Тайна убежища Фелиции Хант раскрылась, как только Эллери явился в полицейское управление. Отец пришел недавно и был по горло занят работой.
Да, Уэст звонил, пробурчал он, не поднимая головы. Интересуется, где Фелиция Хайт. Черт побери, куда запропастились показания Гриерсона?
Эллери терпеливо ждал.
Ну, сказал он наконец, я все еще здесь.
Что? Ах, ты Инспектор откинулся на стуле. Я позвонил Смолхаузерув управление федерального прокурора округаи все дела. Выяснил, что дня за два до начала суда над Кэрролом в субботу утромвдова Ханта заявилась к окружному прокурору в своем жутком трауре с доктором на буксире. Доктор заявил Смолхаузеру, что миссис Хант на грани нервного срыва и не выдержит этого тяжкого испытаниясуда. Он хотел, чтобы она уехала из города. Она-де купила домик к северу от Уэстчестера этим летом и несколько дней, проведенных там в полном одиночестве, очень ей показаны, и он, доктор, очень надеется, что окружной прокурор не станет возражать. Ну, Смолхаузеру вся эта история очень не понравилась, но он рассудил: раз в доме есть телефон, он всегда ее вызовет, и через пару часов она будет на месте. Смолхаузер сказал: оʼкей, пусть едет. Вдова отпустила горничную на неделю и уехала днем в ту же субботу. А в чем там дело?
Эллери объяснил. Отец выслушал его с недоверием.
Так вот почему Уэст напускал туману! воскликнул он. Алиби! Окружному прокурору это придется по вкусу.
Да и Рэйфилду тоже.
Инспектор подозрительно сощурился.
А у тебя какой тут интерес?
Справедливость, уважительно ответил Эллери. Содействие торжеству справедливости.
Отец что-то проворчал и потянулся к телефону. Когда он положил трубку, в его записной книжке был нацарапан телефон Фелиции в Монте-Киско.
Вот, позвони ей, сказал инспектор, а у меня сейчас голова совсем другим занята. И не пользуйся городскими автоматами для международных разговоров, ты знаешь, откуда удобнее позвонить.
Через сорок пять минут Эллери снова появился в отцовском кабинете.
Опять что-то не так? спросил Куин. А я уж было собрался в каталажку.
Она не отвечает.
Кто не отвечает?
Вдова Ханта. Я битый час через каждые пять минут набирал ее номер. Либо она раньше времени впала в зимнюю спячку, либо вернулась в Центральную Америку и очаровывает там гидальго.
Или просто не подходит к телефону. Послушай, сынок, работы у меня сегодня утром хоть отбавляй. Да и дело я уже сдал. Наберись терпения и звони. В конце концов она ответит.
Весь день Эллери пытался дозвониться. Каждые полчаса он незаметно выходил из зала суда и так же незаметно возвращался. В начале четвертого помощник окружного прокурора закончил чтение обвинительного заключения, и по предложению защиты судья Джозеф Холоуэй отложил следующее заседание до утра. Когда Кэррола выводили из зала суда, у Эллери был нарочито-безразличный вид. Кэррол едва волочил ноги. Когда зал опустел, Эллери поймал взгляд Талли Уэста. Уэст, склонившийся над несчастной Еленой Кэррол, кивнул и тут же подошел к нему.
Как Фелиция? Она даст показания?
Эллери бросил взгляд на репортеров, окруживших осанистого Рэйфилда. Некоторые озирались, боясь упустить сенсацию.
Здесь не место для разговоров, Уэст. Вы свободны?
Сначала я должен проводить домой Елену. Уэст собрался, будто для удара. Где встретимся?
В кабинете отца и как можно скорее.
А Рэйфилда позвать?
Пожалуй, не стоит, газетчики. Можно с ним вечером переговорить.
Рослый партнер Кэррола появился в кабинете инспектора почти в пять часов. У него был измученный вид.
Прошу прощения, не мог оставить Елену, она в отчаянии. Пришлось рассказать ей об алиби Джона. Теперь она в полном замешательстве. И почему, черт побери, Джон не открыл ей все с самого начала? Уэст вытер платком лицо, потом тихо сказал:
А теперь, полагаю, вы расскажете мне, что Фелиция отказывается помочь.
Я почти хочу, чтобы так оно и было. Эллери и сам осунулся. Уэст, я звонил ей все утро, начиная с восьми тридцати. Последний развсего десять минут назад. Она не отвечает.
Ее там нет?
Может быть.
Инспектора Куина вся эта история явно раздражала.
Эллери, какого черта ты не обратишься в полицию? Через час получил бы о ней все сведения, сказал он.
Это невозможно. Эллери встал. Уэст, вы на машине?
Я на такси приехал.
Эллери перевел взгляд на отца. Старый инспектор поднял руки и заявил:
У меня, видимо, с головой неладно, надо проветриться! Вели, достань машину.
Они выехали из города по шоссе Со-Милл-Ривер. Сержант был за рулем, инспектор Куинвсе еще в мрачном расположении духарядом с водителем. Позади Эллери и Уэст, прильнув к боковым стеклам машины, внимательно изучали дорогу по обе стороны. И когда сумерки сгустились, они еще долго вглядывались во тьму.
Полицейская машина без номера свернула с шоссе возле Монте-Киско.
Притормози возле той бензоколонки, произнес инспекторвпервые с тех пор, как они выехали из города.
Стоуни-Райд? переспросил заправщик. Это между Киско и Бедфорд-Хиллз. Грунтовая дорога, ведет куда-то на край света. А кого вы ищете?
Дом Ханта.
Ханта? Не доводилось слышать.
Эллери высунул голову из машины.
А про Сантос доводилось?
Сантос Пожалуй. Дама с такой фамилией купила дом старого Микера этим летом. Проедете по той дороге мили полторы.
Пользуется своей девичьей фамилией, заметил Уэст, когда они отъехали. Старина Мередит был бы в восторге.
Инспектор и Эллери промолчали.
Дорога Стоуни-Райд взбегала в гору, петляла, устремлялась вниз, пассажиров то и дело встряхивало. Тьма была хоть глаз выколи. За три мили пути они различили всего два дома. Неподалеку от второго они и обнаружили дом Фелиции Хант; сержант Вели чуть не промахнул мимо. Окна дома чернели ночной тьмой.
Вели провел машину меж двух замшелых столбов и въехал на подъездную, усыпанную щебенкой дорожку.
Вели, поставь машину здесь и освети фарами дом. В голосе инспектора прозвучала тревога.
Она уехала, проворчал Уэст. Она уехала или вообще здесь не появлялась! Что я скажу Джону?
Эллери попросил у сержанта фонарик и вышел из машины. Инспектор коснулся маленькой ладонью руки Талли Уэста.
Нет, мистер Уэст, мы подождем здесь. Во взгляде его тоже мелькнуло беспокойство.
Дом на опушке леса был каменный, окрашенный в зеленый цвет, с побуревшей деревянной отделкой и темной, крытой дранкой крышей. Эллери осветил дверь фонариком. Потом он пнул ее ногой, и дверь отворилась.
Освещая себе путь, Эллери вошел вовнутрь. Тут же в прихожей загорелся свет.
Он пробыл в доме ровно две минуты.
Увидев выражение его лица, инспектор Куин и сержант Вели тотчас выскочили из машины и побежали к дому.
Передайте Джонупусть забудет про алиби. Онатам, мертвая, сказал Эллери.
Фелиция Хант лежала на полу спальни, к сожалению, лицом вниз. Затылок у нее был разбит, и испачканные кровью черепки тяжелой керамической вазы, размозжившей ей голову, валялись на полу, возле нее. Среди осколков лежали засохшие хризантемы, как большие мертвые насекомые. Одна из них прикрывала открытую ладонь правой руки Фелиции.
Уэст, сдерживая подступившую к горлу тошноту, поспешно ретировался в прихожую.
Когда смерть настигла Фелицию, она была в радужно-ярком полосатом платье из переливчатой материи. Драгоценности сверкали на пальцах, запястьях и шее. На голых ногахшлепанцы с помпонами, на мертвых губах, глазах, щекахни тени косметики.
Она мертва дня четыре, а может быть, и пять, заключил инспектор Куин, а как по-твоему, Вели?
Скорей четыре, определил сержант. Я бы сказалс прошлого воскресенья, инспектор. Он с тоской посмотрел на плотно закрытые окна.
Не стоит, Вели.
Сыщики поднялись. Они касались лишь тела убитой, да и то с величайшей осторожностью.
Эллери наблюдал за ними с мрачным видом.
Ты что-нибудь обнаружил, сын?
Нет. Дождь прошлой ночью смыл следыи машины, и ботинок, которые могли остаться. В холодильникенесвежие продукты, а машина хозяйкив гараже за домом. Признаков ограбления нет.
