Абросимов с места дал газ, шины с железным грохотом проскрежетали по асфальту, и иномарка резко рванулась вперед. Железный звук напугал Абросимова: а вдруг к днищу автомобиля привязали гранату? Сейчас ведь рванет!
Он сбросил газ и вжал голову в плечи.
Нет, не рвануло.
22
Государственный советник юстиции третьего класса Георгий Ильич Вельский родом был из Сибири. Никогда не думал о том, что станет московским жителем и уж тем болеепрокурорским работником. Он был человеком науки, специалистом по редкой ветке юриспруденциигосударственному праву. Институт окончил на Урале, кандидатскую и докторскую защитил там же, места те любил, сжился с ними и не думал, что ему когда-нибудь придется перебираться в Белокаменную. Но жизнь, как говорится, индейка, а судьбазлодейка.
Его приметили На одной из конференций, где ему довелось делать доклад. Потом взяли на карандаш на другой конференции. В результате через полгода вызвали в Москву.
Должность ему предложили такую, от которой отказываться было нельзя. Если откажешьсясам на себе поставишь крест и максимум на что можешь потом рассчитыватьна командование метлами да лопатами в какой-нибудь каптерке, в другие места путь уже будет закрыт. И не потому, что существовала, так сказать, жесткая государственная или партийная дисциплина, хотя и это тоже было, существовали некие нормы, которые нельзя было нарушать. Нарушивший их делался своеобразным изгоем, человеком, которому обязательно надо показаться врачу-психиатру. Ну действительно, если человеку предлагают должность министра, а он начинает брезгливо морщить нос и махать руками: «Нет, нет, нет!» как к нему после этого относиться?
В таких случаях относятся обычно как к больному. Так бы отнеслись и к Вельскому, если бы он отказался.
В результате Вельский очутился в Москве.
В первые месяцы он очень скучал. Ему казалось, что в Москве он обязательно задохнется, ему не хватало воздуха. Иногда ночью он просыпался от того, что нечем было дышать, в комнате плавает бензиновая копоть, смешанная с запахом горелой резины, горячего железа, расплавленной краски, еще чего-то, чему и названия не было. Лицо его было мокрым, и тогда он неслышно, на цыпочках, боясь разбудить жену, подбирался к открытой форточке, чтобы дохнуть немного свежего ночного духа. Вслушивался в ночные звуки, стирал ладонью пот со лбасвежего воздуха все равно не было, затем, устало махнув рукой, вновь забирался в постель. К утру надо было обязательно выспаться и иметь свежую голову.
После Урала, где даже и отношения между людьми были проще, честнее, добрее, чем в Москве, здесь все казалось иным.
Если Вельский шел по улице, то обязательно хотелось оглянутьсячудилось, что ему вот-вот кто-нибудь всадит сзади нож под лопатку. Это была Москва, ее жизнь, протекающая по формуле, рожденной, как потом понял Вельский, совсем недавно, в перестроечныепри Горбачевевремена.
Старая Москвав шестидесятые, в семидесятые, в восьмидесятые годыбыла другой.
Как только по телевидению объявили о том, что убийцы Влада задержаны, Вельский огорченно покачал головой. Задержаны? Как бы не так! Убийства таких людей, как Влад, готовятся очень тщательно, и вот так, походя, на одном чихе, их не раскрывают. Попрыгунчи-ковы методы здесь не проходят.
И зачем так спешит, так торопится генеральный прокурор, Вельскому было непонятно. Генерального прокурора он знал, как говорится, постольку поскольку и не больше, только в той части деловых отношений, которые связывали руководителя отраслевого института с руководителем ведомства, имевшего титул больший, чем простой министр (генерального прокурора страны, старшего среди министров-силовиков, всегда негласно приравнивали к вице-премьеру правительства). Расстояние между директором института, однозвездного генерала, и генеральным прокурором, у которого по армейской иерархии этих звезд имелось в четыре раза больше, было таким, как от Земли до Венеры, поэтому Вельский относился к генеральному прокурору довольно настороженно. Старался к нему не приближаться и уж не дай Богпопасть в его окружение Вот уж действительно, живя в аду, не знаешь, как отвести душу, чтобы ее не захапал, не зажал в тисках кто-нибудьдьявол или такой человек, как нынешний генеральный прокурор. Точнее, и.о. генерального прокурора. Вельский недобро усмехнулся.
