Как для новой бабы все приготовил.
По-настоящему разозлившийся Сырцов в сердцах полоснул себя ладонью по горлу:
Вот у меня где ваши подначки!
Дырочку покажи,вдруг попросил дед.
Какую дырочку?!подозревая намек на нечто неприличное, взвыл Сырцов.
В стекле. От пули.
Сырцов отдернул портьеру. Дырочка в лучах трещин, расходившихся от нее, была на месте.
Глава 34
Не удалось выспаться. Встали в восемь, а в девять разбежались: Сырцов по своим делам, а Дед по своим.
Сырцов торопился: хотел застать супружескую пару Логуновых дома. И застал, слава Богу. Привычно потрепав горничную Элеонору (с незаконченным высшим образованием) по заднице, он проследовал за ней на крышу-дворик, где в связи с чудесной погодой мирно завтракала дружная банкирская чета.
Здравствуйте, Георгий Петрович!приветствовал его Валентин Константинович (Светлана Дмитриевна молча кивнула),и предложил:Присоединяйтесь к нам.
Осуществив, как учила Лидия Сергеевна, соответствующий поклон, Сырцов отделался знаменитым купринским:
Спасибо. Я уже.
То есть?холодно (не выдержала своего символического неприсутствия) спросила Светлана.
Да так, старую байку вспомнил. Когда пьяного писателя Куприна знакомили с известным литовским поэтом, тот представился: «Балтрушайтис». На это Куприн, только что сбегавший в сортир, ответил: «Спасибо. Я уже».
Вы тоже, вероятно, только что сбегали в сортир?Светлана была зла до неприличия.
Света,тихо попросил Логунов. И Сырцову, оживленно:А я этой байки не знал. Смешно!
Георгий Петрович излишне образован для сыщика,сообщила Светлана Дмитриевна.
Разрешите, я присяду?нахально осведомился Сырцов и, не ожидая разрешения, развязно бухнулся на ажурный стул.Мне, Светлана Дмитриевна, как раз и необходимо завершить с вами отношения, связанные с моей работой по вашему поручению.
Сырцов вытащил из заднего кармана брюк конверт, вынул из него пачку «зеленых», отсчитал восемьсот тридцать два доллара (специально разбил заранее сотенные на мелкие) и придвинул их к Светлане Дмитриевне.
Что это?брезгливо спросила она.
Вы, видимо, по ошибке в качестве аванса вручили мне непомерно большую сумму. Две тысячи долларов. Я, выполнив ваше поручение, подсчитал как свой гонорар, так и накладные расходы.Сырцов из кармана пиджака достал аккуратно сложенный лист бумаги с машинописным текстом и положил его на кучку баксов, переданных Светлане Дмитриевне.Это отчет о моих расходах. Можете проверить.
Светлана в ярости смотрела на деньги, на бумажку. Сырцов с нескрываемым любопытством ждал ее реакции, скорее срыва. Но школа есть школа: изобразив на лице улыбку, она развернула листок и внимательно прочитала, что там было написано.
Все в порядке, Георгий Петрович. У меня к вам никаких претензий нет.Она встала, взяла восемьсот тридцать два доллара и направилась в покои.
Мне бы хотелось с вами приватно поговорить,быстро и почти неслышно сказал Логунов.
Мы уже говорили,напомнил Сырцов.
Изменились обстоятельства.
Это у вас, а не у меня.
Я вас очень прошу, Георгий Петрович. Через сорок минут на старом Арбате у «Макдональдса».
Сырцов не успел сказать ни «да», ни «нет». Возвратилась Светлана Дмитриевна и, уже полностью овладев собой, вежливо предложила:
А все-таки, может быть, выпьете кофейку, Георгий Петрович?
Премного благодарен,почему-то по-приказчичьи ответил Сырцов и встал.Но неотложные дела зовут.
Неотложные дела новых клиентов?показала-таки зубки Светлана Дмитриевна.
Почему же новых?вопросом на-вопрос ответил Сырцов и удалился. Его не провожали. Даже горничная Элеонора.
На Арбат поехал сразу. С Дедом только чаю попили, а поесть некогда было. Слопал биг-мак, запил фирменной водичкой, посидел, рассматривая публику. Вот и сорок минут прошло.
Логунов малость опоздал, тут же объяснив причину опоздания:
Десять минут припарковаться не мог.
Не играет роли,успокоил его Сырцов.Слушаю вас.
