Пытаюсь понять.
Очевидно, тот человек или люди, которым я должна позвонить, могут помочь ему РЕАЛЬНО. Очевидно, они знают нечто такое, что поможет Мишину выкрутиться. Еще раз внимательно прочти письмо, именно то место
В этом нет необходимости, пробурчал Юджин. Чувствует мое сердцеэтот шедевр эпистолярного жанра я запомню на всю жизнь
Кто тот человек, Юджин, о котором он пишет?
Не знаю и знать не хочу! отрезал мой муж.
Я прошу тебя!
О чем ты меня просишь?
Я хочу с твоей помощью прийти к решению.
Разве мы еще не пришли к нему?
А разве ты этого еще не понял? Юджин, прошу тебя, не разговаривай со мной, как с неврастеничкой. Лучше постарайся меня понять. Я знаю, то труднее, чем настаивать на своем и приводить аргументы, на которые трудно возразить что-либо, но, все-таки, постарайся, милый! Ну, подумай: если бы не ты, не твоя любовь и вера в меня, нашей семьи никогда бы не было! И детей наших, и того дома тоже Ты же знаешь: тогда, в Буэнос-Айресе, они бы меня уничтожили. Физически. Без следа. Даже заведомо зная, что я ни в чем не виновата, что глубоко безнравственно лишать жизни молодую женщину, травить ее каким-нибудь контактным ядом только за то, что она, совершенно случайно, по дурости или примитивному бабскому любопытству, видела то, что видеть ей никак не полагалось Но таковы были правила игры. Кто мог помочь мне в той страшной ситуации? Кто у меня вообще был, способный хоть что-то сделать, хоть как-то помочь?.. Моя бедная мама, дрожавшая в страхе каждую ночь там, в Москве, за тысячи километров от своей единственной дочери? Моя несчастная, полусумасшедшая подруга, проживающая жизнь слепца без поводыря? Или тот человек, которого я когда-то любила, и который сдал меня с легкостью, с какой сдают в комиссионку подаренные на день рождения серебряные ложки?.. Был только один человек на свете, который, вопреки этим правилам, рискуя всем, жертвуя собой, спас меня от гибели. И не просто спас, а сделал самой счастливой женщиной на свете
Вэл!..
Не перебивай меня! Знаешь, старые люди говорят, что жизнь слишком длинна для одной настоящей любви. Возможно, они и правы, хотя я бы не хотела в это верить. Но в любом случае, я буду всегда любить только тебя. Даже если вдруг стану ненавидеть Ибо ненавидеть в тебе я буду всего лишь мужа. Но никогда не перестану любить в тебе МУЖЧИНУ. Настоящего мужчину, способного на поступки, о которых до самой старости мечтает любая нормальная баба. А ненормальная, кстати, тоже мечтает, только еще больше. Так вот, дорогой мой, сейчас мне нужен мужчина, а не муж. Понимаешь? А теперь быстро, пока я не усохла в сомнениях, поцелуй меня, и скажи, что в тебе ничего не изменилось
Растерянный Юджинтакая же редкость, как снег в Барстоу. Но реакция его осталась прежней. И уже через секунду мой нос уткнулся в выемку, образованную грудью и плечом самого дорогого на свете человека. Так мы и стоялидолго-долгоприжавшись друг к другу и чуть раскачиваясь в такт доносящейся из радиоприемника незатейливой песенке, в которой автор доверительно сообщал всему миру, что давно и страстно хочет толстую, черную женщину и готов ради нее на все, что угодно.
«I wonna fat black woman»
* * *
Я все сделала по инструкции и, откровенно говоря, почти не волновалась. Надо сказать, что даже после семилетней паузы в активной шпионской деятельности, выполнять подобного рода поручения в принципе не страшно. Особенно, если для этого не надо ехать в отдаленные места, если телефонная будка расположена в ста метрах от твоего собственного дома, дальние и ближние подступы к ней, на всякий случай, бдительно стережет твой муж, а вокруг, по случаю первого дня нового года, нет ни души. На таких райских условиях от желающих стать шпионами не было бы отбоя
Я без запинки отбарабанила по-английски условные слова, услышала на классическом «островном» английском отзыв довольно молодой, судя по голосу, женщины, и буквально уткнулась в паузу. Очень короткую, не более нескольких секунд. Но даже за этот микроскопический промежуток времени успела ощутить огромное облегчение. В конце концов, Витяня не просто так дал мне пароль. Очевидно, люди на другом конце провода были посвящены в какие-то неведомые мне детали, и теперь, после того, как получили условный сигнал, знают, как помочь Мишину в безе. Таким образом, моя миссия была выполнена, а совесть, соответственно, чиста
Куда вам можно перезвонить? ожил наконец голос в трубке.
