Он выставил вперед руки, как будто защищаясь.
Хватит! Прекратите! вскрикнул он. Не смотрите так, ради всего святого Не надо, не надо! трясущимися руками он закрыл лицо.
Как не смотреть, Тери? вполголоса спросил Леон.
Тери помотал головой.
Не знаю Как судья в Гранаде, когда Когда он объявляет: «Да свершится правосудие!»
Если мы смотрим так, сухо произнес Манфред, это потому, что мы и есть судьи. И не только судьи, но и исполнители приговора.
Я думал, вам моя работа понравится, проныл Тери.
Вы прекрасно справились, ровным голосом сказал Манфред.
Bueno, bueno!эхом повторили остальные.
Будем молиться, чтобы нам повезло, торжественно произнес Манфред, и Тери удивленно уставился на этого странного человека.
Днем суперинтендант Фалмут доложил комиссару столичной полиции, что все готово для защиты министра.
В сорок четвертом доме на Даунинг-стрит полно наших людей, сказал он. Почти в каждой комнате дежурит кто-то из моих молодцов. На крышечетверо лучших людей, посты расставлены в подвале и на кухне.
Слуг проверили? спросил комиссар.
Сэр Филипп привез своих людей из деревни, но сейчас в доме нет ни одного человека, начиная с его личного секретаря и заканчивая швейцаром, чью биографию я бы не знал как свою собственную.
Все-таки душа у меня не на месте, озабоченно вздохнул комиссар. Только бы завтрашний день пережить Каковы были ваши последние распоряжении?
После прибытия сэра Филиппа я ничего не менял, сэр. Завтра до половины девятого он будет оставаться в доме, в девять он должен быть в парламенте, чтобы начать чтение законопроекта. Возвращается в одиннадцать.
Я приказал перекрыть движение по набережной с без четверти девять до девяти пятнадцати. То же самое в одиннадцать, сказал глава полиции. От Даунинг-стрит до здания парламента поедут четыре экипажа, сэр Филипп будет следовать сразу за ними в автомобиле.
Неожиданно в дверь постучали (разговор этот происходил в кабинете комиссара), и вошел офицер. В руке он держал карточку, которую и положил на стол.
«Сеньор Хосе де Сильва», прочитал комиссар. Глава испанской полиции, пояснил он суперинтенданту. Проведите его.
Сеньор де Сильва, поджарый невысокий мужчина с острым носом и бородой, приветствовал англичан с преувеличенной вежливостью, свойственной испанским официальным лицам.
Простите, что заставил вас совершить такую дальнюю поездку, сказал комиссар после того, как пожал гостю руку и представил ему Фалмута, но мы подумали, что вы сможете помочь нам разыскать Тери.
К счастью, я как раз был в Париже, ответил испанец. Да, я знаю Тери Знаю ли я о «Четверке»? плечи его поднялись до самых ушей. А кто может сказать, что знает о них хоть что-нибудь? Я знаю, что они существуютв Малаге было одно дело Но Теримелкий преступник. Я был поражен, узнав, что он присоединился к банде.
Кстати, сказал комиссар, взяв со стола полицейский отчет и бегло просмотрев его, ваши люди забыли указать Хотя это, пожалуй, не так уж важно Кто Тери по профессии?
Испанский полицейский задумчиво насупил брови.
По профессии, по профессии Дайте подумать какое-то время он силился вспомнить. Нет, не помню. Хотя, по-моему, это что-то связанное с резиной. В первый раз его арестовали за кражу резины. Но, если вы хотите знать точно
Глава лондонской полиции рассмеялся и легкомысленно махнул рукой.
Нет-нет, для нас это совершенно не имеет значения.
Глава VII. Посыльный «Четверых»
Обреченному министру нужно было передать еще одно послание. В последнем полученном им письме были такие слова: «Вы получите еще одно предупреждение, и, чтобы мы были уверены, что оно не затерялось, наше следующее и последнее обращение будет вручено Вам в руки одним из нас».
Это обещание внушило полиции больше надежды, чем все предыдущие события этой драмы. Они почему-то питали какое-то странное доверие к загадочной «Четверке». Было понятно, что это не обычные преступники, и слов на ветер не бросают. Если бы это было не так, то и таких тщательнейших приготовлений, направленных на обеспечение безопасности сэра Филиппа, никто бы не предпринимал. Честность «Четверки» была их главным и самым страшным отличительным свойством.
