Все, хватит препираться! Не время выяснять кто стрелочник, а кто машинист! положил конец пикировке Градов и приказал:Руководителем операции назначаю тебя, Анатолий Алексеевич! В помощь бери Писаренко и Агольцева. Послезавтра, отставить, завтра к исходу дня представить мне план организационно-оперативного обеспечения явки Николая с Перси. Вопросы?
Разрешите выполнять? ответил за всех Сердюк.
Погоди, Анатолий Алексеевич, ты Зоркого хорошо знаешь?
В общем, да. В последнее время плотно работаем.
Это хорошо, но имей в виду: он со своей техникой и орлами готов даже к черту на рога залезть. Но у нас не тот случай. Никакой засветки Николая! Пусть что-то не услышим, что-то не увидим, но не дадим повода к подозрению для ЦРУ. Наша позиция: максимальная конспирация! Наблюдение вести только со стационарных, скрытых постов и с дальних подступов. Работу в эфире максимально ограничить, связь держать по проводным каналам связи, чтобы исключить любую утечку.
Понял, Георгий Александрович, буду стоять на этой позиции! подтвердил Сердюк.
Не только стоять, а и добиться ее выполнения. И последнее, это касается линии поведения Кочубея в общении с Перси, Градов перевел взгляд на него:Здесь, Коля многое, если не все, зависит от тебя. Ты с ним уже встречался и имеешь представлениематерый разведчик.
Да, палец ему в рот не клади, но не так страшен черт, как его малюют, справлюсь, заверил Николай.
Георгий Александрович, а если Николаю с Михаилом Ивановичем снова проиграть в ролях явку с Перси? Думаю, это лишним это не будет, предложил Агольцев.
А что, с таким мастером как Ножкин, он быстро войдет в образ Литвина! поддержал его Писаренко.
Добро, хорошая мысль, согласился Градов.
Главное, чтобы Николай потом из образа вышел. Шпионов мне еще в отделе не хватало, с улыбкой заметил Сердюк.
Так, на оптимистичной ноте, закончилось совещание у Градова. Самому же Николаю было не до смеха. На следующий день за него взялся герой фильмов «Ошибка резидента» и «Возвращение резидента» артист Михаил Ножкин. С присущей ему обстоятельностью Михаил Иванович принялся лепить из Кочубея образ алчного и беспринципного шпионаОреста Литвина. Сам блестящий мастер перевоплощения, он был неумолим к любой неточности и фальши. Десятки раз Николаю приходилось отрабатывать каждый жест и каждую фразу. Но Михаил Иванович был неумолим: требовал явить во всей своей неприглядности черную душонку предателя. И когда заканчивалась репетиция, то и вне стен студии, где стараниями художника и декораторов была воссоздана обстановка предстоящей явки с Персизал Третьяковской картиной галереи, Николай испытывал раздвоение личностишпион Литвин никак не хотел оставлять в покое контрразведчика Кочубея.
И на этот раз после окончания репетиции с Михаилом Ивановичем образ предателя продолжал преследовать Николая. Даже встреча с Татьяной не могла от него избавить. Жесты, мимика и манера речи вызвали у нее удивление.
Коля, да что с тобой? не могла понять она.
Все нормально, смутился он.
Разве?! В последнее время с тобой происходит что-то странное.
Странное? Что ты имеешь в виду?
Ты сам на себя не похож.
Но другие же узнают.
Нет, ты болен, это я говорю тебе как врач! настаивала Татьяна.
Конечно, болен. Вскружила голову старому холостяку, пытался отшутиться Кочубей.
Коля, мне не до смеха. В психиатрии подобное поведение называется раздвоением личности.
Вот бы еще зарплату за двоих платили.
Это серьезное заболевание, не принимала шутливый тон Татьяна.
Ы ы, сделав страшное лицо, Николай попытался ее обнять.
Да, ну тебя, отшатнулась она.
Все, Танечка, иду в отпуск!
Когда?!
Это как дед Толя решит.
Кто такой?
Я же тебе рассказывалгенерал Сердюк.
А он как, добрый?
Добрым начальник бывает, когда уходит в отпуск, и тогда вместе с ним отдыхают все подчиненные.
В таком случае сегодня и завтра я твой начальник. Едем к нам на дачу! решительно заявила Татьяна.
Хорошо, только у шефа отпрошусь, сдался Николай и набрал номер Сердюка.
Тот поинтересовался:
Как отработали с Михаилом Ивановичем?
Он остался доволен.
