Должен признаться, Андрей Андреич, вы меня сбили с толку, пробормотал Воронцов.
Не расстраивайтесь Взгляд Громыко вдруг потеплел. Было видно, что только ПРОШЛОЕ могло хоть как-то смягчить суровое выражение этого надменного, усохшего лица. Долгие годы это было моим главным достоинством на переговорах. Литвинов правильно говорил: «Сбить с толку, значит, выиграть диалог».
Вам ведь известно, Андрей Андреич, что я почти десять лет проработал в КГБ под началом Юрия Владимировича Андропова?
Громыко кивнул.
Так вот, как-то разуже не помню, по какому поводу, он привел в пример вас, Андрей Андреич. Речь тогда шла об антисоветской кампании, поднятой в Америке после убийства Кеннеди. Выстрелы Освальда связали с КГБ, и какое-то время там никто даже не сомневался, что покушение на президента было организовано Москвой. Юрий Владимирович говорил мне, что угроза войны с Америкой была в те дни куда реальнее, чем даже в период Карибского кризиса
Так оно и было, недовольно пробурчал Громыко.
И эту войну, по словам Андропова, предотвратило одно-единственное решение. ВАШЕ решение, Андрей Андреич
О каком решение идет речь?
А вы не помните?
Юлий Александрович, голубчик, я тридцать один год был министром иностранных дел. А до тогопослом в Штатах, Англии, первым замом у Молотова, представителем СССР в ООН По вопросам внешней политики со мной консультировались всеот Сталина и Рузвельта до Горбачева и Рейгана. Я принимал ТАКОЕ количество определяющих решений, от которых зависело слишком многое, если не все, что каждое и не упомнишь
Мы тогда РАБОТАЛИ с Освальдом, сказал Воронцов. Вернее, пытались работать, когда он переехал в Советский Союз и жил в Минске. Парень оказался на редкость бесперспективным. Куратор назвал его «серым и вздорным». Короче, Освальд нам не подошел и на него просто махнули рукой, вычеркнули из списка и забыли. Все это, естественно, было задокументировано. В шестьдесят третьем годукак утверждал Андропов, впервые за всю историю советских органов госбезопасностидокументы КГБ были переданы американцам. Когда в ЦРУ убедились, что это не «липа», скандал утих сразу же
Теперь вспомнил, кивнул Громыко. Но идея передать бумаги КГБ американцам принадлежала не мне. Ее предложил Добрынин, наш посол в Штатах
Андропов говорил не об идее, а о решении, возразил Воронцов.
Решение было принято Хрущевым.
Но с вашей подачи, Андрей Андреич?
Естественно, кивнул Громыко. Я поддержал ее в разговоре с Никитой Сергеевичем, и через несколько часов документы КГБ были уже на рабочем столе Линдона Джонсона Громыко неожиданно вскинул коротко стриженную голову с редеющим седым «ежиком» на макушке. А почему вы вдруг вспомнили об этом эпизоде, Юлий Александрович?
Потому что от решения, которое вы можете принять СЕЙЧАС, зависит намного больше, чем судьба советско-американских отношений. Даю вам слово офицера: я даже не представляю себе, что уйду от вас с пустыми руками. И потому убедительно прошу выслушать наше предложение. Вы просто не имеете права отказать нам, Андрей Андреич! И я убежден, что не откажете
Вот даже как!.. Клочковатые брови Громыко стремительно взлетели. Это еще почему, скажите на милость?
За все, что происходит сейчас в стране, в значительной степени ответственны вы, уважаемый Андрей Андреич.
Что за чушь! Громыко резко вскинул голову. О чем вы толкуете, Юлий Александрович?!..
Позвольте с вами не согласиться, Воронцов покачал головой. То, что я сказалвовсе не чушь. Поскольку именно вы и никто другой привели Горбачева к власти. Именно вы, как наиболее сильный и авторитетный представитель старой гвардии в Политбюро, в решающий момент взяли сторону Горбачева, сделав его генеральным секретарем. И именно вы, уважаемый Андрей Андреич, оказались выпихнутым из Политбюро руками человека, которого сами же толкнули наверх
Меня никто не выпихивал, хрипло возразил Громыко. Так сложились обстоятельства
Полноте, Андрей Андреич!.. Воронцов резко взмахнул рукой. Я знаю практически все о роли обстоятельств в высокой политике. И не могу себе представить, что гениальный тактик Громыко, человек, безошибочно лавировавший между Молотовым и Маленковым, Хрущевым и Булганиным, Брежневым и Косыгиным, Андроповым и Сусловым мог НЕ УЧЕСТЬ какие-то обстоятельства. Все одновременно и проще, и сложнее. Сказать, почему Горбачев поступил так именно с вами?..
