Коммерцияплачуще попросил Смирнов.
Все по делу, Александр,заверил Коммерция.Подлецы в определенных обстоятельствах в принципе неопасны, ибо они, опять же генетически, трусливы. Но если для них создаются условия, при которых они ощущают себя в безопасности, они страшны. Они становятся злодеями. Условия эти однозначнывласть. Любая: маленькая, большая, над людьми, над машинами, над коровами, но власть. Но абсолютно ясно, что даже власть над пишущими машинками у подлецов все равно перерождается во власть над людьми. Это единственно, что могут делать подлецы.
Случай с Власовым парадоксален тем, что все случилось наоборот. Вроде как сибирские реки в пустыню повернули. Не от ничтожества к власти, а от власти к ничтожеству. Он ничего не понял, подлецы вообще про себя ничего не понимают, пострадал немного, погоревал об Иосифе Виссарионовиче Сталине, но в конце концов смирился со своим ничтожеством. И осталось единственное удовольствие в жизни: радоваться, когда другому плохо. И водочка, естественно, водочка.
Говорят, самогон,поправил Смирнов.
И одеколон, и аптека,продолжил список Коммерция.Что под руку попадется, лишь бы надраться и со слезой вспоминать времена своего могущества. Ратничкина этого он боялся до поноса, но когда тот подзалетел, Власову представилась возможность, пусть в качестве наблюдателя, пусть в качестве свидетеля, качучу на ребрышках ближнего и сильного безбоязненно сплясать. Удовольствие для него равно половому акту. А кончилось все это, посадили Ратничкина, и он снова впал в ничтожество.
Теперь рецидивист Ратничкин,попросил Смирнов.
Да какой он, к черту, рецидивист!возмутился Коммерция.Шпана, обыкновенный хулиган с двумя извилинами! Ну, здоров, как бык, ну, безжалостен, как всякий хулиган Мстить Но ведь для этого подумать надо, а потом и выдумать что-то. Но мозгов нет. Чем? И уже совсем непонятно, Александр, зачем ему зеленый прокурор понадобился.
Чудесную ты картину нарисовал, чудеснуюСмирнов залпом выпил остывшую чашку чая, с бряком поставил ее на блюдце.Одного не за что убивать, а другому незачем убивать
Валерий Евсеевич,решился на вопрос Чекунов.А не могло так быть, что Власова убили те, над кем он издевался в свое время в лагере?
Уголовников он не трогал, Виктор Алексеевич, а политики Если бы по горячке, если бы в первые дни после освобождения Десять лет прошло, как последний политик из лагерей вышел. Да и уехали они все, далеко отсюда уехали.
Да-а,вяло согласился Чекунов.
Витя,вдруг очень серьезно сказал Смирнов.Мне с Валерием Евсеевичем один на один пошептаться надо. Только прошу тебя, не обижайся, а?
Чего уж тут обижаться,страшно обидевшись, Чекунов направился к двери.Я вас на крыльце подожду.
Хорошего парня оскорбил до невозможности,констатировал Коммерция.
А онхороший парень?
Хороший,подтвердил Коммерция.А главноееще не замазанный.
Стоп,сказал Смирнов.На этом остановимся. Ничего не знаю, ничего у меня нет, но явственно чую: дело воняет, Коммерция. Пока воняет одним: заботливо подкидываются детальки, из которых легко складывается нехитрая головоломка, версия. Здесьвертухай, месть за зверство, бежавший из лагеря уголовник, которого вертухай заложил на суде, месть за предательство.
Александр, ты здесь в командировке?
Да нет, я в гости на съемки фильма к Роману приехал.
Погостил самую малость и езжай домой, в Москву,посоветовал Коммерция.
Нет уж!разозлился Смирнов.Или докручу до конца или резьбу сорву, к чертовой бабушке. Мужик я или не мужик?
Тысыскарь,поправил его Коммерция.На всю жизнь. Сыскарем и помрешь.
Тема смерти в нашем разговоре фигурировать не будет.
А как же смерть вертухая?Коммерция восхитился своей находке:Какое название для романа! У Олдингтона «Смерть героя», а у нас «Смерть вертухая»!
Кончай словоблудить, а то и меня заразишь,попросил Смирнов.Расскажи, за что здесь можно уцепиться. По-серьезному.
Подполье здесь,сказал Коммерция.
Удивил. А где его нет?
