Это я-то безрассудный?слегка обиделся Сырцов.
Вы еще сами себя в игре не знаете, Георгий Петрович. А у меня уже кое-какой опыт.
Ну что ж, полагаюсь на твой опыт. Решилне играю. Выпей все же, Миша, со мной за то, что удержался.
Не положено...вяло отказался Миша.
Мы незаметно,взбодрил его Сырцов.
Бармен диалог сей слышал и тут же соорудил то, что надо. Сырцов отхлебнул, а Миша быстренько принял и укорил расслабленно:
Соблазнитель.
Делать здесь больше нечего. Да и опасность засветиться немалая.
Сырцов допил из вытянутого стакана и сообщил:
Пойду я, Миша.
Я провожу,поспешно предложил тот. В золотисто-белом вестибюле Миша вдруг спросил:Вы Василия Сергеевича пасете, да?
Плохо я тебя учил, Миша,с горечью признался Сырцов.Пас, пас и вдруг домой заспешил. Кто же так пасет?
И то верно,подумав, грустно согласился Миша.Как-нибудь еще забегайте к нам, а?
Может, и решусь. Когда большие деньги будут. Бывай, Миша.
...Светлана, верно, уже наборный диск телефона сорвала. Хотя вряд ли, у нее кнопочный «Панасоник» с повторным набором. Включила себе и книжечку почитывает. Что же такое забористое читает наша изысканная дама? Маркиза де Сада? А может, ни хрена нe читает, телевизор смотрит.
С уже привычными предосторожностями Сырцов пробрался в дом родной. Задернул гардины, зажег свет. Раздеваясь в прихожей, услышал, как зазвонил телефон. Пять раз дал гудки и умолк. Сырцов посмотрел на часы. Семь минут второго. Он разделся, умылся, поставил чайник и стал резать колбасу. Не дорезал, потому что опять зазвонил телефон.. И Сырцов опять посмотрел на часы. Семнадцать минут второго. Точно, на включенном автомате.
На четвертом гудке Сырцов снял трубку:
Слушаю вас.
Это невыносимо, Георгий!Ломкий голос Светланы нестерпимо истерически вибрировал.Я звоню, звоню беспрерывно, а вас все нет и нет!
Это не вы звоните, а автоматический набор,поправил ее Сырцов и фальшиво понедоумевал:А что, собственно, случилось?
Но завтра же мое свидание с Ксенией, а я ничего не знаю. Где? Когда?
И что,добавил Сырцов.
Чточто?испугалась Светлана.
Телевизионная игра есть «Что? Где? Когда?».
Вы опять издеваетесь надо мной.
Я устал от тебя, Светлана,искренне признался он.
Ты... Ты...Светлана задохнулась, прерывисто хрипя, восстановила дыхание и сказала в тяжелой злобе:Ты ответишь мне за это, Георгий.
Мы закончили разговор?поинтересовался Сырцов.
Я ненавижу тебя!
Я это понял. До свидания.Сырцов положил трубку. Что ж, он свое дело сделал так, как советовал Дед. Сырцов не отходил от телефона, чтобы зря не бегать. Телефон зазвонил через минуту. Номер самолично пальчиком набирали. Без автоматики.
Я прошу прощения, Георгий.Тон спокойно-ледяной.Но все-таки следует завершить наши деловые отношения. Я понимаю, вы сделали свое дело, вы отработали гонорар, найдя Ксению...
Кстати, о гонораре. Я никак не могу возвратить вам лишнюю тысячу. Завтра я верну ее вам.
Значит, мы завтра поедем на встречу с Ксюшей?
Поедем, обязательно поедем.
Когда?
Ждите моего звонка с десяти утра.
Что ж, я буду ждать,согласилась она, и зазвучали короткие гудки.
Глава 29
Вот этого он никак не ожидал. Ни свет ни заря по московским меркам, а корочев восемь утрак нему заявился Валентин Константинович Логунов.
Сырцов, побрившись и приняв душ, еще бродил по квартире, обсыхая перед завтраком, когда зазвонили в дверь.
В глазке маячил солидно, по-банкирски одетый Логунов, бесцельно осматривая лестничную клетку. Сырцов, как был в трусах, не без любопытства открыл дверь.
Здравствуйте, Георгий Петрович. Я прошу извинить меня за столь ранний визит, но время не терпит.. Мы можем сейчас поговорить?
Отчего же не мочь? Обязательно можем,ворчливо бормотал Сырцов.Доброе утро, Валентин Константинович. Проходите.