В данном случае появилась слабая надежда на то, что эти люди, которые вознамерились бросить вызов закону, в кураже переоценили свои силы. Письмо, в котором содержалось это обещание, было тем самым письмом, о котором сэр Филипп столь беспечно упомянул в разговоре с секретарем. Пришло оно по почте, и в нем была указана дата, а также место и время отправления: Белэм, 12 часов 15 минут.
Вопрос в том, в некоторой растерянности говорил суперинтендант Фалмут, стоит ли окружить вас полностью, чтобы эти люди не смогли исполнить свою угрозу, или же будет лучше немного ослабить бдительность и заманить в ловушку одного из этих «Четырех».
Слова эти были адресованы сэру Филиппу Рамону, который, уронив голову на руки, сидел у себя в кабинете в огромном мягком кресле.
Приманку из меня хотите сделать? резко спросил он.
Не совсем так, сэр. Хотим дать этим людям шанс
Я все прекрасно понимаю, в голосе министра послышалось раздражение.
Детектив продолжил:
Мы уже выяснили, как адская машина попала в парламент. В тот день, когда это произошло, видели, как в здание парламента входил мистер Баскоу, старик, депутат от Северного Торрингтона.
И что? удивился сэр Филипп.
На самом деле в тот день мистера Баскоу и близко у здания парламента не было, спокойно пояснил сыщик. Мы могли об этом и не узнатьего имя не значилось в списках голосовавших. Но мы до сих пор работаем над этим делом, и всего пару дней назад случайно все выяснилось.
Сэр Филипп вскочил и стал нервно ходить по кабинету.
Отсюда следует, что они прекрасно осведомлены о жизни в Англии, твердо сказал он.
Да, очевидно, и в этом кроется главная опасность.
Но, нахмурился политик, вы говорили, что нам нечего бояться Что никакой опасности нет.
Сэр, опасность заключается в том, тихо заговорил детектив, напряженно всматриваясь в министра, что люди, способные так изменять свою внешность, не могут быть обычными преступниками. Я не знаю, что за игру они затеяли, но играют они мастерски. Один из них, как видно, настоящий дока в подобных вещах, и именно его я боюсь сегодня.
У сэра Филиппа нервно дернулась голова.
Я уже устал от всего этого! Устал он с силой хлопнул по краю стола открытой ладонью. Сыщики, маски, убийцы! Это все уже превратилось в мелодраму!
Нужно потерпеть еще день или два, как можно убедительнее произнес офицер. «Четверо благочестивых» действовали на нервы не только министру иностранных дел. К тому же мы еще не решили окончательно, что будем делать сегодня вечером, добавил он.
Поступайте как хотите, бросил сэр Филипп и поинтересовался: Мне сегодня разрешат ехать в парламент?
Нет, это в наши планы не входит, ответил детектив.
Сэр Филипп на секунду задумался.
Насколько я понимаю, все ваши действия держатся в тайне?
Секретность абсолютная.
Кто о них знает?
Вы, комиссар столичной полиции, ваш секретарь и я.
И больше никто?
Ни один человек. С этой стороны опасность не угрожает. Если ваша безопасность зависит от секретности ваших перемещений, бояться нечего.
Вы свои планы где-нибудь записываете? спросил Филипп.
Нет, сэр, мы ничего не записываем. Все приготовления обсуждаются устно. Даже премьер-министру о них ничего не известно.
Сэр Филипп облегченно вздохнул.
Это хорошо, заметил он, когда сыщик поднялся, собираясь уходить.
Мне еще нужно встретиться с комиссаром. Это займет не больше получаса, а тем временем я советую вам не выходить из комнаты, сказал он.
Сэр Филипп вышел вместе с ним в приемную, где сидел Гамильтон, его секретарь.
В последние день-два, сказал Фалмут, когда один из его людей подошел к нему и стал помогать надеть плащ, меня не покидает неприятное чувство, можно сказать, чутье подсказывает, что за мной постоянно наблюдают. Поэтому я решил передвигаться исключительно на автомобиле: за ним не уследить так, чтобы не привлечь к себе внимания. Он сунул руку в глубокий карман и достал большие защитные очки. Надевая их, сыщик несколько смущенно усмехнулся. Это моя единственная маскировка. И я могу сказать, сэр Филипп, добавил он с сожалением в голосе, что впервые за двадцать пять лет службы чувствую себя в дурацком положении.