Суровое подполье, Александр, суровее не видел за свою жизнь. Миллионы, а может, и миллиарды.
Допустим. Концы прощупываются?
Чего нет, того нет.
И ты, при всей своей неуемной любознательности, ни хрена не узнал? ЯСтаниславский, Коммерция, я кричу: «Не верю!»
Верь, не верь, но верхи теряются в непроглядной тьме. Низы, естественно, не спрячешь, но они так изолированы от связей, что ни к чему не подойдешь.
Как бы они не были изолированы, дорогой ты мой, но без веревочек низы просто так существовать не могут. Ведь ты же держишься за какую-нибудь из веревочек, Коммерция. Я же тебя знаю.
К сожалению, не держусь, Александр. По-моему, только-только нащупал
9
Чекунов грустно сидел на перильце крылечка. Ожидал, как и обещал.
Что новенького, лейтенант?бодро поинтересовался Смирнов.
Босой тунеядец куда-то ушел,издевательски поделился новостями Чекунов.
И, правда, ушел!удивился Смирнов и обнял Чекунова за плечи.Не обижайся на меня, Витя, а то мне одному будет тоскливо, скучно и невесело. Не обижаешься, да? Все тип-топ?
Умел, умел обращаться с молодежью умный подполковник. Чекунов медленно и удовлетворенно улыбнулся, спросил:
Что дальше делать будем, Александр Иванович?
Заводи агрегат и поехали.
Куда?
А куда глаза глядят.
Куда глядят ваши глаза, Александр Иванович?
Где местные свои лодки паркуют?
Заводь отсюда в двух километрах. Там у них целый порт. Только зачем туда ехать? Я вчера там был, все лодки на местах,опять слегка обиделся Чекунов.
Да не проверять тебя я там буду!малость разозлился Смирнов.Просто посмотреть. Имею я право удовлетворить свое любопытство?!
Имеете,согласился Чекунов, с улыбкой глазея на разошедшегося Смирнова.
Изголодавшимися единицами начал подтягиваться к «Чайной» кое-какой народец, народец на редкость разнообразный. Поднимаясь по ступеням, каждый достойно здоровался с Чекуновым и Смирновым.
Здравствуйте. Здравствуйте. Здравствуйте.
Смирнову это, отвечать на приветствие, сильно надоело и он предложил:
Пошли к мотоциклетке.
Пошли. И вдруг Смирнов в раздражении хлопнул себя ладонью по лбу так, что еле успел подхватить слетевшую от удара каскетку:
Вот ведь кретин! Одну вещь у Коммерции забыл спросить! Хоть возвращайся.
Пути не будет,мрачно предсказал Чекунов. А что за вещь?
Да тынездешний, вряд ли знаешь. Откуда эта модамертвяка штырем протыкать?
А вот как раз знаю!восторжествовал Чекунов.Мне Григорий Александрович рассказал. В сороковыепятидесятые таким образом законники расправлялись с теми, кто совершил, с их точки зрения, самые мерзкие и подлые преступления против общества. Против их, конечно, общества.
Ишь ты какие штуки выдумывают на местах!удивился Смирнов.Я об этом впервые слышу, а вроде не первый год замужем.
Смирнов уже влезал в коляску, когда его окликнули переливчатым голосом:
Александр Иванович, родное мое! Какими извилистыми судьбами? Что, выслали вас из Москвы как тунеядцатакого не может быть, но вы здесь, и я не верю и верю своим глазам, на которые навертываются слезы умиления.
Пристегивая полог, Смирнов насмешливо смотрел на субтильного, одетого с иголочкиклетчатый светлый пиджак в талию, бордовая рубашка, под ней оранжевый шейный платок, темно-серые брюки в обтяжку, узконосые башмаки на каблучкекак бы молодого человека, возраст которого определить нельзя.
Женичка,поинтересовался Смирнов,как ты в таком наряде на лесоповале корячишься?
Корячусь, как вы изволили выразиться, Александр Иванович, в конторе леспромхоза. Да будет вам известно, явысококвалифицированный бухгалтер.
Мне известно, в первую очередь, что тывысококвалифицированный катала.
И это при мне,согласился Женичка.Как там в Москве? Без меня, забот не имея, королевствует, небось, Вадик Клок?
Вот чего не знаю, того не знаю,огорчил Женичку Смирнов.Вы, золотые господа, не по моей епархии.
Надолго к нам?продолжил светскую беседу Женичка.
