Люди гибнут за металлСтасс Бабицкий
1
Коренастый незнакомец протиснулся в дверь бочком, пыхтя и отдуваясь. С промокшего насквозь макинтоша стекала вода, а на голове поблескивал рупор от граммофона, надетый вместо шляпы.
Вы что же, в таком виде шли по улице?! удивился Мармеладов. Признаюсь, мне в жизни тоже приходилось носить причудливые головные уборы, но вы с этой трубой меня перещеголяли. Оригинальный способ укрыться от дождя.
Нет, что вы. От дождя я прячу пластинку, посетитель высвободил из-под плаща короб, укутанный в клеенку. Позвольте, я поставлю граммофон? Руки оттягивает, сholera, сил уж нет никаких!
Сыщик посторонился, пропуская нежданного гостя к столу. Тот выдохнул с облегчением и начал разматывать клеенку.
Не подумайте дурного, я вовсе не сумасшедший. Просто эту чертову штуку не запихнешь в подмышку, вот и пришлось
Он приподнял золоченую загогулину за уголок, словно цилиндр.
Дульцкий. Конрад Дульцкий. Звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко». Тысяча извинений за то, что вторгся без приглашения, но Вы непременно должны это услышать!
Коротышка приладил трубу к граммофону.
Я не люблю музыку, предупредил сыщик, с любопытством заглядывая в рупор, расписанный изнутри зелеными листьями.
Я тоже. Слушать одну и ту же песню по сто раз в день весьма утомительно. Мне ведь приходится лично проверять качество каждой пластинки Но куда больше раздражают капризы господ артистов!
Дульцкий выудил из жилетного кармана табакерку и вытряхнул на ладонь дюжину серебряных иголок. Выбрал одну, остальные ссыпал обратно в коробочку.
Третьего дня довелось записывать Шаляпина. Матерь Божья, как он рычит! Иглу сметает в сторону, будто ураганом такой напор, такая страсть. Несколько заготовок запороли, пока подладились под его чертов бас. Федор Иваныч спел четыре арии из разных опер, а под конец, несколько народных песен. Запросил три тысячи рублей за все. Дорого, да. Но кто же откажет самому Шаляпину?!
Он сдул пылинки с черного диска.
К тому же половину суммы дал Савва Иваныч. О, знали бы вы, как он обожает оперу.
Очевидно, не настолько сильно, раз уплатил лишь половину, улыбнулся Мармеладов.
Зато он пригласил нас делать запись в своем доме на Сретенке. В музыкальной гостиной Гостиная, ха! Это целый театр! Настолько огромный зал, что там даже рояль не сразу в глаза бросается. Рояль! Это вам не безделица. Например здесь, Дульцкий оглядел комнату сыщика, рояль точно не уместится А в гостиной у Мамонтова кресла для публики в пять рядов! И вместо декораций, представьте себе, огромные стеклянные двери распахнуты прямо в цветущий сад. От этой красоты Шаляпин пришел в благодушное настроение и спел просто божественно. Потом уселся к столу, выпил водки и потребовал прослушать записи. Я поставил «Ноченьку». Ах, как трогательно она звучала. Нежно, невесомо Федор Иваныч слушал, склонив голову. До самого конца, до последней протяжной ноты А потом схватил диск и сломал пополам. Будто бес в него вселился. Кричит: «Врешь! Нельзя такое народу отдавать!» И глазами вращает так жутко! Вторую пластинку сдавил своими ручищами, осколки во все стороны так и брызнули. Остальные в камин швырнул. «Врешь, кочерыжка! Вр-р-решь!» Словно раскаты грома. Словно канонада на поле боя! Мамонтов бросился его успокаивать, а за ним и все семейство. Меня вытолкали взашей, не слушая возражений. Я кричу: «Аппарат верните!» Куда там Три часа под окнами простоял, пока артист не уехал. Потом только пустили
Звуковой мастер вздохнул и начал крутить ручку граммофона.
Собрал я чемоданы, выгреб осколки из камина. Смотрю, а одна пластинка целехонькая. Повезло, что огня не зажигали, тот день, по счастью, теплый выдался. Не то, что нынешние хляби Забрал ее с собой, все-таки хоть какая-то память.
Деньги вам Шаляпин, разумеется, не вернул.
Ни копейки Я ему вчера отправил записку с этим вопросом. Он в ответ черкнул: «Я спел великолепно и гонорар заслужил. Не моя беда, что вы так отвратительно сделали свою работу!» И не подписался, szelma. Знает, что его автограф дорого стоит!
