А я смотрю на него и вижу кадры из фильмов, где бульдозеры сгребают в кучи мертвых евреев, понял?
А ты не видишь его сына, который погиб над Швайнфуртом?
Нет. И я тебе честно скажу, что ненавижу всех немцев и, наверное, буду ненавидеть их до последнего дня своей жизни.
Быть может, у тебя есть на это право, пожал плечами Карелла.
А знаешь, иногда мне кажется, что ты все-таки еврей.
Когда я думаю о том, что произошло в Германии, я еврей. Как можно быть кем-то еще и оставаться человеком? Что они жгли в этих печах? Мусор? Скот? Ты думаешь, я не чувствую того же, что и ты?
Не уверен.
Нет? Тогда пошел ты к черту!
Ты что, обиделся?
Немножко.
Почему?
Потому. Лет до двенадцати я вообще понятия не имел, кто такие евреи. Хочешь верьхочешь не верь. Правда, ходил у нас по кварталу старьевщик, которого мать называла «евреем». «Сегодня придет еврей», обычно говорила она. Не думаю, что она хотела кого-нибудь обидеть, впрочем, кто ее знает? Она выросла в Италии, и потому для нее еврей, что лавочник, все одно. Мне кажется, для нее «евреем» был любой торговец. Лично для меня еврей был стариком с бородкой и мешком за спиной. Это до тех пор, пока я не начал учиться в старших классах. Там я впервые встретил евреев. Заметь, что к тому времени Гитлер был уже у власти. Ну так вот, однажды я услышал шутку и пересказал ее как-то за столом одному еврейскому мальчику. Шутка была построена на загадке, а загадка была такая: «Что быстрей всего на свете?» Ответ: «Еврей, который проезжает на велосипеде по Германии». Но тому мальчику шутка вовсе не показалась смешной. Я никак не мог понять, чем же я его обидел. Когда я пришел домой, то спросил у отцаон тоже вырос в Италии и уже тогда держал булочную, ту же самую, что и сейчас, как ты знаешь. Я и ему пересказал ту шутку, Hi он почему-то тоже не засмеялся. Потом он повел меня в столовую, и мы с ним сели за столу нас был такой старинный стол красного дерева. И тогда он мне сказал по-итальянски: «Сынок, в ненависти нет ничего: ни хорошего, ни смешного». На следующий день в школе я разыскал этого мальчикадо сих пор помню, что его звали Рубен Циммерман, и извинился за вчерашнее. Он сказал, что прощает, но больше так и не заговорил со мной за все то время, пока мы учились вместе. За четыре года, Мейер, он так ни разу со мной и не заговорил.
Ну и что ты хочешь этим сказать, Стив?
Сам не знаю, почему я все это вспомнил.
Наверное, ты все-таки еврей.
Может быть. Послушай, пойдем перекусим, а потом двинем к жене Нордена.
Мэй Норден оказалась сорокатрехлетней круглолицей брюнеткой с темно-карими глазами. Они нашли ее в похоронном бюро, в зале, где в обтянутом красным атласом гробу покоилось тело Нордена. В бюро отлично потрудилисьрана была превосходно загримирована. Непосвященный никогда бы не догадался, что Нордена застрелили. Среди множества родственников и друзей в комнате были его жена и детиДжоан и Майк. Майку восемь лет, Джоанпять. Оба сидели на стульях с прямыми спинками возле гроба и казались очень взрослыми и в то же время совершенно растерянными. Мэй Норден, вся в черном и с красными от слез глазамихотя теперь она как-то держалась, вывела детективов на улицу. Они стояли на тротуаре, курили и говорили о ее муже, который мертвым лежал сейчас на атласе в траурном безмолвии.
Не представляю, кто мог это сделать, сказала Мэй. Я понимаю, это естественно для женыдумать, что ее муж всем нравится, но я правда не знаю такого человека, который бы не любил Рэнди. Это действительно так.
А те, с кем он сталкивался по работе? Ведь он был адвокатом, верно?
Да.
А может быть, кто-то из его клиентов был сумасшедший?
Послушайте, тот, кто стрелял в другого человека, должен быть немного сумасшедшим, разве не так?
Не обязательно, возразил Мейер.
