Запомнил, запомнил.
Всегда бойся меня и выполняй мои просьбы.
Может, из-за вас я и в Москву не очень-то рвусь,признался Ящик и, понимая, что руки не подадут, попрощался уже на ходу:Бывайте, если сможете.
Смогу!заорал Смирнов, ударил по педалям и вместе с ним заорал мотоцикл.
Через пятнадцать минут он укротил ревущий агрегат и позвал:
Чекунов, проснись!
А я и не спал,обиженно откликнулся свежим голосом Чекунов и видимо отделился от черноты кустов.Отвезли?
Отвез,Смирнов слез с мотоцикла и опять с удовольствием устроился на травке. Сначала сел, потом лег, вытянувшись во весь рост. И руки тоже вытянул.Разговор наш слышал?
Кое-что.
Ну и что понял?
Насчет Ратничкина все понятно. Вы правы, его подставляют. Но кто и зачем?
Этот «кто» для меня тоже пока покрыт полупрозрачным покрывалом неизвестности. А зачемабсолютно ясно, Чекунов, абсолютно. Надо было кончать с прокурором.
Прокурор-то причем?
Добираться, видимо, стал до многомиллионной панамы.
Какие у нас тут миллионы?удивился Чекунов.
Потом объясню,Смирнов, как ни хотелось еще поваляться на траве, сел.Поможешь мне, Витенька?
Ямилиционер, я просто обязан помогать обществу
Не обществу, а мне. Поди, разберись, какое у вас здесь общество. Так поможешь мне? Не райотделу милиции, не прокуратуре, не райкому партиипоможешь мне, Александру Ивановичу Смирнову?
Помогу, Александр Иванович,твердо заверил Чекунов и вдруг сообразил:Только помощник вам я еще никакой.
Не прибедняйся. Глаз хороший, ухо острое, здоров, ловок, с хорошей реакциейтакой парень мне вот так,Смирнов ладонью по горлу показал как,нужен!
К двум, несмотря на световое противостояние скотовозок, добрались до Нахты. Мотоцикл остановился, не доезжая руководящего каре. Чекунов объяснил:
После двенадцати там постановлением райсовета запрещено появление любого транспорта.
А если я, к примеру, верхом на лихом коне?
Тоже нельзя,включился в игру Чекунов.Он может звуковой сигнал издать.
Покажи мне дом Поземкина,вдруг попросил Смирнов.
Поздно уже. Он спит наверняка.
Я его не обеспокою, Витя. Просто посмотрю дом, и все.
Дом стоял на взгорье. Сложенный из идеального кедрового бруса, по фасаду шесть окон, с мезонином, по размеру смахивающим на второй этаж, под редкой здесь черепицей. Плотный бесщелевой забор высотой под скат крыши стеной стоял на охране полугектарной территории двора.
Поместье,решил Смирнов.
У него семья большая: трое ребят, жена, теща, отец с матерью на лето приезжают.
А работающий он одинкапитан Поземкин. Зная размеры его зарплаты, эти хоромы тебя не смущают, Витя?
Не мое это дело,решительно заявил Чекунов.
И не мое,присоединился к нему Смирнов.Поехали.
Остановились на том же месте: черные дома, заборы в дырах, непонятные тропки между заборами и домами. Освещенное фонарями каре казалось изящно исполненным архитектурным макетом.
Завтра я вам понадоблюсь?спросил Чекунов.
Ага! Сразу же после похорон прокурора.
На этот раз выстрелили трижды. Они успели упасть за мотоцикл. Смирнов вырвал парабеллум из-за пазухи, но уже отчетливо стучали по неизвестной тропке бежавшие сапоги. Стрелять было бесполезно. Смирнов спрятал парабеллум, поднялся, отряхнулся, поправил сам себя:
Или после моих.
Чего ваших?не понял Чекунов.
Похорон, Витя. Похорон. Сегодня стреляли всерьез, на поражение.
Что вы говорите, Александр Иванович!ужаснулся Чекунов.
Шучу, шучу, Витя. Хрен я дамся таким говенным стрелкам. А они у меня уж попляшут!
Вальтер вы купили, чтобы с двух рук?спросил Чекунов.
Чтобы с четырех,непонятно ответил Смирнов и приказал:Езжай к себе как можно быстрее, чем черт не шутит. И сразу, рывком, в дом. Понял?
А вы как же?