Никогда не понимал, зачем люди покупают автографы знаменитостей, пожал плечами сыщик. Положим, для подделки векселей это еще хоть как-то объяснимо. Но для коллекции Глупость несусветная. А что же, запись и впрямь ужасна?
Наоборот! На редкость удачная. Каждый вздох, каждая интонация На самом деле Шаляпин переживает, что когда его пластинки разойдутся в тысячах копий, никто не купит билет в театр, чтобы послушать оригинал. Многие артисты боятся этого, но они ни в жизнь не признаются Потому и виноватят мастера А у меня звук идеальный! Вот, сами убедитесь.
Дульцкий опустил иглу на краешек пластинки. Из трубы послышались хрипы и негромкое шипение, а потом грянул голос:
На земле весь род людской!
Чтит один кумир священный
Поразительно! Шаляпин пел как будто в коридоре, из-за приоткрытой двери, или здесь же в каморке, спрятавшись за плотной ширмой. Так близко, что даже слегка оглушал.
Признайте, совсем другое ощущение?! воскликнул мастер. Гораздо внушительнее, чем со сцены, да?
Мармеладов кивнул, скомкал носовой платок и засунул в раструб, чтобы уменьшить громкость звука.
Я принес пластинку в мастерскую, положил на стол и до сегодняшнего дня не трогал, Дульцкий старался перекричать Мефистофеля. А утром проснулся с мыслью: какого дьявола?! Деньги уплачены и пусть господину артисту это не нравится, но запись мы отправим на фабрику. Только бы она целиком сохранилась! Прослушал раз, другой И сразу поспешил к вам.
Что же вы там услышали? в глазах сыщика промелькнул интерес.
Нет, вы сами должны определить. Вот сейчас Сейчас!
Он выдернул платок и знаменитый волжский бас обрушился на Мармеладова:
Люди гибнут за металл!
Люди гибнут за металл!
Голос вознесся в мрачном крещендо, потом возникла секундная пауза Шаляпин набирал в грудь побольше воздуха, а пальцы аккомпаниатора воспарили, чтобы вонзиться в черно-белые клавиши с новой силой И тут из граммофонной трубы отчетливо прогремел выстрел.
Сатана там правит бал, там пра
Дульцкий поднял иголку, обрывая певца на полуслове.
Вот этот хлопок меня и смутил Как вы думаете, стрелял кто-то в доме Мамонтова?
Нет, если бы громыхнуло в доме, вы бы сразу услышали. Прямо в тот же миг. Да и не только вы. Все бы услышали. А что началось бы после этого?
Не могу знать. Мне прежде как-то не доводилось
Так я вам сейчас покажу.
Сыщик достал из ящика стола револьвер и выстрелил в потолок. В коридоре тут же захлопали двери, заголосили бабы и затопали тяжелые сапоги. На пороге появился хмурый дворник.
Родьён Романыч, эт у вас шум? он подозрительно огляделся. Стреляли, штоль?
Все в порядке, Капитон! Передай хозяйке и остальным, что всем померещилось, Мармеладов нашарил в кармане серебряный рубль и щелчком перебросил через полкомнаты. Песни мы тут слушаем. Вот, должно быть, музыкой навеяло.
Агась, дворник сноровисто поймал монету. Музыкой, так музыкой.
Когда он ушел, сыщик повернулся к ошеломлённому гостю.
Видите, какая чехарда? Стало быть, стреляли снаружи. Либо в саду, либо в доме по-соседству. Они же на Сретенке боками трутся, особняком никто не стоит Дайте-ка еще раз послушать этот звук.
Невозможно, замотал головой мастер.
Почему?
Видите ли, обычно для записи берут стеклянный диск, смазанный пчелиным воском. Но у меня Свой секрет. Я смешиваю печную сажу с чернилами и нагреваю, пока не загустеет. Такой состав лучше фиксирует звук Вы сами слышали!.. Но при этом он ужасно недолговечен. Во время каждого прослушивания тяжелая лапа с иглой процарапывает звуковую дорожку все глубже и глубже. Боюсь, что после следующего раза запись будет совсем уничтожена. А ведь она может еще пригодиться, как улика в суде.
Мармеладов склонился к пластинке и внимательно осмотрел неровные канавки, прочерченные в чернильно-сажевом слое.
Ну что же, пан Дульцкий, вы завладели моим вниманием. Считаете, что этот громкий хлопок на вашей записи непременно означает преступление?
Хорошо бы так. Я мечтаю изловить какого-нибудь злодея. Убийцу!
Мечтаете?
Конечно! Моя жизнь переполнена скукой. Изо дня в день я брожу среди пыльных шкапов с записями и оттисками. Заполняю бланки заказов для дюжины разных фабрик. Веду бухгалтерский учет. Проверяю качество шеллака, привезенного из Индии.
Качество чего? переспросил сыщик.
Шеллака. Мы делаем из него пластинки для граммофона.
Никогда не слышал. Это вещество сродни каучуку?
Нет, это совсем другое, покачал головой Дульцкий и пустился в объяснения. Есть особый вид гусениц, которые живут только в тропических лесах. Они ползают по стволам деревьев, пожирают кору и оставляют взамен капельки своей слюны. Насекомые крошечные, но их миллиарды. В жаркие месяцы деревья покрываются их слюной снизу доверху. Хитрые индусы аккуратно счищают вязкую жижу, вытапливают через парусину и закатывают в бочонки. Везут в Москву. Здесь я их вскрываю и проверяю, чтобы не было никаких примесей Матерь Божья, знали бы вы, как мне тошно! Эти чертовы червяки плюют из своей Индии прямо мне в душу Ах, господин Мармеладов! Как бы я хотел хотя бы день, да что там, хотя бы час пожить вашей жизнью, полной загадок и тайн!
Поверьте, и это надоедает, рано или поздно, сыщик посмотрел на оконное стекло, исхлестанное струями дождя, и потянулся за плащом. А впрочем, пойдемте!
Куда?
К соседям Ммонтовых.
Вы серьезно? Дульцкий задохнулся от восторга.
Какие уж тут шутки. Мы оба слышали выстрел. Имеем полное право потревожить Да оставьте вы этот колпак! После заберете.
Но как же На улице дождит.
Ничего, поедем в закрытом экипаже.
Сыщик поднял револьвер к потолку и спустил курок.
Снова-здорово! Чегой шумите-то, Родьён Романыч?! рявкнул запыхавшийся дворник. Добрых людей пужаете
Раздобудь-ка нам, добрый человек, коляску с козырьком. Да поживее! скомандовал Мармеладов. Пан Дульцкий, на сей раз рубль за вами.
2
Трехэтажный дворец Мамонтова выглядел словно купеческий недоросль в люстриновом кафтане, сытый и лоснящийся, повалившийся на перины для послеобеденной дремы. Небольшой домик, притулившийся справа, казался рядом с ним босоногим бродяжкой, клянчащим у прохожих грошик. Фасад местами облупился, окна давно не мыли, а входная дверь скрипела на несмазанных петлях. Столь же противным был и голос старого слуги:
Чего надобно?
Хозяева дома?спросил в ответ Мармеладов, переступая порог.
Куды прёшь?!лакей попытался захлопнуть дверь, но сыщик навалился плечом, не позволяя этого сделать.Обождите, сперва доложу.
А нам что же, прикажешь под дождем мокнуть?возмутился Дульцкий, врываясь в дом.Впусти гостей, cham, и докладывай сколько влезет.
Ишь, шустрец какой,старик вцепился в загривок коротышки неожиданно сильными пальцами.Не положено!
На шум из боковой комнаты вышла миловидная женщина лет тридцати.
Яким, кто там?
Звуковой мастер потянулся к шляпе, чтобы галантно приподнять ее, но тут же вспомнил, что на нем нет головного убора. Он смутился и забормотал:
Тысяча извинений, драгоценная пани, за то, что вторгаемся без приглашения, но обстоятельства Мы к вам с вопросом Точнее по делу. Не знаю, как начать
Входите, господа. Не держать же вас, и вправду, на улице.
Под неодобрительное ворчание слуги, они сбросили мокрые плащи и прошли в скромно обставленную гостиную. Мебель здесь была самая дешевая, обои на стенах без узора, да к тому же заметно выгоревшие. Вместо абажураконус из бумаги, расписанный акварелью. Даже в свои лучшие годы эта комната не выглядела уютной, теперь же в ней поселилась беспросветная тоска.
Хозяйка отодвинула стул, на спинке которого висел потрепанный мужской сюртук, и села к столу. Она убрала несколько листов, исписанных мелким почерком, в шкатулку и захлопнула крышку.
Вы хотите осмотреть дом? Это несколько преждевременно. Я еще не приняла окончательного решения и цену вам назвать не готова.
