У ворот нетерпеливо погудел. На немой вопрос в требовательном взоре цербера в коричневой будке не ответилраспорядился:
Больного старика забираем! Пропускай!
Цербер начальников уважал, а крик был начальнический. Значит, следовало пропускать. Разъехались ворота, и «восьмерка» медленно пошла по прекрасной аллее. Свернув направо, Сырцов, проскочив мимо санаторных корпусов и модерновой столовой, углубился в парк по неширокому асфальту и, выехав на перекресток, притормозил. Тенистая аллея-просека вела к железнодорожной станции, а асфальт, метрах в ста выходивший из леса, зигзагом вел к подсобному хозяйству санатория.
На границе леса и поля, освободив проезжую часть, вразброс стояли три автомобиля: сырцовская «девятка», «вольво» писателя-кинодраматурга Витьки Кузьминского и новая «Волга» Романа Казаряна.
Его и Светлану компания ждала, сидя в автомобилях. «Восьмерка» поравнялась с ними и остановилась.
Сырцов потянулся через Светлану и открыл дверцу с ее стороны.
Прошу вас, Светлана Дмитриевна.
Куда?выйдя, спросила она.
К моей машине. В ней Роман Суренович отвезет вас с Ксенией в безопасное место. Там вы и побеседуете.
Спевшаяся команда, как по приказу, одновременно вышла из машин. Из «вольво» Виктор Кузьминский и Александр Спиридонов, из казаряновской «Волги» Александр Смирнов, из сырцовской «девятки» Роман Казарян.
Роман, где Ксения?ломким голосом задала ненужный вопрос Светлана.
В машине. Поехали, Света.
Четверо смотрели вслед «девятке», которая скрылась в лесу ведомой только Казаряну незаметной тропой.
Сейчас прибудут,напомнил всем Сырцов.
По местам,распорядился Смирнов.
«Вольво» перекрыла асфальт, «Волга»аллею, а «восьмерка» сползла в траву как раз напротив перекрестка.
«Джип-чероки» объявился через три минуты. Весьма густо населенный. Человечка четыре там. Дальше, ему ехать некуда было, и он остановился. Тотчас прибыл и «форд» с двумя бойцами. В недоумении замер за «чероки». Тихо стало. И, специально нарушая тишину, Сырцов, передернув, клацнул затвором вороненого винчестера, ствол которого специально для обозрения лежал на подоконнике «восьмерки». А из окошек «вольво» и «Волги» смотрели, каждый своим впечатляющим глазком, на «чероки» и «форд» два компактных и удобных автомата «узи». Любимые детища израильской промышленности.
Неподалеку мирно гуляли больные сердечники,ласково шумел ветер, вдруг закуковала кукушка...
Первым попятился «чероки», чуть не ударив задним бампером замешкавшийся «форд». Опомнился и «форд» и задом, задом покатил в обратном направлении. Так и удалились они, шерочка с машерочкой, скрывшись по дуге дороге в зелени парка. Танцы, которые предрек Сырцов, закончились. А что этим дуракам оставалось делать? Они попали в мышеловку, из которой даже при весьма проблематичной победе им никак не удалось бы вырваться: путь отхода только один, две заметные машинына просвет, Ярославское шоссе перекрывается милицией по первому звонку тревоги в пять минут.
Подождали немного. Потом из «Волги», непроизвольно покряхтывая, выбрался Смирнов и, подойдя к «восьмерке», спросил у Сырцова:
Судя по всему, автомобильчики тебе знакомые, Жора?
Именно так, дорогой руководитель.
А ты понервничал,догадался Дед.
Из-за вас,объяснил Сырцов.
Тогда похвально,отметил Смирнов и обернулся к подходившим от «вольво» Кузьминскому и Спиридонову.Что заметили, бойцы?
Четверо в «джипе», двое в «форде»,доложил Кузьминский.
Мало!рявкнул Дед.
Двое в «форде»общероссийский торгово-криминальный стандарт,покорно продолжил обнаруживать запас своих наблюдений Кузьминский.Наемники из самых недорогих. Четверопосерьезнев. Особенно двое на заднем сиденье. По-моему, убийцы, Саня.
Алик?обратился дед к Спиридонову.
Витька прав. Двое в «форде» для слежки, а те, что в «чероки»,профессиональные исполнители.
И все?горько разочаровался Дед.
А что тебе еще надо?обиделся Спиридонов.
От тебяничего,отмахнулся Смирнов.Теперь ты, сыщик.