Как карта ляжет!
Мотоцикл рванул с места, а Женичка стоял, смотрел вслед удалявшемуся подполковнику милиции Смирнову и добро смеялсяродного встретил.
* * *
Занятный какой!криком начал общение при езде Чекунов.Что он из себя представляет, Александр Иванович?
Педераст и самый ловкий карточный шулер Москвы Женечка Дановский. А, в общем, паренек неплохой.
Как так?удивился Чекунов.Он же правонарушитель. Он же краплеными картами обыгрывает простых советских граждан!
Во-первых, не краплеными. У него феноменальная память и сверхъестественная реакция. Этим он и пользуется. А во-вторых, какой прок с простых советских граждан? Женичка шерстит цеховиков, подпольных миллионеров, воров с удачи.
И много таких вот богатеев?
Как выражается кинорежиссер Казарян, имя имлегион.
Да-a, Москвавздохнул Чекунов.
А Нахта?быстро спросил Смирнов.
Что может в Нахте произойти?грустно вопросил Чекунов.Если бы не лагеря да высланные тунеядцыдопетровская Русь.
Разговаривать было трудно, и они замолчали. Пыль ушла, и мотоцикл осторожно пробирался по влажной тропинке. Спускались к реке. Заводь неожиданно выскочила из-за поворота.
Испанская великая Армада перед походом на не по чину зарвавшуюся Англиювот что представляла собой флотилия леспромхозовских владельцев средств водного транспорта. Долбленные из необхватных кедрачей пироги, добротно построенные из выдержанных досок распашные лодки, мелко-мелко не то что сидящие, лежащие на воде лакированные скуттера и катераметаллические, красного дерева, пластмасса с алюминием.
Мотоцикл подрулил к длинному причалу, и из домика, стоявшего при входе на причал, полусогнувшись, вышел мужик, старательно делая вид, что он старик. Мужик-старик смотрел только на милиционера. Сурово.
Ты же вчера здесь был, лейтенант,возмутился он.И сказал, что все в порядке.
Вот товарищ подполковник хочет лично посмотреть и с вами поговорить, Петр Гаврилыч.
Не вижу я тут никакого подполковника и разговаривать не хочу,отвернувшись от двух приехавших, он направился к конуре. Но был решительно перехвачен неслабой рукой законспирированного подполковника. Эта рука рывком развернула хранителя плавсредств на сто восемьдесят градусов. Петр Гаврилыч увидел глаза Смирнова и слегка оробел. А скорее всего, не слегка.
Под старичка-боровичка косишь, козел безрогий? За что срок мотал? Скупка краденого?Смирнов ждал, когда сторож заговорит. Не дождался. Рявкнул:Я не слышу ответа!
В цвет, начальник,признался сторож Петр Гаврилыч.
Тогда стой приличнее и честно отвечай на мои вопросы.
Я лейтенанту все сказал.
Теперь подполковнику скажешь. В ту ночь все посудины были на месте?
Я уже говорил. Все на месте. Ровно в двенадцать проверял.
А позднее?
А позднее, если что, по шуму бы услышал.
Как рабочий вариант принимается, что ты сказал правду,Смирнов еще раз, знал, что устрашающе, заглянул в глаза Петру Гавриловичу.Которая из этих кастрюльтвоя?
Сторож поморгал, понял, что подполковник понимал под кастрюлями, и указал на привязанную прямо у сторожки ухоженную моторную лодку:
Вот. Только она не совсем в порядке.
Пробоин нет в днище?издевательски вопросил Смирнов.Бензин в наличии? Мотор стучит? Руля слушается?
Свечи бы заменитьпромямлил Петр Гаврилович.
Быстро меняй, и поехали на место преступления.
Это куда?фальшиво, делая вид, что не знает куда, удивился сторож.
Доиграешься ты у меня, Гаврилыч!стальным милицейским голосом пообещал разошедшийся подполковник Смирнов.
* * *
А красота, красота-то какая! Убежавшая с гор Чоня была чиста, прозрачна до голубизны, холодна, как клинок на ветру. Она, подобно девочке, играющей на асфальте в сложно расчерченные классики, прыгала в сторону, разворачивалась обратно, совершала немыслимые зигзаги, выбирая свой путь среди ребристых скал, гигантских валунов, каменистых высоких берегов, на которых снизу лишь верхушками проглядывались могучие деревья. Главноенайти форватер, а на остальное она беззаботно швыряла остатки ненужной ей в главном деле воды.