Громыко молчал. Колючий, немигающий взгляд, блеснувший в амбразуре седых бровей и набрякших под глазами мешков подобно спаренному пулемету, нацелился точно в середину воронцовского лба.
Генерал непроизвольно поежился, но продолжил:.
Я знаю, что вам это известно. Но все равно скажу. Чтобы вы осознали, Андрей Андреич: истинные причины вашей опалы понимают сегодня многие. Да, вы действительно, как, впрочем, и всегда, не претендовали на первую роль. И, следовательно, конкурентом Горбачеву не были. Но вы ему МЕШАЛИ, Андрей Андреич!..
Чем же это я ему так мешал? насупленное лицо Громыко потемнело. Чувствовалось, что этот вопрос он задавал себе неоднократно.
Да тем, Андрей Андреич, что, оставаясь членом Политбюро и министром иностранных дел, вы никогда бы не допустили эти позорные уступки американцам, эти унизительные переговоры с позиций бедных родственников, на которых провинциальные дилетанты от политики и дипломатии, заискивая и лебезя, фактически уничтожают страну. Потому, что вы, Андрей Андреич, всегда честно и последовательно стояли на защите национальных интересов и приоритетов нашей страны, а этот плешивый ставропольский болтун с его «новым мышлением» и двумя дипломами о высшем образовании собрался отдать Западу все, что было достигнуто кровью, потом и слезами десятилетийнаши позиции в Европе, наши приоритеты в вооружениях, наше бесспорное право на самостоятельную политику, на собственные, неоткорректированные Западом, политические и экономические реформы И он сделает это, Андрей Андреич, если мы ему не помешаем
Громыко молчал, целиком погрузившись в свои мысли. Казалось, он и не слышит ничего.
Воронцов вдруг заговорщически улыбнулся:
Вы знаете, как теперь здороваются в МИДе?
Что, простите? хозяин дачи словно спустился с небес на землю.
Я спрашиваю, знаете ли вы, как сегодня здороваются на Смоленской площади?
Как? с неожиданным испугом в голосе спросил Громыко.
Прижимают руку к сердцу и говорят: «Good morning, генацвале!»
Это что, анекдот? губы Громыко высокомерно поджались. Одного этого было вполне достаточно, чтобы Воронцов понял, какая безграничная пропасть отделяет Громыко от нынешнего хозяина Смоленской площади
Возможно. Но очень жизненный. Ваш преемник Шеварднадзе дипломатом ведь никогда не был. Хотя и прошел НАШУ школу. Что, согласитесь, тоже немало
Что вы хотите от меня, Юлий Александрович?
Вашего принципиального согласия.
Согласия на что?
Вашего согласия занять пост генерального секретаря партии и президента СССР.
Насколько мне известно, в настоящее время эти посты вакантными не являются, сухо отрезал Громыко.
ПОКА не являются.
Вы вообще понимаете, что говорите?
Конечно, понимаю! Воронцов с едва заметным недоумением пожал плечами. Понимаю и как патриот своей страны, и как заместитель председателя КГБ СССР, и как коммунист с тридцатипятилетним стажем, если хотите
Знаете, что больше всего мне не нравится в вашей идее?
Что, Андрей Андреич?
Не помню, чьи это слова: «Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае зовется он иначе» Впрочем, важно не это Громыко тронул указательным пальцем подбородок, покрывшийся к вечеру колючей седой щетиной. Так вот, даже если вы добьетесь успеха в своем начинании, еще одну революцию этой стране не выдержать. Даже если ее знаменем провозгласят Андрея Громыко. Вы уж поверьте моему опыту, Юлий Александрович
Мятеж, дорогой Андрей Андреич, это когда группа лиц физически смещает в интересах узурпации власти другую группу, данной властью владеющую, медленно, как на лекции, произнес генерал-полковник Юлий Воронцов. Нами же руководят соображения принципиально иного плана. Я пришел к вам не для того, чтобы распределять кресла первых секретарей и портфели министров. Я не прошу у вас какой-то высокой должности для себя лично или для моих сподвижников Поймите, нам ничего не надо, Андрей Андреич! Да, я согласен, что этой страной всегда торговали в розницу и оптом. Но не НА ВЫНОС же торговали, Андрей Андреич! Разве вы не видите, куда ведет эта перестройка? Речь идет о судьбе Советского Союза, и его патриотам эта судьба совсем не безразлична. Вот, собственно, и все наши мотивы Мы не сразу пришли к своему решению, но, придя к нему в конце концов, уже не сомневаемся: на сегодняшний день есть только один человек, который способен возглавить страну и выровнять ужасный, смертельный крен, который с каждым днем становится все опаснее и опаснее. Этот человек вы, Андрей Андреич. Мы не намерены вовлекать вас в организацию намеченного. Мы просто просим вас сказать «да». И занять пост руководителя страны в тот момент, когда это станет возможным.
