Как вам не стыдно, синьора! крикнул он по-итальянски. Не распускайтесь!
Какой кошмар простонала Роза. Мне даже представить страшно, что его будут резать. Зачем это нужно?
Потому что его убили, объяснил Карелла. И нам нужно знать, как это произошло.
Но зачем резать мертвого?
У него внутри застряла пуля. Ее надо извлечь и отправить на исследование. Понимаете?.
Это грехкалечить мертвого!
Убивать людейеще больший грех.
Что она говорит? спросил Мейер.
Не хочет вскрытия.
Скажи ей, что ее согласия нам и не требуется.
Что это даст? Она сошла с ума от горя. Он повернулся к женщине. Синьора, нам необходимо установить калибр пули, которая его убила. А пуля эта у него внутри, понимаете? А нам надо знать ее калибр.
Да-да, понимаю.
Большое вам спасибо. Крепитесь, синьора. Карелла похлопал ее по плечу и повернулся к Ричардувысокому широкоплечему мужчине лет тридцати с тонкой талией танцора. Если позволите, мистер Палумбо, я хотел бы задать вам несколько вопросов.
Вы должны простить мою мать, сказал Ричард. Она не очень хорошо говорит по-английски.
Ничего страшного.
Вот отец тот знал язык отлично, хотя, когда мы сюда приехали, он ни слова не знал по-английски. Но мать Ричард покачал головой. По-моему, ей всегда казалось, что Америкаэто что-то временное, так, остановка в пути. Мне кажется, она надеялась когда-нибудь вернуться в Италию. Но не отец, это я точно знаю. Для него это было дело решенное. Он нашел свое настоящее место в жизни и языком занимался всерьез. И ведь выучил, у него был легкий акцент, да и то не слишком заметный. Он был мужчина что надо.
Ричард произнес все это, отрешенно уставившись в какую-то точку за спиной Кареллы п выговаривая слова так, словно читал молитву над открытой могилой Палумбо. В его глазах не было слез, но лицо побледнело.
Всю жизнь он вкалывал, сказал Ричард. Когда мы сюда приехали, я был совсем мальчишкой. Давным-давно это было, в тридцать восьмом. Мне было восемь, братутри. Нам нечего было есть, понимаете? И отец вкалывал в доках как лошадь. Вы бы видели его тогдакожа да кости. Это уж потом он накачал мышцы Да, отец был сильным человеком, он повернулся к фотографии Палумбо, стоявшей на каменной полке в гостиной. Он сделал все это сам из ничего, своими рукамидом, магазин Копил деньги, учил английский, потом купил тележку. И как в Неаполе, он таскался с этой проклятой тележкой, приходил домой, под ночь, усталый как черт. Помню, он покрикивал на меня, а однажды даже ударил, не потому, что был злым, просто он тогда чертовски устал. Но ведь он добился своего, а? Открыл собственный магазин, так ведь? И он никогда не жульничал. Он был честным человеком.
Карелла взглянул на Мейера, но оба промолчали.
И вот теперь кто-то убил его, продолжал Ричард. Застрелил! Отец не делал никому ничего плохого. Да он за всю жизнь мухи не обидел! Только однажды стукнул меня, своего собственного сына, и то не со зла Он в жизни человека не ударил! И вот теперь он мертв
Ричард пожал плечами и недоумевающе развел руками.
Не понимаю, какой в этом смысл? Отец всю жизнь работал, заботился о-семье, и вдруг кто-то убивает его, как будто он пустое место)' Этот тип застрелил моего отца. И это моего отца увезли на "скорой", он*что, не понимает?! Господи, неужели он не понимает, что моего отца больше нет?!
Он заплакал, но его взгляд по-прежнему был прикован к какой-то невидимой точке за спиной Кареллы.
Неужели у этого гада нет отца? Как он мог так просто застрелить его, позволить себе нажать на курок? Разве он нс понимал, что мой отец больше никогда не войдет в магазин, никогда не будет торговаться с покупателями, смеяться Господи, да как он мог решиться на такое, вы мне скажите!