То есть ты вжился в образ?
Да, и как теперь выйти из него не знаю. Татьяна подозревает во мне мистера Джекила. Мне бы
Чего?! Какой еще Джекил? Перестань мне голову морочить! Говори толком! перебил Сердюк.
Анатолий Алексеевич, Таня, как врач замялся Кочубей, не решаясь высказать свою просьбу.
С Татьяной я понял! А причем тут Джекил?
Анатолий Алексеевич, я имел в виду историю перевоплощения Хайда в мистера Джекила.
Сердюк, хмыкнув, спросил:
Короче, к чему ты клонишь, доктор Хайд?
Разрешите выйти из образа, Анатолий Алексеевич? забросил удочку Николай.
Образа, говоришь?
На выходные съездить на дачу к Татьяне?
Суббота? Воскресенье? в голосе Сердюков послышались недовольные нотки.
Возникла пауза. Кочубей уже пожалел о своей просьбе и готов был дать задний ход. Ответ Сердюка заставил его с облегчением вздохнуть.
Значит так, Коля: постоянно находись на связи, а в воскресенье в семнадцать ноль ноль как штык в Москве! распорядился Сердюк.
А если утром, в понедельник, я на своей машине? заикнулся Кочубей.
Извини, Коля, я все понимаю, но службаесть служба. Надо еще раз пройтись по плану и сценарию встречи.
Ясно, Анатолий Алексеевич. Спасибо.
Благодарить будешь, когда свадьбу сыграешь.
Свадьбу? А вам, не жаль последнего холостяка?
Пожалею, когда дело сделаем. И еще, дежурному по Департаменту сообщи адрес дачи Татьяны.
Есть!
Хорошего отдыха, холостяк! пожелал Сердюков и закончил разговор.
Кочубей довольно потер руки и радостно воскликнул:
Все, Танюша, свободен как птица в полете! и, оглянувшись по сторонам, задержал взгляд на вывеске кафе «Мечта», зябко повел плечами и, стуча зубами, промолвил:Что-то стало холодать, не пора ли нам э-э помечтать?
И о чем будут эти мечты? спросила Татьяна и бросила на Николая лукавый взгляд.
Например, о мироздании, в тон ей ответил он.
Это, конечно, интересно, а причем тут старый холостяк и свадьба?
А вот с этим высоким званием, к сожалению, мне придется расстаться.
Да? И как скоро?
Начальник приказал в ближайшее время изменить социальный статус.
Ой, как все просто в армии!
Не в армии, а в ФСБ.
А кто в том приказе значится? полюбопытствовала Татьяна.
Пока секрет.
Ну, скажи Коля! Я никому не выдам.
Не сомневаюсь! С тобой, Танечка хоть в разведку! рассмеялся Николай и, нежно обняв Татьяну за плечи, увлек к кафе.
Усилившийся мороз загнал под крышу местных тусовщиков, и Татьяна с Николаем с трудом нашли свободное место. Но теснота им нисколько не мешала. Николай находился на вершине блаженства. Любящий взгляд зеленых глаз Татьяны и бокал теплого, отдающего запахом корицы глинтвейна, кружили голову и будоражили кровь. Стрелки часов показывали начало одиннадцатого, когда они покинули кафе. Николай проводил Татьяну до порога квартиры и, сославшись на поздний час, отказался от чая и отправился к себе.
На следующее день, ранним утром он подъехал к подъезду дома Беляевых. К этому времени отец Татьяны, Юрий Александрович, уже был на ногах и загружал в старенький «Мерседес» рыболовные снасти. Позже к ним присоединились Анна Ивановна и Татьяна с сестрой Еленой. Не мешкая, чтобы не застрять в пробках, они выехали из Москвы и в девять часов стояли перед воротами дачи. Она располагалась на опушке соснового бора, метрах в ста от небольшого озера и составляла предмет особо гордости Юрия Александровича. Год назад вместе с соседями, двумя отставными военными, он собственными руками собрал ее из цилиндрованного бревна. В доме приятно пахло деревом и травами.
Разгрузив машины, Николай с Юрием Александровичем, подстегиваемые рыбацким азартом, поспешили к озеру, но там их ждало горькое разочарование. Тонкий лед предательски потрескивал под ногами, и они вынуждены были возвратиться на дачу. Скучать им не пришлось, в бане ждала работаобшивать вагонкой парилку. Николай увлекся делом и забыл не только о Перси с его шпионским заданием, но и о шашлыке, который обещал приготовить сам. За дело принялись Татьяна с Еленой. Дочери офицера, исколесившие всю страну, они могли все: шить, вязать, водить УАЗ, стрелять, и уж тем более приготовить шашлык.