А зачем?..
Уже ответив, я прикусила язык
Простите, что вы сказали?..
Я растерялась. С одной стороны, в памяти всплыли суровые инструкции Витяни звонить только из автомата и ни в коем случае из дома. А с другой, вопрос, заданный невидимой собеседницей, показался мне каким-то странным, даже несерьезным. Словно я ей только что не пароль выдала, а пригласила на чашку чая к себе домой. И теперь она спрашивает, куда ей позвонить, если сегодня у нее с визитом ничего не получится
Алло? Вы меня слышите?
Да Я очень хорошо вас слышу
Вы звоните из таксофона?
Да, конечно
Откуда?
Что значит, «откуда»?..
Я даже не знала, с какой целью так откровенно дурю голову незнакомому человеку. Впрочем, если баба на другом конце провода не была дурой (а дур, насколько мне было известно, на секретные телефоны не сажают), то могла бы и сообразить, что у меня нет ровным счетом никакого желания сообщать, откуда я звоню И вообще, единственное, чего я в тот момент хотела по-настоящемуэто как можно скорее повесить трубку и в ту же секунду очутиться в своем туалете. От перенапряжения у меня начало жутко крутить в животе
Из какой страны вы звоните?
Дурой она, естественно, не была. Но и проявлять понимание тоже не желала.
Соединенные Штаты Америки
Страну проживания я выдала с трудом. Как страшную тайну. Поняв, что терять мне уже нечего, я шмыгнула носом и добавила:
Штат Калифорния
Хорошо Вы видите номер таксофона? Он должен быть по правую руку от вас, чуть выше автомата. Скорее всего, на специальной табличке
Да, я вижу этот номер.
Продиктуйте мне его, пожалуйста.
Я подчинилась.
И последнее
Она разговаривала с мной так, словно уже взяла меня на работу и даже обговорила два главных условия наймаслепая покорность и молчаливое послушание
Ровно через час будьте возле этого автомата и ждите моего звонка. Пожалуйста, не опаздывайтеэто очень важно. В случае, если после нашего звонка вы по какой-то причине не сможете разговаривать, скажите только одну фразу: «Я почти ничего не слышу!» Тогда мы повторим звонок еще через час. И так далее, через каждый час, пока вы не убедитесь, что можете разговаривать спокойно Вы меня поняли?
Да, поняла.
До свидания
Я вышла из телефонной будки и огляделась в поисках Юджина. Мой муж прогуливался по другой стороне улицы, беззаботно глазел по сторонам и вообще так естественно демонстрировал всем и каждому, что не имеет ни малейшего отношения к направлявшейся в его сторону интересной даме, что мне даже стало неприятно.
Я пересекла девственную чистую от пешеходов и машин улицув порядочном городке Барстоу люди честно досыпали свое после весело проведенной новогодней ночии взяла его под руку.
Не стоит так слепо верить в систему Станиславского! нежно проворковала я, безуспешно пытаясь ущипнуть Юджина через мягкую кожу дубленки. Выйди из образа, дорогой! Как минимум половине этого городка ты известен как мой муж. Так что, нет никакого смысла разыгрывать из себя постороннего. Ты дождешься, парень, что я перережу все телевизионные кабели в доме
Это ты мне рассказывала про Фадеева? спросил Юджин, увлекая меня в сторону ближайшего бара, до которого было метров пятьдесят.
Про какого Фадеева? Рассеянно спросила я. Мысли витали где-то вокруг белой таблички с номером таксофона. Александра?
По-видимому, да.
Почему, по-видимому?
Потому, что других я все равно не знаю.
Что именно я рассказывала?
Ну, что он относится к Сталину как к своей матери. То есть, любил и боялся?
Возможно. А что?
А то, что я отношусь к тебе так же, дорогая.
Да ну? Я теснее прижалась к его руке. Ты что, действительно меня любишь и боишься одновременно?
Ага, Юджин кивнул и посмотрел на меня через плечо. Особенно, когда ты становишься чрезмерно веселой. Как сейчас, например Когда тебе перезвонят?