Голый Сырцов и упакованный в двубортный, темный костюм Логуновкартинка, достойная кисти какого-нибудь бойкого постсоветского сюрреалиста. Устроились по-сырцовски привычно: он сам на тахте, а Логунов в кресле.
Спазматически зевнув (не нарочно), Сырцов начал разговор как положено:
Слушаю вас, Валентин Константинович.
Логунов сперва, растопырив пальцы, внимательно рассмотрел свои руки (слегка подрагивали. Не с бодуна ли?), потом указательным и большим правой безжалостно подергал себя за носнедолго. Вздохнув с хлипом, решился:
Я хочу предложить вам, Георгий Петрович, поработать на меня.
Я уже работаю на ваше семейство,быстро ответил Сырцов.
Не на семейство. На меня лично.
И в чем же должна заключаться моя новая работа?
Она будет продолжением старой.
Не понял. И, пожалуйста, короче и конкретней. У меня мало времени.
Мне ничего не было сказано, но по некоторым признакам я понял, что вы нашли Ксению и устроили се свидание с матерью.
«Матерью». Слово аж скрипнуло. Сырцову вдруг стало неудобно оттого, что он не одет. Футболка висела на стуле. Он натянул ее.
Допустим, я устроил свидание Ксении со Светланой Дмитриевной. И что?
Судя по всему, Ксения отказалась возвратиться домой. Я прав?
Прав, прав. Ну и что?Сырцов потихонечку стал раздражаться.
Вы можете сделать так, чтобы это решение Ксении было окончательным?
Это сделает сама Ксения. Или точнее: она сделала это.
Вы не представляете яростного, агрессивного, истеричного напора ее мамаши...
Вашей жены?перебив, поинтересовался Сырцов.
Моей жены,подтвердил Логунов.Она всегда добивается своего.
И про напор, и про то, что Светлана всегда добивается своего. Сырцов знал на собственном опыте. Но все-таки спросил:
Всегда ли?
Почти всегда,пошел на малый компромисс Логунов.
Я отлично понял, чего вы не хотите. Вы не хотите, чтобы ваша дочь возвратилась в ваш дом, и не хотите, чтобы ваша жена держала под контролем решения и поступки вашей дочери. А чего вы хотите, Валентин Константинович?
Я рискую, но у меня нет иного выхода. Буду откровенным с вами до конца.
Ой ли? Лучше скажем так: до допустимого предела.
Так значит, так. Через неделю я вылетаю в Лондон. Я хочу, чтобы Ксения полетела со мной.
Насколько мне известно, вы сами предлагали Светлане Дмитриевне уехать за границу вместе с Ксенией. Теперь вы передумали?
--Да.
Мне нечего и этой ситуации делать, Валентин Константинович. Нет здесь для меня серьезной работы.
Вея передаете мне паспорт Ксении, чтобы я успел оформить выездные документы, и убеждаете ее встретиться со мной. За это вы получаете три тысячи долларов.
Не договорились, Валентин Константинович,сказал Сырцов и встал. Не желая понимать намек, Логунов продолжал сидеть. И вдруг молвил жалко:
Помогите мне, Георгий Петрович.
Единственное, что я могу сделать для вас, это подробно информировать Ксению о нашем с вами разговоре.
За последнюю соломинку и ухватился Логунов:
Сделайте хотя бы это! Гонорар тот же!
Бесплатно!рявкнул Сырцов и взглянул на часы.Мне скоро уходить.
Наконец-то и Логунов встал. Как и лестничную клетку, бесцельно осмотрел сырцовское жилье. Попросил смущенно:
У вас выпить чего-нибудь не найдется, Георгий Петрович?
Водки? Коньяку?предложил скудный ассортимент Сырцов.
Лучше коньяку. Меньше пахнет.
«Метакса» подойдет?
Подойдет, подойдет! Честно признаюсь, с дикого похмелья.
Сырцов принес из кухни бутылку и гладкий стакан. Знал, из какой посуды легче опохмелиться. Не желая лишний раз показывать безобразный тремор рук, Логунов попросил об одолжении:
Не могли бы вы мне налить, Георгий Петрович? Полета капа.
Сырцов налил, как просили, и вдруг спохватился:
А закусить-го я вам ничего не предложил. Чем заедите?
Если найдется кусочек сыра...