Пойдемте прогуляемся,не решаясь сразу начать разговор, предложил Логунов. Они безмолвно шли по арбатским плитам до Плотникова переулка. Здесь-то Логунов и преодолел себя:Вчера поздно вечером было подписано окончательное соглашение об объединении «Департ-банка» и «Домус-банка».
Я не являюсь вкладчиком ни первого, ни второго.
Президентом «Департ-банка» до самого последнего времени был Василий Федорович Прахов, а председателем правления «Домус-банка» числюсь я.
Числитесь?
Ну, являюсь! Не все ли равно?
Не все равно. Совсем не все равно.
Теперь уже наверняка все равно: председателем правления объединенного «Департ-домус-банка» избран Александр Петрович Воробьев.
А вы вице-председателем?догадался Сырцов.
Заместителем председателя,поправил Логунов.
Если это все, что вы хотели мне сказать, то на хрена мне это знать.
Зверски убитый на днях Прахов не был сторонником объединения, Георгий Петрович.
Уже теплее. А вы?
Что«а вы»?
Вы были сторонником объединения?
Логунов внимательно осмотрел театр Вахтангова и ответил:
Я колебался.
Что вы от меня хотите?напрямую спросил Сырцов.
Мне бы хотелось более реально ориентироваться в связях и взаимоотношениях с определенными людьми Александра Петровича Воробьева.
Это чтобы я шпионил за вашим теперешним начальником?
Да не о том, не о том я!
Значит, вас больше интересует его окружение?
И окружение меня интересует в малой степени. Кто в тени, кто стоит за его спинойвот что главное!
У вас предположения, кто это может быть, имеются?
Все и никто одновременно: мои сотрудники, сотрудники «Департ-банка», наиболее влиятельные акционеры обоих банков, некто со стороны...
Не ответ, Валентин Константинович. Судя по вашим речам, вы, возглавляя «Домус-банк», были в некоторой степени фигурой чисто декоративной. Так сказать, зицпредседатель Фунт.Тон Сырцова был нарочито оскорбителен.Но даже маразматический старец Фунт если не знал, то догадывался, кто возглавлял контору «Рога и копыта». Недаром он говорил, что Бендерголова.
На Фунта я не обиделся,презирая себя, с издевательской полуулыбкой сказал Логунов.Но, поверьте мне на слово, я сейчас один, один в этом распрекрасном мире. Мне совершенно некому довериться...
Тогда какого черта вы отнимаете у меня время?спонтанно схамил Сырцов.
Я не имел в виду вас.
Тогда быстренько доверяйтесь. И до конца.
Вы шутите, Георгий Петрович, а мне не до шуток. Все смешалось, все спутано в такой тугой и бессмысленный клубок, что любой мой неосторожный шаг может привести к необратимым и страшным для многих людей последствиям.
Разговор со мнойтоже ведь неосторожный ваш шаг.
Я знаю.
Тогда сделайте второй. Будьте наконец по-настоящему откровенны.
Логунов вдруг остановился, чтобы заглянуть Сырцову в лицо.
Шел на встречу с вами в полной решимости все рассказать. Но начал и понял: не могу. Пойдемте обратно.
Они пошли. К автомобильной стоянке на Смоленской площади. И молчали почти до конца. На прощание Сырцов сказал:
С огнем играете, Валентин Константинович. Не заиграйтесь.
А Логунов попросил:
Об одном прошу: сберегите Ксению.
Теперь Сырцову позарез был необходим Коляша Англичанин. Из телефона-автомата в гастрономе на Смоленской он позвонил в «Блек бокс».
Вас слушают,ответил ровный женский голос.
Марго,с бойким заигрыванием вскричал Сырцов.Королева моя, здравствуй!
Это вы, вы?тревожно и надрывно спросила Маргарита.Вы ничего не знаете?
А что я должен знать?
Мне нужно срочно видеть вас, Георгий Петрович,глухо потребовала Маргарита, и Сырцов понял, что, как поется в известном рекламном ролике, случилось страшное.
Где?быстро спросил он.
Через двадцать минут я буду на стоянке у Павелецкого вокзала,за себя и за него решила Маргарита и повесила трубку.
Он выехал на Садовое, развернулся у Нового Арбата и по кольцу покатил к Павелецкому. На стоянке в это время машин было мало, и Сырцов сразу увидел Маргариту, стоявшую у скромного «фольксвагена» с открытой дверцей. Он мастерски сделал разворот и стал впритирку с «фольксвагеном». Маргарита увидела его, узнала, но не сдвинулась с места. Она продолжала стоять, только мерно колотила свернутой в трубку газетой себя по колену. Сырцов вылез из «девятки» и наконец рассмотрел ее лицо. Нормальное вроде лицо. Только белое, очень белое. И остановившиеся глаза, которые сейчас не плакали потому, что выплакали все слезы. Она протянула ему газету и приказала:
Читайте,и пальцем показала, что надо читать.
