У вас не много оптимизма, осмелился выразить свои чувства Бейнард.
Вайатт на мгновение задумался. Затем сказал:
Вы что хотите от меня услышатьприятные речи или мою точку зрения? Хотите, чтобы я сказал, что мы добились абсолютного успеха, что все цели достигнуты и поражения мы не потерпим? Поверьте мне, утверждать этого нельзя, особенно если мы станем недооценивать противников.
Если бы все было слишком легко, это могло бы означать ловушку, заметил Слингсби.
Никакой видимой ловушки нет. Но все действительно прошло на редкость легко. Впрочем, иначе и не могло быть: ведь никто не верил в такую возможность.
Ну и хорошо. Приятно было видеть выражение лица Ригли при нашем появлении, с усмешкой проговорил Дженнингс.
Не лучше у него был вид, когда он, отправившись на Даунинг-стрит, десять, увидел, что Гейнор уже стал там хозяином, сказал Бейнард.
Разговор продолжался в таком же игривом тоне, но все отчаянно устали. Вайатт, казалось, забыл о собеседниках и продолжал работать. Дженнингс время от времени напоминал Вайатту:
Вы должны хоть немного поспать. Он по-собачьи был предан шефу.
Через несколько минут Вайатт вдруг приказал:
Гарри, отправляйся в Скотленд-Ярд.
Хорошо, ответил удивленный Бейнард.
Мне нужны подробные сведения о зарегистрированных уголовных преступлениях в Лондоне за период с четырех часов дня до двух ночи.
А разве мне дадут такие сведения?
Дадут.
Все трое с удивлением посмотрели на Вайатта, но тот не спешил с объяснением. Он дал его после нескольких минут молчания:
В ненормальных условиях, при стихийном бедствии, свержении правительства, разного рода беспорядках, число уголовных преступлений резко возрастает. Преступники не теряют времени. Если цифры, которые получит Бейнард, не хуже тех, которыми я располагаю, мы будем иметь кое-какое представление об обстановке.
Вы хотите сказать, что преступники пользуются случаем, а если роста преступности нет, значит, порядок сохраняется?
Именно это я и хотел сказать, Гарри, с улыбкой ответил Вайатт.
Полчаса спустя Бейнард вернулся с нужными сведениями. Вайатт тщательно сравнил их с имеющимися и, откинувшись на спинку кресла, удовлетворенно заявил:
Никакого роста.
За исключением района Вестминстерского дворца, заметил Дженнингс.
Вайатт слишком устал, чтобы понять смысл этих слов.
Элементарные нарушения порядка, объяснил Дженнингс.
Вайатт улыбнулся и сказал:
Сержант Дженнингс уже пошутил, и мы заслужили пару часов отдыха.
3 часа 40 минут. Истопница прошла мимо кабинета Вайатта, напевая слишком громко для женщины почти в шестьдесят лет.
Потише, шепотом попросил караульный. Начальник спит.
Разве? Женщина остановилась и посмотрела на закрытую дверь. Вот это политика, проворчала она и пошла дальше, запев еще громче, чем прежде.
Хартфиш изучал переполненный зал суда с удовлетворением игрока, определяющего выигрыш по размеру банка. Сенсационные показания свидетелей очень нужны, особенно на одиннадцатый день суда. Но интерес к процессу не ослабевал ни на минуту благодаря умелому ведению дела. Хартфиш все предвидел, и это был лучший из судебных процессов в истории века. Говорили, что он зарезервировал все свое утонченное высокомерие по отношению к самому правосудию, а в остальном все были равны перед его мстительностью. Когда был вызван первый свидетель, Хартфиш заметил, что председатель суда стал что-то быстро записывать. От взгляда прокурора не могла укрыться ни одна деталь.
Эдвард Джон Ренкин, человек средних лет и внушительного вида, занял место для дающих свидетельские показания. Приняв присягу и ответив на предварительные вопросы, уточнявшие его имя и фамилию, он стал ждать атаки Хартфиша.
Господин Ренкин, во время событий двадцать третьего октября прошлого года вы являлись постоянным секретарем министерства топлива и энергетики?
Да.
Не получали ли вы несколько необычного сообщения в тот день?