Я сразу на свет. Я если попасть захочется, тоже придется, сокращая расстояние, под фонарями появиться. Ну, я думаю, он соображает, что подполковник Смирнов с фронтовым опытом выстрелит точнее, чем он.
* * *
В люксе догуливали. Роман и Семен Саморуков допивали остатки, а остальные наводили марафет в апартаментах шефа.
Где Олег?спросил Смирнов.
В колыбельке,ответил Сеня.
Сколько принял?
Около трехсот,подсчитав в уме, решил Казарян.
Проверяли, как спит?
Чистое бревно, Иваныч,успокоил Сеня.Сам ворочал. Отруб часов на семь.
И то слава Богу. Рома, можно тебя на минутку?
Да мы все уходим, Иваныч!успокоил его Саморуков, встал и позвал:Тронулись, мальчики и девочки!
Они сидели за чистым столом друг против друга. Друзья многих долгих и опасных лет. Казарян спросил:
Выпьешь с устатку?
Если есть.
У начальства всегда есть,заверил Казарян и, сходив в спальню, принес непочатую пол-литра. Брякнул ее на стол. А Смирнов на этот же стол положил «Вальтер» с обоймой и объяснил:
Твой, Рома.
Казарян с отвычкой, с любовным любопытством профессионально проверил пистолет. Поставил на предохранитель, отодвинул от себя и спросил:
Я теперькинорежиссер, Саня, Зачем он мне?
В меня уже дважды стреляли, Рома. В общем, я, конечно, от них отмахаюсь, но на хотелось бы, чтобы спина была совсем голая.
Эх, Саня, Саня!горюя, Казарян налил подполковнику стакан, а себе рюмочку.За то, чтобы все обошлось!
16
В Нахте все рядом. От райкома до клуба метров восемьсот, а от клуба до кладбища еще меньше: полкилометра, пятьсот метров.
Районные руководящие богатыри все по очереди отстояли в почетном траурном карауле. Клубный стационарный магнитофон,панихида, естественно, была в клубе,из двух динамиков извергал заранее записанный и составленный отделом культуры крайкома партии грустный монтаж из Шопена, Чайковского, Вагнера ичему страшно удивился КазарянМалера. Есть, есть меломаны в партийных рядах.
Первым выступил следователь. Смирнов, наконец-то, вспомнил, как его зовут: Сергей Сергеевич Трунов. Он отметил высокие деловые качества усопшего.
Второй была женщина из народа, которую прокурор как-то защитил от каверз начальства. Она напирала на душевность покойника.
Милиционер заверил, что убийца будет схвачен.
В заключение Георгий Федотович сожалел о невосполнимой потере.
Посожалев, на кладбище не пошел: отрядил председателя райисполкома. Впереди комсомольцы несли четыре венка от соответствующих организаций, за ниминачальники. Детдомовец были прокурор, не было у него родственников, кроме домохозяйки Эдиты Робертовны, свободной от дежурства буфетчицы Матильды, почти трезвого Олега Торопова, Жанны, подполковника Смирнова и Казаряна. Они и восполнили родственный ряд. В ярком кумаче крышка гроба. И гроб столь же первомайски праздничный. Несли его шестеро дюжих милиционеров без фуражек. А уж далеепроцессия страшно любопытных по отношению к смерти (прикидывают, что ли, на себя?) стариков и старух. Человек пятьдесят.
Люди шли вдоль кладбищенской ограды, старательно не замечая, что грязно-желто-белое чудовище в облике козла под двойной кличкой Зевс-Леонид с необычайным утренним энтузиазмом употреблял теленка, привязанного заботливой хозяйкой к столбу, у которого трава была погуще.
Уже у свежевырытой могилы процессию нагнали Поземкин и Чекунов. Пробились к Смирнову, стали рядом, сняли фуражки.
На кладбище, как известно, плоды элеквенции по причине экономии времени превращаются в маленькие ягоды. Чем меньше, тем лучше. А те, кто хотел искренне сказать несколько слов, и не распространялись.
Он был хороший человек. Очень жаль его. И грустно, что некому плакать над его могилой. Прощай, горький невезучий сирота,сказала Эдита Робертовна и с трудом отошла по мягкой земле, уступая место Жанне.
Он, наверное, хотел добра нам всем, добиваясь справедливости. Хотел, очень хотел, но не успел. Мы благодарим тебя за это, Владимир Владимирович. Вот только хотелось бы знать, кто теперь без него будет добиваться справедливости,Жанна отошла от могилы и возникла пауза.
Что они говорят? Что они говорят?воскликнул Поземкин, пробиваясь к месту, определенному как некая импровизированная трибуна. К краю могилы. Пробился-таки.
Не по делу и не так здесь сейчас говорят. Не устраивают меня подобные выступления, не удовлетворяют. На ответственном, я бы сказал, боевом посту, погиб человек, добросовестно исполнивший свои обязанности. Мы клянемся тебе, дорогой Владимир Владимирович, что продолжим твое дело в беззаветной борьбе за коммунистические идеалы. Прощай, дорогой друг. Память о тебе навсегда сохранится в наших сердцах.
Председатель райисполкома, наконец, словил кайф: скорбно, в такт словам Поземкина, кивал головой и трагическим взором смотрел на алый гроб. Вслед за ним подобным же образом исполняли свой долг подчиненные.
Завершаем?как бы ни у кого спросил председатель после речи Поземкина.
Разрешите мне?интеллигентно, хорошо поставленным голосом попросил сказать последнее слово Олег Торопов.
Никто не протестовал, да и не было ни у кого такого правапротестовать. Торопов не стал занимать место у края могилы. Он говорил оттуда, где стоял:
Наши родители, как деды, как прадеды наши во все века, стремились к тому, чтобы нам жилось лучше, чем им. Много лет назад, да нет, в историческом масштабе совсем немного, наши родители, считая, что нашли идеальную полянку, на которой их дети могут счастливо и безбедно существовать, и зная, что детству и юности присущи непоследовательность, любопытство и жажда сравнивать, то есть свойства, способные заставить отпрысков покинуть райскую полянку, вбили посреди нее громадный столб, и всех детей своих привязали к нему, чтобы они не смогли уйти от своего счастья.
Мы грустно щипали травку, одну травку. Но ведь есть что-то еще! Было. Есть. Регулярно появлялся бело-рыжий громадный козел и для порядка употреблял нас всех. Для порядка в наших рядах и для своего собственного удовольствия.
Начальствующие, не совсем понимая опасность, почувствовали ее и недовольно зашелестели. Храбрый Поземкин крикнул:
Прекратите ваши пошлости!
Сейчас,заверил его Олег.Владимир Владимирович, Володя, взял и отвязался от столба. Его не одурманила зеленая, сладкая вкусная травка. Последуем за ним, друзья! Давайте отвяжемся от столба.
Жанна и Матильда подхватили Олега под руки и повели с кладбища. Прикрывая Тилли, арьергардом следовала Эдита Робертовна.
Безобразие,сказал председатель.
Запойный алкоголик,объяснил случившееся Поземкин.
Он сказал то, что хотел сказать,злобно оборвал их Казарян.И что подумал о случившемся.
Но какая-то странная иносказательная форма И козел почему-торастерянно сказал председатель: одновременно соображал, как будет докладывать первому.
Александр Иванович, вы крайне необходимы,полушепотом, пользуясь временным своим неучастием в общем диалоге, сообщил Смирнову Поземкин.
Сейчас я Казаряну пару слов скажуи в вашем распоряжении.
Смирнов взял Казаряна под руку и повел к выходу с кладбища. Вслед за Тороповым и дамской тройкой. У оставшихся еще было дело: ждать, когда закопают прокурора. Уже ударами по сердцу стучал молоток, заколачивая гроб.
Я без твоего разрешения Борьку Марченко в крайцентр отправил по кое-каким своим мелким делам,признался Смирнов, когда они вышли за ограду.
Ты спятил!заорал Казарян.
Не кричи. Кладбище,устыдил его Смирнов.
Ты спятил!уже прошипел Казарян.Операторская группа с утра снимает пейзажи на всякий случай, а на режим я наметил их сцену с Олегом.
Олег надерется на поминках до окаменения,уверенно предсказал Смирнов.А Борька к вечеру здесь будет. Отменяй режим, Рома, и на поминки. Только не пей, прошу. Я думаю, сегодня и ты мне понадобишься.
Опять он командир!взмахнул руками темпераментный кинорежиссер.
Только не пей,еще раз напомнил Смирнов и направился на встречу Чекунову и Поземкину, которые под шумок тоже смылись с кладбища.
А где козел?огорченно вопросил Чекунов. Теленок был, жевал траву, а козла действительно не было. Видимо, утолил свою неуемную страсть.
Да подожди ты с козлом!раздраженно отчитал Чекунова Поземкин.Александр Иванович, вы сейчас, прямо сейчас можете с нами поехать?