Мы. Нет, мы хотим узнать. Только не пугайтесь, и не сочтите меня безумцем. Но третьего дня я был у Мамонтовых и слышал приглушенный звук выстрела. Как будто из вашего дома. Вы. Простите, за нескромность, прелестная пани. Могу ли я предположить, что это вы стреляли?
Нет.
А кто же тогда?
Никто не стрелял. Это какое-то недоразумение,она говорила спокойно, но губы слегка дрожали.В нашем доме нет и никогда не было оружия. Хотя. Вы сказали третьего дня? Это была среда, верно?
Да, да.
В среду, после полудня, к нам приходил доктор. И только он открыл свой чемоданчик, как лопнула склянка с эфиром. Звук был такой громкий, что я вскрикнула! Полагаю, со стороны его нетрудно было перепутать с выстрелом из револьвера.
Уф! Гора с плеч,обрадовался Дульцкий.Как просто все объясняется. А я-то навыдумывал, что за этим звуком скрывается зловещее преступление. Но если это лишь склянка. Отрадные известия! Простите, светлейшая пани, что из-за пустячных подозрений.
Погодите!перебил его Мармеладов.А к кому приходил доктор?
Моему мужу нездоровилось.
Надеюсь, ему лучше?сочувственно спросил Дульцкий.
Она отвернулась, сняла сюртук со спинки стула и положила на колени. Пальцы нервно ощупывали ветхую ткань, словно в поисках чего-то важного, и когда дошли до незаметной заплатки на рукаве, женщина чуть слышно произнесла:
Мой муж умер.
Матерь Божья!ахнул Дульцкий.Простите наше бестактное вторжение в столь неподобающее время. Мы не
Мармеладов снова перебил его.
Давно ли занедужил ваш муж?
В понедельник утром.
Лихорадка?
Не похоже. Не было жара или бреда. Он просто лежал, не в силах пошевелиться и дышал с трудом.
Отчего же сразу не позвали доктора?
У нас, видите ли, не так много денег,хозяйка покраснела от смущения.И муж сказал. Что без особой необходимости. Не стоит тратиться. Дважды я порывалась отправить слугу за доктором, но муж запрещал. А когда он впал в беспамятство, я побежала в ближайшую больницу. Уговорила одного хирурга осмотреть и поставить диагноз. Но было. Поздно.
Вдова зарыдала, прижимая к груди сюртук. Дульцкий налил воды из графина и торопливо подал ей стакан. Сыщик остался безучастен к слезам и вздохам.
Это одежда вашего мужа?он вежливо, но настойчиво вытащил сюртук из рук женщины, осмотрел со всех сторон, особое внимание уделив подкладу и рукавам, вывернул карманы, в которых не обнаружил ничего, кроме дыр.
Серый шалон. Ткань дорогая, но сама вещица уже изрядно поношенная,бормотал Мармеладов, ни к кому конкретно не обращаясь.На рукавах много мелких затяжек и застрявшие щепочки, а вот здесь, у самого отворота, засохшие капли столярного клея. Ваш муж был плотником?
Что вы, он химик. Был химиком,поправилась вдова и слезы снова потекли по ее щекам.Преподавал в университете. Но потом случился скандал: кто-то донес, что мой муж. Учил студентов делать бомбы. Это неправда! НеправдаIII Он был прекрасным человеком, он думал только о науке. Жандармы после обыска и допроса принесли извинения, поскольку не нашли ничего предосудительного. Но профессор Кислицын. Завистливый старик. Настоял, чтобы мужа выгнали из университета, с позором.
Это случилось в 1897 году?спросил Мармеладов.
Откуда вам известно?
Сюртук длинноват. Сейчас носят гораздо короче. А такие были в моде как раз два года назад,объяснил Мармеладов.Ваш муж так и не сумел найти место с хорошим жалованием, перебивался случайными заработками. Когда с трудом сводишь концы с концами, тут уж не до обновления гардероба. Но чем же занимался ваш муж?
Он всегда раздражался, когда я спрашивала. Поэтому я перестала спрашивать. Муж запирался в старом сарае, у него там мастерская. Была. Иной раз пропадал по трое суток, я лишь посылала ему подносы с обедом, но чаще всего слуга возвращал еду нетронутой.
Потому он и слег!воскликнул Дульцкий.Ваш муж, горедушная пани, совсем себя не щадил. Да разве можно пропускать обеды или, допустим, ужины?! Это же категорически вредно для здоровья! Вы тоже не должны себя истязать. Страдания, печаль, я все это понимаю. Но хотя бы куриный бульон.