Когда Фалмут ушел, министр иностранных дел вернулся в свой кабинет и сел за письменный стол.
Он ненавидел оставаться один, это пугало его. То, что в доме находилось еще два десятка полицейских, не помогало побороть нахлынувшее чувство одиночества. Страх перед «Четверкой» не покидал его, и это до такой степени истощило нервы бедного министра, что теперь даже малейший шум раздражал его. Он взял лежавшую рядом с чернильницей ручку, покрутил ее, думая о чем-то своем, стал механически водить ею по промокательной бумаге и разозлился, увидев, что нарисовал несколько четверок.
А стоил ли законопроект всего этого? Стоит ли ради него идти на такой риск? Нужна ли кому-нибудь такая жертва? Эти вопросы он снова и снова задавал себе, пока вдруг не подумал: какая жертва? Какой риск?
Еще ничего не произошло, я уже думаю о самом худшем, пробормотал он, отшвырнул ручку, и повернулся к столу боком. Совсем не обязательно, что они сдержат свое слово Да что тут говорить, невозможно же, чтобы они
Тут в дверь постучали.
Суперинтендант? удивился министр иностранных дел, когда стучавший вошел. Уже вернулись? Так скоро?
Детектив, энергично смахивая носовым платком пыль с усов, вынул из кармана официального вида голубой конверт.
Лучше оставлю это у вас, негромко, чтобы не было слышно за дверью, сказал он. Только я вышел за порог, как подумал: «Ведь всякое может случиться, мало ли что».
Министр принял конверт.
Что это? спросил он.
Если бы кто-нибудь случайно увидел, что я ношу этот документ с собой, для меня это была бы настоящая катастрофа, сказал сыщик и развернулся, собираясь уходить.
И что мне с этим делать?
Я буду вам очень признателен, если вы до моего возвращения подержите его у себя в столе. И детектив вышел в приемную. Закрыв за собой дверь, он кивнул вытянувшемуся полицейскому в штатском, охранявшему дверь, и спустился к ожидавшему его авто.
Сэр Филипп, озадаченно хмуря брови, посмотрел на конверт. Рядом с пометкой «Секретно» на нем было написано: «Отдел А, Департамент уголовного розыска, Скотленд-Ярд».
«Должно быть, какое-нибудь секретное донесение», подумал сэр Филипп, и тут же в голове у него возникла неприятная мысль, что внутри этого конверта может находиться подробное описание мер, предпринимаемых полицией для обеспечения его безопасности. Если бы министр знал, как недалек он был от истины!
Положив конверт в ящик стола, он придвинул к себе несколько листов бумаги.
Это был текст законопроекта, ради которого он пренебрег опасностью и пошел на такой риск.
Сам документ не был длинным. Состоял он из всего нескольких статей, цели, кратко описанные в вводной части, были обозначены четко и в понятной форме. В том, что завтра законопроект будет принят, можно не сомневаться. Кворум был обеспечен. Люди съехались в город; партийные организаторы позаботились о том, чтобы все члены партий присутствовали на завтрашнем голосовании; мольбы и угрозы помогли возродить стремительно слабеющую силу нынешней администрации, превратив ее в единый мощный кулак; и даже те отдельные представители обеих партий, на кого не подействовали призывы организаторов, спешили в столицу, чтобы присутствовать при том, что, возможно, войдет в историю или закончится трагедией.
Заучивая текст, сэр Филипп механически выстраивал в мыслях линию атакипроизойдет трагедия или нет, но законопроект затрагивал интересы слишком многих людей в парламенте, и без яростного сопротивления дело не обойдется. Министр иностранных дел был мастером красноречия, искусным спорщиком и блестящим изобретателем метких и хлестких фраз. Дебатов ему можно было не бояться. Если только Его сердце снова сжалось при мысли о «Четырех благочестивых». И дело даже не в том, что они угрожали его жизнион давно уже заставил себя не задумываться об этомему не давала покоя сама мысль, что в расчеты теперь приходится включать новый фактор, новую и страшную силу, которую не переспорить и от которой не отделаться ядовитой остротой, силу, которую не обманешь и на которую парламентские методы не действуют. О том, чтобы пойти на уступки, он не думал. Мысль о примирении с врагом никогда не приходила ему в голову.