Мелкая тихая вода тянулась меж зеленых и каменных островов к пологому берегу, где лес начинался не деревьями, а кустами.
Трещал мотор, летел навстречу пахнувший водой, рыбой и мокрым деревом ветер, редкие брызги, долетавшие до лица, заставляли радостно вздрагивать. Хорошо!
Здесь,сказал Петр Гаврилович и заглушил мотор. Смирнов посмотрел на высокий берег, посмотрел на пологий берег и спросил:
Дорога, естественно, там?и указал на пологий берег.А как туда добраться?
Волоком, волоком лодочку тащить надо!наконец-то отыгрался скупщик краденого.
Смирнов осмотрел спутников, лейтенант Чекунов был в сапогах, а сторожв резиновых бахилах под пах, сам он был в кроссовках и решил:
Действуем как при следственном эксперименте: я буду изображать труп в лодке, а вы эту лодку волочите к тому месту, где поворот дороги вплотную приближается к реке. Действуйте, мужики, а я уже приступил.
Сложив руки на груди, Смирнов улегся на дно лодки. Выключив мотор, Гаврилыч подошел к отмели как можно ближе, и тогда они с лейтенантом ступили в быструю воду.
Тянули они лодку долго и умаялись сильно. Оба.
Точно здесь!обрадовался Чекунов.Вот и замятости в кустах!
Смирнов слегка приподнял голову и осмотрел место действия. Принял решение.
Ты, Витюша, парень молодой и здоровый. Небось, спортсмен-разрядник?
Кандидат в мастера по самбо, первый разряд по вольной,скромно признался Витя.
Тогда вот что, Витя. Вынимай меня из лодки и тащи к кустам. Только не урони.
Чекунов вздохнул обреченно и одной рукой под спину, другойпод колени, как любимому девушку, вынул Смирнова из лодки. Для полноты лирической картинки и облегчения несущего Смирнов обнял Чекунова за шею. Тронулись. До кустов было метров десять-двенадцать через редкие озерца воды и частые крутые булыжники. Простонав сквозь зубы последние метра три, Чекунов не то что положил, уронил подполковника Смирнова на влажную траву. Смирнов лежал на спине среди поверженных кустов и задумчиво смотрел на умаявшегося Чекунова.
А еще корягу ворочать, а еще труп к машине подтаскивать, а еще этот труп через борт перебрасывать А бортвысокий! Ночью, когда каждая секунда дорога, когда в любое мгновение тебя водила засечь может Справился бы ты с этой задачей один, кандидат в мастера спорта?
Не знаю,Чекунов подумал и честно признался:Вряд ли.
А, как полагают, Ратничкин справился.
Говорят, он очень здоровый.
Трое суток по тайге хорониться, жрать, что под руку попадет Очень здоровый, говорят?
Чекунов незаметно посмотрел на Петра Гавриловича, который бессмысленно сидел в лодке, и спросил очень тихо:
Считаете, что их двое было, Александр Иванович?
Смирнов резко сел в траве, руками обхватил колени.
По крайней мере.Чекунов присел рядом. Смирнов удивился:Чего это ты расселся? Пойдем дорогу смотреть.
Дорога, как дорога. Поворот, как поворот. И бело-красный из четырех рельсов тын, чтобы по запарке или по пьянке шоферюга в речку не влетел. Смотреть было нечего.
Они поняли, что в них стреляли лишь тогда, когда пуля, срикошетив о бело-красный рельс, почти видимая, с ехидным визгом ушла в неизвестную сторону. Чекунов мгновенно рухнул на дорогу и, стараясь достать пистолет, пальцами яростно карябал кобуру «ПМ». А Смирнов уже лежал за рельсовым тыном с парабеллумом в правой руке. Второго выстрела не было. Полежали, помолчали.
Будем преследовать?придя в себя, деловито осведомился Чекунов.
А надо?спросил Смирнов.
Чекунов подумал и решил:
Скорее всего не надо. Здесь рубленая тайга, гнилой подлесок, колдобина на колдобине. Он-то пришел сюда и знает, как уйти. А мы бессмысленно ноги ломать будем.
Хоп,согласился Смирнов и встал рывком.Зачем он в нас стрелял с расстояния приблизительно метров пятьдесят? На пятьдесят метров из его пукалки и в слона не попадешь. Смысл, смысл, Витя!