Я призадумалась.
А если с ним договориться, что я не буду представляться как журналист и, только наладив хороший контакт с Авдеевой, раскрою свои карты? настаивала я.
Ну и упрямая же ты, Бойкова, со смесью досады и уважения посмотрел на меня Кряжимский, ты что же это, вынешь из сумки свой «Никон» и станешь ее фотографировать, задавать ей вопросы? Да она просто вышвырнет тебя, и все!
В глазах Кряжимского опять появилось тревожное выражение.
А если у меня будет в сумке диктофон и я вызову ее на разговор, на доверительную беседу?
Так все равно мы не сможем опубликовать это интервью без ее согласия Оставь эту затею, Оля.
В голосе Кряжимского начала сквозить занудно-отеческая, нетерпимая для меня интонация мудрого, но чересчур осторожного наставника.
Ну, это мы еще посмотрим. Так Валерий не
Нет, насколько мне известно, у него с мадам Авдеевой исключительно деловые отношения. Он очень способный менеджер, хорошо знает маркетинг, умеет налаживать контакты
Что-то не заметила, язвительно сказала я.
Ну-у, воскликнул Кряжимский, вы оба молодые, ершистые, и потом, знаешь, он лукаво сощурил глаза, мне кажется, ты ему понравилась. Просто он не хотел показывать этого. Подростковый комплекс, изрек напоследок просиявший оттого, что нашел такое удачное, такое научное определение, Сергей Иванович.
Тем лучше, не отступала я, я предложу составить ему компанию на эту вечеринку, а за это
Но одного мужского интереса мало, чтобы он решился пойти тебе навстречу, на карту поставлено слишком много, сказал Кряжимский.
Да дайте мне договорить, Сергей Иванович, почти возмущенно воскликнула я, мы предложим ему не оплачивать рекламу В награду, так сказать.
Ну, Бойкова, ты даешь! вытаращил на меня глаза Кряжимский, что это за манипуляция?
Владелица газетыя? с веселым вызовом спросила я.
Ты, настороженно произнес Сергей Иванович.
Значит, сама могу решить этот вопрос, жестким тоном сказала я.
Ну вот, сейчас начнется
Что? спросите вы.
Дело в том, что сознание моей частичной беспомощности и неопытностиэто как бальзам на душу Кряжимского. Все мы грешны, грешен и он. Очень ему нравится, когда я лишний раз даю ему понять, что я без него как без рук, что он незаменим, и не будь его, еженедельник перестал бы существовать. Не то чтобы он жаждал помыкать мной или постоянно стремился поставить под вопрос мою самостоятельность, но очень переживал, когда я как бы напоминала ему о его должности и обязанностях, о его заместительстве. Все это выглядело так, словно он хотел узурпировать мои права, а я с высокой трибуны отстаивала их. Вот это и было для него неприятней всего.
Только на этот раз я не угадала: Кряжимский не стал мне ничего выговаривать, он просто обиделся или сделал вид, что обиделся.
Поступай как знаешь, сказал он и отвернулся.
Я не стала его успокаивать: придет времяразберемся.
Оставив Кряжимского в кабинете, я оделась и вышла на улицу. Приближения праздника по лицам прохожих и по состоянию города не чувствовалось.
Я вспомнила время, когда атмосфера этого праздника начинала ощущаться за несколько дней до его наступления. Конечно, я тогда была совсем маленькой, но точно помню суетливость и деловитость людей, шныряние их по магазинам в поисках необходимых продуктов для праздничного стола, украшенные улицы и дома
Здание, где располагалась администрация «Чайной розы», находилось, как и любое другое уважающее себя заведение, недалеко от центра. Улица Казачья, носившая в застойные времена довольно странное названиеулица Двадцать лет ВЛКСМ, в основном была застроена купеческими домами начала века, которые после реконструкции служили офисами богатым фирмам и компаниям. В одном из таких домовдвухэтажном особняке со стенами толщиной в метрразместилось совместное предприятие «Чайная роза». На входе, перед массивной дубовой дверью, мерз охранник. Поинтересовавшись, к кому я направляюсь, он посмотрел мое служебное удостоверение и объяснил, как найти кабинет Кирсанова.
