Ну что убийцы? спросил он у министра. Ведь уже все известно, приметы есть, осталось только накрыть их сачком.
Ищем!
Искать можно до бесконечности.
Но что делать Они спрятались, легли на дно, как говорят в уголовном мире. Голос министра внутренних дел был грустным.
Бросьте на поиски все силы.
Все силы уже брошены.
Выходит, огромная армия милиционеров, тысячи людей ищут и не могут найти каких-то двух лохов?
Представьте, не могут.
Генеральный прокурор повесил телефонную трубку. Если честно, то этого министра надо отправить туда же, где сейчас находятся Пономарев с Панкратовым. Он выругался.
16
Велико же было удивление оперативников, когда в тот же вечер они неожиданно засекли во дворе Влада двух неброско одетых мужчин, неразговорчивых, угрюмых, пристроившихся в углу двора к какой-то залетной машине, два дня уже занимающей чужое местомашина стала на место здешнего пенсионера. Мужчины нервно покуривали сигареты и кого-то ждали.
Кроме оперативников этих людей засекла и соседка Влада, начальственная старуха, которой всегда до всего было дело. Она позвонила в милициюподобных доброхотов, как эта старуха, у нас во все времена было хоть отбавляй. Особенно в столице нашей Родины. Что ни подъезд, то дюжина добровольных помощников милиции, налоговой полиции и прочим органам, призванным надзирать за гражданами.
Мужики и докурить не успели, как к ним подошли сразу несколько человек и крепко ухватили за руки.
Тих-хо!
Вы чего? Вы чего? засопротивлялись было мужики, но их быстро утихомирили, опыт по этой части у блюстителей порядка имелся большой.
В следующий миг во двор с визгом влетел голубовато-желтый, почему-то раскрашенный в цвета украинского флага милицейский «уазик», опешивших мужиков едва ли не в свернутом виде засунули в нутро машины, и «уазик» отбыл из разом ставшего тихим двора. К «уазику» на улице поспешно пристроились две «канарейки» милицейский «жигуленок» и важный, вальяжный «крайслер» и двинулись следом.
Вот и все, деловито заключила начальственная старуха, соседка Влада, наблюдавшая за происходящим в окно, отерла рукою рот. Понеслись души в рай, лапками засверкали.
Неожиданно с черного вечернего неба повалил снегтяжелый, крупный, зимний, он в десять минут обиходил, высветлил землю. Даже на душе и то светлее сделалось.
Очень скорооперативно, по горячим следамдикторы сразу нескольких каналов телевидения объявили, что задержаны предполагаемые убийцы Влада. Фамилии их в интересах следствия пока не разглашаются.
Поклонники Владаа их было многооблегченно вздохнули:
Наконец-то! Смерть Влада не останется неотмщенной. Справедливость восторжествует!
17
Прораб Шутин, обсуждавший с Алиной вопросы ремонтасмерть смертью, а жизнь продолжается, самый лучший способ забыться, освободиться от траурных мыслейэто работа, поэтому Алина и старалась загрузить себя ею, выйдя во двор, не обнаружил там своих подопечных. Озадаченно приподнял шапку и почесал пальцами затылок.
Ну, шустряки! пробормотал он недовольно. Без меня решили выпить традиционную стопку и закусить бутербродом. Ну, шустряки!
Потом, подумав, что подопечные, замерзнув, решили, наверное, скоротать время в машине, которая стоит на улице, за аркой, направился туда. Но мужиков не было и в машине.
Прораб вновь почесал затылок:
Что за булгаковщина! Они же должны быть здесь, они должны ждать меня.
Неожиданно из темноты, словно бы вытаяв из ничего, как дух бестелесный, опять булгаковщина, выступил человек в пухлой теплой куртке и финской кепке с длинным козырьком и опущенными ушами.
Вы кого-то ищете?
Ищу.
Кого?
А два приятеля тут должны были меня дожидаться. Куда-то делись. Не пойму Будто сквозь землю провалились. Вы их не видели?
Видел. Могу показать, где они находятся.
Где?
Пойдемте, я покажу. Человек в пухлой куртке подхватил прораба под локоть. Пойдемте, пойдемте Не бойтесь, я не кусаюсь.
Заподозрив неладное, прораб рванулся было в сторону, но по самые колени погрузился ногами в снег, подгребенный к обочине. Человек в куртке удержал его, потянул на себя.
