Конечно же, сама идея передачи первого телеканала, равно как и любого другогоочень хороша, но, с другой стороны, проводилась она не поджентельменски; так, во всяком случае, считал сам Банкир.
Нужен был скандал, надо было обратить на эту самую приватизацию максимум внимания, попытаться привлечь для этого кого угоднопусть даже Думу: а вдруг проснутся, вдруг поймут, что такой замечательный инструмент власти уходит изпод их контроля?
Кроме тогои это было совершенно очевидно! скандал ни в коем случае не устроил бы ни Главного Функционера, ни Промышленника.
Но как?..
* * *
Сдавал Торгпред.
На этот раз не карта, а непонятно что: на заказ игры и, соответственно, назначение козыря никак не тянет, и пасовать тоже никак не хочетсяа вдруг все остальные тоже скажут «пас», тогда «распас» надо будет играть, а как играть, когда на рукахдва туза и король?
Верные три взятки.
Нельзя брать взятки на «распасах», нельзя, лучше взяткуто сопернику всучить
Глянул на листок с записями пулида, сильно отстает он от соперникову него «на горе» очков, штрафных то есть очков, записано больше других
* * *
То, что он, Банкир, со своим пусть профессиональным, но всетаки карманным телеканалом значительно отставал от соперника, от главного соперника, от Промышленника то есть, было совершенно очевидно.
В случае предвыборной кампании вряд ли смог бы такой телеканал тягаться с этим, с первым.
Масштабы не те.
Телевидение, по мнению многих, делает минимум пятьдесят процентов голосоввон, на предыдущих выборах в Думу стоило Сыну Юриста заявить о себе, как сразу же пролез, куда хотел.
А выборыскоро, очень скоро
* * *
Придется дать «шесть пик».
Торгпред и Секретарь как по команде:
Пас.
Пас.
Мда, карта далеко не блестящая, но можно попытаться сыграть.
Шестерная в бубях.
Вист.
Вист.
Когда оба партнера играют «вист», это не очень хорошо, потому что игра всегда закрытаяне видишь карт соперника, в отличие от игры, когда один играет «вист», а другой пасует.
Каждый делает свою игру
* * *
Да, каждый делал свою игру, и Банкиру ничего иного не оставалось, как предпринять решающий шаг: спровоцировать скандал.
У негото, у Банкира, то есть, репутация настоящего джентельмена, его появление в бизнесе закономерно, онвсерьез и надолго.
Деньгиэто власть, а власть, как известноденьги. Одно не может быть без другого.
Без контроля над средствами массовой информации невозможна настоящая власть.
* * *
На этот раз повезлосыграл свою шестерную. Проиграл Торгпредни одной взятки не удалось взять. И как это он с такой картой «вист» сказал?
Наверное, просто решил блефануть, чтобы Секретаря попугать, а тот, в свою очередьего, Торгпреда.
И к чему им это надо было делать?
Теперь вновь понтировал Банкир.
Скосив глаза на листок с записями пули, убедился, что для того, чтобы решительно вырваться вперед, надо набрать десятку а это значитили сыграть мизер, не взяв ни одной, или взять все десять взяток.
Хотя бы восьмеркутоже хорошо.
Разумеется, он джентельмен, похлеще Дизраэли, это знают все, и партнеры, и соперники, конечно же, он никогда не прибегнет к грязным шулерским приемамони недостойны его.
Но одинто раз можно?
Один всего лишь раз?!
Никто не узнает, никому в голову не придет, что он, банкир, способен на такое А если и раскроется, то можно будет сказать: «Простите, ошибся, с кем не бывает?» И поверят ему, потому что порукойего безукоризненная репутация.
* * *
Короче, надо привлечь внимание и снизить в глазах как населения, так заодно и парламента (онто, если вдуматься, заинтересован) репутацию всей этой останкинской приватизации.
А чтобы привлечь, нужен скандал.
Но как?
Надо чтонибудь громкое, резонантное, чтонибудь такое, чтобы обратило внимание всехи не столько на само событие, сколько на приватизацию.
Нет ничего страшней, ничего одиозней громкого, скандального убийства.
А таким убийством может стать убийство известного человека.