Внутренняя часть здания, начиная с вестибюля, была отделана по европейским стандартам и выдержана в пастельных тонах. Я поднялась на второй этаж по широкой лестнице, покрытой ковровой дорожкой, повернула налево и остановилась перед дверью с табличкой: «Кирсанов Валерий Владиславович. Коммерческий директор». Стукнув пару раз в дверь, я открыла ее.
Разрешите?
Входите, неуверенно произнес Валерий Владиславович, поднимая голову от стола.
Видимо, не ожидал так скоро опять увидеть меня.
Нацепив на лицо виноватую улыбку, я неторопливо прошла мимо стеклянных стеллажей, уставленных продукцией фирмы, и опустилась в кресло для посетителей. На Кирсанове был отличный коричневый в тонкую полоску костюм, его владелец явно заботился о своем внешнем виде. Впрочем, он являлся, можно сказать, лицом фирмы, так как директриса не жаловала своим вниманием корреспондентов.
Немного придя в себя за время, пока я шла до его стола, Кирсанов достал из пачки «Парламента» сигарету и прикурил ее, откинувшись на спинку кресла.
Чем могу служить? спросил он не слишком любезно.
Я, в свою очередь, достала свой любимый «Винстон» и молча зажала сигарету губами. Дождавшись, когда он наклонится ко мне и поднесет свою позолоченную зажигалку «Зиппо», я посмотрела ему в глаза.
Хочу извиниться перед вами, Валерий Владиславович, произнесла я, выпустив дым. Я была не слишком любезна и, надо сказать, без всяких на то причин. Как вы верно подметили, добавила я, я еще слишком молода. Но, чтобы вы меня правильно поняли, не считаю это оправданием своей резкости.
«Кажется, неплохо, подумала я, закончив свою тираду. Если я все правильно рассчитала, он сейчас должен тоже заняться самобичеванием, а там и до взаимопонимания недалеко».
Ну что вы, его холодные серые глаза несколько оттаяли, как я и ожидала, я тоже немного погорячился.
Чтобы окончательно загладить свою вину, произнесла я, широко улыбнувшись, я предлагаю вам разместить рекламу в «Свидетеле» на ваших условиях. Что вы на это скажете?
Это было бы великолепно, на его губах заиграла улыбка. Только
Вы что, сомневаетесь, в моих словах? шутливо нахмурилась я.
Нет, что вы, воскликнул Кирсанов. Только я должен вам сначала кое-что объяснить. Наша компания выпускает новую линию женской косметикикомплекс кремов по уходу за кожей лица, и мы хотели бы дать не маленькое объявление, а рекламу на целую страницу в течение месяца. Не будет ли для вас это слишком разорительно? Нет, ответила я, не моргнув глазом. Больше того, я готова разместить вашу рекламу бесплатно, и добавила, выпуская тонкую струйку дыма:Если вы окажете мне небольшую услугу.
Буду рад, с готовностью ответил Валерий Владиславович, но в его глазах появилась настороженность.
Ловлю вас на слове, улыбнулась я. Значит, вы выполните мою просьбу?
Если это будет в моих силах.
Хорошо. Я сделала небольшую паузу и стряхнула пепел с сигареты. Я знаю, что вы завтра приглашены к своей начальнице
Да, кивнул Кирсанов, это будет небольшая вечеринка, только я не совсем понимаю
Возьмите меня с собой, выпалила я и уставилась на него невинными глазами.
Это невозможно, с поспешностью ответил он, но я поняла, что попаду на эту чертову вечеринку.
Ни от чего люди не отказываются так быстро, как от категорических решений.
Почему? наивно спросила я с обидой в голосе. Вы идете не один?
Аврора Кондратьевна на дух не переносит журналистов.
Это единственная причина, по которой вы не можете выполнить свое обещание?
Да, Кирсанов кивнул и глубоко затянулся.
Тогда ее легко обойти, с энтузиазмом сказала я.
Вы хотите сказать, что смените профессию? скептически усмехнулся он.
Нет, я покачала головой, есть другой, более простой выход.
И какой же? Он действительно заинтересовался.
Просто вы не скажете Авроре Кондратьевне, что я работаю в газете, выдала я.
Вы не представляете, что будет, когда она узнает, что я ее обманул, он вытаращил на меня глаза. Она уволит меня. Вы что, этого хотите?