Ричард помолчал, а потом тихим голосом продолжал:
Я ведь даже не виделся с ним сегодня. Я еше спал, когда отец ушел. Мы с женой живем прямо здесь, наверху. Каждое утро мы с отцом примерно в одно время выходили на работу. Я работаю на авиационном заводе на Тридцать третьей авеню. Но сегодня утром плохо себя почувствовал, и жена сказалаотлежись, позвонила на работу и сказала, что я заболел. И я так и не видел отца. Даже не сказал: "Привет, папа, как дела?" И как раз сегодня кто-то убивает его
г Как по-вашему, кто мог это сделать? спросил Карелла.
Даже не представляю.
Вашему отцу никто не угрожал? Не было каких-нибудь писем, телефонных звонков или
Нет.
А конфликтов с кем-нибудь из конкурентов? Скажем, с торговцами по соседству?
Нет. г Ричард покачал головой. Его все любили. Это не имеет смысла. Его все любили. Он всхлипнул и повторил:А я даже не виделся с ним сегодня. Даже не поздоровался
Глава 9
На следующее утро, в среду, 2 мая, Стив Карелла вошел в кабинет начальника лейтенанта. Бернса и сказал, что дело все больше усложняется, и если раньше они с Мейером думали, что сумеют с ним справиться, то теперь. они в этом совсем не-уверены. Существует большая вероятность того, что убийца ненормальный, и они бы не отказались от любой дополнительной помощи. Не мог бы Бернс выделить кого-нибудь из их отдела; а также попросить людей у соседних участков? Убийца не сидел на месте, а поскольку одна только беготня отнимала массу времени, то в настоящий момент не представлялось возможным сесть, сосредоточиться и сделать какие-либо конкретные выводы.
Бернс внимательно выслушал Кареллу и обещал, что как только у него появится время, он сделает все возможное, чтобы пересмотреть расписание дежурств и позвонить в Управление начальнику следственного отдела. Но Карелле придется подождать, пока не придет ответ на запрос по официальным каналам.
И тогда совершенно неожиданно помощь пришла из окружной прокуратуры
Эндрю Маллиган занимал пост помощника окружного прокурора и в один прекрасный день надеялся стать губернатором штата, а после того, как Кеннеди расчистил дорогу католикам, он считал, что потом было бы неплохо стать президентом. Его контора находилась в центре города на Хай-стрит прямо напротив Главного полицейского управления и в соседнем доме со зданием городского суда.
Бернс позвонил в Управление ровно в 11.15, но Маллиган этого не знал, так как в это время был занят в суде. Он понятия не имел, что детективы 87-го участка проводят расследование четырех, возможно, взаимосвязанных убийств, и даже не подозревал, что скоро сам окажет существенную помощь следствию. В тот момент он вместе с окружным прокурором вел дело об уклонении от уплаты налогов. Маллиган не знал, что сам. прокурор тоже был бы не прочь стать губернатором штата, но даже если бы и знал, то это его бы нисколько не обеспокоило. В деле, над которым они работали, был замешан крупный спекулянт, и оно вызывало много заголовков в местной прессе. Маллиган обожал заголовки. Его ужасно раздражало, что был какой-то джазовый музыкант по имени Джерри Маллиган, не имевший к нему ни малейшего отношения. Особенно это бесило его, когда фамилия "Маллиган" появлялась в газетах. При упоминании этой фамилии в сознании читателя должен был возникать образ помощника окружного прокурорапоборника справедливости, горящего на работе, а не какого-то барабанщика или кем там был тот, другой Маллиган?
За время работы в окружной прокуратуре он успел принять участие, в четырех процессах по делу об убийстве. Он любил процессы по делу об убийстве, потому что они гарантировали повышенное внимание со стороны газетчиков. Свое первое дело об убийстве он получил от детективов из 49-го участканастолько простое, что с ним легко бы справился любой новоиспеченный выпускник юридического колледжа. Маллиган высосал из него все, что только возможно. Судебный процесс мог занять самое большое две недели. Маллиган растянул его на месяц и, может быть, растянул бы еше больше, если бы судья не начал отпускать язвительные: замечания по поводу "поистине неисчерпаемого пристрастия к риторике во время ведения процесса". Маллиган получил свои заголовки, добился обвинительного приговора, а вскореибо ничто не ценится так высоко, как успех, получил еще одно дело об убийстве, потом еще одно, потом ещеколичество преступлений, совершаемых в этом замечательном городе, было почти столь же неисчерпаемым, как пристрастие Маллигана к риторике на его первом процессе.