Эк вы, право, неожиданно старомодно, будто интеллигент чеховской поры, произнес он, выдернув прораба из сугроба. Пошли-ка, дядя, ведь недаром
Литературный оказался человек.
Прораб даже не заметил, как рядом появилась машина, притормозила беззвучно. Человек в пуховике толкнул прораба в машину, это была «канарейка» с хорошо нагретой кабиной. Из приемника, слабо посвечивающего панелью, лилась музыка.
За рулем «канарейки» сидел милиционер с лейтенантскими погонами.
Вы чего, вы чего, ребята? перепугался прораб, в защитном движении закрыл лицо ладонью. Я ничего не сделал.
Во! Допрос еще не начался, а он начал отвечать на поставленные вопросы, усмехнулся лейтенант, мягко трогая машину с места. Что за народ!
Уже после первых двадцати минут беседы с прорабом стало понятноон к убийству не причастен, имеет отношение к нему не большее, чем ко Дню Парижской коммуны.
Прораба пришлось отпустить.
Президенту на стол тем не менее легла записка с короткой пометкой в верхнем правом углу: «Срочно». Президент эту записку прочитал с удовольствиемтеперь он может смело смотреть журналистам в глаза: убийцы, сами исполнители, найдены. Дело осталось за малымнайти заказчика.
Президент с воодушевлением потер руки.
18
По делу об убийстве Влада продолжали работать не только следователипродолжали работать и эксперты. В частности, они обратили внимание на одну деталь. Когда Кузякина, выйдя из квартиры, увидела Влада, то лицо его было чистым, каким-то изумленным, такое лицо бывает у человека, когда его внезапно останавливают на улице, а потом выражение изумления исчезло и главноена лице появились сильные кровоподтеки, гематомыуже у мертвого, будто боль, которую Влад ощутил живым, пришла с опозданием к мертвому.
Медики подтвердилитакое иногда бывает с убитыми людьми.
19
Требовалась глубокая обработка связей Влада.
Выяснилось, что незадолго до своей гибели Влад затеял перестройку телевизионного каналаон получил высокое назначение на пост генерального директора и решил разобраться не только в том, что появляется на экране телевизора, на его «кнопке», но и что делается за кадром. Например, сколько канал получает денег от рекламы, куда они идут?
Однажды утром на столе в его кабинете оказалась запискаона лежала поверх газет и писем: «Вы напрасно это затеяли, господин хороший. Последствия могут быть непредсказуемы. Доброжелатель». Влад вызвал секретаршу:
Ко мне кто-нибудь заходил?
Нет.
Странно, пробормотал он обескураженно, близоруко сощурил глаза под стеклами очков. Когда он так щурил глаза, то казался совершенно безоружнымбери голыми руками. Многие женщины, влюбленные в него, на этом попадались. На деле же Влад был далеко не безоружным человеком.
Среди денежных потоков, которые крутились вокруг телевидения, Влад прежде всего обратил внимание на рекламные деньги. Уж очень много их было, и рождались они буквально из ничего, из воздуха, падали сами по себе с небес. Причем, качество рекламы не влияло на поступления. Влияло время, отведенное под рекламу, а так хоть собственный кулак показывай в экран либо рекламируй немытые руки и грязные ногтиглавное, чтобы время это было оплачено. Звонкой монетой. Долларами. В крайнем случаенемецкими марками или английскими фунтами.
Это был золотой дождь, который сыпался с небес, бегай только с кастрюлькой либо с подносом от одного облака к другому да подставляй посудину под струи. Поскольку телевидение напрямую рекламой не занималось, то оно продало рекламное время посредникам, которые быстро сообразили что к чему. И из каждой кастрюльки телевидению отдавали лишь малую толику, две-три монетки, остальное забирали себе.
Очень жирным и очень толстым оказался этот пирог. Но шел он мимо рта государства, мимо рта телевизионной кампании, которая едва сводила концы с концами и если бы не дотации государства, вообще завалилась бы набок.
Рекламных денег с лихвой хватило бы на то, чтобы не только обеспечить людей нормальной зарплатой, закупить новую технику, которой на западе появилось ой-ой-ей сколькоглазом не окинуть, но и вообще отремонтировать, отштукатурить, пардон, и окрасить Останкинскую башню. Башню вообще можно было оклеить долларами, вот ведь как.