Промышленник?
Хорошо бы, конечно, если мыслить гипотетически, знал бы, неблагодарный, что и какно с другой стороны сразу же станет понятно, чьих рук это дело. Вон, никак с тем взрывом «мерседеса» не могут успокоитьсявсе на него, на Банкира то есть, валят, да на его людей.
Главный Функционер?
Не подходит.
Главный Функционер, как и все чиновникине самая заметная фигура. А потом, по существу, он хотя и «мотор» всей этой приватизации ноничего не решает. У него денег нет, есть только голая власть, данная ему правительством, а власть, не подкрепленная собственными деньгамиэфемерна.
Впрочем, и деньги тоже эфемерны, но
Остается третий
Да, наверное все сходится, то, что надо: известен, образ намертво запечатлен в массовом сознании, всеми обажаем, всеми любим
Наверное, он.
Да, смерть Листьева сама по себе ничего бы не значила, и в новосоздаваемом ОРТ он не был ключевой фигуройни в финансах, ни в управлении.
Но она и только она могла бы послужить катализатором скандала (прежде всего на самом Останкино), она могла бы спровоцировать привлечение к ОРТ общественного интереса: «а что это вы там приватизируете», «а как это так у вас получается, что государственные финансовые вливания из бюджета сохраняются, а телеканал в то же самое время становится смешанной формой собственности»?
И вообщене слишком ли это подозрительно накануне президентских выборов?
Не ставите ли вы возможных кандидатов, куда более достойных, чем теперешний Президент (например. Градоначальника), в явно неравные условия?
Не слишком ли великий приз получает один, заведомо оставляя в банкротах остальных?
Похоже на то
* * *
Банкир протянул колоду Секретарю.
Сдвиньте, пожалуйста.
Тот срезал не глядячто, он своему шефу не доверяет?
Не доверяет, и он, Банкир то есть, ему тоже не доверяет, коли у него есть серьезные подозрения, что неспроста он с ним в Лондон увязался
Секретарь, с трудом подавляя в себе зевоту, инстинктивно прикрыл рот ладошкойэтого было достаточно, чтобы Банкир не срезал колоду, а ловко подложил загодя приготовленные «длинную масть» (от семерки до туза) себе.
И Торгпред на минутку отлучился
Везет же!
Прошу, произнес Банкир, кладя две карты на прикупрубашкой вверх.
Глянул картуничего сдал, повезло: на восемь вполне потянет. А то, что в прикупе, можно сбросить; ведь заказывающий игру сбрасывает две ненужные картывместо тех, которые из прикупа взял.
Ваше слово, произнес Банкир, с улыбкой посмотрев на игроков.
Пас, тут же, не размышляя, произнес Секретарь.
Ваша игра.
Прикупне совсем то, чего он ожидал: дама и валет. Можно взять на них чтонибудь, порой случается совершенно неожиданно, когда один из игроков кладет семерку, другой почемутодесятку, и ничего не остается, как покрыть взятку валетом, хотя в запасе есть и король. А дама и валетне верные взятки. Если у соперника туз и король, он их обязательно заберет
Прошу
Пас, вздохнул Секретарь.
Вист.
Ваш ход
* * *
И ход был единственным, как просчитал банкирединственно правильным: скандал.
А чтобы сотворить скандал вокруг тихо начавшейся приватизации Останкино, нужно было убийство.
Убийство известного человека, куда более известного, чем Главный Функционер (его только в узких кругах знают) и Промышленник (этоне для широкой публики, для деловых кругов), вместе взятых.
И таким человеком мог быть только Владислав Листьев
Конечно, если Банкир в состоянии купить старших офицеров из 5го Главного управления бывшего КГБ (наверняка вместе с картотеками бывших и теперешних «стукачей»), то сбросить ненужную карту, или выбить ее у соперника не так уж и сложно
* * *
Все произошло так, как втайне и надеялся Банкир:
Секретарь походил с девятки треф.
Торгпред, наверное, имея десятку треф бланкой, то есть, не имея положил её, и сам Банкир с удовольствием покрыл взятку дамой никак не ожидал, что так оно и иол учится!
Ну, а остальные восемь, имея на руках «длинный козырь» от семерки до тузане проблема.