Он взял газету и стал читать набранную петитом заметку криминальной хроники. «Вчера среди бела дня, а точнее в шестнадцать часов десять минут, в Гороховском переулке из неизвестного (свидетели не могут назвать ни марки, ни номера) автомобиля был в упор обстрелян «БМВ» директора детективного бюро «Блек бокс» Николая Григорьевича Сергеева. Две очереди были произведены, вероятнее всего, из «АК». Сергеев скончался почти мгновенно. Неизвестному автомобилю удалось скрыться. По имеющимся у редакции сведениям, Сергеев в прошлом был довольно тесно связан с криминальными структурами. Скорее всего это убийствоследствие разборок между враждующими уголовными группировками».
Скоты,сказал Сырцов, разорвал газету пополам, потом еще раз пополам, бросил обрывки на асфальт и повторил:Скоты.
Вчера утром Николай Григорьевич вручил мне магнитофонную кассету,голосом диктора, объявляющего в метро очередные станции, начала Маргарита,которую я должна была передать вам, если с ним что-то случится.Голос ее дрогнул и стал голосом несчастной бабы.Вот и случилось, Георгий Петрович. Случилось.
Где кассета?подчеркнуто деловито, чтобы сбить накатывающий на нее всплеск истерики, спросил Сырцов. Кассета была в кармане ее нового пиджака, и она отдала ее Сырцову. Он повертел кассету в руках и злобно огорчился:Черт! Магнитофона-то нет.
У меня в машине есть, сказала Маргарита.
Они уселись на передних креслах «фольксвагена», и Сырцов загнал кассету в гнездо.
Ее перематывать надо, предупредила Маргарита. Сырцов включил перемотку и спросил:
Слушала?
-Да.
Давно?
Как газету принесли, как узнала.
Надеюсь, одна?
Я не идиотка, Георгий Петрович.
Щелкнуло. Сырцов нажал клавишу воспроизведении.
«Жора!оглушительно из двух репродукторов-колонок рявкнул Коляша Англичанин. Сырцов мгновенно до минимума убрал звук. Далее Коляша тихо журчал:
Попытался было написать тебе записку, но оказалось, что писатель я хреновый. Теперь вот в диктофон говорю, чтобы ты послушал. Было бы, конечно, лучше, если эта пленка осталась ненужной ни тебе, ни мне, но не хочу уходить из жизни покорным бараном. Если что, пленка этатвоя, и используй ее как надо. Ну, а сейчас все по порядку. По-моему, Жора, мой дружочек Сашка Воробьев за спиной Прахова на выгодных условиях сговорился с «Домусом». Сговорился и сдал своего кума и благодетеля. По распоряжению Сашки, как бы по просьбе Прахова (проверить не успел), я снял нашу охрану, и той же ночью Прахова завалили. Я думаю, что работали заказные киллеры из Синдиката, поговаривают, есть такой на Москве. Сразу же, на следующий день Сашка на заседании правления «Департа» сделал заявление как уже о решенном деле, что в самое ближайшее время «Департ» и «Домус» объединяются. Потом я с Сашкой поговорил один на один и на басах. Начал с дурака, а как, мол, дело Ксении Логуновой и те де и те пе. Ну, он мне ответил, что вопрос этот снят с повестки дня и операция отменяется. Жора, эта сука всех закладывает, понимаешь, всех! Ну, я не вытерпел и слегка помахал дубинкой, которую ты мне дал. Может, и зря. Ласковый он стал, добрый, говорил, что все этостарческая игра фантазии отставного мента. Так все мило вдруг получилось, что чуть ли не расцеловались при прощании. Но сейчас ночь, Жора, и я, малость подумав, испугался. Этот гад будет неуязвим только тогда, когда ликвидирует меня и тебя с Дедом. Япервый в очереди. Попытаюсь кое-что предпринять, но если не успею, знай: меня пришил он. Повторяю как под протокол: меня, Сергеева Николая Григорьевича, убили по заказу Александра Петровича Воробьева, владельца фирмы «Алво» и вице-президента «Департ-банка». Вот и все, Жора. Достань его, Жора!»
Маргарита привычно, икая от усталости, плакала. Сырцов погладил ее по плечу. Она зарыдала. Последний взрыв, после которого утихла.
Эх, если бы эта пленочка у меня вчера утром была!бессмысленно погоревал он.