Получал.
Расскажите суду, в чем заключался смысл этого сообщения.
Это было отпечатанное на машинке письмо, приглашавшее постоянных секретарей и руководителей департаментов всех министерств собраться в зале заседания палаты общин двадцать четвертого октября в десять часов утра. Письмо было подписано так: «Вайатт».
Когда вы получили письмо?
Примерно в четыре часа. На письме была пометка «срочно», и поэтому оно было немедленно передано из канцелярии мне.
Какой была ваша реакция на это невероятное приглашение?
Откровенное неверие. Мой секретарь высказал предположение, что это какая-то ловушка, и я был склонен именно так расценивать письмо, пока не узнал о случившемся.
О свержении правительства?
Да.
К этому вы тоже отнеслись с откровенным неверием?
Естественно.
Естественно? Но ведь вы не могли оставаться в состоянии откровенного неверия все время?
Я поговорил со своими коллегами из других министерств и узнал, что все они получили подобные приглашения. Кроме того, я позвонил в палату общин, чтобы выяснить, насколько правдоподобны слухи.
И конечно, слухи подтвердились. Что вы предприняли потом, господин Ренкин? Еще раз повторяю вопрос: что вы предприняли потом?
Я отправился домой.
Домой, на Тэнгли-авеню?
Да.
Не кажется ли вам ваш поступок странным?
А что еще я мог сделать? Почти все служащие
Мне нет дела до служащих. Я спрашиваю, разве вы не должны были оставаться на своем посту в такой критический момент?
Какова бы ни была моя ответственность за снабжение страны топливом и энергией, у меня не было полномочий как-то реагировать на происшедшую революцию.
Но, конечно, ответственность перед министром была достаточным основанием для того, чтобы вы оставались на посту до встречи с ним для обсуждения положения?
Я оставался в кабинете до тех пор, пока не узнал, что министр уехал домой пятью минутами раньше. Я в самом деле не понимаю, что мог сделать кто-либо из нас.
Хартфиш подождал, пока утих смех. Это оживление вдохнуло новую струю жизни в присутствующих, которым уже начала надоедать юридическая казуистика. Кроме того, следовало учитывать и настроения телезрителей.
Итак, вы отправились домой и следили за событиями по тем передачам, которые вело телевидение?
Да.
Каково было ваше впечатление о происходящем? Разве это так важно, господин Хартфиш?
Председатель суда нетерпеливо постучал паркеровской ручкой по столу. С его точки зрения, этот шарлатан не уважал процессуальный кодекс.
Уважаемый господин председатель, я только хотел узнать, о чем думал свидетель перед заседанием, которое нас интересует.
Не дожидаясь ответа председателя суда, Хартфиш продолжал:
Нужно ли повторить вопрос?
В этом нет необходимости, ответил Ренкин. Я внимательно наблюдал за Вайаттоми во время пресс-конференции, и потом. Хотя, по-моему мнению, этот человек зашел слишком далеко в нарушении свободы личности королевы, его доводы с конституционной точки зрения
Его доводы меня не интересуют.
Хорошо. Я был потрясен его очевидной искренностью.
Неужели?
Я считал тогда и считаю сейчас, что он руководствовался исключительно интересами страны.
Хартфиш задержал лукавый взгляд на Ренкине. Этот взгляд должен был показать свидетелю, что ему следовало быть более осведомленным, особенно в такое время. Находящиеся в зале суда заволновались. Их мучил вопрос: сумеет ли Хартфиш повернуть дело в своих интересах.
Именно по этой причине вы и решили безоговорочно поддержать Вайатта?
Нет!
Вы Хотите сказать, что имелись иные причины?
Я хочу сказать, что моя поддержка Вайатта не была безоговорочной.
Значит, вы сотрудничали с Вайаттом в расчете на какую-то выгоду, возможно, ради увеличения своей власти?
Конечно нет.
Эта словесная дуэль все же принесла свои плоды. Ренкин весьма неблагоразумно выдал свои истинные мысли. Бросив тень на честность Ренкина, Хартфиш поставил под сомнение и искренность Вайатта. Теперь он, прокурор, мог перейти к заключительному вопросу:
Так или иначе, познакомившись с Вайаттом во время телевизионной передачи, вы сочли целесообразным пойти на заседание, приглашение на которое было вами получено?