И в человеческом плане, и в профессиональном их генеральный прокурор, извините, и.о. генерального прокурора был никем. И все-таки ошибки этого и.о. резали слух, глаза, мозг и вызывали ощущение досады.
Вельский пожаловался жене:
Знаешь, временами мне так становится неприятно все, что происходит в нашей конторе, что хочется сменить работу.
Терпи!
Куда ни гляньвсюду одни спасители Отечества типа нашего генерального, только нет от них России спасения: думают они лишь о своем кармане да о том, как бы получше облизать задницу президенту До всего остального им нет дела.
Грубо как, Георгий.
Это реалии, Лена, реалии нашей жизни, и голову от них, как страусу, не спрятать. Служить грешно, выслуживаться тошно. Противно все это. Устал я!
Может быть, нам поехать отдохнуть?
А что? Вельский оживился. Хорошая мысль! На Байкал. Рыбу на удочке половить, омулька на рожне отведать. А! Он потер руки. Чтобы не видеть всего этого, кивнул на экран телевизора, не видеть и не слышать. В следующий миг лицо Вельского погасло, он вздохнул. Только когда это еще будет В июле, не раньше. А сейчас на дворе март.
Жена поспешила сменить тему разговора.
Ну что, убийц Влада вроде бы поймали? Верно вещает ящик? Телевизор она назвала модным словом.
Вельский не выдержал, усмехнулся.
Это не убийцы Влада, это совсем другие люди. Просто наше ведомство расписалось в своей некомпетентности.
А как же сообщения телевидения?
Врет телевидение.
А генеральный прокурор?
И он врет. Вельский не удержался и добавил: Как сивый мерин. И верит в то, что говорит, верит в собственное вранье. Тьфу! Настоящих убийц не поймали и, как мне кажется, вряд ли поймают.
Почему?
Да потому, что их просто уже нет в живых. По неписаным законам криминальной России эпохи Ельцина их не должно быть в живых.
Куда же они делись?
Лена, ты наивная Куда, куда? Повторяю, их убили. А тела бросили гнить где-нибудь в подмосковном лесу.
Жена невольно обхватила плечи руками, крест-накрест, словно ей было холодно.
Страшно как стало жить
Вот именнострашно.
23
Никто из подопечных не знал точно фамилию, имя и отчество хозяина огромной, в половину этажа, квартиры, расположенной в центре города и стоившей не менее миллиона долларов. Все звали его Хозяином. С большой буквыХозяин. Даже шефом опасались звать, хотя шефтоже неплохо, это понятно, высоко, но Хозяинэто убедительнее, весомее, громче. Ум Хозяин имел хваткий, как и большинство водителей-таксеров, умевших и пару девочек склеить бесплатно по дороге, и десяток бутылок паленой водки загнать из-под полы, ночью, взяв за них не тройную или четверную, а десятерную цену (в пору Горбачева, когда вину и водке была объявлена война и водка продавалась в магазинах с двух часов дня до семи вечера, едва ли не по списку, люди опустились до того, что пили даже вонючие лосьоны, одеколоны и отстой от паркетного лака; естественно, деловые люди широко наладили производство подпольной водки, самопальной или паленой, которую развозили и продавали таксисты, Хозяин был одним из таких продавцов), и клиента обмишурить, получив с него сверх положенного себе на обед Это был шик особого родаполучить сверх счетчика ровно на обед. Обедал Хозяин в ту пору в «Зеленом глазе» бойкой стекляшке, находящейся недалеко от Никитских ворот. Черной икры с гренками да печенки «фуа-гра» там, конечно, не было, но хорошее жаркое с двумя кусочками хлебаэто было, и первое и второе одновременно, плюс тарелка красного свекольника с жирным шматком сметаныдополнительное первое для тех, кому выпала тяжелая шоферская смена, плюс стакан компота На это «сверхнормативной» пятерки вполне хватало. Именно столько старался взять Хозяин с каждого клиента. А то, что положено по счетчику, сдавал в кассу таксопарка.
Но все это осталось в далеком прошлом. Ныне Хозяин, если захочет, то может вообще купить весь «Зеленый глаз» вместе с прилегающими к стекляшке улицами и, вообще, если понадобится, на равных потягаться своим влиянием и с мэром Москвы, и с губернатором Московской области, и даже с самим президентом. Одно словоХозяин.