20
Многие пытались наложить руку на этот жирный пирог. И разные рекламные предприниматели, и преступные группировки, в частности одна из самых мощныхСолнцевская, и ловкие жулики, которым все равно, откуда качать деньги, лишь бы качать, и чиновники с толстыми портфелями, и депутаты Государственной думы
Чиновников Влад особенно не любилу них совершенно не было совести, они даже не знали, что это такоесовесть.
Первым разговор о совместном бизнесе с Владом на рекламной ниве затеял некий человек по имени Боряего все так звали, Боря, либо Борька, словно у него не было ни полного имени, ни отчестватолько кличка, которой во многих деревнях наделяют молодых козелковБоря, Борька. Собственно, он и был похож на молодого козелка, только не хватало ему рогов да бородки. Фамилия его была Абросимов.
Влад, хочу предложить партнерство, осторожно начал разговор Абросимов.
Надо подумать, ответил Влад.
Я человек надежный, на меня можно положиться во всем
Я знаю. Но подумать я все равно должен.
Вечером Влад позвонил своему давнему приятелю, еще со школьной поры, Шальнову, подполковнику милиции, работавшему на Петровке, 38, в Главном управлении внутренних дел Москвы.
Слушай, старик, ты не можешь пробить у себя в компьютере одну фамилию?
А что, человек пахнет чем-то нехорошим? Шальнов засмеялся.
Точно не знаю, но подозрения есть.
Давай фамилию.
Абросимов.
Позвони мне завтра в десять утра на работу. Влад позвонил.
По нашим данным, Абросимов входит в Солнцевскую группировку, сказал Шальнов.
Ого. Влад не удержался от восклицания. По коже у него пополз нехороший озноб. Ошибки быть не может?
Петровка, тридцать восемь, не ошибается, Влад. Кличка у АбросимоваБоря, по его же имени. Имей в виду вообще, что солнцевская братия хочет установить полный контроль над телевидением, и в частности над рекламными агентствами. Более того, и это между нами, Влад, о твоих разговорах с Абросимовым известно лидерам группировки.
Фью-ють, Влад присвистнул. К моей скромной персоне внимание таких великих людей привлечено быть не может. Исключено!
Не паясничай, Влад. Будь осторожен, предупредил Шальнов. Солнцевскиеребята серьезные.
Так возьмите и арестуйте их! Это же преступники!
Если бы было можно. Голос Шальнова сделался грустным. Есть кое-кто наверху, сидит очень высоко, кто не дает этого сделать.
Значит, солнцевские сидят уже в Кремле?
Считай, что так, помедлив, отозвался Шальнов. Чувствовалось, что он не хочет говорить на эту тему, может быть, даже просто боитсяведь телефоны ныне стали дырявыми, как никогда.
Через два дня Абросимов зашел в кабинет Владавеселый, надушенный «Опиумом», модным мужским одеколоном, с двумя золотыми перстнями: один с красным дорогим камнемна левой руке, второй с пронзительно синим сапфиромна правой. Абросимов широко улыбалсяво весь рот, лицо сияло и лоснилось.
Ну как, Влад, будем делать совместный бизнес? спросил он прямо с порога.
Влад медленно покачал головой:
Не будем.
Улыбка исчезла с лица Абросимова, взгляд сделался растеряннымтакого ответа он не ожидал.
Как так?
А так. Влад поднялся из-за стола, сунул руки в карманы, подошел к Абросимову. Если бы ты был один, сам по себе, так сказать, то я бы подумал, сыграть с тобой в эту азартную игру или воздержаться. Но поскольку ты не один, за тобой стоит целая куча людей, к которым я отношусь без особого уважения, то играть мы с тобой ни в какие игры не будем. Вот и все.
Это кто же за мной стоит?
Это ты знаешь лучше меня.
На лбу у Абросимова появился пот, на щеках возникли белые пятна.
Мне кажется, Влад, ты ошибаешься.
В этом разене ошибаюсь. Влад вытащил руки из карманов и сел за стол, давая понять, что разговор окончен.
И что, никаких надежд?
Никаких, сказал Влад решительно, как отрезал. Эту игру мы будем играть с другими людьми.