Какими силами вы располагаете? Громыко произнес эту фразу так тихо, что Воронцов понял смысл вопроса только по артикуляции сухих старческих губ.
Что конкретно вы имеете ввиду?
Есть ли хоть один член Политбюро, разделяющий ваши взгляды?
Разделять наши взгляды и действовать сообразно с нимиразные вещи, согласитесь?
Значит, нет, пробормотал Громыко.
Ну и что? губы Воронцова высокомерно поджались.
Ваш шеф в курсе?
Чебриков? Нет, только не он!
Министр обороны?
Нет.
МВД?
На уровне министра? Нет.
Громыко замолчал, о чем-то раздумывая. Потом приподнял голову и наморщил крючковатый нос, словно принюхиваясь:
На что вы рассчитываете, Юлий Александрович?
Чем меньше вы будете знать об этом, уважаемый Андрей Андреич, тем меньше оснований будет потом обвинять вас в причастности к попытке государственного переворота. Или в чем-нибудь еще похуже
Хуже не бывает, мотнул головой Громыко.
Бывает, мрачно улыбнулся Воронцов. Теперь уж вы поверьте на слово генералу государственной безопасности.
Где именно будет зафиксировано мое «да»?
Нигде не будет Воронцов несколько раз энергично качнул головой. Нигде абсолютно! Нам вполне достаточно вашего слова. Нам хватит вашего «да».
Тогда я говорю «да»
Спасибо, Андрей Андреич!
Это все, Юлий Александрович?
Есть еще одна просьба: если бы вы могли назвать мне имена наших действующих дипломатовжелательно высокопоставленных, наделенных правом решать, в ПОРЯДОЧНОСТИ которых лично вы не сомневаетесь ни на секунду, нам было бы куда проще решить некоторые м-м-м тактические проблемы. Такие люди у вас есть?
Надеюсь, пробормотал Громыко, сплетая узловатые старческие пальцы.
Вы мне можете назвать их имена?
Прямо сейчас?
Сколько времени вам понадобится, Андрей Андреич?
Не меньше недели. Необходимо кое-что уточнить. Я не был на Смоленской площади больше полугода Громыко сделал паузу и неожиданно улыбнулся. Уж вы меня извините, генацвале
* * *
Тем же вечером, двумя часами позже, черная «волга», несшаяся со скоростью почти под сто километров по неосвещенному отрезку Можайского шоссе, неожиданно резко, не включив «поворотники», свернула на едва заметную в сплошной стене заснеженных сосен отвилку и, плотоядно урча форсированным двигателем, проехала на второй скорости метров триста, пока дальний свет фар не выхватил из кромешной темноты опущенный шлагбаум. С правой стороны в землю был врыт металлический щит с надписью: «Стоп! Опытно-экспериментальный участок Сельскохозяйственной академии. Въезд на территорию без специального пропуска категорически воспрещен!»
Юлий Воронцов, сидевший за рулем, не выключая мотор, несколько раз мигнул фарами. Спустя минуту обросший сосульками шлагбаум, напоминавший гигантскую пилу со страшными, сверкающими в лучах фар зубьями, медленно поднялся. Проехав сотню метров по вырубленной просеке, Воронцов свернул в густой сосновый бор и, почти сразу ощутив под колесами гладко заасфальтированную дорогу, нажал на газ. Через десять минут «волга» подъехала к высоченным цельнометаллическим воротам, врезанным в такой же высоты глухую стену, поверх которой были протянуты два ряда колючей проволоки. Определить площадь комплекса на глаз было невозможно, поскольку стены уходили в глухую темноту зимней подмосковной ночи. Едва только «волга» выехала на площадку перед въездом, кто-то невидимый осветил все пространство в радиусе нескольких десятков метров вокруг мощными армейскими прожекторами и привел в действие механизм ворот. Словно два неуклюжих пресса, только что выполнивших свою работу, они стали медленно разъезжаться, образуя коридор, в который, не притормаживая, въехал Воронцов
Миновав несколько плоских одноэтажных строений с погашенными окнами, «волга» плавно обогнула занесенную снегом спортивную площадку с баскетбольными щитами и гимнастическими снарядами, и притормозила у трехэтажного особняка с кокетливо выступающими балкончиками
Через пару минут Воронцов уже входил в небольшой рабочий кабинет с плотно зашторенными окнами. Стандартный письменный стол с двумя телефонными аппаратами, широкий кожаный диван, пара кресел по обе стороны низкого чайного столика и мини-бар со встроенным торшером под желтым абажуром создавали атмосферу почти домашнего уюта. От табачного цвета изразцов старинной голландской печи тянуло ровным и приятным теплом.