Дело не в целесообразности. Мне казалось, что нет другого способа оценить обстановку, узнать, насколько сильна власть этого человека.
Чувства Ренкина разделяли и его коллеги. К половине десятого утра палату общин заполнили высшие руководители министерств. На галерке секретариат готовился к ведению протокола.
У собравшихся было время поговорить друг с другом, и большинство, в том числе и офицеры вооруженных сил, склонялось к тому, что надо подождать, пока Вайатт сам изложит свои планы сотрудничества с руководителями министерств и ведомств. Политические деятели ушли со сцены, и поэтому не существовало никакого другого авторитета, кроме Вайатта, к которому можно было обратиться за соответствующими решениями. Собравшиеся поняли, что страна находится в их руках, подчиняясь власти одного человека. Вопрос вовсе не, сводился к их тревогев зале находились профессиональные служащие, только смутно представлявшие себе политические операции. Однако существовавшие междепартаментские отношения с группой политических деятелей вдруг нарушились, и аппараты министерств, даже если бы и было желание, не могли работать без указаний свыше.
Ровно в десять часов в зале появился Вайатт, сопровождаемый двумя офицерами и четырьмя гражданскими лицами. Он сел за стол президиума.
Я не отниму у вас много времени, господа. Надеюсь, мы еще будем иметь возможность поближе познакомиться друг с другом. А пока займемся общими вопросами.
Как вы помните, комиссия Фишера в одном из правил кодекса поведения гражданских служащих указывала, что служащий должен быть предан государству. Король, королева, партии, даже Вайаттвторостепенны. Кто бы ни был у власти, де-юре или де-факто, должен признать, что его позиции надежны только до тех пор, пока административный аппарат работает четко.
Поэтому вы обязаны продолжать свою службу, кто бы ни был у власти. Давайте договоримся так: я намерен управлять страной и рассчитываю на то, что вы будете осуществлять мою политику, какой бы ошибочной она вам ни казалась. С вашей стороны необходимо меньше всякого рода секретов и больше сотрудничества. Я назначу своих офицеров для связи с каждым департаментом. Они будут посредниками между советом и административными органами. Взамен я не обещаю ничего, кроме невмешательства в ваши внутренние дела, огромного количества тяжелой работы и удовлетворения трудом на благо страны.
Ваше право решать. Вы можете подать в отставку и ждать лучших времен (тем временем ваше отсутствие вызовет беспорядки) или стать участниками дела, целью которого является лишь спасение страны от медленной и неестественной смерти. Решайте, господа, сами
Решайте, господа, сами, медленно повторил Хартфиш слова Вайатта. Я хочу сказать, что у вас был выбор: остаться верным королеве, законно выбранному правительству и, конечно, народу или нарушить присягу и служить стране, выполняя указания преступника.
Легко говорить об этом сейчас, когда прошло столько времени, в отчаянии произнес Ренкин, как бы оставляя место раскаянию.
Протестовать было не время. Кара приобретала весьма странные формы. Контрольная комиссия могла пересмотреть все дело, наказать его еще больше и даже уволить со сниженной пенсией. Так случилось с другими коллаборационистами, до конца оставшимися с Вайаттом. Комиссия не скрывала от него, что решение во многом будет зависеть от его показаний на суде, но никто не предупредил Ренкина о возможности такого надругательства над его честью. Ему предстояло просто явиться в суд в качестве свидетеля и публично признать свою ошибку. Вот и все. Коллега из министерства внутренних дел прошел эту процедуру и отделался только легким испугом. Поэтому сейчас Ренкин не должен делать каких-либо оговорок и вступать в спор. В общем, надо быть осторожным.
Я согласен, дружески произнес Хартфиш, но эта дружественность была показной. Про себя он подумал, что этот дурак Ренкин отступает от договоренности. Очень важно, чтобы служащие всех рангов публично признались в ошибке. Их власть придется уменьшить. Доверять им больше нельзя.
Хартфиш продолжал:
Теперь, когда прошло много времени, вы, несомненно, сознаете свою ошибку?