Абросимов с трудом, словно в нем что-то отказало, повернулся и исчез за дверью.
21
Вечером Абросимов сидел в огромной, заставленной стильной резной мебелью квартире и докладывал о разговоре с Владом человеку, вольно расположившемуся за широким темным столом. Хозяин квартиры смотрел на Абросимова с брезгливостью, как удав на крота. Абросимов чувствовал себя неуютно.
Хозяин квартиры был им недоволен. Мог бы предложить Абросимову хотя бы стакан чаю или чашку кофе, бутерброд с икрой, но не предложил ничего. Даже сесть не предложил. Абросимов сел самаккуратно, на самый краешек низкого глубокого кресла, словно боясь раздавить его. Хозяин квартиры посмотрел на него неодобрительно, Абросимов втянул голову в плечи.
Значит, отказал? задумчиво проговорил хозяин квартиры. Голос у него был густым, сочным, будто у хорошего оперного певца. Приметный голос.
Отказал, жалобно кивнул в ответ Абросимов.
Хозяин взял тоненькую, розовую, очень аппетитно поджаренную гренку, ложкой подцепил икру из серебряной кюветки, обложенной льдом, и сосредоточенно стал водружать ее на гренку.
Нехорошо это, сказал хозяин.
Да уж, Абросимов вздохнул и с гулким звуком проглотил слюну, услышал этот звук, и ему сделалось жаль самого себя. Он покрутил головой из стороны в сторону, словно ему на горло стала давить пуговица, вновь гулко сглотнул слюну.
Хозяин квартиры ничего этого, похоже, не заметил.
И убирать его жалко, Влад человек популярный, народ его любит, хозяин квартиры вздохнул. А народ надо уважать. Что мы без народа? А?
Абросимов согласно наклонил голову: он хорошо знал, что и с народом, и без народа человек, сидевший напротив неговсе! Это народничто, а онвсе! Давать какой-либо определенный ответ было опасно, лучше в знак согласия наклонить голову и этим ограничиться.
Ничто мы без народа, повторил хозяин квартиры и засунул в рот гренку с икрой. Проглотил не жуя. Да и скучно жить без народа. Охо-хо, грехи наши тяжкие. Он потянулся к бутылкам, стоявшим на столе, выбрал одну, с вишневой наливкой «Мари Бризард», налил себе в фужер сладкой тягучей жидкости.
Не выдержав, Абросимов вновь гулко сглотнул слюну. Хозяин квартиры покосился на него, недоуменно приподнял одну бровь, опять потянулся за гренкой, густо намазал ее икрой.
Поэтому любимца масс мы пока трогать не будем, а подойдем к нему с другой стороны. Не может быть, чтобы он не прогнулся. И не такие прогибались. Хозяин проглотил еще одну гренку, запил ее сладкой наливкой. Вкус у него был еще тот. Абросимов слышал, что этот человек когда-то работал таксистом, звезд с неба не хватал, а когда наступило благословенное перестроечное и послеперестроечное времяпрыгнул вверх, стал богатым, очень богатым и сильным. У него под рукой целая группировка. Кого хочешь задавит. Даже кремлевский полк вместе с его пушками и минометами. И не такие прогибались ведь? тем временем строго спросил хозяин гигантской квартиры. Правда?
Абросимов поспешно улыбнулся.
Так точно! И не такие прогибались.
Хозяин квартиры вновь поднял одну бровь, и у Абросимова нехорошо засосало под ложечкой.
А ты задание свое не выполнил, сказал ему хозяин квартиры. Я подумаю, как с тобою быть дальше. А сейчас иди. Не мешай мне ужинать. Твоя рожа меня раздражает.
Абросимов на цыпочках, пятясь, вышел из комнаты. Губы у него обиженно подрагивали: он-то тут при чем? Влад же заупрямился, не он, а раз Влад заупрямился, то это уже проблема самого Влада. Нет, не прав шеф, что был с ним так суров. Абросимов не заслуживает такого отношения.
Он вышел на улицу, сел в машину. Дул резкий мартовский ветер, с железных московских крыш срывались куски снега, льдышки шлепались на асфальт. Хотелось поскорее домой, в привычное тепло Еще ему очень хотелось мягкого белого хлеба с черной икрой. Так сильно хотелось, что он готов был заныть побито. Во рту в твердый комок сбилась слюна.