Только не нужно утрировать, спокойно произнесла я. Я не собираюсь подставлять вас и брать интервью или делать фотосъемку без согласия Авроры Кондратьевны. Ну, не любит она журналистов, и ладно. Скажите ей, что я работаю, например я задумалась, например, фотографом в модельном агентстве. К фотографам она относится лояльно?
Если они не работают в прессе.
Замечательно. Значит, решено? подвела я итог. Вы берете меня на вечеринку, а я в четырех номерах даю вам полосу для рекламы совершенно бесплатно.
И как я вас представлю? растерянно спросил Кирсанов.
Как свою новую подружку, весело ответила я. Только нам нужно будет немного порепетировать. Мы должны обращаться друг к другу на «ты». Не можете же вы подругу называть Ольгой Юрьевной. Согласны?
Кирсанов кивнул, но в его серых глазах по-прежнему таилось сомнение.
Тогда приступаем прямо сейчас. Идет?
Ну, я не знаю, пожал он плечами и, не скрывая обычного мужского любопытства, посмотрел на меня.
Значит так, Валера, взяла я быка за рога, чтобы ты быстрее адаптировался, так сказать, лучше вжился в роль, я приглашаю тебя в кафе, чтобы пообщаться в неформальной обстановке. Естественно, за мой счет.
Да дело не в деньгах с досадой произнес он и замялся.
Конечно, не в деньгах, сказала я. А кто говорит, что в деньгах? Если не хочешь в кафепойдем в ресторан. У тебя во сколько перерыв? В час? Значит, договорились, я жду тебя Валера, я пристально посмотрела на него, где у нас есть приличный ресторан поблизости?
Может быть, «Конек-горбунок»? несмело предложил Кирсанов.
Отлично, широко улыбнувшись, я поднялась с кресла, «Конек-горбунок»это то, что нужно. В час я тебя жду в ресторане. Постарайся не опаздывать. Хорошо?
Не давая ему времени опомниться, я решительно прошла через кабинет и вышла в коридор. Спускаясь по лестнице, я и так и эдак прикидывала шансы. По-любому выходило, что Кирсанов должен прийти, или я не разбираюсь в людях. А если уж он придет, то это почти стопроцентная гарантия, что я буду завтра на вечеринке у Авдеевой. Буду ли я там снимать или нет и удастся ли мне взять интервью у Авроры Кондратьевнытакими вопросами я пока не задавалась. Каждому овощусвое время, как говорится. Знала я одноу меня есть шанс, и я должна его использовать.
Глава 2
Я неплохо провела время в ресторане, а главноес пользой. Насколько это возможно, ближе познакомилась с Валерием. Не то, чтобы он уж так со мной разоткровенничался, но все же я узнала кое-что о его личной жизни. После развода со своей, как он выразился, первой и последней женой, Валерий жил один и довольствовался короткими, ни к чему не обязывающими романами, впрочем, заводил он их не так уж и часто. Все его время было отдано работе, к которой он проявлял не просто профессиональный интерес и вкус, а прямо-таки страсть. У меня сложилось впечатление, что холодность и замкнутость Валерияэто просто ширма, позволяющая ему накапливать энергию, которую он тратит на работу. Весь его чопорный флегматизм, его неспешные продуманные движения и жесты, граничащая с сонливостью невозмутимость, спокойная манера говорить, полное равнодушие к риторике, легкая усмешка, то и дело появляющаяся на его бледном лице, служат аккумуляции моральных и физических сил, дабы применить их на благо косметической промышленности.
Мы говорили с ним на разные темы, и, кроме всего прочего, речь зашла о женщинах. Я инстинктивно почувствовала, что бессознательно Валерий тянулся к эмансипированным, уверенным в себе, умным, может быть, немного жестким женщинам вроде меня. Слабые, слишком женственные, узко ориентированные на потребительство от богатого друга или семью особы выступали в качестве суррогата. Выбор именно таких женщин диктовался некоторой трусоватостью Валерия, его схематичным представлением о сильной части человечества как об этаких неустанных конквистадорах, призванных покорять женские сердца. Любая ошибка, промах или незадача рассматриваются в рамках этого представления как настоящий провал, провоцируя затяжную депрессию. И вот, чтобы оградить себя от этой пугающей возможности срыва и подавленности, такие «супермужчины» заводят интрижки с тихими, робкими «домохозяйками» и прочими милыми овечками.