Найдется,обнадежил Сырцов и пошел на кухню. Когда он вернулся с тарелкой, на которой лежал одинокий кубик сыра, опять сидящий Логунов, сморщившись и тяжело дыша, нюхал собственную ладонь. Пустой стакан стоял на журнальном столике.. Быстро маханул, что6ы Сырцов не видел начала унизительного процесса поправки. Поймал сырцовский взгляд, жалко улыбнулся и, схватив с тарелки кубик, передними зубами мелко-мелко зажевал. Сняв алкогольное присутствие в полости рта, широко вдохнул и сказал благодарно:
Выручили меня, Георгий Петрович.Прикрыл глаза, посидел гак недолго в ожидании улучшения общего состояния, по-видимому, дождался, потому что вспомнил о своем уже нежелательном присутствии здесь, встрепенулся и заверил:Через две минуты я уйду.
Можете через пять,милостиво накинул три минуты Сырцов.
Можно, я закурю?обратился к нему с еще одной просьбой Логунов.Сигарета, жадно выкуренная при опохмелке,как раз пять минут.
Вы курите, а я одеваться буду. Вас это не шокирует?
Ни в коем разе,поспешно заверил Логунов и судорожно закурил. Что курят российские миллионеры? Естественно, «Житан» без фильтра. В уютное сырцовское гнездышко ворвался махорочный дух. Сырцов тщательно одевался и присматривал за гостем. После трех алчных затяжек Логунов слегка поплыл. Не следовало давать ему растекаться. Сырцов позволил себе поинтересоваться:
Полегчало?
Логунов опомнился, мигом подсобрался и сломал в пепельнице чинарик. Поднялся и сообщил:
Теперь я в порядке. Пойду. Еще раз спасибо вам за все, Георгий Петрович,и пошел в прихожую. Сырцов вежливо проследовал за ним. Не особо помогла опохмелка: у дверей к Логунову вернулась неотвратимая тревога.Только бы она не вернулась домой!
Она не вернется,бесповоротно объявил Сырцов и открыл дверь.
Логунов шагнул на площадку, обернулся и сказал, подвывая:
Только бы Ксюшу спасти! Одну Ксюшу!
Логунов прав: только бы Ксюшу спасти. Сырцов недолго столбом постоял в размышлении, недолго потому, что зазвонил телефон. Этого звонка он не ждал, и в то же время этот звонок не был для него неожиданностью. Дед все просчитал правильно. Звонил отец Афанасий.
Здравствуйте, Георгий Петрович. Опять решил обеспокоить вас.
Здравствуйте, отец Афанасий. Внимательно вас слушаю. Внимательно и с интересом. Знаю, что вы не обеспокоите по пустякам.
Мне только что по междугороднему позвонила взволнованная донельзя Анастасия Ефимовна. Помните ее?
Еще как! Позвольте, догадаюсь, по какой причине? Ее навестили родственники Ксении. Так?
Так. Я поинтересовался подробностями. Двое сокурсников Ксении по поручению ее отца. Но Анастасия Ефимовна, тридцать лег преподававшая в Московском университете, убеждена, что никакие они не студенты.
Внешность, внешность, отец Афанасий!не совсем вежливо потребовал Сырцов.
Стандартный полууголовный подбор: широкие плечи, толстые шеи, в коже и кроссовках,похожи друг на друга, как пятаки, и на тысячи подобных тоже.
Особенности какие-нибудь, странности, непривычные детали...
Ничего такого Анастасия Ефимовна не заметила. Я вас огорчил?
Вы мне очень помогли, отец Афанасий, очень. Спасибо вам.
Если бы еще и Ксении... Всего вам хорошего, Георгий Петрович.
Повесив трубку. Сырцов остался в праздной задумчивости.
...Никуда он не спешил, а одевался лишь затем, чтобы Логунова побыстрее выпроводить. Но не раздеваться же. В полном параде Сырцов изволил позавтракать и смотреть утренние телевизионные передачи. Так промаялся до одиннадцати. В одиннадцать попил кофейку и лениво отправился в путь.
Без пяти двенадцать он был на Фрунзенской набережной. Выдержал Светлану достаточнодва часа. Из телефона-автомата позвонил и без лишних слов предложил:
Спускайтесь.
И Светлана не была говорлива: положила трубку. Явилась строго одетойв черных брючках, темно-бордовой почти мужской рубахе, с сурово неподвижным лицом. Молча кивнула Сырцову, наблюдавшему за ней из оконца казаряновской «восьмерки», и удивленно осведомилась:
Мы поедем на этой машине?
А что?испугался прикинувшийся дурачком Сырцов.
Да нет, ничего,успокоила его Светлана и уселась рядом.Здравствуйте, Георгий Петрович. Как вы себя чувствуете?
Замечательно. Здравствуйте, Светлана Дмитриевна. Надеюсь, и вы чувствуете себя хорошо.
Она развернулась к нему всем телом и заглянула ему в глаза. Поиграли в гляделки. Она от ярости сдалась и сказала, уже приняв положенную для езды в автомобиле позу:
Надеюсь, что я почувствую себя лучше после встречи с Ксенией.