С этим ничтожеством Абросимовым он только время потерял. Пустое место. Максимум на что Боря способенстирать шнурки и глодать кости, выловленные из хаша.
Хозяин вздохнул негодующе, разложил перед собой бумажкидонесения двух бригадиров, присматривающих за Останкино и вообще занимающихся телевизионными делами. Хозяин, как и государство в лице многих чиновников, собирался установить над телевидением свой железный контроль. И главноеконтроль над его финансовыми потоками, чтобы ни один рубль, ни один доллар не проскакивали мимо незамеченными.
Взгромоздив на нос узенькие, будто броневые щели, крохотные очки, он углубился в чтение бумажек. Через полчаса сдернул очки с носа и произнес удовлетворенно:
Эге!
На это негромкое «Эге!» тотчас возник помощниких у Хозяина было тринаутюженный, напомаженный, довольно респектабельный молодой человек.
Слушаю вас. Молодой человек в вежливой готовности склонил голову и вытащил из кармана блокнот с заложенным карандашом.
Узнай-ка, мигом, под кем сейчас ходит этот рекламный дух как его фамилия его, Хозяин поднял одну из бумажек, Бейлис.
Секретарь торопливо записал в блокнот: «Бейлис».
Узнай, чем он дышит, с кем ликеры и кофеек пьет, под кем крышует. Слово «крышует» Хозяин усилил, оно было главным в этом перечне.
Из бумажек«докладных», поданных ему бригадирами, Хозяин выяснил, что самой крупной фигурой среди рекламщиков ныне считается Бейлис. Он, если понадобится, любого кобелька там прижмет и, надо полагать, справится и с этим несговорчивым козлом, с Владом.
Через пятнадцать минут секретарь вновь едва слышно скрипнул дверью.
Я все узнал.
Ну?
Крышей у Бейлиса является Глобус со своей группировкой
Кто такой Глобус? перебил секретаря Хозяин, в голосе его послышались ворчливо-властные нотки.
Под началом у него ходят двенадцать человек. Без охраны нигде не появляется. Бейлиса опекает плотно. Всегда вооружен.
Хозяин недовольно поморщился:
Не люблю этих слов.
Простите. Но все равно эту информацию я должен довести до вас.
Довезти? На чем? На телеге? Хозяин усмехнулся, довольный тем, что на каламбуре поймал секретаря. Где чаще всего бывает этот Глобус?
На дискотеке у «ЛИССа».
Брови у Хозяина изумленно вздернулись и сложились в домик.
Так он, выходит, совсем несерьезный человек?
Я бы так не сказал.
Ну какой же он серьезный, если до сих пор бегает на танцульки?
Он бывает не только на танцульках.
Где еще?
В казино. Часто обедает в ресторане «Сирена»
Видел я эту «Сирену». Ничего в ней хорошего, под стеклянным полом плавают полудохлые осетрытого гляди провалишься и сам осетром станешь. Все ясно. Хозяин сделал брезгливое лицо и поднял растопыренную ладонь, останавливая секретаря. Позови-ка мне Феню.
Фенясмышленый, ловкий, с высокими залысинами и гибкой фигурой танцора, выполнял при Хозяине роль чиновника для особых поручений.
Хорошо выглядишь, Феня, похвалил его Хозяин.
Стараюсь.
Значит так, Феня Есть один авторитет из новоявленных, по кличке Глобус
Феня напрягся, на лбу у него возникли вертикальные складки.
Что-то слышал, Хозяин, но что конкретновспомнить не берусь.
А и не надо впопыхах вспоминать, милок, назидательно произнес Хозяин. Ты это дело обшурупь потщательнее, в тиши и покое, а потом действуй. Действуй так, чтобы ни один кремлевский полк перед тобой не устоял.
Понял, Хозяин. Феня не удержался, расплылся в улыбке. Этого Глобуса надо того Он провел пальцем себе по шее. Правильно я понял?
Догадливый, пробурчал Хозяин.
Комбинация, которую задумал Хозяин, была проста, как превращение воды в лед в холодную зимнюю пору: лишить Бейлиса крыши и самому стать его крышей. А Бейлисодин из самых близких к Владу людей, в дом к нему входит не спрашиваясь, дверь в кабинет открывает ногой. Попав под влияние, а точнеепод крышу Хозяина, он скажет Владу то, что надо. И заставит того действовать так, как надо.
