Все правила процедуры были отброшены в сторону. Минтер и Уинлос полушепотом обсуждали различные точки зрения на происшедшие события. Комптон-Дуглас с грустью размышлял о том, как сорока солдатам удалось сломить сопротивление врага без единого выстрела. В представлении Дугласа это было просто невероятно. Настроение фельдмаршала заметил Лэнгли.
Что вас мучает, Дуглас?
Национальный герой пробормотал что-то, а потом зло сказал:
Кажется, я сойду с ума.
Собравшиеся удивленно смотрели на Комптона, пока тот каким-то безумным взглядом обводил комнату.
Королева заперта в Тауэре, а я Этот Вайатт Наши войска превратились в средневековых миссионеров. Англияреспублика, а я сижу здесь и ничего не предпринимаю.
Лэнгли сделал вид, что сочувствует. В глазах его вспыхнули хитрые огоньки.
Не беспокойтесь, Дуглас. Скоро вы снова получите свой пост и своих солдат.
Прибытие премьер-министра помешало Комптону ответить, если у него вообще был готов ответ. Лейбористский лидер выглядел усталым и взволнованным. Избиратели устроили ему хорошую головомойку, не ладилось у него и с мемуарами, а тут еще позвонили из министерства и спросили, почему он не сделал никакого взноса в фонд помощи безработным.
Председательствовал на заседании, естественно, Лэнгли, который начал с выражения сердечного соболезнования Ригли в его неудачных делах. В то время как остальные сидели свободно вокруг стола, оставшийся не у дел премьер сидел подчеркнуто прямо и гордо взирал на собравшихся. Все явно чего-то хотели от него. Правда, им не было дела до того, что произойдет с ним потом. В глазах избирателей он уже был конченым человеком, но с точки зрения закона
Мы, конечно, могли бы помешать родезийскому делу несколько часов назад, тихо сказал Лэнгли. К сожалению, у нас не было возможности связаться с вами. Глупо, конечно, с нашей стороны. Нам следовало бы догадаться, что вы предпочтете быть со своими избирателями в это тревожное время.
Ригли кивнул, но ничего не сказал. Ему просто нечего было сказать. Сейчас он больше думал о том, можно ли закурить.
Без сомнения, продолжал Лэнгли, мы все разделяем вашу точку зрения: никаких решительных действий против Вайатта нельзя предпринимать до тех пор, пока он не допустит существенной ошибки. Уверен, вы согласитесь с тем, что выжидательная тактика была лучшим, если не единственным, выходом для нас.
Ригли снова кивнул и в этот момент заметил пепельницу на столе.
Возьмем, к примеру, родезийское дело. Как только Вайатт показал, что готов пренебречь общественным мнением, тем самым мнением, которое вы так умело использовали в своих отношениях с родезийским премьером, тогда, мне кажется, стало ясно, что путь к перевороту открыт.
Ригли согласился. Все пепельницы были пусты. Возможно, потому, что договорились не курить до двенадцати часов.
Должен признать и думаю, что выражу ваши чувства, что сегодняшнее сообщениеполнейшая неожиданность. Вряд ли кто-нибудь из нас мог предвидеть ту быстроту, с которой змея нанесла удар.
Премьер-министр потряс головой и полез в левый карман за портсигаром.
До сих пор не могу понять, как это случилось. Видно, я ошибался в оценке Вайатта. Не представлял себе, что он может быть так опасен. Свергнув правительство за какие-нибудь десять минут, он, видимо, поднимет свой престиж. Лэнгли показалось, что Ригли слушает его с меньшим вниманием, чем следовало бы, и поэтому вежливо спросил, согласен ли Ригли.
Да, ответил Ригли. Потом, решив, что этого недостаточно, добавилЯ согласен.
Тогда, значит, так, продолжал Лэнгли, бросив косой взгляд на Микера. Если мы быстро не остановим этого человека, задача будет становиться все сложнее и сложнее.
Да, это верно. Но что мы можем предпринять, пока королева в его руках?
Все замерли в ожидании. Ригли забыл о своем желании закурить, почувствовав, что атмосфера накаляется.
А если я сказал бы вам, что через час можно восстановить статус-кво? Заметив недоверчивый взгляд Ригли, Лэнгли продолжил:Если Вайатт способен действовать быстро, то почему мы не можем действовать с быстротой молнии?