Я остановилась.
Откуда ты зна
Когда? Через полчаса?
Через час
Значит, все равно надо где-то переждать и выпить по чашке кофе. Или чего покрепче
Он галантно распахнул передо мной деревянные двери бара «Колумб», из которого, как ни странно, доносились шумная мужская многоголосица.
Они что, вчера не все допили? Я поморщилась от сигаретного дыма и резкого запаха пива. Меньше всего в тот момент меня привлекала перспектива оказаться в шумной компании похмеляющихся мужиков. Хотя в Америкесправедливости ради надо отметитьэта картина не казалась такой омерзительной, как на привокзальной площади в Мытищах, выстроившаяся у ларьков в очереди за водкой толпа небритых мужиков сучила в нетерпении ногами, как новорожденные, которых в кульминационный момент насыщения оторвали от материнской груди
Только настоящий мужчина способен после ночи беспробудного пьянства добрать свое наутро, не без гордости хмыкнул мой муж. Это, дорогая, и есть Америка!..
В таком случае, вся Россия сплошь состоит из настоящих мужиков. Разница лишь в том, что эти, я кивнула на нескольких мужчин, облепивших, словно мухи клейкую ленту, высокую стойку бара, через часок-другой разлягутся на своих продавленных диванах перед телевизорами, а те, я кивнула на дверь бара, будто Советский Союз начиналась там, за углом, пойдут на работу
И что они на ней наработают?
А это уже не твоего ума дело!
Почему это не мое? возмутился Юджин.
Государственная тайна! Я многозначительно подняла указательный палец и села за столик у окна.
Вэл, какие еще тайны от своего народа? Юджин опустился напротив и жестом подозвал бармена. Ты же гражданка США, девушка. Раскалывайся немедленно!
Не буду, начальник.
Почему не будешь?
У меня двойное гражданство.
А тебя его лишили, дорогая! голос моего мужа звучал почти торжествующе.
Лишить можно только невинности, спокойно возразила я. На худой случай, любимой работы. Но только не гражданства
Никак не соображу, что же сделало тебя философом? улыбнулся Юджин. Неужели жизнь в Америке?
Жизнь в Америке с тобой, уточнила я. И еще мои дети, которые, не имея советского гражданства, общаются со мной по-русски
Что будете пить? Мэм? Сэр?..
Бармен Римас, про которого завсегдатаи бара шутили, что он запросто может спрятаться за шваброй, встал между нами как полуживой фрагмент выполненного в реалистической манере полотна «Вредная работа».
Мне виски. Чистое. Безо льда.
Я с неудовольствием отметила про себя, что Юджин обдумал заказ заблаговременно.
Мисс?
Мне эспрессо. Двойной. Без сливок.
Если мне не изменяет память, утром ты находился на волосок от смерти, не без ехидства напомнила я, когда тощий Римас скрылся за стойкой. Даже телефонную трубку взять не мог
Что, в самом деле не мог?
Так это выглядело со стороны.
Все правильно: совам нельзя вставать рано.
А пить рано неразбавленный виски совам можно?
В зависимости от того, кто эта совамужчина или женщина. Кстати, Вэл, сова какого рода?
Не подлизывайся!
Я серьезно.
Ты как кого меня спрашиваешь? Как филолога или как жену?
Как филолога, подумав, сказал Юджин.
У совы, пьющей по утрам неразбавленное виски, нет ни рода, ни племени.
А что бы ты ответила как жена?
Как жена я бы полностью поддержала филолога.
Я люблю тебя именно такой
Он протянул ладонь к моей щеке.
Какой «такой»?..
Я прижалась щекой к его теплой ладони и закрыла глаза. Господи, как я любила его рукиогромные, сильные руки мужчины, казавшиеся на вид грубыми и неуклюжими, а на самом деле такие мягкие и гладкие, как шелк Каждая клеточка моей кожи помнила все его прикосновения, все до единого Как и мужчины, женщины плохо переносят отсутствие свободы, они также не любят ощущать чрезмерный контроль над собой. Естественно, если сами к этому не стремятся. Тем не менее, я не сомневалась, что даже самая свободолюбивая и эмансипированная баба на свете сразу же согласилась бы на бессрочную зависимость от мужчины, имей она гарантию, что касаться ее будут только ТАКИЕ руки.
