Но Наташка окинула меня одобрительным взглядом и заявила, что так я похожа на Джека Воробья, особенно если повязать на голову платок на манер банданы. И уж во всяком случае, никто теперь не признает прежнюю белобрысую овцу в этой стильной девчонке продвинутого вида. Поблагодарив подругу за добрые слова, я покрыла голову платком, чтобы не позориться, и, прихватив отмыватель стекол, поехала в Новые Черемушки забирать машину от дома цветовода-любителя.
* * *
Утро следующего дня мы с Наташкой провели в магазине «Ашан». Приехали мы туда вовсе не для того, чтобы пополнить запасы продовольствия и даже не для того, чтобы купить подарок для начальника отдела, хотя день рождения у Дениса Михалыча был не за горами. О том, что пускать меня в магазин одну вовсе не безопасно, подруга вспомнила лишь в самый последний момент и потому изменила принятое ранее решение отсидеться дома, взвалив на меня основную часть расследования. Сначала Наташка хотела просто забрать у меня ашановскую кредитку с оставшимися полутора тысячами рублей, но, когда я ее не отдала, технический руководитель операции был вынужден составить мне компанию.
Мы запарковались на стоянке у самых дверей гипермаркета, и, перед тем как начать операцию под названием «Кассирша», подруга сочла необходимым провести инструктаж. Оганезова угнездилась в машине на переднем пассажирском сиденье и давала мне последние наставления:
Алиска, ты меня поняла? Мы заходим в магазин и, как ни в чем не бывало, направляемся в хлебный отдел. Берем батон хлебаи на выход.
А почему именно хлеба? Может, лучше бананчиков? проныла я.
Ты вообще покупать ничего не будешь! оборвала меня Наташка. Твое делоидти вдоль касс и всматриваться в лица кассирш. Как увидишь свою, курносую, сразу вставай к ней в очередь. А дальше я все сделаю сама, просто стой рядом и молчи.
Наташка посмотрела на меня поверх очков и недоверчиво спросила:
Гришечкина, ты меня поняла?
Ясное дело, поняла, не совсем же я дурочка. С пятого раза кто угодно поймет. Покончив с инструктажем, подруга открыла дверцу машины, выпростала пухлую тушку с пассажирского сиденья и выбралась на воздух.
Ну что, ты идешь? обернулась она ко мне, скрючившейся на водительском кресле.
Да иду я, иду. Только вот достану из бардачка двести рублейнычку, в смыслезаначку, предусмотрительно припасенную в день получки. Как знала, что денежки быстро закончатся, сунула в перчаточный ящик пару сотенных купюр. Я открыла бардачок и заглянула в его темные недра. Две сотки лежали сразу за разряженным навигатором, который я купила на прошлый Новый год и совсем им не пользовалась.
Нет, навигатор вещь хорошая, просто мы с теткой, которая болтает со мной из коробочки, никак не можем найти общий язык. Эта «Елена в шкатулке» все время советует мне какие-то глупости, и я постоянно с ней ругаюсь, а если слушаю ее указания, то попадаю в дурацкие ситуации. То поверну не там, где надо, то заеду под кирпич. Вот я и решила, что лучше буду как и раньше до работы добираться, тихим ходом и пристроившись за троллейбусом А навигатор можно в бардачке хранить, ведь за ним так удобно прятать денежки
Ну что ты там возишься? взбесилась Наташка, уворачиваясь от снующих перед гипермаркетом машин.
Я сунула сотки в карман стильных брючек и вылезла на стоянку.
Одну тележку возьмем или две? спросила я, на всякий случай подбирая по пути к магазинным дверям две пустые телеги.
Вообще не возьмем! отрезвила меня Наташка. Мы же не за покупками идем, а по делу.
Ну и глупо, не согласилась я. Будем очень подозрительно выделяться на фоне толпы людей, катящих перед собою наполненные продуктами телеги. Давай прихватим хотя бы для конспирации
Мысль отнюдь не была лишена смысла, с этим не стала спорить даже поначалу скептически настроенная подруга. Мы подхватили каждая свою тележку и двинулись к эскалатору.
Далеко от меня не отходи! наставительно говорила Оганезова, с подозрением поглядывая на карман, в который я украдкой сунула две сотки. Откуда она только узнала, через одежду, что ли, видит?