«Кабал» внимательно слушал Лэнгли. В этот момент он, бесспорно, был вождем. Все знали, что он добьется своего, доведет дело до конца. Минтер вспомнил, как Лэнгли вывел их из трудного положения, в которое они попали в связи с прилетом Гесса.
Хотел бы согласиться с вами, произнес Ригли, надеясь, что сумеет поступить так. Было оскорбительно оставаться в тени в тот момент, когда один из политических соперников одерживал верх.
Все зависит от вас, премьер-министр. «Хорошо. Очень хорошо, подумал лорд Уинлос. Старик превзошел себя». Микер сидел с серьезным видом, не осмеливаясь посмотреть на других. Минтер про себя подумал, что дело не шуточное, и только сжал зубы.
У Ригли был вид человека, которому приходится оглядываться, прежде чем сказать что-то.
От меня? Это было все, что мог сказать премьер.
Все, что от вас требуется, это отдать приказ комиссару полиции немедленно арестовать Вайатта и всю его банду в Вестминстерском дворце.
Ригли удивленно посмотрел на Лэнгли. Сомнений в серьезности предложения лорда не было. Премьер бросил взгляд на Микера, но тот умышленно наклонил голову, будто увидел что-то на натертом до блеска полу. «А что это он говорил тогда у Мостина насчет того, чтобы поменьше говорить на эту тему?»подумал Ригли и сказал:
УверенМикер, как лидер оппозиции правительству Ее Величества, признает, что подобный образ действий, как бы желателен он ни был, создает серьезную угрозу Ее Величеству и остальным членам королевской семьи.
Микер молчал. Пятеро тоже сидели не двигаясь, всем своим видом показывая, что компромисса не будет. Ригли бросало в дрожь. «Неужели они»подумал он.
Лэнгли постарался снять напряжение:
Мы понимаем ваши чувства. Поверьте, все мы переживаем агонию в своем сознании. Однако я полагаю, что лучше вынести в десять раз большие муки во имя страны, которая стоит дороже любого из нас
Ригли покопался в памяти, выискивая нужный аргумент, и сказал:
Я не могу санкционировать меру, которая ставит под угрозу Ее Величество.
Ригг уже потерял веру, но Лэнгли знал, с кем имеет дело, знал, что Ригли исчерпал все свои доводы и со временем согласится.
Ее Величество оценит ваши чувства, но больше никто. Однако она сознает свой долг и готова на жертвы Кроме того, разве вам не приходило в голову, что Вайатт с самого начала только бравирует угрозой королеве?
Прежде чем ответить, Ригли снова бросил взгляд на Микера.
Не совсем понял вас.
Почему мы должны предполагать, что Вайатт вообще когда-либо намеревался убить Ее Величество? На что он мог бы тогда рассчитывать? Мертвая королева стала бы для него гораздо опаснее живой. Если же он уничтожит всю семью, то я могу назвать по памяти сорок семь наследников трона, а их еще больше. А пока все его действия свидетельствуют о намерении избежать кровопролития. Возможно, мы просто приписываем ему определенный курс действий, потому что сами понимаем эту неизбежность. Но понятьзначит простить
Не возражаете, если я закурю? тихо спросил Ригли.
Все стали предлагать Ригли сигары и сигареты. Старик уже почти поймал рыбку, а теперь пусть курит, пусть получает все, что хочет, пока не настанет время бросить рыбку на сковородку. Ригли попросил извинения за то, что курит только свои сигареты, и все вдруг вспомнили, что это были особые сигареты для астматиков. Не оставалось ничего другого, как вежливо уступить. Ригли закурил и облегченно вздохнул, в то время как все остальные напряженно ждали.
Мне кажется, тихо произнес Ригли, нужно посоветоваться с архиепископом.
Уинлос и Минтер сидели с серьезным видом, едва сдерживая негодование. Фельдмаршал встал, подошел к окну и раскрыл его. По общему мнению, архиепископ здесь был ни при чем. Лэнгли справился со своими эмоциями и сказал:
Согласен. В других условиях присутствие нашего старого друга было бы не только приятно, но и необходимо.
Лэнгли помахал перед собой газетой, как веером, и продолжал:
Поверьте, ваши сомнения нам понятны. Все мы люди. Но если вы задержитесь с принятием мер, то, мне кажется, можно будет с уверенностью сказать, что нынешней политической системе придет конец. Через несколько дней Вайатт опубликует проект новой конституции. Народ уступчив и может согласиться с его точкой зрения на форму правления. Спросите Минтера, даже в его избирательном округе наблюдается удовлетворение, скрытое облегчение. Внутреннее напряжение, которое создавалось борьбой двух партий, ослабевает. Если народ поймет, что можно обойтись без этого, мы пропали.
Они ждали, пока Ригли кончит курить.
Я все это понимаю, но мне нужно быть уверенным, что Ее Величество
Лэнгли вскочил и нервно зашагал по комнате, не скрывая больше своего нетерпения, которое он умышленно преувеличивал:
Это невозможно. Вы, политик, каждый день играете жизнью людей. Неужели имеет какое-нибудь значение то, что среди них оказывается королева? Ваша политическая карьера поставлена на кон. Почему? Потому что в его руках королева, а у вас козырной тузполное пренебрежение монархом в интересах народа. Итак, если он убьет королеву, то, как я уже говорил, найдутся другие. Даже если он убьет всех, мы сумеем найти нового монарха. Разве тот нормандец родился королем?
И это говорите вы? Ригли был ошеломлен.
Да. Возможно, потому, что не верю в то, что только кажется реальностью, и верю в блеф Вайатта, который принес ему желаемое. Только законно избранный руководитель может назвать это бредом. Отдайте приказ, и я гарантирую, что к среде вы уже будете, как и прежде, браниться с Микером в палате общин.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Ригли заговорил:
Хорошо. Я сделаю все, что вы хотите.
Делайте. Не обсуждайте этого с другими членами правительства. Они только собьют вас с толку. Страна рассчитывает, что вы будете действовать так же решительно, как Вайатт.
Пять минут спустя Ригли был уже на пути в Скотленд-Ярд.
Лэнгли был прав в одном: старые распри постепенно исчезли. Создавалась более спокойная политическая атмосфера. В общественном мнении безразличие уступало место уверенности людей в том, что они делают, какой курс держат, уверенности в Вайатте. Если, он обещал родезийцам конституцию, справедливую для всех рас, значит, они получат ее. В этом могли сомневаться только самые пристрастные критики Вайатта. А что же с Родезией? Полчаса, и все? Сорок солдат и водитель автобуса! Люди даже стали гордиться своим руководителем в Вестминстере. Один из прохожих на настойчивые вопросы корреспондента ответил: «Но ведь он всего добивается, не так ли?»
Никто, однако, не знал, что к ночи вся история кончится.
Одиннадцать часов. Комиссару полиции прежде не доводилось встречаться с Ригли. А сейчас он не произвел на комиссара особого впечатления. Однако комиссар понял, что его служебный долгподчиниться приказу.
Понимаю. Комиссар как бы нечаянно не назвал собеседника по должности и не дал ему уважительного титула «сэр». Уважения у него этот человек не вызывал. Я вижу только одно препятствие. Можно, конечно, послать человека с ордером на арест, но вдруг Вайатт не подчинится?
Тогда вы можете сообщить ему, что будут приняты насильственные меры.
Сэр Джон с интересом посмотрел на Ригли.
Наверно, за этим безвольным человеком стоит кто-то очень энергичный.
Королева начал было сэр Джон.
Страна важнее королевы!
Властитель лондонской полиции удовлетворенно откинулся в кресле. Первоначальная мысль оправдывалась. Кто-то еще вступил сейчас в тайную игру, иначе почему этот человек не мог двадцать третьего числа прибегнуть к помощи армии и не посчитаться с судьбой монархов. Налицо были все признаки действий «Кабала».
Тогда никаких проблем нет если вы гарантируете, что армия будет на нашей стороне.
Ригли был явно раздражен. Где-то в своей памяти сделал отметку о будущем сэра Джона, не подозревая, что скоро эта отметка вряд ли будет что-нибудь стоить.
Ригли возвратился на квартиру в Вестминстере, где в небольшой темной комнате собрались члены его правительства. Жестом руки он оборвал поток посыпавшихся на него вопросов, принял, как и подобает в такой обстановке, серьезный вид и пренебрег усмешкой министра иностранных дел.
Друзья, начал он. Разрешите сказать вам, что сегодня мы достигли критического момента. Но тем не менее все мы должны оставаться на своих постах и безо всяких колебаний выполнять свой долг. Настал час назвать мятеж Вайатта блефом.
Но ведь вы первый все время возражали против этого, заметил министр внутренних дел.