Выйдя из здания суда и спускаясь по широким ступеням, он размышлял о том', над чем начнет работать после того, как они сотрут в порошок этого дешевого жулика с его паршивой лавчонкой, служившей прикрытием для шайки бутлегеров с мультимиллионным оборотом. Ему и в голову не приходило, что он сам скоро будет играть важную роль в деле, над которым сейчас работает 87-й участок, но надеялся, что следующим его процессом будет процесс по делу об убийстве. Еще он размышлял о том, что заказать на ленч.
Ресторан, где он обычно завтракал, находился на одной из боковых. улиц, примыкавших к деловому району. Большинство юристов, у которых бывали дела в центре города, как правило, завтракали там же, и Маллиган наслаждался возбужденным гулом голосов, которым всегда сопровождалось его появление в ресторане. Маллиган понятия не имел, что о нем шепчут у него за спиной, но не сомневался, что только хорошее: Когда он вошел в ресторан, двое молодых юристов прервали беседу и повернулись в его сторону, но он прошел мимо, не удостоив их вниманием.
Он остановился у входамечущий громы и молнии в зале суда, но такой скромный в обычной жизнии стал ждать, когда его заметит хозяйка ресторана.
Она заметила его почти сразу же и поспешила навстречу.
О, мистер Маллиган, огорченно сказала она. У меня и в мыслях не было, что вы сегодня придете. Ваш столик, занят.
Да? Маллиган чуть приподнял брови, и на его лице появилось слегка удивленное выражение. Разве моя секретарша не звонила?
Нет, к сожалению, не звонила, мистер Маллиган.
Ну что же, в таком случае мягко произнес Маллиган, устремив на взволнованную хозяйку твердый взгляд, который, казалось, вопрошал: "Ну-с, и что вы. намерены предпринять при таком возмутительном стечении обстоятельств?"
Хтайкв отлично умела понимать взгляды, потому что ей уже приводилось иметь дело с юристами, как в Штатах, так и в своей старой стране, и везде они были одинаково самодовольными и лощеными хамами.
Я приготовлю для вас другой столик, мистер Маллиган, взволнованно защебетала она, очень удобный столик в соседнем зале. Пойдемте со мной, мистер Маллиган, я обо всем позабочусь.
Она сделала шаг в сторону двери, но неожиданно остановилась, и на ее лице расцвела улыбка.
Постойте; мистер Маллиган, они уже уходят. Видите, они только что оплатили счет. Видите, мистер Маллиган? Право же; как удачно все получилось. Теперь вы можете сесть за свой столик.
Очень вам признателен, процедил сквозь зубы Маллиган.
Двое джентльменов, сидевших за обычным столиком Маллигана, оплатили счет, встали, закурили сигары и вышли из ресторана. Официант сменил скатерть и придвинул Маллигану стул, когда тот садился. Маллиган уселся поудобнее, не глядя на официанта, сказал: "Девар" со льдом, пожалуйста" и посмотрел сквозь витрину на улицу.
Ему нравилось вот так каждый день сидеть за одним и тем же столиком, потому что тогда его было легче узнать. К тому же столик находился у окна, и Маллигана также легко могли узнать и с улицы. Мимо прошел знакомый адвокат, бросив ему на ходу: "Привет, Энди, как дела?!" и легонько похлопав его по плечу. Маллиган улыбнулся в ответ и подумал, какого черта не несут виски. Буквально в ту же секунду появился официант.
Будете заказывать сейчас, мистер Маллиган?
Сначала' я посмотрю меню, .буркнул Маллиган. Официант принес карточку, и Маллиган, отхлебнув виски, начал читать. Меню "менялось редко. Он знал его почти наизусть.
Он думал, не заказать ли ему салат из крабов, как вдруг. оконная витрина у его стола разлетелась вдребезги.
Маллиган не успел среагировать- на падающие осколки, так как стекло было разбито пулей, которая через долю секунды попала в голову Маллигана чуть пониже правого виска.
Если бы существовала некая шкала с делением для определения общественной значимости убийстваот нуля для наименее и до. десяти для наиболее важного, Бланш Леттиджер получила бы около нуля; Сэл Палумбо с грехом пополам дотянул бы до двух, а Энтони Форрест и Рэндольф Норлен получили бы соответственно три и четыре.