Да, промямлил Ренкин.
Вы понимаете, что решительный отказ с вашей стороны и со стороны ваших коллег от сотрудничества с Вайаттом практически лишил бы его возможности что-либо предпринять?
Да.
Первым вопрос задал Хедли, сотрудник министерства иностранных дел:
Как вы можете гарантировать, что жизнь королевы вне опасности?
Вайатт к этому времени уже понял, что сумел привлечь присутствующих на свою сторону. Предоставление гарантий и согласие с ними служит базой для взаимопонимания.
Даю слово, что этой женщине не угрожает опасность. Со временем и она и ее семья будут освобождены и получат разрешение вернуться к частной деятельности.
Поверив слову Вайатта, этого негодяя, вы продолжали слушать его, пока он излагал свой план развития страны?
Я слушал, поскольку Ренкин хотел сказать, что он, как и все, слушал, потому что считал необходимым принять какие-то меры. Поскольку и в этом случае нам нужно было знать, в какой мере этот человек контролировал обстановку.
Можете вы объяснить, что значит «контролировал»?
Это не так просто. Это широкий, всеобъемлющий взгляд, которым человек охватывает административный аппарат. Если человек имеет такой взгляд, значит, он государственный деятель, а если он упомянутым качеством не обладает, является просто-напросто политической мямлей
Итак, вы выжидали, чтобы выяснить, является ли Вайатт государственным деятелем, прежде чем занять ту или иную позицию?
Ренкин широко раскрытыми глазами посмотрел на присутствовавших, которые заполнили зал до отказа. На их лицах он прочел только враждебность. Он представлялся им явным коллаборационистом.
«Прежде чем занять ту или иную позицию»эти слова снова донеслись до слуха бывшего постоянного секретаря, и Ренкин-коллаборационист с трудом выдавил из себя:
Да.
Каково было ваше личное впечатление от так называемого плана?
В нем было много заслуживающего внимания. По крайней мере так мне казалось.
Ладно. Теперь, надеюсь, вы изменили свою точку зрения?
Ренкин подумал, что возражать было бы слишком опасно, но все же колебался.
Я жду ответа. Хартфиш злым взглядом смерил Ренкина и прошептал что-то своему помощнику.
Да, я изменил свою точку зрения, произнес наконец Ренкин, повинуясь данному ему распоряжению.
Еще несколько вопросов о встречах Вайатта с руководителями департаментови Ренкина отпустили. Газеты поместили его показания полностью. Никаких ограничений свободы критически комментировать происшедшее не вводилось. Было известно, что один из издателей подвергся наказанию за поддержку Вайатта, и остальным, за исключением издателя «Таймс», этого намека было достаточно.
Два дня спустя контрольная комиссия получила докладную генерального прокурора.
Комиссия тотчас же информировала Ренкина, что его дело будет пересмотрено.
Неделю спустя Ренкин исчез. Вскоре его труп был найден в реке» Он покончил жизнь самоубийством.
9
Милли всегда догадывалась, что эта вещь была там, но ей не разрешалось прикасаться к ящику комода. Фред был очень щепетилен в этом вопросе. Однажды она забыла о запретеубирала вещи Фреда и увидела под пуловером, который подарила мужу в прошлом году к рождеству, черную страшную вещь и картонную коробочку. Она всегда почему-то считала, что содержимое коробочки называют пулями, но надпись гласила «патроны». Находка взволновала Милли, особенно потому, что в последнее время Фред бывал в какой-то странной компании.
Я ведь тебе говорил, чтобы ты не
Больше Милли не открывала этот ящик, хотя все время собиралась спросить мужа, что он думает делать с этой штукой дома. Но смелость не растет на дереве, ее не сорвешь.
Дела и без того обстояли плохо. За долги угрожали забрать ковер. Потом произошла эта история с капитаном и королевой. Фред стал вести себя еще более странно, все время что-то бурчал себе под нос. В этом, правда, ничего удивительного не было: судьба не была столь благосклонна к Фреду, как он того заслуживал. И все же он мог бы какое-то время не бросать работу, особенно если учесть, что Милли была беременна.