Пастись в магазине под присмотром подруги мне показалось в высшей степени унизительно. Не было никакого размаха для творческого порыва. Стоило мне только протянуть руку по направлению к понравившейся вещичке, Наташка так зыркала на меня, что порыв сам собою пресекался на корню.
Что, мало барахла накупила? ядовито шипела она, глядя, как я вожделенно рассматриваю коврики для туалета. На кой черт тебе сдался коврик?
Я и сама не знала на кой, вот просто нравились они мне, и все.
Двигай давай к хлебному отделу, подталкивала меня тележкой в зад Оганезова, зорко следя за тем, чтобы я ничего не брала с полок.
Вот какое ей дело, сняла я с крючка половник с пестрой ручкой или нет? Что ей, жалко, что ли, если я его немного в тележке покатаю, да и выложу у касс? Но бдительная Наталья пасла меня, как бывалая овчарка неразумную овцу, не давая сделать ни шагу без своего ведома. Так и тащилась за мной всю дорогу, пока я, воровато оглядываясь по сторонам, примеривалась к кофточкам на вешалках, принюхивалась к мыльцу на стеллажах и облизывалась на Шоколадное мороженое в морозильной камере. И вот наконец мы достигли самого дальнего угла магазина. Упершись пустой тележкой в поддон с буханками «Бородинского», Оганезова придирчиво осмотрела огромный ассортимент хлебного отдела и, выбрав самый неказистый батон, положила его в свою телегу. А затем, продолжая корректировать мои действия, погнала меня перед собой в обратный путь, то и дело тихо напоминая, чтобы я присматривалась к кассиршам и не пропустила нужную нам, ту, которая курносая.
Я заметила ее издалека. Румяная кассирша со вздернутым носом сидела, как и в прошлый раз, где-то посередине бесконечного ряда касс. Очередь к ней стояла самая длинная, но мы все равно встали именно в эту кассу, нимало не смущаясь, что у нас на двоих всего лишь один батон хлеба. К нам тут же подкатила девица на роликах и посоветовала переместиться на соседнюю кассу, где народу было почти в два раза меньше. Но мы плевать хотели на ее советы и поэтому смерили выскочку надменным взглядом и не тронулись с места. Где написано, что Алиса Гришечкина и Наталья Оганезова не могут стоять именно в ту кассу, которая им больше нравится?
Девица в недоумении пожала плечами и укатила прочь, то и дело оборачиваясь и кидая недоверчивые взгляды на Наташкину тележку с одиноким батоном на дне.
* * *
Стояли мы долго. Минут сорок, не меньше. Но вот компания перед нами упаковала в пакеты и коробки двадцать бутылок водки на березовых бруньках, банку маринованных огурчиков, два литровых пакета апельсинового сока «Добрый», три блока «Явы», и мы выложили на ленту транспортера свою покупку.
Кассирша удивленно вскинула на Наталью серые глаза и с вызовом уточнила:
Это все?
Это все, многозначительно поигрывая бровями, так, что очки заходили ходуном, ответила подруга.
Кассирша непонимающе посмотрела на Оганезову, взяла в руки хлеб в целлофановой упаковке и только собралась прокатать штрих-код на считывающем устройстве, как Наташка наклонилась к ней и интимно вымолвила:
Не узнаешь вон ту вон девушку?
И показала на меня пальцем. Я расплылась в глупой улыбке, помахала ладошкой и сказала: «Привет!» А Наташка продолжала:
Вчера она была блондинкой и пробивала у тебя кашемировый шарф
Палантин, подала голос я.
Ну да, палантин, согласилась Оганезова.
Заслышав про палантин, кассирша мигом переменилась в лице и пронзительно закричала:
Ничего я не знаю! Что вы ко мне пристали!
Нам можно доверять, прорываясь сквозь высокий голос впавшей в панику работницы магазина, заискивающе говорила Наталья. Мы только хотели узнать, почему ты не сдала Алиску милиции.
Да не знаю я никакой Алиски, билась в истерике девчонка, с ужасом переводя взгляд с меня на Оганезову и обратно.
На крик начали собираться люди. Покупатели толпились вокруг кассы и с интересом наблюдали за происходящим. Курносая кассирша испуганно кудахтала, отмахиваясь от Оганезовой руками, а та настойчиво втолковывала бедняжке, что ей, Оганезовой, можно доверять, а также призывала несчастную к благоразумию и требовала ответа на один-единственный вопрос: почему кассирша не выдала предполагаемую преступницу, то есть меня, милиции, хотя и имела для этого все основания.