Это был вопрос времени, Хорас, солгал премьер. Теперь я считаю, что, пока не поздно, мы должны нанести удар.
На это вас толкнули события в Родезии? спросил Данн.
Нет, моя совесть, резко ответил Ригли. В этот решающий момент я должен взять на себя ответственность за то, что может произойти. И это нелегкая ответственность. От моего решения зависит жизнь королевы, а может быть, и всей династии, но
Но ведь вы говорили это и раньше, напомнил ему министр обороны. Вопрос состоит в том
Никаких вопросов. Немедленно отправляйтесь в министерство, Альфред. Распорядитесь привести в готовность пару танковых батальонов. Кроме того, пусть подразделения «коммандос» будут готовы к вертолетному десанту в Тауэр.
Взгляды всех устремились на Ригли. Секретарь правительства даже пропустил пару строчек в протоколе заседания.
Но, Кеннет, как же королева? жалобным тоном произнес министр транспорта.
К черту королеву! крикнул в ответ Ригли. Разве вам не понятно, что, если бы не эта женщина, которая только открывает мосты, подписывает бумаги и, возможно, освящает своим присутствием кое-какие из наших мелких дел, если бы не она и ее проклятая семья, мы по-прежнему управляли бы страной, а не сидели здесь, как золотые рыбки в аквариуме, дожидаясь, когда их накормят. А теперь, Альфред, вконец разошелся премьер, намерены вы заняться делом или мне придется все проворачивать самому?
21
В то утро Вайатт вел переговоры с чрезвычайным послом Замбии, а затем принял руководителей палаты. Началась подготовка к пресс-конференции, которую намечалось провести вечером. Ничто не говорило о том дамокловом мече, который повис над Вестминстерским дворцом. Первые ощущения триумфа сменились тревожным предчувствием поражения.
В министерстве обороны министру пришлось подождать, пока его люди извлекли сэра Джозефа с завтрака у друзей. Только начальник штаба мог принять решение о переброске войск, да и то после консультации с начальниками штабов других видов вооруженных сил. Однако все быстро поняли, откуда дует ветер, и к двум часам машина уже была на полном ходу. К половине третьего войска стали стягиваться к Вестминстерскому дворцу.
Бейнард наблюдал за происходившим. Подождал, пока две одинокие фигуры пересекли опустевшую улицу, а потом отправился с докладом к Вайатту. Тот был серьезен.
Они очистили площадь.
Этого следовало ожидать.
Но нельзя же так просто допустить это.
Я же говорил тебе: мы не имеем никакого значения. Найдутся другие.
Джепсон и Флеминг ждут.
Вайатт пристально посмотрел на лейтенанта.
Пусть войдут.
А мне остаться?
Неплохая идея.
Четверо, забыв о формальностях, стояли в кабинете Вайатта.
Мы и раньше встречались.
Я рассчитывал, что встретимся снова, но в другой обстановке, произнес Джепсон, скривив рот в улыбке. Он вынул документ из кармана и бросил его на стол.
Вайатт не спускал глаз с Джепсона.
Приказ об аресте от имени бывшей королевы у нас не действителен. Мне казалось, что это вам известно.
Времена меняются.
Настолько?
Джепсон бросил взгляд на Флеминга. Опустил руки в карманы.
Вы сознаете последствия сопротивления аресту?
А нужно ли?
Эти последствия не будут приятными для любого из вас, для всех, кто здесь находится.
Вайатт посмотрел на печальное лицо стоявшего перед ним человека и сказал:
Верю.
Рассказы о том, что произошло во второй половине того дня, все еще полны неясностей, неясностей почти нереальных. Все началось с того, что полиция полностью закрыла доступ в район дворца. Все улицы, прилегающие к дворцовой площади, были закрыты, движение пешеходов и транспорта прекращено, а гражданские служащие из расположенных в этом районе учрежденийэвакуированы. Далее станция метро была временно закрыта. Операция началась в половине третьего и закончилась к четырем часам. Движение по прилегающим к дворцу улицам возобновилось как раз в тот момент, когда Большой Бен пробил четыре раза.
В окнах газетного киоска, находившегося за воротами дворца, еще с утра была выставлена первая полоса с заголовком «Родезийский премьер капитулировал». Едва уловимый шум движущихся машин разорвал тишину, царившую на дворцовой площади. Это минометные подразделения выдвигались для занятия огневых позиций.