Я не виновата, Георгий Петрович!взмолилась она.Ведь так Николай Григорьевич приказал. Разве я виновата?!
Ты ни в чем не виновата, Ритуля.
Если бы я знала, если бы я знала!
Сырцов достал свой носовой платок, вытер ее глаза, заставил высморкаться. Она была послушна, как маленькая девочка. Глубоко вздохнула.
Что собираешься сейчас делать?спросил он.
В морг поеду.
Ни в какой морг ты не поедешь. Во-первых, тебя туда не пустят, а во-вторых, тебе надо уносить ноги, Рита. Сейчас ты возвратишься в контору, скажешь всем, что очень плохо себя чувствуешь, и уедешь из Москвы на неделю, а лучше дней на десять.
Куда?
К бабке в деревню, к тетке в Рязань, к черту на рога!заорал Сырцов.Но главноев такое место, о котором твои друзья-сослуживцы слыхом не слыхивали.
Почему, почему я должна уезжать?
Не надо было слушать тебе эту пленку, Рига.Сырцов извлек кассету из магнитофона и спрятал во внутренний карман пиджака.Делай, как я велю.
Он открыл дверцу «фольксвагена», собираясь уходить. Она удержала его обеими руками, грустно поцеловала в щеку сухими губами и призналась:
Я была влюблена в него, как кошка, Георгий Петрович. Как кошка.
Глава 35
Ферапонтов по-прежнему жил-поживал в кооперативном доме на Масловке. Смирнов подкатил на спиридоновской «Волге» прямо к подъезду, поближе к лифту. И зря: Глеб Дмитриевич Ферапонтов, благообразный и чисто по-лондонски элегантный старец, прогуливал отвратительного бультерьера в небольшом, но весьма зеленом дворовом скверике. Смирнов вылез из «Волги» и с немыслимым треском захлопнул дверцу. Чтобы Глеб Дмитриевич обернулся и увидел его, Смирнова.
Элегантный старец лет шесть-семь тому назад был одним из самых богатых людей Москвы. Да и сейчас, следовало думать, не из бедных. Но вряд ли вровень с нынешними нуворишами: и возраст не тот, да и специальность его уже, по сути, не нужна была при сегодняшней коммерциальной вседозволенности. Сорок пять лет из семидесяти восьми своей жизни Глеб Дмитриевич занимался посредничеством. Он сводил подпольного миллионера с другим подпольным миллионеромс противоположного конца нашей необъятной родины, он сводил производство со сбытом, он сводил запутавшегося дельца с нужным чиновником, он сводил добропорядочного директора передового и крупного предприятия с матерым уголовником, он сводил подследственного с будущим его судьей, он сводил осужденного на долгий-долгий срок зека с его тюремщиками. С его связями в высоких правительственных кругах, в подпольном бизнесе и уголовном мире он мог свести кого угодно и с кем угодно. За солидный гонорар, естественно.
К стыду своему, прошедший огонь и воды опытнейший муровский сыскарь Смирнов узнал о существовании Ферапонтова только в связи с его участием в нашумевшем деле Грекова, который за миллионные взятки организовывал подпольным воротилам фиктивную смерть в зоне. А потом умершие в заключении оживали на воле для веселого и полезного для себя времяпрепровождения. И в этих делах Ферапонтов был посредником, но таким незаметным, что суд с помощью очень хорошего адвоката, принимая во внимание незначительность его правонарушения, определил элегантному старцу чисто символический срок. И вот, пожалуйте, с бультерьером гуляет!
Обернувшийся на стук дверцы Глеб Дмитриевич, несмотря на годы, сразу узнал Смирнова.
Александр Иванович! Сколько лет, сколько зим!радостным и сильным голосом поприветствовал он нежданного гостя.
Шесть зим и столько же лет, Глеб Дмитриевич!откликнулся Смирнов и, при помощи палки преодолев низкую ограду, направился навстречу Ферапонтову.
Осторожнее,предупредил Глеб Дмитриевич.Мой Бобдовольно злобный песик.
Да и выне добряк, Глеб Дмитриевич,не сдержался Смирнов.
Старец джентльмен посмеялся хорошей шутке и успокоил гостя:
Я его сейчас привяжу, и мы с вами, как два старика, сядем на лавочку и поговорим. Вы ведь поговорить со мной приехали?
Ага,не по-джентльменски подтвердил Смирнов, наблюдая за тем, как Ферапонтов, с трудом наклонясь, привязывал поводок к сломанной детской железной карусели. Годики они и есть годики. Сдал, сдал миллионер.