* * *
Конечно, убийство Листьева создало огромную проблему Градоначальнику; из московского руководства ФСК. МВД и Прокуратуры были удалены верные ему люди,
Повод для удаления подпорок изпод Градоначальника звучал более чем убедительно: куда смотрит московская милиция, куда смотрит Прокуратура, куда смотрят славные чекисты, почему они допустили в столице нашей великой Родины такой страшный разгул преступности?
Тем более, что начальника всей московской милиции за несколько часов до смерти министр МВД прочил в свои заместители
Прокуратура, правда, взбунтовалась, но бунт был быстро подавлен.
Градоначальник, теребя кепочку, побежал к Президенту и пригрозил отставкоймол, как вы без менято, как вы будете весь этот огромный бардак под названием «Москва» в порядке содержать?
Кто его лучше менято знает?
Однако Президент (скорей всегопо непосредственной подсказке Главного Телохранителя) с улыбочкой заявил: яде всегда очень внимательно отношусь к твоим просьбам, дорогой Градоначальник, я тебя очень люблю и ценю, как замечательного человека, и потому просьбы той не останутся без внимания
Удовлетворю только заявление напиши.
На первый взгляд это было полное поражение Москвы перед Кремлем, полное и безоговорочное, да только на первый взгляд, так как на второй и на третий создало неоспоримые плюсы: прежде всего, Градоначальник зарабатывал репутацию невинно пострадавшего, что и в России, и в Москве всегда вызывало симпатию; во вторых, люди, поставленные на мест а изгнанных первых лиц столичной милиции, прокуратуры и ФСК. были еще мене компетентны, чем те, которые были изгнаны и. следовательно, это давало о пределен им е преимущества: я, мол, умываю руки, если завтра или послезавтра тут начнутся террористические акты, то я ни за что не отвечаю. Не надо, мол, было иьпонячь со службы проверенных людей. Ну, а втретьих, это лишь подогрело симпатии и сантименты общества к Градоначальнику.
Правда, тут же началась массированная идеологическая атака на Градоначальника уже через Останкино, на 16 % почти что приватизированное Промышленником (своя рукавладыка!), и, не в пример прочим идеологическим акциям, вроде обоснования ввода танков в Чечнюкуда более профессиональная: ссылки на западные, красиво звучащие для обывателя «Шпигель», «Уоллстрит джэрнал» и одиозную «Вашингтон таймс», на которую уважающие себя журналисты, как правило не ссылаются
Но все равнозвучит очень авторитетно и потому впечатляет: вот, весь мир осуждаю московское руководство, все прогрессивное человечество!
Градоначальник нервничал, но Банкир, к его удивлению. сидя в Лондоне и поигрывая в преферанс, хранил полное спокойствие.
И Прокурор, и милицейский генерал небыли козырными картами: в этом раскладе борьбы за главное, за рычаг манипуляцией общественным мнением, они занимали в колоде иерархию гдето между некозырной дамой и козырной шестеркойне более того
Они были средством, но никак не целью.
Главное, цель была достигнута: машина приватизации начала давать сбои, общественное внимание было обращено на Останкино, да и в самом Останкино начался нешуточный бунт; как и предполагалось, о гибели Листьева забыли довольно быстро, и теперь все внимание было поглощено одним: не дать, не дать такого передела, и еще раз пересмотреть это самое акционирование.
А что касается подозрений, то их и быть не могло: все знали, что он, Банкир, поддерживает Градоначальника. а тот, в свою очередь, поддерживает его.
После смерти Листьева, после его убийства у дорогого Градоначальника начинается неприятность на неприятностино «я ведь джентельмен, я никогда не допущу, чтобы близкие люди получали такие неприятности!»
* * *
Пересчитав очки, Секретарь произнес;
Удивительно, но вы, он обернулся к боссу, вы выиграли А ведь с самого начала вам никак не шла карта
Колода всегда кажется плохо перемешанной, пока к тебе не придет хорошая карта, вновь произнес Банкир, главноеуметь
Он хотел было добавить«незаметно передернуть её» но, по вполне объяснимым причинам, не сделал этого; надо же всегда и во всем сохранять репутацию настоящего джентельмена!..