Папа! Коля! Труба зовет! заглянув в баню, позвала Татьяна.
Шашлык уже готов! присоединилась к ней Елена.
Девчата, еще чуть-чуть, последняя доска осталась, откликнулся Юрий Александрович.
Папа, мы знаем твое чуть-чуть! Мама от голода умирает. Заканчивайте! в один голос потребовали девушки.
Все, Коля, идем, а то на наряд нарвемся, сдался Юрий Александрович.
На два! пригрозила Татьяна.
Этот аргумент быстро подействовал. Юрий Александрович поспешно отложил доску в сторону, стряхнул с себя опилки и вышел на дорожку. Николай присоединился к нему. В гостиной их ожидал накрытый стол и абхазская чача, привезенная Николаем из отпуска. Тепло камина, сладковатый запах дыма, и аромат шашлыка разбудили зверский аппетит. Обед затянулся на целый час. Разомлев от тепла, сытой пищи и спиртного, Николай и Юрий Александрович все чаще теряли нить разговора и погрузились в сладкую дрему. После обеда они продолжили работу в бане, а перед ужином снова все вместе собрались у камина. Веселая игра пламени, мягкий свет от свечей располагали к воспоминаниям. Прошлая армейская жизнь Юрия Александровича и Николая была богата на забавные истории. За ними незаметно пролетело время, стрелки часов давно перевалили за полночь, когда они разошлись по спальням.
Впервые за последнее время Николай спал без сновидений. Разбудили его женские голоса, доносившийся из гостиной. Он бросил взгляд на часы и перевел на окноза ним было белым-бело. Ночью выпал обильный снег и все вокруг напоминало чудесную зимнюю сказку. После позднего завтрака, вооружившись лопатами, Николай с Юрием Александровичем расчистили дорожки во дворе, а затем продолжили трудиться в бане. За работой незаметно подошло время обеда, Николаю нужно было отправляться в Москву. Он с грустью покидал дачу Беляевых.
Серая лента шоссе стремительно исчезала под колесами. Справа мелькали километровые столбы, отдалявшие его от недавней сказки наяву. В семнадцать часов Николай был на Лубянке, в кабинете Сердюка. Также собрались Зоркий, Писаренко и Агольцев.
Как отдохнул? поздоровавшись, поинтересовался Сердюк.
Отлично! Литвин не снился, бодро ответил Николай.
Вот и хорошо, а теперь за дело. Вадим Сергеевич, тебе первому слово, предложил Сердюк.
Зоркий включил ноутбук, и на мониторе отобразился маршрут выхода Кочубея на явку с Майклом. Плотная сеть из кружковскрытых и стационарных постов наружного наблюдения окружала посольство США, академию Петра Великого, станцию метро «Третьяковская» и подходы к картинной галерее. Как полагал Зоркий, именно на этих участках резидентура ЦРУ должна была взять под контроль действия Фантома, и потому сосредоточил там основные силы своих подчиненных. Непосредственно в месте проведения явкизале галереи, наблюдение за американцами должно было осуществляться с помощь скрытых камер. Доклад Зоркого был лаконичен и не вызвал больших вопросов. Две мертвые зоны, обнаруженные на маршруте, после короткого обсуждения договорились перекрыть техническими средствами наблюдения.
После завершения совещания Сердюк не стал задерживать Кочубея.
23 октября Николай проснулся раньше, чем прозвенел звонок будильника. Проглотив завтрак и, не почувствовав вкуса, он отправился на службу в академию Петра Великого, потолкался на кафедре и вышел в город. До явки с Перси оставалось меньше трех часов. К этому времени Сердюк, Зоркий и Агольцев, позже к ним присоединился Писаренко, расположились в главном зале командного пункта. Перед ними почти всю стену занимал огромный экран. Над ним отсвечивало цифровое табло. В его окошках мелькали секунды и неторопливо бежали минуты.
Сердюк и Зоркий сверили часы: было десять часов семнадцать минут. На этот час бригады сотрудников оперативно-технического и оперативно-поискового управлений заняли исходные позиции. Доклады их руководителей поступали к операторам, занимавших соседние с главным залом комнаты и после обработки данных выдавались на экран.