«Я пройду через это! не раз вскрикивал он, оставаясь наедине с самим собой. Я справлюсь!» И теперь, когда час испытаний приближался, жгучее желание сразиться с этой новой неизведанной мировой силой сделалось как никогда сильным.
Министр сидел за столом, подперев голову руками, когда заурчал стоявший рядом с ним телефон. Он снял трубку и услышал голос своего управляющего, напоминающего ему, что он хотел дать указания насчет своего дома на Портленд-плейс.
Сэр Филипп не хотел подвергать опасности своих слуг, поэтому его дом дня на два-три, пока весь этот ужас не уляжется, должен был опустеть. Если «Четверо» действительно намерены воплотить в жизнь свой замысел, они не станут рисковать, и если в планы их входило взорвать его бомбой, они, чтобы действовать наверняка, могут взорвать оба дома (и на Даунинг-стрит, и на Портленд-плейс) одновременно.
Как только он закончил разговор и положил трубку, раздался стук в дверь и вошел суперинтендант Фалмут. Детектив с некоторым беспокойством посмотрел на министра.
Никто не заходил, сэр? спросил он.
Сэр Филипп улыбнулся.
Если вы хотите этим сказать, не доставили ли «Четверо» свой ультиматум, могу вас успокоитьникто из них сюда не являлся.
Лицо сыщика просветлело.
Славу Богу! с великим облегчением воскликнул он. Я, признаться, извелся весь. Все думал, что-нибудь случится как раз тогда, когда меня не будет рядом. Но у меня есть для вас новость, сэр.
Да?
Да, сэр. Комиссар получил из Америки длинную каблограмму. У них там произошло два убийства, поэтому агентство Пинкертона выделило специального человека для сбора информации. Несколько лет он собирал разрозненные факты и улики, фиксировал все, что попадало ему под руку. И вот его послание.
Сыщик достал из кармана сложенный лист бумаги, развернул его, положил на стол и стал читать:
«Пинкертон, Чикаго. Комиссару столичной полиции, Скотленд-Ярд, Лондон.
Предупредите Рамона, что «Четверо» никогда не нарушают обещания. Если они угрожали убить определенным способом в определенное время, они будут пунктуальны. Тому у нас есть доказательства. После смерти Андерсона за окном его комнаты была найдена небольшая записная книжка, явно потерянная одним из них. Она была почти пуста, лишь три страницы исписаны убористым почерком. Эта запись была озаглавлена Шесть методов казни. На книжке стояла пометка С (третья буква английского алфавита). Предупредите Рамона, что ему не стоит делать следующего: пить кофе в каком бы то ни было виде; вскрывать письма или пакеты; пользоваться мылом, которое не было изготовлено под присмотром надежного агента; пребывать в помещении, которое не находится под круглосуточным надзором офицера полиции. Обыщите его спальню, убедитесь, что нет возможности провести в нее ядовитый газ. В помощь высылаем двух человек на Лукании».
Детектив замолчал. Он знал, что это предложение не было в каблограмме последним. За ними шел зловещий постскриптум: «Но боимся, что они прибудут слишком поздно».
И что вы думаете? спросил государственный муж.
Что нужно прислушаться к советам Пинкертона, ответил детектив. Американцы не станут говорить зря. Их предупреждение основывается на фактах, поэтому я и посчитал это послание таким важным.
Тут снова раздался громкий стук в дверь, и, не дожидаясь приглашения, в кабинет ворвался личный секретарь министра. Он размахивал газетой.
Вы только взгляните! с порога закричал он. Вот, почитайте! «Четверка» признает неудачу
Что?! воскликнул детектив и выхватил у него газету.
Что это значит? резко спросил сэр Филипп.
Только то, сэр, что эти мерзавцы, кажется, опубликовали статью о своем «предназначении».
Что это за газета?
«Мегафон». Когда они забирали Тери, ее редактор попросил человека в маске написать о себе статью, и они это сделали! Вот она, тут они признают свою неудачу и и