А не показалось ли вам странным что-нибудь, связанное с самой убитой? неожиданно спросил Эллери.
Да, тут же отозвался сержант Вели. Покойнице полагается держать в руке не хризантему, а лилию.
Пощади нас, Вели! Что ты хочешь этим сказать, Эллери?
То, как она одета.
Они снова внимательно оглядели убитую. В дверях появился Талли Уэст, его по-прежнему мутило.
Похоже, она кого-то ждала, заметил сержант. Ишь, как вырядилась.
Вот на это как раз и не похоже! резко сказал инспектор Куин. Женщина, воспитанная в такой строгости, как она, надевает чулки и туфли, если ждет гостя, Вели, а не разгуливает в шлепанцах с голыми ногами. Она даже не подкрасилась и не покрыла лаком ногти. Она никого не ждала. Так что же необычного в ее одежде, Эллери?
Почему она не в трауре?
Ну и что?
Она приезжает сюда в субботу одна, и после строжайшего траура, который соблюдает в городе, через сутки или того меньше облачается в кричаще-яркое платье, надевает свои любимые драгоценности и устраивает себе бал. Это многое говорит о Фелиции де лос Сантос Хант.
Мне это ничего не говорит, возразил его отец. Но я хотел бы знать, за что ее укокошили. Ограбления не было, и нет указаний на изнасилование, хотя, по правде говоря, потенциального насильника могло что-то спугнуть
Неужели не ясно, что это убийство тесно связано с убийством Ханта и инсценировкой суда над Кэрролом? с горечью прервал его Уэст. Изнасилование! Фелицию Хант убили, чтобы она не подтвердила алиби Джона, которое вызволило бы его из этой ловушки.
Инспектор покусывал кончики усов.
Почему вы, парни, так убеждены, что кто-то гоняется за шкурой Кэррола?
Здравый смысл подсказывает, отец.
Может, так оно и есть.
По крайней мере, убийство вдовы Ханта представляет дело Кэррола с ином свете. Отец, пока Вели не сообщил в полицию
Да?
Давайте втроемты, Вели и я произведем тщательный осмотр.
С какой целью, Эллери?
Найти заявление-алиби, которое Фелиция подписала, а потом в отсутствие Кэррола забрала. Это сомнительная возможность, но чем черт не шутит?
На переговоры с полицией ушел остаток ночи. Уже рассвело, когда Уэст попросил, чтобы его высадили на Бикман-Плейс.
Конечно, Сэм Рэйфилд не скажет мне спасибо, что разбудил его спозаранку, но ведь я и сам после бессонной ночи. Кто поговорит с Джоном?
Я, отозвался Эллери.
Уэст поднял руку в знак благодарности и ушел.
Пока дела из рук вон плохи, сказал инспектор по пути в центр. Теперь мне придется уговаривать сотрудников окружного прокурора подать судье Холлоуэю совместное с Рэйфилдом заявление против иска, хоть не возьму в толк, почему я должен этим заниматься!
Вы едете домой, инспектор?
Разумеется, домой, Вели! Брань Смолхаузера я могу выслушать и по домашнему телефону, для этого не обязательно ехать на службу. К тому же сосну немного. А ты как, сынок?
Яв тюрьму, сказал Эллери.
Он попрощался с сержантом Вели в гараже управления и направился к зданию Уголовного суда. В голове был полный сумбур, хотелось привести мысли в порядок. Эллери старался не думать о Джоне Кэрроле.
Дверь камеры открылась, и Кэррол тотчас же проснулся.
Куин! Ну, как, поладили с Фелицией?
Не удалось, ответил Эллери.
Она не даст показания?
Она не может их дать. Джон, она мертва.
Это было жестоко, но Эллери не знал, как смягчить удар. Кэррол приподнялся, опираясь на локоть, и застыл в этом положении, лишь мерно моргал глазами.
Умерла
Убита. Эллери увидел, будто наяву, пол в спальне Фелиции, ее размозженный затылок. Несколько дней тому назад.
Убита. Кэррол все моргал и моргал. Но кто?
Ключа к разгадке нет. Пока нет. Эллери зажег сигарету и протянул ее Кэрролу. Тот взял было, но тут же бросил и закрыл лицо руками.
Извини, Джон, сказал Эллери.
Кэррол опустил руки, прикусил нижнюю губу.
Я не трус, Куин. Я сотню раз глядел смерти в лицо на Тихом океане и не дрейфил. Но человек способен отдать свою жизнь за какую-то цель Это меня пугает.