На нем серыми прожилками проступали проспекты и улицы Москвы, светло-синими разводами растекались пруды и водохранилища, ярко-зелеными островами пестрели парки и скверы, коричневыми пирамидами пучились «сталинские высотки». Эта была не та, хорошо знакомая и любимая москвичами, разноликая, яркая и полная энергии столица. На экране она жила другой, далекой от их восприятия жизнью. Ее покрывали уродливые, полыхающие алым цветом язвы «мертвых зон» и зон повышенной опасности, там, где разведчики наружного наблюдения могли попасть под контрнаблюдение резидентуры ЦРУ.
С особым вниманием Сердюк и Зоркий изучали расположение скрытых, стационарных и подвижных постов наблюдения у станции метро «Третьяковская» и на подходах к галерее. Сверяясь со схемой, лежавшей на столе и той, что была экране, они не обнаружили расхождений. Руководители бригад наружного наблюдения знали свое дело и пока действовали без сбоев. Их работой Сердюк остался доволен, но чтобы рассеять последние сомнения, спросил у Зоркого:
Сергеич, а в галерее мертвых зон не будет?
Исключено! заверил Зоркий и нажал кнопку на панели управления.
Экран погас, и в следующую секунду на нем крупным планом возник зал музея.
Класс! поразился качеству изображения Агольцев.
Пока есть время, могу организовать бесплатную экскурсию, предложил Зоркий, и на его лице появилась горделивая улыбка.
Потом, Сергеич. А что с соседними залами? уточнил Сердюк.
Анатолий Алексеевич, обижаешь, Мои парни дело знают, с обидой заметил Зоркий.
Ладно-ладно, Сергеичне стал больше терзать его вопросами Сердюк и предложил:Пока есть время, давайте чайком побалуемся?
А может чего покрепче, живо откликнулся Агольцев.
Его предложение осталось без ответа. На командный пункт обрушился шквал докладов. На мониторе, сменяя друг друга, замелькали кадры съемки наружки. Ядовито-желтую громаду посольства США сменили металлические пасти центральных и запасных ворот. Они выпускали на улицы машины. Все эта разномастная «автомобильная конюшня» устремилась на северо-запад и северо-восток Москвы. Резидентура ЦРУ начала раскручивать свою «карусель», рассчитывая увести за собой бригады наружного наблюдения российской контрразведки от места проведения явки с Фантомом. Подтверждением тому служили сообщения разведчиков наружки со скрытых постов у «Третьяковки». Туда американцы не совали носа.
Зашевелилось осиное гнездо шпионажа. Тень на плетень наводят! констатировал Писаренко.
Игру в наперстки затеяли. Не на тех напали, с усмешкой заметил Агольцев.
Сердюк промолчал и снял трубку высокочастотной связи. Ответил Градов.
Как обстановка? поинтересовался он, в его голосе звучали беспокойные нотки.
Накаляется, Георгий Александрович. Американцы начали операцию по связи. Уводят нас от «Третьяковки» на север.
Что и следовало ожидать. Где Перси?
Пока не проявился.
Не черт, рано или поздно явится! не терял уверенности Градов.
Согласен. Но не исключаю, что вместо Перси на явку придет другой.
Запишем и снимем любого, лишь бы Николай не дрогнул, включился в разговор Зоркий.
Как он?
Вопрос Градова повис в воздухе. Сердюк бросил взгляд на Агольцева. Тот поднял большой палец, и заверил:
Настроен по-боевому. Штудирует путеводитель по Третьяковке.
Правильно делает! Нечего на явке зацикливаться, а то раньше времени перегорит, одобрил Градов и распорядился:Как только появится Перси немедленно доложить.
Есть! принял к исполнению Сердюк и снова сосредоточился на том, что происходило на мониторе.
Экран пестрел разноцветными кружками, квадратиками и прямоугольникамиэто машины посольства США. Они стремительно перемещались по улицам Москвы, продолжая раскручивать «карусель». За всем этим чувствовалась рука опытного профессионала, знающего город, как свои пять пальцев. Бригады наружного наблюдения полковника Зоркого сбились с ног, стараясь не потерять след. Сам он не успевал менять трубки и требовал только одного: «Ищите Перси! Не пропустите соскок!»
Время перевалило за двенадцать. «Карусель» резидентуры набрала немыслимые обороты, а у «Третьяковки», по-прежнему было тихо. Скрытые камеры и разведчики наружного наблюдения, дежурившие на стационарных постах, внимательно цедили публику, но пока никого, отдаленно напоминающего Перси, не обнаружили.