорого.
Сырцов нежно поцеловал благосклонно протянутую ручку и быстренько вымелся из помещения.
Телефон-автомат, слава Богу, был исправен. Сырцов, найдя в книжке на всякий случай записанный номер телефона дачи Дмитрия Федоровича, тщательно набрал его. Откликнулась незабвенная Ольга Лукьяновна.
Ольга Лукьяновна, здрасьте! Это вас Георгий Сырцов беспокоит. Помните меня?
Не помню,сурово отозвалась домоправительница.
Я недавно к вам заезжал по делам Ксении, высокий такой. Помните?
Помню. Вам что, Дмитрия Федоровича позвать? Так не могу,с удовольствием (любила отказывать) сообщила Ольга Лукьяновна,спит.
А может, мы с вами вдвоем разберемся?
Это в чем?опять насторожилась она.
В отчестве Паши. Я тут его недавно встретил и все не знал, как и назвать его. Все-таки он лет на тридцать меня старше, Пашей не назовешь...
Нет у него теперь никакого отчества!азартно прокричала в трубке Ольга Лукьяновна.Подзаборник Пашка, и все!
Но ведь было какое-то...промямлил Сырцов.
А зачем тебе его отчество?
Я обещал его в один коммерческий магазин грузчиком пристроить. Хозяин магазина согласился, но просит сообщить сегодня полное имя, отчество и фамилию. А я одно только и знаюПаша,нес хреновину Сырцов и был мгновенно уличен бдительной Ольгой Лукьяновной.
По-моему, парень, ты врешь.
Что ж это за секрет такой, Пашино отчество?!в отчаянии завопил Сырцов.
И не секрет вовсе,совершенно спокойно возразила удовлетворенная Ольга Лукьяновна.Зовут этого паршивца Павел Юрьевич Рузанов.
Спасибо, Ольга Лукьяновна!на этот раз восторженно прокричал Сырцов.Вот уж спасибо, так спасибо!
Что-то ты больно сильно радуешься,эти ее слова были последними. Ольга Лукьяновна без всяких там прощаний повесила трубку.
И не надо было, а поехал. Не мог не поехать. Очень уж хотелось посмотреть на богатого брата-коммерсанта, который так заботится о сестре и племяннице. По дороге, вспомнив о договоренности, приобрел в киоске литрового «Распутина».
Все было как три дня тому назад: дырка в заборе, картонный поселок, вылезший из конуры на сырцовский разбойничий свист недовольный растревоженный Малыш. Вылез, отряхнулся, как собака, встал во весь свой гренадерский рост, потянулся по-человечески и без интереса узнал Сырцова:
Опять ты.
Опять я,согласился Сырцов и вынул для обозрения из пластиковой сумки «Распутина». Проследил за положительной реакцией Малыша и спросил:Паша где?
У себя отсыпается.
Там?Сырцов кивнул на теремок из коробок «Филипп Моррис».
Там,хрипло подтвердил Малыш и тоже кивнул, на «Распутина».Это ты ему?
Уж кому получится,непонятно ответил Сырцов и направился к теремку.
Павел Юрьевич Рузанов спал. Спал бесповоротно и самозабвенно, спал, как люди спят глубокой ночью, хотя и был полностью одетым. Лишь скороходовские сандалии отставлены в сторонку. Под изучающим сырцовским взглядом Паше во сне вдруг стало неудобно: он сморщил лицо, застонал, дважды перекинул себя с боку на бок и, хотя очень не хотелось, все же проснулся. Моргая, посмотрел на Сырцова и, как попка, повторил слова Малыша: