Уселись на лавочку и, не таясь, рассматривали друг друга.
Почему-то не молодеем,.грустно удивился Ферапонтов.
А зачем?беспечным вопросом обнаружил свой неизбывный оптимизм Смирнов.
Ферапонтов опять рассмеялся. Сказал почти любовно:
Нет, не изменило вас время. Коронный ваш прием: одним вопросом загнать собеседника в тупик.
Ни Боже мой!открестился от подозрений в таком коварстве Смирнов.Да как же я могу позволить себе такое, если вы мне крайне необходимы!
Я отошел от дел, Александр Иванович,поспешил сообщить Ферапонтов.
Так ведь не о сегодняшних временах пойдет разговор.
А о прошлых я постарался забыть.
Ой ли! Самую малость напряжемся и все вспомним. Я вам по старой фене отстучу, а вы вмиг вспомните по-свойски.
О чем же это вы, Александр Иванович?изобразил из себя целку Ферапонтов.
Только восьмерить не надо, дорогой Глеб Дмитриевич. В мастерах же ходили.
Тогда договоримся сразу. Липовать я не буду, но и действующих сдавать не собираюсь.
Хоп, как говорят нынешние иностранцы узбеки!обрадовался Смирнов.Если о персоналиях, то только о тех, о которых поэт сказал: «Иных уж нет, а те далече». Если о делах, так сказать, тепленьких, то без каких-либо имен. Договорились?
Договорились,решил Ферапонтов. И вроде бы не стоило сведениями разбрасываться, а с другой стороны, гак приятно свою осведомленность обнаружить.Задавайте вопросы, Александр Иванович. Я вас внимательно слушаю.
Слушал и бультерьер. Покорно и напряженно сидя у карусели, он безумными поросячьими глазками еще и на Смирнова смотрел: как ловчее тому в горло вцепиться. Встретились взглядами сыщик и пес. Смирнов подмигнул псу (бультерьер мгновенно отреагировал тихим и устрашающим рычанием) и задал первый вопрос:
Вам что-нибудь говорит фамилия Ицыкович?
А как же!с удовольствием вспомнил Ферапонтов.Ицыкович! Даже лучшеИцыковичи, отец и сын. Крупнейшие воротилы того региона, который до революции назывался Новороссией. Одесса, Николаев, Херсон. Так ведь они лет десять тому назад упорхнули за бугор и, уж поверьте мне, с немалой толикой добычи в клювах. Вы даже себе не можете представить с какой!
Уйти с добычей за бугор десять лет тому назадзадача весьма трудновыполнимая.
Где очень большие деньги, там невозможных дорог нет.
Греков?четко спросил Смирнов.
Греков.
В посредникахвы?
В посредникахя,охотно признался Ферапонтов.
Ваша доля?
Обычная. Десять процентов со сделки.
Я не о процентах, я о сумме.
Миллион,легко назвал сумму, полученную им, Глеб Дмитриевич.
Миллион в восемьдесят четвертом году. Смирнову захотелось ахнуть, но он не ахнул. Вслух прикинул только:
Сколько же тогда Ицыковичи вывезли?
О чем я и говорил,напомнил Ферапонтов.
Здесь одним Грековым не обошлось,понял Смирнов.
Скорее всего.
Да,задумчиво констатировал Смирнов,недаром Греков до самого конца на веревочки надеялся.
Вы знали про его веревочки или, как он сам говорил,тросы?
Знал. Знал, что вверх идут очень круто. Но к комуоб этом не осведомлен.
Совершенно?не очень поверил Смирнов.
Совершенно. Поймите же, Александр Иванович, до такой связи третьих лиц не допускают.
Да понимаю я, понимаю,раздражаясь на себя, согласился Смирнов.Но больно уж знать хочется!
Зачем? Дела давно минувших дней...
Пусть будет так,решил Смирнов. Бультерьер гавкнул. Глеб Дмитриевич нежно посмотрел на собачку и осведомился:
Наш разговор окончен?
У вас еще минут пяток для меня найдется?
Для вас, Александр Иванович, и суток не жалко,изысканно ввинтил Ферапонтов.
Давайте порассуждаем вместе, а?
С величайшим удовольствием!
Некоторые события последнего времени, которые совершенно случайно косвенно коснулись некоторых моих знакомых...
Ферапонтов не мог сдержаться и не совсем вежливо перебил:
Александр Иванович! Вы будто в жмурки со мной играете. Выи «совершенно случайно»! Выи «косвенно»! Так я и поверил!