Нет, конечно, случалось, что Рэнди проигрывал дела. Разве есть адвокаты, которые никогда не проигрывают? Но если вы меня спросите, был ли кто-то среди его клиентов настолько Ну, скажем, зол на него до такой степени, то отвечу: как знать, на что способен сумасшедший? Как объяснить да, любой поступок, когда имеешь дело с человеком с неуравновешенной психикой?
Не все убийцылюди с неуравновешенной психикой, миссис Норден.
Разве нет? попыталась улыбнуться она. Вы считаете, нормальный человек залез бы на крышу и застрелил бы моего мужа?
Мы не психиатры, миссис Норден. Мы говорим о вменяемости с точки зрения закона. Убийца может и не оказаться тем, кого закон признает безумным.
Да черт с ним, с законом! неожиданно взорвалась миссис Норден. Любой, кто посягнет на жизнь другого, ненормальный, и мне абсолютно все равно, что по этому поводу гласит закон.
Но ваш муж был адвокатом, верно?
Совершенно верно, рассердилась Мэй. И что вы хотите этим сказать? Раз у меня нет почтения к закону, значит, нет почтения и к адвокатам, н значит, я
Мы так не сказали, миссис Норден, покачал головой Карелла и замолчал. И все же мне кажется, жене юриста следовало бы относиться к закону с уважением.
А я больше не жена юриста, ответила Мэй, вы разве не знаете? Я вдова. Вдова с двумя маленькими детьми, мистер Как вас зовут?
Карелла.
Вот так. Сорокатрехлетняя вдова, мистер Карелла, а никакая не жена юриста.
Миссис Норден, может быть, вы все-таки припомните что-нибудь, что поможет нам разыскать человека, который убил вашего мужа.
Например?
Он обычно по утрам выходил из дома в одно и то же время?
Да. В рабочие дни. В субботу и воскресенье он отсыпался.
Тогда любой, кто взялся за ним наблюдать, знал бы, что он каждый день выходит на работу в одно и то же время?
Думаю, да.
Миссис Норден, ваш муж был ветераном?
Ветераном? Вы хотите сказать, служил ли он в армии?
Да.
Во время второй мировой войны он три года служил во флоте, ответила Мэй.
Именно во флоте? Не в армии?
Нет, во флоте.
Он был младшим компаньоном в своей фирме?
Да.
Как он к этому относился?
Нормально. А как он должен был к этому относиться?
Сколько всего было компаньонов, миссис Норден?
Трое, включая моего мужа.
Ваш муж был единственным младшим компаньоном?
Да, он был моложе всех.
Какие у него были отношения с коллегами?
Очень хорошие. Он со всеми ладил. Я же вам уже сказала.
Значит, с компаньонами никаких неприятностей, так?
Так.
Какого рода дела он вел?
Фирма вела самые разные дела.
И уголовные?
Иногда.
Вашему мужу приходилось защищать обвиняемых в уголовных преступлениях?
Да.
Сколько раз?
Три или четыре, точно не помню. Кажется, четыре. С тех пор как он стал работать в этой фирме.
Их оправдали или признали виновными?
Двоих признали виновными, а двоих оправдали.
Где теперь осужденные?
Я полагаю, в тюрьме.
Вы не помните их имена?
Нет. Но Сэм, наверное, может Сэм Готтлиб, один из компаньонов мужа. Он, должно быть, знает.
Миссис Норден, ваш муж родился в этом городе?
Да. И здесь учился. Сначала в школе, потом в колледже и на юридическом.
Где именно?
В Рамсийском университете.
Как вы с ним познакомились?
Мы встретились в Гровер-парке. В зоопарке. Стали встречаться, а потом поженились.
До его военной службы или после?
Мы поженились в сорок девятом.
Вы уже были знакомы, когда его призвали?
Нет, он попал во флот сразу же после окончания университета.
Адвокатские экзамены сдавал уже после демобилизации. Сдал и вскоре начал работать. Когда я с ним познакомилась, у него была маленькая, но своя контора в Беттауне. Он присоединился к Готтлибу и Грэму всего три года назад.
И все это время у него была собственная практика?
Да нет. За эти годы он успел поработать в нескольких фирмах.
Нигде никаких неприятностей?
Нет.
В тех других фирмах тоже были уголовные дела?