Сырцов открыл дверцу и, не слезая с сиденья, спустил ноги на траву.
Я одного из задних в «чероки» узнал, Александр Иванович. Залетный, курганский. Я еще в МУРе служил, когда он в розыск был объявлен. Убийца.
А я что говорил!торжествующе возопил Кузьминский.
Собственно, чему ты радуешься?резонно понедоумевал Спиридонов.
Своей сообразительности,отбрехнулся Виктор.
Как говорил мудрый еврейский учитель, что мы имеем с гуся?Смирнов требовательно оглядел свою команду.
Мы здесь небольшое совещание проведем?невинно осведомился Спиридонов.
Смирнов вдруг осознал всю неуместность своей ретивости. Нахмурив брови, звучно засопел и отчасти признал ошибку:
Конечно, надо Ромку дождаться...
И не здесь,безжалостно продолжил Спиридонов.Отсюда надо ноги уносить.
Где же Ромка?чтобы не отступать дальше, закричал Смирнов.
И будто на его зов из леса, покачиваясь на колдобинах, появилась сырцовская «девятка» с Казаряном за рулем.
Ксения из машины не вышлаосталась сидеть на месте рядом с водителем. А водитель Казарян и тихо бесновавшаяся Светлана подошли к дружному кружку.
Что все это значит?угрожающе спросила Светлана у всех.
Здравствуйте, Светлана,лучезарно поздоровался с ней Спиридонов.
Все уже ничего не значит,догадалась Светлана и резко повернулась к мирно сидевшему Сырцову.Вы не могли бы, Георгий Петрович, довезти хотя бы до первого такси?
Отчего же не довезти? Довезу.Сырцов убрал ноги в салон и, открыв дальнюю дверцу, предложил:Садитесь, Светлана Дмитриевна.
Когда они выехали за ворота, слегка успокоившаяся Светлана спросила:
Это свидание не было нужно ни мне, ни Ксении. Оно было нужно вашей шайке?
Шайка, она же хевра, она же воровская компания... Я не хочу, чтобы моих лучших друзей так называли, Светлана Дмитриевна.
Хромойэто Смирнов?ни с того ни с сего поинтересовалась Светлана.
Да, Смирновхромой,согласно вспомнил Сырцов.
Он у вас за главного?
Он у нас за старшего.
Что вы намерены делать?
Постараться не допустить возможных преступлений.
Возможность преступлений в какой-то степени связана со мной, Ксенией, Валентином?
Это уж вам лучше знать, Светлана Дмитриевна.
Они проезжали Мытищи. Светлана, поискав, подобрала с пола сумочку и, увидев на обочине похожую на такси «Волгу», приказала:
Останови здесь.
Я тебя довезу до дома.
Останови здесь!завизжала она.
Предполагаемое такси они давно миновали, но это ее не удержало. Она ступила на пыльный песок обочины и, не закрывая дверцы, призналась:
С каким удовольствием я бы тебя придушила!
К сожалению, мне как-то не хочется доставлять тебе этого удовольствия.
Она хлопнула дверцей, а он, бесцеремонно пересекая осевую, развернулся и рванул назад. В зеркальце еще долго была видна черно-красная фигурка.
Глава 30
Обедали чинно, как положено у Смирновых-Болошевых. Со столовыми приборами в полном комплекте. С крахмальными салфетками, с супом из супницы мейсенского фарфора, с полным набором специй, с бутылкой красного вина к мясу, с культурными улыбчивыми разговорами пи о чем. Здесь даже богемно-хулиганистый Роман Казарян был приличен. Знающе орудовали нужными ножами и вилками, бесшумно ели суп, к вину относились как к необходимому ингредиенту обеда. Сырцов изрядно устал, соблюдая правила игры, которые знал еще не совсем твердо.
Лидия Сергеевна была и за хозяйку и за дворецкого. Она и беседу вела, и обслуживала всех: Смирнова, Спиридонова, Казаряна, Кузьминского, Сырцова, Ксению. Ксения несколько раз порывалась помочь ей, но Лидия Сергеевна останавливала ее мягкой улыбкой и твердой рукой, положенной на нервное девичье плечо.
Добили мороженое в фарфоровых же вазочках, и обед завершился, слава Богу. Первым встал из-за стола нетерпеливый в силу неудержимого армянского темперамента Роман Казарян.
Спасибо, Лида.Он все-таки поменял на миг личину воспитанного в традициях господина на личину московского жлоба:Что называется, от пуза.