Ну, виноват, виноват,признался в некорректности ведения беседы Смирнов.Допустим, так: некое стечение многих страшных обстоятельств навело меня на мысль о том, что в Москве существует глубоко законспирированная организация, точнее, сеть тонкого соединения, руководители которой за солидное вознаграждение принимают заказы на убийства. А отдельные звенья их цепочки, никак не связанные друг с другом, добросовестно и быстро выполняют эти заказы. Такое может быть?
Мне несимпатична нынешняя коммерция. Я ненавижу убийц.У Глеба Дмитриевича дернулась щека.Потому что меня не раз пытались убить лишенные всего человеческого скоты. Такое не только может быть. Такое есть.
У вас есть доказательства?
Доказательства у прокурора. У меня информация.
Конкретная? Которой можно воспользоваться для кое-каких контрдействий?
К сожалению, нет. Плавающий почтовый ящик, совершенно автономная радиотелефонная связь. Те, кому она нужна, никогда и ни с кем в живую не контактируют.
Все, что можете сказать, Глеб Дмитриевич?..
Все, что я знаю,поправил его Ферапонтов и, давая понять, что беседа окончательно завершена, вспомнил о собачке:Мой Боб уже сильно заскучал.
Что ж, спасибо за консультацию.Смирнов встал с лавочки и, пожав руку Ферапонтову, направился к «Волге». По дороге проворчал:Боб, видите ли, Бобик,и, включив зажигание, пожелал:Бобик, хрен тебе в лобик.
Алексей Решетов послушно ждал его в полуподвальной забегаловке. Послушно, но недовольно: нс здороваясь, серьезно сообщил Сырцову:
Еле вырвался. И времени у менядесять минут.
Чем же ты так занят?
Нашей пятерке объявлена нулевая готовность с восемнадцати ноль-ноль.
В связи с чем?
Такие вещи нам не сообщают.
Где сбор?
Дадут указание по телефону.
Тебе будут звонить или ты?
Мне звонить некуда. Я.
Номер телефона?
Девятьдевятьдевятьдва нуляшестьшесть.
Радио,понял Сырцов. И наверняка одноразовый.Кто распоряжался на явке? Ростислав наш бедовый?
Нет. Толстяк какой-то странный.
Чем странный?
Ну, во-первых, внешность для наших дел неподходящая: рыхлый какой-то, нетренированный совсем. И говоритне поймешь сразу: всерьез или подначивает.
А не сразу?
Всерьез, Георгий Петрович.
И о чем всерьез?
О бдительности, об осторожности. Рассказал, какие мы, молодые, мудаки.
И доказательно?
Даже очень. Умный, сволочь.
Почемусволочь?
А кто же он?
Наверное, ты прав. Вот что, Алексей. Если произойдет нечто экстраординарное, звони мне в любое время. Смысл слова «экстраординарное» тебе понятен?
Понятен,тихо закипев, ответил Леха.
Тогда запомни навсегда: мне звонитьтолько в экстраординарной ситуации. Усек?
Усек навсегда,не очень хорошо ответил Леха и напомнил:Я очень тороплюсь, Георгий Петрович, честное слово.
Честное слово,повторил за ним Сырцов.Не нравишься ты мне сегодня..
Я не баба, чтобы все время всем нравиться,обиделся Леха и, как положено, не прощаясь, ушел из пивной. Сырцов без охоты допил пиво, постоял, в задумчивости разглядывая публику. Настоящая здесь была публикане с бору по сосенке, а сугубо московская. Вздохнул и глянул на часы. Пора было ехать на званый прием к Спиридонову.
Варвара Спиридонова расстаралась: прием был по высшему классу. Мужички еще толпились в спиридоновском кабинете, а накрытый на десять персон старинный стол одиноко затаился в столовой, мазохистстки ожидая собственного разрушения.
Дамы на кухнеВарвара, Лидия Сергеевна, Ксения (Ксения только неопределенными междометиями),готовя завершающие мазки к почти голландскому натюрморту стола, сердито осуждали Казаряна, в который раз забывшего взять в гости к лучшим друзьям жену.
Мужики, которые знали забывшего старых друзей гостя (Спиридонов, Казарян, Смирнов) хлопали по немогучим плечам блаженно улыбающегося еврея, гладили по лысой, в значительной своей части, голове, громко и горестно сокрушаясь о былых непобедимо строптивых кудрях.
Да ладно, ребята, да ладно, ребята,беспрерывно повторял растроганный пожилой еврей, но ребята не унимались: вертели его, пробовали бицепсы, заглядывали в глаза, просили показать зубы, щупали материальчик, из которого был сшит его серый костюм. Терпение у еврея лопнуло лишь после того, как Спиридонов, расстегнув на нем пиджак, стал любовно рассматривать его аккуратное, но увесистое пузо.Что я вам, игрушка?!
А почему ты в наш садик так долго не ходил?голосом милиционера-гомосексуалиста из старого анекдота осведомился нормальный экс-милиционер Смирнов.
Да как-то разбежались мы все в разные стороны, а потом и неудобно стало навязываться...правдиво объяснил пожилой еврей Алексей Яковлевич Гольдин и, застегнув пиджак, попросил:Можно, я сяду?
Кресло скромнейшему из скромных!громко приказал Смирнов, и два балбеса, тоже не из молодых, Спиридонов и Казарян, подкатили под маленький зад редкого гостя огромное кресло. Кресло с Алексеем Гольдиным оказалось посреди кабинета, что давало возможность пожилым хулиганам, рассевшись вдоль стен, со скрытой ностальгической слезой, наблюдая, изучать приятеля юности златой и любоваться его статями.
А он еще ничего,решил Спиридонов.Паричок, усики, тросточку ипросто незабвенный Чарльз Спенсер Чаплин в расцвете таланта.
В самом расцвете таланта Чарли Чаплин был уже в пенсионном возрасте,добавил Казарян.На пенсии, Леха?
А где же еще?удивленно обиделся Гольдин.
И хватает?поинтересовался Смирнов.
Чего?опять удивился Леха.
Пенсии.
А-а-а, пенсии-то? Хватает. Явторой преферансист на Москве.
При немалом пироге,понял Спиридонов.А как остальные? Яша, Роза, Мишка?
Отец двенадцать лет как помер. А зассыха Сонька с деловым своим супругом мать и Мишку с семьей в Израиль уволокли. И мои стали было за ними тянуться. Ну, а потом притихли, когда стало известно, что и как. Софка на старости лет лестницы моет, ее драгоценный на барахолке вертится. Мишка удачнее всех пристроилсяпо специальности на фирме, которая с нами торгует, и живет себе весело: четыре месяца там, восемьздесь.
Ты у них был?спросил Смирнов.
В прошлом году.
Как там Роза?осторожно задал следующий вопрос Смирнов.
Трогательно любил он Лешкину мать. Леша быстро глянул на него и ответил честно:
Плачет. Всех ей жалко. И которые с ней там, и нас, которые здесь. Внуков и правнуков. Знаешь, сколько их у нас? Двенадцать!
Вечер воспоминаний грубо прервал сыщик Сырцов. Встав на пороге кабинета, он отвесил суровый поклон и, извинившись, сделал заявление:
С глазу на глаз необходимы, Александр Иванович.
Жора, не пугай,попросил Казарян.
Я не вас,пояснил Сырцов и направился следом за Смирновым, который для переговоров с секретными клиентами облюбовал в этой квартире пустующую детскую.
Уселись на маленьких стульчиках, и Смирнов спросил:
Форс-мажор?
Намечается. Надо срочно и глухо прятать Ксению.
Источники?
Отец. Валентин Константинович Логунов. Час ходил вокруг да около. Очень хочет открыться до конца, но и очень боится. Но последнего крика сдержать не смог: «Спасите Ксению!»
Считаешь, что Светлана решилась?
А кто ее, психопатку, поймет. И другой звоночек: свежезавербованный Алексей Решетов предупредил, что сегодняшней ночью будет проведена серьезная операция, в которой, судя по его участию, задействованы крупные силы.
Смирнов натужно, с напряжением встал с детского стульчика, отпихнул в раздражении его ногой и спокойно решил:
Сегодня же Ксении подыскиваем норку.
Где? Мына просвет.
Там, где уже просвечено,непонятно ответил Смирнов и предложил:За стол, боец. Выпивка и закуска по первому разряду.
В честь чего, Александр Иванович?
В честь кого,поправил тот.За таким столом наш Лешка обязательно расслабится, а потом Алик, на правах самого старого и близкого друга, ласково раскопает его в связи со странным хозяйским переплясом на даче Ицыковичей.
Где уже, по-вашему, просвечено до конца?настырный Сырцов хотел все знать.
Отец Афанасий,сказал Смирнов.
А что!понятливо обрадовался Сырцов.И проверен ими до гвоздей, и неконспиративен до того, что деваться, некуда. Но согласится ли?