Да, но сейчас я уже плохо помню, что
Вы можете назвать эти фирмы, миссис Норден?
Неужели вы и правда думаете, что это может быть кто-то, чье дело он проиграл в свое время?
Не знаем, миссис Норден. В данный момент нам почти не на что опереться. Пытаемся найти хоть что-нибудь.
Пойдемте, я составлю вам список.
В дверях она остановилась.
Извините меня за грубость, сказала Мэй и, помолчав, добавила:Просто я очень любила своего мужа.
Глава 5
В понедельник, 30 апреля, через пять дней после первого убийства; Синтия Форрест пришла к Стиву Карелле. По низким широким ступенькам она поднялась на крыльцо серого здания участка, прошла мимо зеленых шаров с белыми цифрами «87» и оказалась в дежурной комнате, где, судя по табличке у входа, ей надлежало сообщить о цели своего визита. Она сказала сержанту Мерчисону, что хочет поговорить с детективом Кареллой, а тот спросил ее имя и после звонка Карелле попросил подняться-наверх. Следуя указателю с надписью «Отдел сыска», Синди поднялась по железной лестнице на второй этаж, прошла по узкому коридору мимо человека в темно-лиловой спортивной рубашке, прикованного наручниками к скамейке, остановилась у деревянного барьера и привстала на цыпочки, высматривая Кареллу. Увидев, что он заметил ее и поднимается навстречу, она помахала ему рукой.
Здравствуйте, мисс Форрест, улыбнулся он. Проходите.
Карелла открыл дверь в перегородке и провел ее к своему столу. На Синди был белый свитер и темно-серая юбка, длинные светлые волосы собраны хвостом на затылке. Тетрадь и несколько учебников, что были у нее в руках, она положила на стол, села, скрестив ноги, и натянула юбку на колени.
Хотите кофе? спросил Карелла.
Разве здесь есть?
Конечно. Мисколо! крикнул он. Принеси два кофе!
Иду! рявкнул Мисколо в ответ из глубины канцелярии.
Карелла улыбнулся девушке и спросил:
Чем могу быть полезен, мисс Форрест?
Вообще-то друзья зовут меня просто Синди.
Отлично, Синди.
Значит, здесь вы и работаете?
Да.
И вам нравится?
Карелла оглядел комнату так, словно видел ее впервые, и пожал плечами.
Сам участок или работа? переспросил он.
И то и другое.
Участок-то, он снова пожал плечами, наверное, больше похож на мышеловку, но я привык. А работа? Да, нравится, иначе я бы не стал этим заниматься.
Один из наших преподавателей психологии говорит, что люди, склонные к профессиям, связанным с насилием, обычно сами жестоки.
Правда?
Да, Синди чуть заметно улыбнулась, словно радуясь ей одной понятной шутке. Вы не похожи на жестокого человека.
Точно. У меня очень мягкий характер.
Значит, наш психолог ошибается.
Может быть, я как раз то исключение, которое подтверждает правило.
Может быть.
А что, психологияваша будущая специальность?
Нет. Я собираюсь стать учителем. Но у нас читают и общую психологию, и психопатологию. А потом мне еще придется пройти все курсы по психологии педагогикипервый, второй и
Вам предстоит большая работа.
Видимо, да.
И что вы хотите преподавать?
Английский.
В колледже?
В школе, старшие классы.
Из канцелярии пришел Мисколо и поставил на стол две чашки кофе.
Обе с сахаром и молоком. Пойдет? спросил он.
Синди?
Отлично, она благодарно улыбнулась Мисколо. Спасибо.
Пожалуйста, мисс, ответил Мисколо и вернулся к себе.
Какие милые люди у вас работают, заметила Синди.
Карелла покачал головой:
Очень жестокий человек. Жуткий характер.
Синди рассмеялась и отхлебнула из своей чашки. Потом достала из сумочки сигареты и хотела было закурить, но спохватилась и спросила:
Здесь можно?
Курите-курите, Карелла зажег спичку и поднес к ее сигарете.
Спасибо.
Она несколько раз затянулась, отпила еще кофе, огляделась по сторонам и, обернувшись к Карелле, улыбнулась:
А мне у вас нравится.
Ну что же, хорошо. Я рад. Он помолчал и наконец спросил:Что привело вас сюда?