Повесив пальто и шляпу на стоящую в углу вешалку-одноножку, Воронцов подошел к «голландке» и приложил обе ладони к гладким, горячим плиткам. Постояв так с минуту с закрытыми глазами, генерал шагнул к бару, извлек оттуда початую бутылку «Ахтамар» и пузатую хрустальную рюмку, наполнил ее на четверть пахучей, цвета цейлонского чая, жидкостью и, пробормотав под нос: «Ну, за удачу, Юлий Александрович!», залпом выпил коньяк. Потом сел за письменный стол, включил настольную лампу, вытащил из нагрудного кармана твидового пиджака продолговатый замшевый футляр, извлек оттуда узкие, в тонкой костяной оправе, очки для чтения, водрузил их на переносицу и углубился в бумаги, которыми был завален стол.
Генерал Карпеня вошел в кабинет неслышно.
Как доехали, Юлий Александрович?
Нормально Воронцов посмотрел на старого генерала поверх очков. Присаживайся, Федор Иванович
Отложив бумагу в сторону, Воронцов, чуть прищурясь, смотрел, как основательно, аккуратно поддернув брюки, опускается в кресло Карпеня.
Согласился? негромко спросил старый генерал.
Кто?
ОН.
Да, кивнул Воронцов. Хотя и не сразу.
Значит, все идет по плану?
Пока по плану сняв очки, Воронцов встал из-за стола, с хрустом потянулся, после чего устроился напротив Карпени на диване, с наслаждением вытягивая ноги.
Устали, Юлий Александрович? в голосе Карпени не было подобострастиятак заботливый дедушка оглядывает любимого внука, который тянет на своих плечах большую и не очень благополучную семью.
Как говорил наш бывший председатель, усталость от работыне в счет. Есть новости из Штатов?
Пока ничего нет. Ждем.
Где Мальцева?
Вроде бы в Барстоу. У койки мужа дежурит.
Дед, что значит «вроде бы»? Воронцов поморщился.
Городокчто наши Люберцы, Юлий Александрович, Карпеня стал загибать пальцы с распухшими суставами. Это раз. Все на виду, знают друг друга как облупленные. Оперативная обстановка самая что ни на есть неподходящаяэто два. Так что, я приказал Викингам сидеть в Лос-Анджелесе и носу не казать
Облажались твои хваленые Викинги, спокойно произнес Воронцов.
Не согласен, Юлий Александрович, Карпеня упрямо мотнул стриженой головой. Считаю, что действовали ребятки четко, с умом. И спланировано все было грамотно, хотя мы и торопились. Просто случай вмешался, Юлий Александрович. Муженек ееоперативник с опытом. Видимо, почувствовал что-то в последний момент, шельма, и прикрыл ее
Прямо как в кино, пробормотал Воронцов и вздохнул. Он выживет?
Пытаемся выяснить. Пока находится в реанимации
Выясняй быстрее, дед! Как можно быстрее! Если потребуетсяподключай Криса, я разрешаю. Но сделай так, чтобы на время подготовки и проведения операции все связи твоего воспитанника были обрезаны. Под самый корень, как те маслята!..
Ну, со Спарком вопрос, вроде бы, решился, пробормотал Карпеня. Потом перехватил вопрос в глазах Воронцова и добавил. Три пули в область легких, Юлий Александрович. Как в нашем тире. Даже если выживет парень, то с койки не встанет, это уж точно. Как минимум за полгода головой отвечаю
Допустим, кивнул Воронцов. А что с девкой будешь делать?
А, может, шут с ней, Юлий Александрович? Карпеня выразительно пожал квадратными плечами. Может, мы и в самом деле на воду дуем, а? Ну, чем она опасна? Куда она от мужика своего денется? Сидит себе возле него с поильником и судном, и пусть сидит. А даже если захочет дернуться Все аэропорты на Западном побережье мы контролируем, информацию о пассажирах имеем за два часа до вылета, так что, перехватить дамочку всегда успеем. Ей богу, Юлий Александрович, я бы не стал рисковать Викингами во второй раз