А я думал, ты говорить не можешь, без особого интереса протягивает Сол.
Хочешь чего-нибудь к кофе? спрашивает Руби.
Н-нет, спасибо.
Она поджимает губы.
Ты ведь знаешь, что всю ночь с ним сидеть нельзя.
Господи.
Я прочищаю горло.
3-знаете, я х-хотела з Задать вопрос. спросить.
Иногда у меня получается обдурить свое заикание. Я пытаюсь сказать одно слово, но в последнее мгновение меняю его на другое и произношу без запинок. Когда я впервые обнаружила эту способность, то решила, что наконец свободна. Но нет, я все еще в плену: очень выматывает постоянно продумывать разные варианты фраз с одинаковым смыслом. Это нечестно. Но жизнь вообще нечестная штука.
Спрашивай, отвечает Руби.
А Р Я ненадолго зажмуриваюсь. А Рэя тут нет?
Она вздрагивает.
Он умер пару лет назад.
С-сожалею.
Вот блин.
А чего это тебе Рэй понадобился?
А вы д-давно тут р-работаете?
Уже почти тридцать лет. Руби пристально смотрит на меня. А что?
П-пытаюсь кое-кого н-найти.
Чтобы дело шло быстрее, я жестом прошу ее подождать и достаю из рюкзака старый снимокему почти восемь лет, но других фотографий этого человека у меня нет. На снимке мы позируем у трейлера Мэй Бет. Фотографию она сделала летом: растения на клумбах в полном цвету. Я стащила карточку из альбома с нашими с Мэтти фотографиями. Это единственный снимок, на котором есть мы с сестрой, мама и Кит.
У него суровое небритое лицо и морщинки в уголках глазпричем явно не от того, что он часто улыбается. Кажется, он вот-вот выскочит из фотографии и начнет сверлить меня ненавидящим взглядом. На коленях у Кита сидит малышка с растрепанными светлыми волосами. Это Мэтти, ей тут пять лет. Сбоку стоит не попавшая в фокус одиннадцатилетняя девочка с косичкамиэто я. Я помню тот день: было жарко, некомфортно, и меня никак не могли уговорить позировать вместе со всеми. Но когда мама сказала: «Ладно, сфотографируемся без тебя», мне это показалось жутко неправильным, так что я влезла в последний момент, и вместо моего лица получилось размазанное пятно.
Я, как обычно, долго рассматриваю фотографию, а потом указываю на ручку, которая выглядывает из кармана передника Руби. Она дает мне ручку, я переворачиваю фотографию и быстро строчу на обороте:
Вы видели этого человека?
Но я уже знаю ответ, потому что Кит упоминал, что был завсегдатаем в закусочной «У Рэя». Он гладил Мэтти по голове и приговаривал: «Может быть, когда-нибудь и тебя возьму туда на яблочный пирог Ох, детка, ты в жизни не пробовала ничего вкуснее» Если Руби действительно столько лет тут работала, она явно его видела.
Я протягиваю ей снимок, и та осторожно берет его в руки. Я выпрямляюсь и заглядываю ей в глаза в надежде понять, узнает она его или нет. Но ее лицо остается непроницаемым.
А кто интересуется? наконец произносит Руби.
Я чувствую, как в душе появляется крохотная надежда.
Его д-д его дочь.
Она облизывает губы, и я замечаю, что помады на них почти не осталось, только ярко-красный карандашный контур. Затем Руби встречается со мной взглядом и тяжело вздыхает. Интересно, часто ли к ней обращаются девочки, ищущие мужчин, которым нечего им дать?
У нас много посетителей, и запоминаются только те, с которыми явно что-то не так. Она пожимает плечами. Может, он и заходил, но я бы все равно его не узнала.
Ложь я за милю чувствую. Это не супергеройская сила, которая появляется вместе с заиканием. Если ты всю жизнь слушаешь вранье, тебе не стоит труда его распознать.
Руби лжет.
Он г-говорил, ч-что был з-з завсегдатаем. Знал Р-Рэя.
Ну я-то не Рэй. Я его не знаю. Она отдает мне снимок, и внезапно ее голос становится сахарным:Знаешь, папочка бросил нас, когда я была еще младше тебя. Поверь мне, иногда это к лучшему.
Я закусываю губу, потому что иначе не сдержусь и ляпну какую-нибудь гадость. С усилием перевожу взгляд на кофейную лужицу на столе и прячу ладони, чтобы Руби не увидела, что они невольно сжались в кулаки.
Говоришь, он часто тут бывал? спрашивает Руби.
Я киваю.
Дай-ка мне свой номер.