Лидия Сергеевна тотчас шлепнула его по вышеупомянутому пузу:
На здоровье, Рома.
Поднялся и Смирнов, хитро посмотрел на всех, особенно на дам, и, задвигая высокий стул, сделал заявление:
Теперь как положено у английских аристократов: мужчины удаляются в гостинуюу нас гостиной будет террасаи предаются малым радостям жизни. Как-то: курению, поглощению спиртных напитков и неприличным беседам. Джентльмены, за мной.
Нет!звонко, борясь с собой, ненужно громко сказала Ксения и встала.
Чтонет?осторожно поинтересовался Смирнов, глядя ей в глаза.
Мужской компании не будет,не опуская глаз, ответила Ксения.Я хочу присутствовать при вашем разговоре.
Зачем, Ксюша?неприкрыто жалея ее, спросил Дед.
Александр Иванович, дорогой, родной, любимый! Я все понимаю, я понимаю, что вы хотите оградить меня от людской подлости, грязи и крови, что вы стараетесь сберечь, как вам кажется, чистую и наивную мою душу, что вы стремитесь сделать так, чтобы я никак не соотносилась с преступлениями уже свершенными и с преступлениями, которые могут свершиться. По первому же вашему требованию...
Просьбе,перебил Смирнов.
По первой же вашей просьбе-требованию я поехала на свидание с мамой, встречи с которой я не желала больше всего на свете. И вот сегодняшняя бессмысленная и мучительная для меня операция. Вы ко мне замечательно относитесь, я даже имею нахальство полагать,что вы любите меня, но любите как неразумное дитя. Не надо держать меня в неведении, Александр Иванович, от этого мне только страшней и обидней. Я ощущаю себя тупой пешкой, которую двигают куда-то. Куда? Зачем? По какой причине? Я хочу знать, я хочу знать все.
Ксюша права, Саша,негромко и спокойно сказала Лидия Сергеевна.
Подумай, что говоришь,укорил еене КсениюДед.
Подумала и повторяю: Ксюша права. Онавзрослый и сильный человек, и ей самой надо определитьсяс кем она. Сознательно, зная все обстоятельства. И решитьпо плечу ли ей эта ноша.
В любом случае эта ноша ей не по плечу,грустно заметил Смирнов.
Я хочу знать. Понимаете, знать!
Даже если это касается очень близких тебе людей?. уже решившись, спросил Смирнов. Ксения подошла к нему, осторожно погладила по руке.
Я хочу знать, Александр Иванович.
Идите на террасу,распорядилась Лидия Сергеевна,а я здесь приберусь.
Ты нам нужна,напомнил Смирнов.
Отдохните пока от церемонного обеда,лукаво и стремительно улыбнулась Лидия Сергеевна.
Музыку послушаем,решил Казарян.Ксения, я привез обещанную пленку. Тащи магнитофон.
Смирнов без сомнений занял главное местокресло-качалку. Казарян, Кузьминский и Сырцов устроились на хлипком плетеном диванчике (диванчик подозрительно потрескивал), а Спиридонов с Ксениейна любимой хозяевами приступочке. Из динамиков двухкассетника несся Олег Торопов с песней «О вреде табака»про то, как директор леспромхоза по решению партийных органов бросил курить. С веселой хрипотцой звучал надменный и нежный баритон, звучал как двадцать пять лет тому назад. Как давно это было! Это было вчера!
Ксения непроизвольно шевелила губами: подпевала про себя.
Песня кончилась, и зазвучал голос, просто голос, без гитары:
«Ромка, я согласился записаться у ребят-звуковиков с условием, что одну пленку мы изготовим специально для тебя. Сейчас, записав песни, ушли деликатно ребята, оставив меня с микрофоном один на один. Я не пьян, но и не трезв, я недавно опохмеленныйто состояние, в котором можно сказать слова, непроизносимые ни в пьяном, ни в трезвом виде. Я вас, дурачков,тебя, Санятку, Аликаочень люблю и уважаю. Позавчера... позавчера ли? Но черт с ним, не имеет значения... Я, вероятно, сильно обидел Саню, пообещав написать песню о гениальном сыщике-милиционере, который ловит преступников с закрытыми глазами. Я чуть ли не при каждой нашей встрече уличаю Алика в конформизме. Я при любом удобном случае втыкаю тебе за то, что ты снимаешь фильм по идиотскому сценарию сволочи и бездари Фурсова. Сегодня ночью я проснулся и в кошмарном бодрствовании понял, что ябольшая скотина по отношению к вам. Я, почти два года безропотно проживший с изломанной и плохой девицей в доме вождя, имею ли право осуждать вас? Вас, которые через много-много лег пронесли единственное и нерушимоедружбу троих. Пусть бьются носороги, пусть рвут друг другу глотки волки, пусть жирует и властвует самодовольная коммунистическая шпана, но ни носорогам, ни волкам, ни партийцам не дано разрушить вашу крепость чести, добра и верности. Я завидую вам, Рома, а может, хватит все на троих да на троих? Возьмите меня четвертым. Не подведу».