Эллери отвел глаза.
Но ведь должен быть какой-то выход из этого положения! Кэррол соскочил с койки, босой подбежал к решетке, впился в нее руками. Потом он резко обернулся, бросился к Эллери, вцепился в него.
Заявлениевот что спасло бы меня, Куин! Может статься, она его не уничтожила. Может, она захватила его с собой. Если бы вы нашли его
Я искал, мягко сказал Эллери. И отец искал, и сержант Вели. Мы перевернули дом вверх дном. Два часа на это ухлопали. Полицию не вызывали, пока не убедились, что заявления нигде нет.
Но где ж ему быть, если не там! Моя жизнь зависит от этого алиби. Поймите!
Понимаю, Джон.
В платьях, пальто, может бытьв сумке?
Осмотрели, Джон.
А машину?
И машину осмотрели.
Так, может, она его при себе держала? возбужденно спросил Кэррол. При себе. А вы ее Нет, полагаю, вы не пожелали
И пожелали, и осмотрели.
У Эллери болели руки. Ему хотелось высвободиться.
А большой медальон с рубином и изумрудом, на котором она была помешана? Ведь заявление-алибивсего-навсего листок бумаги. Она могла сложить его и спрятать в медальон. Вы открывали медальон, когда осматривали тело?
Да, Джон. В медальоне были лишь две фотографии стариков, на вид испанцев. Наверное, ее родители.
Кэррол отпустил его. Эллери потер затекшие руки.
А книги? пробормотал Кэррол. Фелиция вечно читала какие-нибудь дрянные романы. Может, она положила заявление в книгу?
В доме мы нашли одиннадцать книг и семь журналов. Я все их пролистал сам.
В камере было холодно, но Кэррол вытирал пот с лица.
Письменный стол с потайным ящиком?.. Подвал?.. А чердак там есть? А гараж вы обыскали?
Кэррол засыпал его вопросами. Эллери ждал, пока они иссякнут.
Когда Кэррол наконец смолк, Эллери позвал охранника. Он бросил последний взгляд на Джона: тот неподвижно лежал на койке, раскинув руки, закрыв глаза. Живой труп, подумал Эллери.
Судья Джозеф X.Холлоуэй покачал головой. У ветерана уголовного суда было землистого цвета лицо и холодные глаза, вот почему практикующие адвокаты Нью-Йорка прозвали его Стальное Нутро.
Адвокат Рэйфилд, я явился в суд на час раньше заседания, да еще в понедельник утром не для того, чтобы упиваться вашим медоточивым голосом. Я давным-давно им пресытился. Утром в пятницу я разрешил отсрочку из-за убийства вдовы Ханта, но есть ли основания, оправдывающие дальнейшую отсрочку? То, что я слышал до сих пор, просто-напросто мура.
Помощник окружного федерального прокурора Смолхаузер кивком выразил восхищение. Пристрастие судьи Холлоуэя к жаргону своей юностисудья, конечно, прибегал к нему лишь при закрытых дверяхна сей раз сыграло с ним плохую шутку.
Мураэто le mot juste, ваша честь. Прошу прощения, я тоже отчасти виноват в том, что вы впустую тратите время.
Сэмюэл Рэйфилд смерил кровожадного коротышку уничтожающим взглядом и еще сильней прикусил потухшую сигару.
Бросьте, Джо, сказал он судье Холлоуэю. На кон поставлена жизнь человека. Мы не вправе отправлять человека на тот свет только потому, что он свалял дуракаутаил алиби. Отсрочка нужна мне лишь для того, чтоб найти заявление-алиби, которое подписала вдова Ханта, когда еще способна была это сделать.
Обратившись в сторону Смолхаузера, судья Холлоуэй сверкнул искусственными зубами.
Заявление-алиби, которое вдова Ханта подписала со слов вашего клиента, поправил коротышка с натянутой улыбкой.
На сей раз судья Холлоуэй блеснул протезами в сторону Рэйфилда.
У меня есть нотариус Гандер, он подтвердит, что вдова подписала документ, резко ответил адвокат.
То, что она подписала какую-то бумагу, он может подтвердить, но вы же сами признаете, что Кэррол скрыл текст заявления от Гандера. Кто знает, может, Гандер заверил подпись женщины, сдававшей в аренду новую собачью конуру? Помощник окружного прокурора с улыбкой обратился к судье. Я считаю своим долгом заявить, ваша честь, что вся эта история с отсрочкой все больше и больше представляется мне фокусом.