Это был, пожалуй, самый короткий, самый прямой путь к достижению цели.
Можно было, конечно, вступить в переговоры с Глобусом, оттеснить его, но, во-первых, кто такой Глобус в сравнении с Хозяином, чтобы вступать с ним в переговоры, во-вторыхпротивно, а в-третьихслишком длинная дорога. Времени на уговоры-переговоры будет ухлопано столько, что к этой поре и Россия, глядишь, уже начнет разваливаться. И так на ладан старуха дышит Самое простоеубрать Глобуса. Как там любил говорить мудрый вождь и учитель товарищ Сталин? «Нет человеканет проблемы»? Так?
Так вот, нет Глобуса, и нет проблемы.
Хозяин поднял глаза, увидел, что Феня еще находится в кабинете, стоит у косяка, подпирая плечом дверь.
Ты еще здесь? удивился Хозяин.
Вы не дали отбоя, поэтому я и не ушел.
Отбой, устало произнес Хозяин. Феня исчез.
Хозяин поглядел в окно: голые черные ветки, украшенные такими же черными прозрачными сосульками, напоминали рисунок тюремной решетки, и это вызвало у Хозяина неприятные ассоциации. Взгляда в сторону он не отвел, только сжал в одну ровную линию губы.
Самая пора поехать куда-нибудь отдохнуть, погреться, искупаться в чистой голубой воде, поплавать с маской, поглазеть на диковинных тропических рыб. В глазах у Хозяина мелькнуло что-то расслабленное, вспыхнули маленькие огоньки и тут же погаслион подавил в себе желание расслабляться.
Расслабляться нельзя, стоит только один раз впустую хлопнуть ртом, как свои же подопечные и съедят, не говоря уже о друзьях и соперникахстрескают собратья по «перу» и не поморщатся. Горчичкой намажут, соусом польют и съедят.
А чтобы этого не былоникакого расслабона, проговорил Хозяин вслух, сгреб бумажки, лежавшие перед ним, в одну кучу и сунул в стол.
24
Дискотека у «ЛИССа» место в Москве приметное. Кого тут только не встретишь! Иногда даже мелькнет лицо какой-нибудь киношной или эстрадной знаменитости, говорят, даже сам Жириновский захаживает Впрочем, мало ли что говорят люди, язык-тоштука бескостная.
Глобус любил бывать здесь, он отдыхал здесь душойнравился ему и главный зал, и комнатки, где можно было уединиться, и выпивка, подаваемая в барах, и модные раскованные девочки, которые сюда приходили.
В тот вечер Глобус приехал на дискотеку с двумя своими приятелями, Кизяком и Штырем. Оба были не только его приятелями, но и личными охранниками, Глобус им за это неплохо платил.
На дискотеке провели три часа. Выходили, когда Москва уже затихла, в домах были погашены окна, а дискотека продолжала греметь, сиять огнями, здесь бурлила жизнь, та самая жизнь, которую так любил Глобус.
Он обнял за плечи своих дружков-телохранителей.
А что, братаны, не закатиться ли нам в какой-нибудь ночной кабак, не добавить ли еще граммов по сто пятьдесят чего-нибудь вкусного для лакировки? А?
«Братаны» были не против.
У выхода они задержалисьувидели двух парней, взасос целующихся друг с другом. Один был напомажен, напудрен, накрашенв этой паре он явно был девицей, второй, целуя, держал его за задницу. Не просто держал, а проминал ее пальцами, будто волейбольный мяч
Глобус остановился, захохотал.
Такого я еще не видал, отхохотавшись, заявил он.
Мы тоже, дружно, в один голос произнесли охранники.
Парни, не обращая внимания на окружавших, продолжали целоваться. Глобус с интересом обошел их кругом, поцокал языком и, махнув рукой, двинулся на улицу.
Отлакируем наши желудки ипо домам, заявил он, вновь обхватил руками своих приятелей, повис на их плечах и вдруг почувствовал, как в лицо ему ударил жар.
Где-то далеко-далеко, в черном бездонном пространстве вспыхнула неяркая красновато-синяя звездочка, подмигнула Глобусу хитро, поманила к себе. Глобус, отзываясь на подмигивание, рванулся было вперед и в ту же секунду обвис на плечах приятелей.