Эй, девушка, не спи!
Что?..
Я открыла глаза.
Не спи, говорю, улыбнулся Юджин, не отнимая руки. Свидание с телефонной будкой проспишь.
Знаешь, я бы с удовольствием
Может быть, так и сделаем?
А если ОНИ хотят что-то узнать? Какую-нибудь дополнительную информацию?
У кого узнать? Юджин смешно скривил губы и закурил первую в этот день сигарету. У тебя? После того, как ты его семь лет в глаза не видела?..
Юджин, запротестовала я, они запросто могут этого и не знать
Ты не права! Юджин покачал головой и огляделся по сторонам. Они не могут НЕ ЗНАТЬ этого! Хочешь расскажу, что они сейчас делают, дорогая?
Кто «они», Юджин?
Да какое имеет значение, кто?! сдержанно рявкнул мой обычно уравновешенный супруг. Китайцы, немцы, таиландцы!.. Короче, люди, которые без обмена условными фразами даже в собственную жену войти не могут
Почему ты злишься?
Потому, что зло берет!
На меня?
На себя.
В чем ты себя винишь?
В том, что не могу тебя убедить.
Так что же делают сейчас этим самые китайцы-немцы-таиландцы?
Они ПРОГОНЯЮТ твой голос. Фильтруют картотеки. Сопоставляют оперативные данные Короче, они тебя ВЫЧИСЛЯЮТ, дорогая
Ты специально сгущаешь краски, да? Я спрашивала шепотом. В конце концов, я могла сразу же повесить трубку, не говорить ей, откуда я звоню
Ничего ты не могла, Вэл Он уткнул подбородок в переплетенные пальцы и грустно улыбнулся. В этом трижды проклятом деле не ограничиваются одной буквой. Сказав «А», ты должна пройти весь алфавит. До конца
Но ведь она же спрашивала меня номер автомата Своими репликами Юджин убивал во мне последние остатки надежды на спокойную жизнь. Зачем ей было это делать, если, по твоим же словам, им ничего не стоит меня разыскать?
А зачем тратить несколько суток на то, что можно получить в течение часа?
Тебе доставляет удовольствие пугать меня?
Извини, пробормотал Юджин, одним глотком покончив со своим неразбавленным виски. Все. Больше не буду
Мы поднялись из-за столика синхронно, не сговариваясь. Заказанный мной «эспрессо» так и остался нетронутым. Стакан Юджина, как живой укор моему ослабленному духу, был девственно чист. Толкнув дверь бара, Юджин вышел первым и только потом пропустил меня. Мостовая влажно поблескивала. Сероватая крупа редкого, словно просеянного через дуршлаг, снега лениво падала на асфальт и тут же таяла. И только тронутые белой сыпью кокетливые бока вечнозеленых кипарисов, которыми было высажено главное городское авеню Линкольна, напоминали о зиме в этих далеких, южных краях, так и не ставших мне родными. Вокруг по-прежнему было безлюдно и тихо, если не считать негромкого ворчания работающего мотора приземистой спортивной машины у тротуара напротив, в которой самозабвенно целовалась патлатая молоденькая парочка. После гомона прокуренного «Колумба», где время текло мерно и неторопливо, как пиво из-под медного крана Римаса, опустевшее авеню Линкольнаэта краса и гордость провинциального Барстоу, где можно было встретить всех без исключения горожанказалось неестественным и мертвым. Словно фрагмент декорации в брошенном на произвол судьбы театре.
Я поежилась и подняла воротник утепленного плаща.
Тебе холодно? спросил Юджин, повторяя ту же операцию с воротником своей дубленки.
Немного. Просто в баре было слишком уж натоплено
Я чувствовала себя виноватой со всех сторон и просто боялась признаваться мужу, что меня буквально колотит нервная дрожь.
Который час, Юджин?
Не торопись Он огляделся и прикурил вторую за день сигарету. До звонка есть еще семь минут. Успеешь.
Ладно Я посмотрела на телефонный автомат, возле которого, естественно, не было ни души. Да и какому сумасшедшему пришло бы в голову вылезать в такую слякоть на улицу, чтобы позвонить? Тем более, что в теплом баре наискосок было целых три телефонные кабинки плюс запасливый бармен Римас с никогда не кончающимися телефонными жетонами в выдвижном ящике кассы. Я сейчас пойду, милый, а ты жди меня здесь