Меня мучила только одна мысль: признаваться ли Авдеевой в том, кто я на самом деле? Вернее, даже не эточем я занимаюсь, она наверняка рано или поздно узнает. Я стояла перед дилеммой: сказать ей, зачем я здесь, рискуя потерять сделанные кадры, или ничего не говорить и опубликовать фотографии в «Свидетеле» без ее разрешения, тем самым подставив Кирсанова. Выбрала же я третий вариант, который осенил меня, пока я ломала голову над предыдущими: во время съемок попытаюсь выяснить у Авдеевой, почему она не общается с прессой, и, может быть, мне удастся все же выпросить у нее эксклюзивное интервью. Это было бы самым лучшим.
С этими мыслями я открыла дверь в гостиную и ничего не увидела. В комнате громко играла музыка, были слышны голоса, но свет был погашен. Падающие из коридора лучи выхватывали только небольшое пространство комнаты, в которое изредка попадали темные силуэты движущихся в танце людей. «Это что-то новенькое», подумала я и стала осторожно пробираться к дивану. На меня несколько раз натыкались, кто-то даже попытался поцеловать, но я увернулась. Наконец музыка стихла, и зажгли бра.
О, пропащая, с веселым возбуждением произнес Кирсанов, заметив меня.
Он нетвердым шагом приблизился ко мне.
Это такая игра, пьяно улыбаясь, сказал он, все сидят по разным углам, потом гасят свет и начинают искать друг друга.
И кто же выигрывает? с усмешкой спросила я.
Кто кого найдет, тот и выигрывает, не совсем правильно выговаривая слова, сказал он, присоединяйся.
Олечка, присоединяйся, услышала я грудной голос Авроры Кондратьевны, стоявшей рядом с Антоном, это очень весело. Давайте сначала выпьем, добавила она и направилась к столу, который был задвинут в дальний угол комнаты.
Мне шампанского, игриво сказала Галя, пытаясь разыскать на столе свой бокал.