Без паузы зазвучала странная песня «Солдаты в ночи». Ночью, в кромешной тьме, вооруженные до зубов солдаты, рассыпавшись в цепь, идут в наступление, не зная куда и не ведая на кого. Уж не видно ни зги, уже не видно соседа, и ужас охватывает солдат, каждого поодиночке. Приказ -- стрелять в любого, кто попадется на пути. Теперь одна задача: не попадаться на пути друг друга. Но раздается выстрел, и раздается дикий крик. Но громом, неизвестно откуда, звучит приказ-ободрение: «Молчи, молчи! Мысолдаты в ночи!»
Звучно щелкнуло: кончилась пленка. Казарин выключил магнитофон, вынул кассету и сказал:
Это, пожалуй, единственное, чего у тебя нет. Дарю тебе, Ксюша.
Ксения встала с приступочки, быстро и стараясь так, чтобы не заметили, тыльной стороной ладони смахнула слезы, подошла к Казаряну, взяла кассету и поблагодарила шепотом:
Спасибо, Роман Суренович. Я перепишу и верну ее вам.
Не утруждайся и пользуйся. Этоуже переписанная.
Спасибо,еще раз прошептала Ксения и вернулась на приступочку.
Я и не знал, что есть такая запись,объявил Кузьминский.
А тебе и не положено знать,срезал его Казарян.Олег говорил только с нами тогда.
Тогда,не сдавался Кузьминский.А сейчас этоистория, которая должна быть освобождена от личностных эмоций и принадлежать всем.
Для тебя это, может быть, история,тихо сказал Спиридонов,а для насжизнь. Вчерашняя и сегодняшняя.
Роман Суренович, а он вправду вас всех обижал?вдруг спросила Ксения.
Было дело,признался Казарян.
И Александра Ивановича?
Саню больше всех.
Почему?
Думаю, он немного завидовал Сане, который в отличие от всех нас в то растленное время умудрялся делать настоящее дело,сказал Казарян.
А разве песни Олегане настоящее дело?продолжала допрашивать Ксения.
Дело,согласился Казарян.Только сам Олег сомневался в этом.
Какой он был, Александр Иванович?почему-то этот вопрос Ксения задала Смирнову. Дед подумал, морща нос, и ответил нетвердо:
Всякий.
Не поняла.
Чего уж тут понимать.Смирнову очень не хотелось расшифровывать слово «всякий». Но расшифровал:Добрый, злобный, слабый, дерзкий, умный, мстительный, щедрый, высокомерный, нерешительный, вздорный...
Смирнов перечислял достоинства и недостатки Торопова, осторожно обдумывая каждое слово. Не через запятую, через точку.
Ом был хороший или плохой?теперь уже у всех спросила Ксения.
Он был настоящий,за всех же и ответил Спиридонов.Настоящий мужик.
Спасибо,уже громко поблагодарила Ксения.Но вы, я знаю, собрались здесь не для того, чтобы вспоминать Олега Торопова. Простите меня, я вас больше отвлекать не буду.
Она устроилась на ступеньках поудобнее, спиной опершись о раскрытую дверь и двумя руками обняв колени. Отвлекать и мешать не собиралась, но слушатьобязательно.
Вошла Лидия Сергеевна и направилась к Ксении. Поняв все, Спиридонов освободил ступени и пересел на жидкий плетеный стульчик, явно не предназначенный для его девяноста килограммов. Перед тем как опуститься на приступочку, Лидия Сергеевна легко поцеловала Ксению в затылок, а та осторожно прижалась щекой к ее бедру. Дед сурово следил за перемещениями и без одобрения наблюдал за телячьими нежностями.
Все угомонились? Тогда первый вопрос ко всем: у нас есть что предложить краснознаменной московской милиции и ее лучшему представителю Леньке Махову?
По тому, что мне известно, ничего, Иваныч,первым откликнулся шустрый Кузьминский.