«Традиционный подарок ведущему программы» 100 очков
Нет в мире ничего лучше, чем телефон: тебе надоты позвонишь, ты необходиматебе позвонят. Самые последние новости, сплетни, кулинарные рецепты, советы, приветы, признания, пожелания, откровения, огорчения, шутки, слезы и смех
Да и простонеповторимая радость общения с близким человеком.
Если тебе звонятзначит ты еще комуто нужна, значит о тебе вспоминают. Тебя хотят слышать, с тобой хотят чемнибудь поделиться, чтонибудь предложить, от тебя узщсгъ чтонибудь такое, интересное; значит ты еще жива. Телефонные проводатончайшие нервные нити, связывающие живые клетки абонентов; аппаратхрупкое нервное окончание, крошечный, затерянный нейрон в бесконечно огромном коммуникационном мозгу мира.
Да и сам он, телефонживой такой, зовущий: вон, когда из шкоды звонят, напоминают, что педсовет завтра или предметная комиссия, как он перед этим жалобно трезвонит, печально так, соболезнующе, словно почтальон, который страшную телеграмму принес, звонит в дверь; а как весело заливается смехом, таким серебристым радостным смехом, точно ангел заливается, когда подруга звонит, очередными новостями поделиться желает!
Прикладываешь трубку к уху, и сразу же между тобой и нимпластмассовым другом с круглым глазом о десяти зрачках наборного дисканезримая пуповина.
Кому еще поведаешь о своих тайнах, переживаниях, стрессах, неприятностях?
Самому близкому человеку, и то не всегда можно сказать
Только ему, ему одному.
Телефону, то есть.
Живой, конечно, еще как живой!..
Перережь у человека нервы, обесточь окончания, все эта нейроны и что же?
Угаснет такой организм, сразу же угаснет, как цветочек аленький, как нежная розочкамимозочка, которую почемуто забыли полить. И вообщебез телефона все цивилизованное человечество сразу бы вымерло как биологический вид, как мамонты в начале ледникового периода
* * *
Утречком проснулась, умылась, позавтракала наскоро, натягиваешь в прихожей пальто, а взгляд сам по себе на аппарат косится, вид у него приятный такой, глаз так и ласкает, и в указательном пальце зуд нестерпимыйнадо, значит, утопить пальчик в наборный диск, номерок набрать
Так сказать, возбуждение.
Какойто там рефлекс Павловских собакто ли условный, то ли безусловный. Скорей, наверное, всетаки безусловный. А может быть, тяга набрать заветный номерок уже выработалась за несколько поколений, так что превратилась в условный рефлекс?
Впрочемкакая разница? Она не биолог, может и не знать, простительно
Стоп, стоп, время, время.
Торможение, стало быть.
Ага, половина десятого, до школки, лицея то естьвсего только пять минут, занятия начинаются в десять.
Двадцать пять минут всего. Маловато, конечно, для настоящей душевной беседы, ноничего, потом с работы вернется, наверстает упущенное.
Ааа, ничего страшного не случится, даже если опоздает на несколько минут, зато дорогой подруге звякнет. Как там, роднаяжива?
Опятьвозбуждение.
Указательный палец макается в лунку диска, по часовой стрелке, до металлического треугольникаограничителя: пять семь пять семь шесть
Ага, вот так
Ну?
Наконец:
«Ой, Светочка, а ты знаешь, вчера иду я домой с работы и вижу»
«Ой, что ты, не может быть!..»
«Ну, точно!..»
«Ай, она ведь раньше с другим ходила»
«Ойёйёй, а что же её ну, этот, бывший скажет?..»
Ибезо всякого перехода, а зачем нужны связующие интермедии в беседе двух близких людей? «А у нас завучихапредставляешь, какая дура, совсем с ума сошла! Захожу я вчера, значит, в учительскую, и вижу, значит, такую картину Сидит она, значит, юбка коротенькаякоротенькая, в еёто годы И говорит еще, значит, что»
«Хахаха!.. Ну, дорогая, это ты уже преувеличиваешь Ну, юбка коротенькая, эго еще куда ни шло. А вот такоое сказать»