Согласится,подтвердил Дед.Я уговорю.
А выкрещеный?
И еще как! Я уйду где-нибудь в конце этих гастрономических игр, предварительно договорясь с Ксенией, а ты часика через полтора-два Ксению за бока и за мной. Хвосты отрубать вплоть до аварий будут Ромка и Витька Кузьминский. Я им скажу, чтобы кабриолетов своих нс жалели: смертельные игры начинаются.
Начались,поправил Деда Сырцов и вынул из внутреннего кармана кассету.У них что-нибудь, из чего послушать можно, имеется?
Алик!криком позвал Смирнов, и Спиридонов тут как тут.У тебя магнитофон есть?
Есть какое-то говно.
Тащи сюда.
А потом Смирнов и Сырцов слушали Коляшину исповедь. Смирнов в первый раз, Сырцовво второй.
И еще поэтому надо спасать Ксению,вдруг понял Сырцов.
Ай да Воробьев! Ай да Александр Петрович! Ай да банкир! Ай да блатарь завязанный!бормотал Смирнов.Ну уж коли так, то у меня неслабая идейка в запасе. На досуге ее обдумать как следует надо нам с тобой, Жора. А может, и без тебя.
А сейчас что мне делать?ярясь от нетерпения, потребовал задания Сырцов.
Как уже было сказано: за стол, где закуска и выпивка по первому разряду.
Смирнов и Сырцов были последними, кого ждали за столом. Как по команде, все разом и молча уселись. Алексей Яковлевич Гольдин нервно вздохнул и, погромыхивая отодвигаемым стулом, поднялся.
Друзья!начал Гольдин, вдруг задумался в нерешительности и все же отчаянно продолжил:Друзья! За этим столом трое моих истинных друзей, которым, несмотря на сорокалетнюю разлуку, я без малейших колебаний доверил бы жизнь свою, благополучие детей своих, счастье внуков. Но друзья таких моих друзей, я уверен, не могут быть хуже нас, стариков. Они лучше, они достойнее, они благороднее нас. Я хочу выпить за удивительное открытие, которое я сделал сейчас: времени нет, время выдумали деловитые евреи. Куда девались сорок лет? Их не было. Только Вчера мы в Малокоптевском сидели за Розиным скромном столом, а сегодняза роскошным столом Варвары Владимировны. Ночь и день прошлисутки. И за сутки я обрел столько новых настоящих друзей. Чудо! И еще раз: я хочу выпить за удивительное открытие, которое сделал только что: нет ни времени, ни пространства, а Земля имеет форму морковки или чемодана, как ей хочется. Но есть, неукоснительно есть одно: человеческая дружба, неподверженная законам времени, пространства и земных катаклизмов. За мое открытие, друзья! За дружбу, друзья!
Ура!густо рявкнул (мужиков было значительно больше) стол и поднятыми рюмками дружно отсалютовал мастеру преферанса и элоквенции Алексею Яковлевичу Гольдину.
Ну, а потом пошло-поехало. Выпивая, Казарян рассказывал еврейские анекдоты, для равновесия перемежая их армянскими, Дед тихо беседовал с Ксенией, Спиридонов и Леха Гольдин, вспоминая школьные проделки, кисли со смеху, Кузьминский и Сырцов незаметно на пальцах играли в тюремное очко. Междусобойчики прерывались для тостов, в коих по очереди славили немыслимые душевные качества каждого из присутствующих. Удобно сидели, расслабленно откинувшись на мягких стульях. Только Варвара и Лидия метались туда-сюда (из столовой в кухню и наоборот), обеспечивая надмирность и незамеченность быта для всех этих междусобойчиков.
Но мир, разрушая теорию Алексея Гольдина об отсутствии времени и пространства, ворвался в этот псевдонадмириый дом длительной и забористой трелью старинного дверного звонка.
Милицейская тужурка сидела на начальнике отдела МУРа подполковнике Махове как мундир на начальнике Объединенного штаба войск Соединенных Штатов Америки.
Забросив фуражку на штырь вешалки. Махов за Спиридоновым проследовал в столовую, где был встречен легким бессловесным гулом. По-солдатски четко обозначив общий поклон, он, обходя стол, поцеловал ручки дамам, а с представителями мужского пола обменялся мужественными рукопожатиями. Всех мужиков знал как облупленных, только на Алексее Яковлевиче споткнулся, а потому и представился по форме, ожидая ответной информации.