Видите ли Она снова затянулась, куря, как большинство подростков, немножко лихорадочно и в то же время небрежно, слишком явно демонстрируя свое удовольствие. Отца похоронили в субботу. Вы, наверное, знаете.
Знаю.
В газетах писали, убили еще одного человека.
Так и есть.
Вы считаете, убийца тот же?
Мы не знаем.
Но у вас уже есть версия?
Мы над этим работаем.
Я спросила нашего преподавателя психопатологии, что он знает о снайперах, сказала Синди и замолчала. Ведь это снайпер, я права?
Возможно. И что же сказал ваш преподаватель?
Ну, ничего особенно интересного он по этому поводу не читал и даже не уверен, велись ли в этой области какие-то исследования. Правда, у него есть кое-какие мысли.
Да? И какие же?
Он, например, считает, что снайперы в какой-то степени страдают манией подглядывания. Ну, как Том Подгляда, понимаете? Разве в Управлении нет психолога?
Есть.
Тогда почему бы вам не спросить, что он думает по этому поводу?
Так бывает только в кино.
Или вас не интересуют мотивы убийцы?
Почему же? Конечно, интересуют. Но часто мотивыявление очень сложное. Ваш психопатолог, может быть, абсолютно прав в отношении какого-то одного конкретного снайпера или даже десяти тысяч снайперов, но, возможно, нам попадутся десять тысяч других, которые не видели первой сцены любви, так, кажется, вы это назвали, и которые
'«Том Подгляда»по преданию, граф Мерсийский наложил непосильный налог на жителей Ковентри. Когда его жена, леди Годива, заступилась за них, граф пообещал отменить налог, если она осмелится в полдень проехать обнаженной через весь город. Чтобы не смущать ее, все жители закрыли ставни своих домов. Один только портной Том стал подсматривать в щелку и был тут же поражен слепотой.
Да, первая, сцена любви. Но разве это не вероятно?
Все вероятно, когда имеешь дело с убийством, ответил Карелла.
Синди в недоумении подняла брови:
Мне кажется, это не очень научный подход к делу.
Так и есть, кратко заключил Карелла без малейшего намерения нагрубить и лишь потом неожиданно понял, что его слова прозвучали довольно резко.
Простите, что отняла у вас столько времени, Синди порывисто вскочила, на лице ее застыло холодное непроницаемое выражение. Я просто думала, что вам будет интересно знать
Вы не допили кофе.
Спасибо, но у вас очень скверный кофе, ответила Синди, гордо расправив плечи и глядя на него сверху вниз с гневным вызовом.
Вы правы, кофе скверный.
Ну и?
Так вот, он считает, что и в одном и в другом случаях побудительные мотивы в принципе те же.
И что же это за побудительные мотивы?
Реакция на детские впечатления от первой сцены любви.
Первой сцены любви?
Да.
А что это такоепервая сцена любви? невинно спросил Карелла.
Половые сношения между родителями, не моргнув глазом ответила Синди.
A-а. Теперь понял.
Преподаватель говорит, что все дети подглядывают, но каждый старается сделать вид, что он не подглядывает. У снайпера есть отличительный признакэто винтовка, обычно с оптическим прицелом, но действия его так же скрытны, как в детстве: подсмотреть и остаться незамеченным, сделать и улизнуть непойманным.
Ясно.
Он считает, что, в сущности, действия снайпера сексуально агрессивны. Реакция на виденную в детстве первую сцену любви может проявиться невротически либо как мания подглядывания, либо, наоборот, как страх самому стать объектом таких наблюдений. Но мотивация, в. принципе, та же: что у снайпера, что у того, кто подглядывает. Оба прячутся, действуют украдкой, исподтишка. Для обоих эти действияполовое возбуждение, а часто удовлетворение, Синди потушила сигарету и невинно уставилась на Кареллу ясными голубыми глазами. Что вы об этом думаете?
, Г-м не знаю.
Рада, что наши мнения совпадают хоть в этом.
Я не заметил, что они вообще в чем-то расходились.
Поймите, я просто хотела помочь.
Очень вам признателен.'
Видимо, я глубоко заблуждалась, считая, что современных полицейских заинтересует, воздействию каких психологических сил подвержено сознание преступника. Мое воображение