Вскоре подошел охранник и неприятным голосом поинтересовался у работницы магазина, все ли у нее в порядке. Та продолжала голосить, уверяя, что никого не знает, не понимает, чего от нее хотят, и требует, чтобы ее оставили в покое. Тогда Наташка расплатилась за покупку, а я за свою, и мы, провожаемые подозрительными взглядами, двинулась на выход.
Ну да, мне все-таки удалось на минутку ускользнуть от мелочной опеки Оганезовой, и я прикупила себе очаровательного кабанчикасладенькое рыльце. Такого, какого у меня еще не было. С резвыми копытцами и задорным хвостиком. Ведь коллекция на то коллекция и есть, чтобы ее постоянно пополнять, разве не так?
Пока я пристраивала свое приобретение у заднего стекла к остальным хрюшкам, подруга ругалась на чем свет стоит.
Мало того, Гришечкина, что ты не могла поговорить по-человечески с этой девчонкой, напомнить ей о себе и дать понять, что тыэто ты, так опять купила какую-то ерунду! У тебя что, очень много денег?
У меня их сейчас вообще нет, пожаловалась я. Но знаешь, как говорят умные люди, когда их спрашивают кредиторы, когда они отдадут долги?
Ну и как же они говорят, твои умные люди? сморкаясь в просторный мужской платок, без особого интереса спросила подруга.
Деньги были, деньги будут, но сейчас денег нет, процитировала я по памяти Сергея Минаева, прочитанного мною по совету литературной рубрики в журнале «Космополитен».
Очень хочется посмотреть, как ты, Алисочка, будешь при помощи этой замечательной фразы отбиваться от кредитных отделов банков, которые скоро откроют на тебя сезон охоты, невесело усмехнулась Наташка, убирая платок в карман и пристраивая буханку хлеба на приборную доску перед собой. Ладно, Гришечкина, отвези меня домой, а то я на нервной почве что-то совсем расклеилась. А ты поезжай в туристическое агентство «Зиг-заг», где трудилась покойная Круглова, и постарайся выяснить все о ее ближайшем окружении. Разузнай там, с чем отец Светланы лежит в Семашко, в какие заведения покойная любила ходить с любовником и чем кормила на ужин мужа. Уяснила основные вопросы? Может, хоть там повезет. Ты помнишь, как я учила тебя держаться с сотрудниками фирмы?
Я кивнула и тронулась с места.
* * *
Идея махнуть на Занзибар родилась в моей голове спонтанно. То есть неожиданно даже для меня, ибо, открывая дверь туристического агентства «Зигзаг», я собиралась всего лишь прикинуться клиенткой, а не приобретать горящую путевку в жаркие страны. Но, выслушав подробный рассказ милейшей девушкименеджера турагентства Олеси, которая только сегодня утром прилетела с этого сказочного острова, я отчетливо поняла, что мне туда надо позарез.
К тому же совершенно случайно выяснилось, что в сформированной группе оказалось свободное местоодна дамочка отказалась ехать, потому что у нее приболел шпиц. Разве могла я упустить такую замечательную возможность побывать в полной загадок и тайн стране, которую помнила еще по стихотворной саге о докторе Айболите?
Когда я пришла, Олеся сидела в офисе одна-одинешенька и что-то читала в Интернете. Девушка обрадовалась мне, как родной, вскипятила чайник, налила кофейку, и, жалуясь, что все покинули ее в связи с подготовкой к похоронам начальницы, начала рассказывать про волшебный остров в Индийском океане.
Про то, что начальница «Зиг-зага» умерла, я уже знала и потому пропустила данные сведения мимо ушей, а вот про красоты Занзибара я слышала впервые. И рассказ поразил меня в самое сердце. Как и нереально прекрасный загар рассказчицы. Слушая про белоснежные песчаные пляжи и морскую воду всех оттенков голубого, я прямо-таки физически ощущала себя бегущей по щиколотку в пушистой пене океанского прибоя, с развевающимися по ветру волосами и блаженной улыбкой на устах. А также видела свою стройную фигуру беззаботно шатающейся по базару, который раньше был крупнейшим рынком рабов в Восточной Африке, а сейчас является туристическим центром с бесконечными сувенирными магазинчиками, кафешками и ресторанами.