Форму сниму и готов. Случилось что-то серьезное?
Ратничкина нашли,выложил козырь Поземкин.
Кто нашел?
Вон, Витя. Он сказал, будто вы считаете, что если где и есть тайная берлога у Ратничкина, так, значит, выкопана в высоком берегу. В четыре утра у одного нашего охотника знаменитую собаку раздобыл и с шести от Жоркиного хутора стал на лодке спускаться. Ну, в одном месте собачка голос и подала.
Значит, ночь не спал,сказал Смирнов, глядя на Чекунова.Значит, очень хотелось поймать преступника самому.
Простите меня, Александр Иванович. Очень уж хотелось,признался Чекунов.
В схроне работали медик и фотограф. Знал эти тайные убежища Смирнов, в Закарпатье видел: пещера в обрыве с замаскированным выходом на воду и с запаснымуже в лесгде-нибудь под пеньком, под поваленным деревом. Кому понадобился партизанский схрон в Нахтинском районе?
Ратничкин лежал на спине, раскинув руки, а ноги были чуть приподняты маленькой скамейкой, на которой он, видимо, сидел перед выстрелом. Пуля вошла ему в правый глаз и вышла у левого уха. Поэтому и голову почти не разворотило: мало на пути пули было твердых тканей.
Фотограф еще раз щелкнул с вспышкой и прекратил съемку. Отряхнувшись от своих электрических молний, увидел, наконец, вновь прибывших. Похвастался:
Я пулю нашел,и протянул Поземкину почти не деформированную пулю.
Смирнов взял ее из ладони Поземкина двумя пальцами, осмотрел, погоревал:
Жену бы мою сейчас сюда.
Зачем?бестактно удивился Поземкин.
Моя жена, полковник Болошева Лидия Сергеевна,лучший баллистик в советской милиции.
Поземкина потрясло не то, что Болошевалучший баллистик, а то, что жена старше по званию мужа.
А выподполковник,уже совсем некультурно констатировал он.
Она еще и кандидат наук,добавил Смирнов, продолжая разглядывать пулю.Но данный случай простой, под силу подполковнику без степени. Пуля выпущена из «ТТ», Григорий Александрович.
И в нас постреливали из «ТТ»,встрял Чекунов.
В нас постреливали, а его застрелили,Смирнов, щурясь огляделся.После твоих вспышек, мастер светотехники, ни хрена не различишь как следует.
Фотограф тут же бросился расширять вход с реки. Раздвинул как только возможно маскировочные кусты. И, правда, посветлело.
Противны до тошноты были Смирнову эти прибежища уголовных. Нормальные люди строили дома, обживали квартиры, любили их, любили и вещи, которые они сами приносили в дом, стараясь создать уютнеповторимый никем маленький мир его, его жены, его детей. Мир, принадлежащий ему, и он, принадлежащий этому миру. Смирнов, три четверти своих лет проживший в бараке, ценил и уважал людей, умевших создавать свой мир. Тварям, злодеям дом не был нужен: однодневный постой, ночевка, отправление естественных надобностейпожрать, посрать, помочиться, трахнуть ту, что под руку попалась,и далее, в еще неизвестную мерзость.
Замасленная бумага, консервные банки, закрытые и варварски вскрытые, ведро с водой, кастрюля с черной картошкой, куча тряпья в углупостель, так сказать. Полосатенький крестьянский пиджачок был сложен и лежал на второй скамеечке.
Этот тот пиджак, в котором Ратничкина видел Арефьев?спросил Смирнов.
Тот самыйподтвердил Поземкин.Арефьева уже проводили, опознал.
Опознал, значит,Смирнов еще раз посмотрел на труп и попросил Чекунова:Витя, не в службу, а в дружбу, надень на него пиджачок, пока не закостенел. Он как раз сейчас в подходящей расслабке.
Чекунов с трудом повернул тушу Ратничкина (недаром кликуха была «Кабан») на левый бок и стал засовывать толстенную правую руку в правый рукав опознанного пиджака. Рука вошла в рукав по локоть и дальше никак не пролезала.
Ладно,сказал Смирнов.Верни его в исходную.
Чекунов сдернул с руки Ратничкина пиджак и положил труп, как тот лежал изначально, навзничь. Передохнул малость и поинтересовался:
А дальше что?
Застегни пиджачок и прикинь его на труп,распорядился Смирнов.
Пиджачок смотрелся на Ратничкине, как слюнявчик на младенце.