Но когда Эндрю Маллиган уткнулся носом в свой стакан виски, то стрелка на шкале воображаемого счетчика подпрыгнула аж до восьми.
В городе выходили две популярные вечерние газетыодна побольше; другая поменьше: кто платит, тот выбирает Впрочем, обе они были, что называется, "с душком". Та, что побольше, всегда печатала заголовки красным шрифтом. Газета поменьше печатала такие же заголовки синим, потому как газетой она была весьма либеральной, но редакция опасалась, чтобы читатели не сочли ее слишком либеральной, так что даже малейший намек на красный цвет был нежелательным. Один из заголовков газеты побольше в тот вечер гласил: "Снайпер убивает прокурора федерального судебного округа". А в верхней части той же страницы красным было напечатано: "Триумфы Маллигана, стр. 5". Газета поменьше того вечера сообщала: "Малиган убит", что дополнялось синей надписью сверху: "Воинственный прокурор федерального судебного округа, очерк Агнес Ловли, стр. 33". Очерк Агнес Лавли был состряпан всего за четверть часа по материалам редакционного* архива буквально перед самой сдачей номера в набор. Что касается главного сообщения, то именно оно и было больше похоже на очерк, так как эта газета любое сообщение преподносила, как модные журналы, художественную прозу. Так, например, на новый проект закона о налогообложении, направленный, президентом Кеннеди на рассмотрение Конгресса, данная редакция обычно реагировала следующим образом: "Сегодня эти древние залы замерли в ожидании. Предстояло об судить важное предложение, принять решение. Предложение поступило к ним свыше, документ, который может изменить судьбу всей нации, документ, который" и так далее. И только в самом конце автор обычно раскрывал тему своего сообщения. Все предыдущее писалось исключительно для создания надлежащей атмосферы и нагнетания страстей.
Впрочем, не это важно, что именно тем вечером было напечатано в газете поменьше, поскольку помощник прокурора федерального судебного округа Эдрю Маллиган сам потихоньку синел, лёжа на отведенной ему полке в морге. Окружной прокурор Картер Коул побагровел, когда узнал, что в самый разгар судебного процесса одного из его людей прикончили прямо за стаканом виски.
Коул снял трубку и попросил соединить его с комиссаром полиции, дабы выяснить, что, черт возьми, происходит в городе, если уважаемый и незаменимый помощник прокурора уже не может пойти в ресторан без того, чтобы ему. прямо за стаканом виски не размазали по стенам мозги. Комиссар полиции ответил ему, что делает все от него зависящее, чтобы выяснить обстоятельства, после чего положил трубку, а потом сам позвонил начальнику городского сыскного отдела.
Он спросил, что за чертовщина творится в этом городе, если уважаемый и незаменимый помощник прокурора уже не может пойти в ресторан без того, чтобы ему прямо за стаканом виски не размазали по стенам мозги. Начальник сыскного отдела заверил его, что приложит все усилия, чтобы найти убийцу" положил трубку и позвонил в 87-й участок лейтенанту Питеру Бернсу.
Лейтенант Питер Бернс сообщил начальнику сыскного отдела, что не далее как этим же утром он- звонил ему и пытался добиться помощи в расследовании именно этого дела, которое все больше ускользало из-под контроля полиции, отсюда одна за другой и новые жертвы, отсюда и уважаемые и незаменимые помощники прокурора федерального судебного округа с размазанными по стенам мозгами, отсюда и все остальное. Начальник сыскного отдела пообещал лейтенанту Бернсу лично позаботиться о том, чтобы этому Капелле или как там его было предоставлено все необходимое для расследования, потому чтотут он перешел на шепот и сказал:
Между нами говоря, Пит, сам прокурор обеспокоен создавшимся положением.
Тем временем было проведено вскрытие трупа Эндрю Маллигана на предмет извлечения пули, которая, как ни странно, оказалась пулей "ремингтон" 308-го калибра. Будучи мертвым, Эндрю Маллиган не мог знать, что именно в это время Карелла и Мейер из 87-го участка занимались расследованием серии преступлений, в которой был замешан некто, расправляющийся, со своими жертвами выстрелом в голову. Не мог он знать и того, как его собственная смерть помогла следствию.