На фоне этих видений жизнь без поездки на побережье Индийского океана мне показалась серой и бессмысленной, как использованная оберточная бумага. И поэтому я пошла, сняла с кредитной карточки банка «Аполлон», приберегаемой мною на черный день, все имеющиеся на ней денежки и, вернувшись к повеселевшей Олесе, заплатила полную стоимость горящей путевки. Согласитесь, что в логичности данного поступка мне трудно отказать, ведь рассуждала я следующим образом.
Черный день, на который хранилась «аполлоновская» кредитка, совершенно точно настанет в том случае, если я, как последняя дура, упущу путевку и лишу себя радости поездки. И поэтому я видела прямую выгоду в том, чтобы, не дожидаясь катастрофы, истратить денежки с удовольствием и приятностью. Можно, конечно, сэкономить по мелочи и потом долго лечить последствия депрессии, постигшей меня на почве расстройства от упущенных возможностей, но мне бы не хотелось этого делать.
В моем решении, между прочим, виновата Наташка. Вот зачем Оганезова мне вчера рассказала про коробку конфет «Феррера роша»? Если бы я не испытывала мучительного желания купить конфеты, я была бы в силах противостоять натиску неосуществленных желаний про Занзибар. Но теперь, когда в активе у меня уже имелась коробка конфет, тяжким грузом давящая на подсознание, горящей путевке ничего не стоило присоединиться к ней и перетянуть чашу весов на свою сторону.
И вот, сняв денежки с кредитки, я вернулась в офис турфирмы, отдала всю наличность и свой загранпаспорт милейшей девушке-менеджеру и, в ожидании, когда Олеся выполнит все необходимые формальности, рисовала себе божественные картины. Как я, обмирая от восторга, буду гулять по песчаным пляжам, изредка заглядывая в маленькие магазинчики на берегу, чтобы прикупить себе сувенирчик-другой, и после этого, улыбаясь красавцу бармену, наслаждаться чашечкой кофе с тирамису в прибрежном ресторане, радуясь своей невероятной удачливости.
* * *
Пока я предавалась мечтам о волшебном отдыхе, Олеся заполняла какие-то бумаги и знай себе рассуждала про жизненные несправедливости. Из пространной болтовни девчонки я уже знала, что о гибели директорши ей не известно ровным счетом ничего. Менеджер турфирмы говорила об этом с легкой долей разочарования и даже с некоторой обидой в голосе.
Представляешь, пока я чахла на Занзибаре, нашу кошелку придушили, подпихивая мне заполненный бланк для подписи, посетовала она.
Выслушав сочувственные восклицания, которыми я уместно отреагировала на ее слова, Олеся продолжала:
Вот всегда так. Стоит уехать на недельку, как обязательно случается что-нибудь прикольное. В прошлый раз Генка ногу сломал, а теперь вот Светку грохнули. Интересно, за что ее так?
Может, конкуренты? высказала я вполне логичное предположение.
Да ты что, какие конкуренты? засмеялась девчонка, убирая деньги и загранпаспорт в верхний ящик стола и протягивая взамен какой-то квиток. Мы знаешь какая мелкая фирмочка? Нас и сотрудников-то всего троея, Генка да Светка. Кому наша Круглова перешла дорогуума не приложу.
Я взяла квитанцию, а Олеся встала из-за стола и направилась к чайнику за горячей водой, чтобы заварить мне еще чашечку кофе.
Ну вот, готово дело, весело сказала она, заливая кофейный порошок крутым кипятком. Завтра я сдам паспорта на оформление, а в четверг полетишь на Занзибар.
А может, это Геннадий убил вашу директрису? наобум спросила я, прихлебывая обжигающий напиток, просто для того, чтобы поддержать разговор.
Да ты что, отмахнулась девчонка. Генка Светлане как брат, они в одном детском Доме росли.
Те, которые как братья, обычно и убивают, зловещим голосом проговорила я, невольно подражая Наташкиным интонациям.
Теперь, когда волосы мои стали черны как смоль, я все чаще и чаще ловила себя на мысли, что начинаю все измерять категориями своей мудрой подруги. Сказала, но тут же спохватилась, понимая всю неуместность подобного замечания.
Так она сирота? с фальшивой горечью в голосе торопливо посочувствовала я, припоминая острые локти и отличный хук правой, которым одарила меня при нашей короткой встрече тощая Стервоза.