Я только слегка коснулась этой темы, говоря, естественно, о таких мужчинах в безобидно-абстрактном третьем лице. Но Валерий, похоже, понял, кого я имею в виду, потому что в его серых глазах появилось знакомое мне враждебное напряжение. Я перевела разговор на более общие темы, потом стала рассказывать о себе, как приехала, училась, как работала фотографом, как жила первые два года в Тарасове и так далее.
Потом я решила прозондировать почву относительно «Чайной розы» и госпожи Авдеевой. Как она начинала, как добилась таких успехов, как вышла на французов, какая она в жизни и на работе. Валерий говорил неохотно, но тем не менее рассказал мне, что Авдеева поначалу была простым «челноком», потом, благодаря своим крепнущим связям в администрации, решила организовать предприятие наподобие «Уральских самоцветов». Ее серьезно волновала проблема сохранения молодости, не прибегая к лифтингу и лазерной шлифовке лица. Дальше Валерий незаметно для себя начал распространяться о продукции «Чайной розы», используя рекламные клише. Тем не менее говорил он с таким подъемом, с таким энтузиазмом и знанием дела, что я прониклась верой в «природное чудо» кремов, выпускаемых «Чайной розой».
Его льдисто-серые глаза загорелись восторгом. Он смотрел на меня с выражением признательностия была внимательной слушательницей. Да, для настоящего предпринимателя его бизнесэто бог, которому он остается верен, общаясь даже за пределами офиса. Я представила, как Валерий читает аналогичную лекцию одной из своих «милых овечек», как убеждает ее покупать продукцию «Чайной розы», ведь только кремы, бальзамы и скрабы этой фирмы могут обеспечить неувядающую молодость лица и тела, только их каждодневное применение заставит его сидеть у ее ног, благоухающих и смягченных специальным кремом от «Чайной розы».
Я все-таки опять попыталась закинуть удочку насчет личных качеств и жизни Авдеевой. В первую минуту Валерий, толком не отошедшей еще от своей любимой темы, бросил на меня непонимающий взгляд, говорящий как бы о кощунственной несвоевременности моего вопроса, потом он вежливо, но решительно попросил меня оставить госпожу Авдееву в покое. Да, она властная, коварная, надменная, взбалмошная, иногда нестерпимо капризная особа, но не наше, как сказал он, дело привлекать ее к моральному суду. Она заслужила право быть такой.
Я ответила, что вообще не злоупотребляю моральными оценками в отношении кого-либо, тем более людей мне не особо знакомых, а уж привлекать к моральному суду «да у меня такого и в мыслях не было!». Это замечание немного успокоило Валерия, он даже поделился со мной информацией о том, что Аврора Кондратьевна берет себе в любовники исключительно молодых людей. Основное требованиесмазливая внешность и сыновняя преданность. Я хотела было пошутить, что ее забота о молодости нашла в лице этих красивых мальчиков своеобразное некремовое и невитаминное выражение, но удержалась. Ирония порой подобна острому лезвию, неизвестно, как прореагирует на нее твой собеседник.
В итоге, обменявшись понимающими улыбками и обещанием встретиться завтра у консерватории в половине шестого, мы расстались. Счастливая, что моя затея с посещением вечеринки на своем первом этапе удалась, остаток дня я посвятила газетным делам, «примирению» с Кряжимским, которого я ввела в курс моего разговора с Валерием.
* * *
Ровно в половине шестого я явилась к главному входу в консерваторию. Снег перестал, но с самого утра начало подмораживать. Тротуары покрылись тонкой белой коркой, с которой при помощи скребков отчаянно боролись бригады дворников, как-то вдруг неожиданно проснувшихся и приступивших к тяжелой трудотерапии. Проспект кишел людьми. Одни возвращались с работы, другие беззаботно фланировали туда-сюда, третьи бегали по магазинам. Кафе под открытым небом давно были закрыты. На Немецкой стало просторно и неуютно. Словно из роскошно некогда обставленной гостиной, где звучал рояль и собирались гости, революционеры вывезли дорогую старинную мебель или пустили ее на растопку камина.