Была без радости любовь, разлука будет без печали. Если будет так, то ему, Сырцову, повезет. Но вряд ли. Он включил зажигание, и они отправились в путь. На этот раз Светлана не спрашивала, куда они едут, знала, что ответа нс получит.
«Форд», который Сырцов засек у метро «Парк культуры», зацепился за них, когда «восьмерка» с набережной выбралась па бульвары. Вяло текущий транспортный поток заставил водителя «форда», чтобы не потерять их,приблизиться. Ему казалось, что он ничем не рисковал,не знал, что уже срисован Сырцовым. Что ж, настало время танцевать.
Сплошные пробки: V Никитских, у площади Пушкина, на Дмитровской, рядом с Петровкой, на Трубе. Во время частых и длительных стоянок у светофоров Светлана со скукой рассматривала лица товарищей по несчастью -граждан и гражданок в окошках соседних лимузинов.
На Рождественском Сырцов перестроился на последнюю левую полосу, обозначая левый поворот на Сретенку. Мотор «восьмерки» заглох у конца ограды Рождественского бульвара. Сзади нервически гудели. Сырцов вылез из машины, повернулся к страждущим движения и беспомощно развел руками: сами спасайтесь, ребятки, как можете. «Форд» бывший сзади «восьмерки» через две машины, начал выбираться первым и преуспел: найдя дырку в соседней справа колонне, он, с риском повредиться, ворвался в нее под клаксонный возмущенный гвалт, миновав Сырцова, вильнул налево и прибился впереди него метрах в тридцати у входа в магазин, что и требовалось доказать.
Сырцов для понта открыл крышку капота, задумчиво склонился над моторными кишками, потрогал кое-что указательным пальцем и, захлопнув крышку, вернулся на водительское место.
«Жди меня, и я вернусь, только очень жди»,продекламировал Сырцов, выждал самый подходящий момент, включил мотор и рванул «восьмерку» сразу налевов малозаметный проезд сразу же за оградойполуофициальное соединение двух односторонних бульварных потоков. Спуск к Трубной был пустынен: на перекрестке со Сретенкой включили красный на бульвар. «Восьмерка» бойко покатилась вниз. Пусть теперь голубок в «форде» пятится. В запарке вряд ли сообразит, что лучший выходвперед и два поворота налево.
Но все-таки лучше не рисковать. Сырцов нырнул направо, в Трубную улицу. Повиляв но полуметровым переулкам, «восьмерка», нарушая все и вся, по Уланскому выбралась к Садовому и, еще раз нарушив, через Скорняжный, по Большой Спасской, по Большой Переяславской, достигла наконец у Рижского проезда проспекта Мира.
Что все это значит?холодно спросила Светлана. Не выдержала подружка. Устроившись как можно комфортнее на второй полосе Крестовского моста, Сырцов, добро улыбнувшись ей, начал издалека:Помню, как в моем далеком полусельском детстве сосед наш, незабвенный Петр Лукич Малых, в подпитии всегда напевал весьма странную песню: «Ваня едет на «фордзоне» и ушами шевелит». Вы не заметили, Светлана Дмитриевна, что за нами на «фордзоне», сиречь темно-синем «форде», приглядывает некий Ваня? К сожалению, мне не удалось заметить, шевелит он ушами или нет.
Вы хотите сказать, что за нами следят?
Ага. Следили,слегка подкорректировал ее Сырцов.
Вы считаете, что оторвались?
Во всяком случае от «форда».
Значит, все замечательно?издевательски поинтересовалась Светлана. И он не менее издевательски ответил. Цитатой из Утесова:
«Все хорошо, прекрасная маркиза...»
Какой же ты мерзавец,тихо констатировала она.
За путепроводом у платформы «Северянин» стало посвободнее. Сырцов прибавил скорость и глянул в зеркальце заднего обзора. Из небытия объявился светлый «джип-чероки» и пристроился ему в хвост так, чтобы вести, не отпуская, и не особо мелькать. И этот голубок тоже не знал, что он у Сырцова на учете. Сырцов даже номер вспомнил: 68-91. Но пусть себя радует тем, что ведет Сырцова незаметно.
А «восьмерка» катила себе и катила. Миновали МКАД, миновали Мытищи, проскочили разъезд на Калининград и, промчавшись по мосту над Ярославской железной дорогой, вырвались на бан. Но погулять по нему не пришлось: через километр Сырцов сделал левый поворот и поехал в обратном направлении. До ворот кардиологического санатория «Подлипки».