У м-меня нет м-мобильного.
Она вздыхает, задумывается на секунду, а потом вытаскивает из-под стопки салфеток меню с блюдами на вынос и указывает на телефонный номер.
В общем, я буду присматриваться к гостям. Если что, звони, и я скажу, видела я его или нет. Конечно, обещать ничего не могу. Она хмурится. У тебя правда нет мобильного?
Я качаю головой. Руби скрещивает руки на груди. На ее лице написано, что она ждет благодарности, но это только раздражает. Я складываю меню пополам и засовываю его в рюкзак вместе с фотографией. Пытаюсь не замечать разлившийся по телу жар и жуткую досаду от того, что я не получила желаемого. Паршиво проигрывать, но еще паршивее признавать поражение.
В-вы врете, из упрямства говорю я.
Руби долго смотрит на меня, не произнося ни слова, а потом выдает:
Знаешь что, малая? И не думай сюда звонить. Допивай кофе, и чтоб глаза мои тебя не видели.
Она уходит на кухню, а я провожаю ее взглядом.
Молодчина, Сэди. Что теперь делать, тупица ты эдакая?
Что теперь делать?
Я медленно выдыхаю.
Эй, окликают меня. Голос кажется слабым, неуверенным. Я поворачиваюсь и встречаюсь глазами со своей соседкой. Впервые вижу, чтоб кому-то удалось поймать Руби на лжи.
Я быстро справляюсь с блоком и говорю:
Вы з-знаете, п-почему она с-сказала неправду?
Я тут недавно. Но уже знаю, что при желании она бывает той еще стервой.
Девушка опускает взгляд на свои ладони. У нее длинные острые розовые ногти. Я вдруг представляю, как она кого-то ими царапает. Любую мелочь можно использовать в качестве оружия, если у тебя достаточно мозгов.
В общем, есть один парень Иногда он торчит за закусочной, иногдана заправке А если его оттуда прогоняют, он ошивается у мусорных баков на парковке. Его зовут Кэдди Синклер. Высокий такой, худой. Может, расскажет тебе что-нибудь.
Он н-наркодилер? спрашиваю я, но ответ и так ясен, поэтому она молчит.
Я сползаю со стула и бросаю на стол пятерку. Теперь я знаю, что делать дальше.
Спасибо за п-помощь.
Да пока не за что. Он ничего не делает забесплатно, и к нему обращаются, если только совсем прижмет. Так что подумай хорошенько, нужно тебе это или нет.
С-спасибо, повторяю я.
Она тянется к моему недопитому кофе, сжимает кружку в руке и с горечью произносит:
Знаю я кое-что о пропавших отцах.
Ты пришла за фирменным блюдом от Руби?
Этот неприятный голос обволакивает меня, точно слизь. Я иду от островка света в сторону длинных вытянутых теней грузовиков на парковке, пока не оказываюсь лицом к лицу с Кэдди Синклером. Его не было ни в закусочной, ни на заправке, и в итоге я нашла его у мусорных баков. Стоит, прислонившись к контейнеру. В темноте мне даже поначалу кажется, что он внушительных размеров, но потом глаза привыкают, и я вижу, какой он на самом деле жалкий и тощий. У него затуманенный, безжизненный взгляд. На заостренном подбородкенебрежная щетина.
Н-нет.
Он поднимает ко рту длинные пальцы с сигаретой и делает затяжку. При виде малинового кончика сигареты по спине пробегают мурашки: я вспоминаю один случай, связанный с Китом. Не хочу вдаваться в подробности, но после этого у меня на шее остался шрам, и я еще долго боялась огня. А когда мне было четырнадцать, я заставила себя взять пачку спичек и целый вечер жгла одну за другой. Руки дрожали, но я справилась. Всегда забываю, что любой страх можно победить, и стараюсь чаще себе об этом напоминать. По-моему, это лучше, чем вообще ничего не делать.
Кэдди бросает окурок на асфальт и растаптывает его.
Тебе мамуля не говорила, что не стоит поздно вечером разговаривать с опасными дядьками?
К-когда встречу оп-пасного дядьку, б-буду им-меть в виду.
Мэй Бет всегда говорила, что у меня проблемы с инстинктом самосохранения. «Тебе и смерть нипочем, лишь бы последнее слово оставалось за тобой».
Мало мне быть заикойя еще и в каждой бочке затычка.
Кэдди медленно подвигается ближе и бросает на меня мутный взгляд:
То-то-то-точно бу-бу-бу-будешь?
Меня много раз передразнивали, но я все равно хочу задушить Кэдди его собственным поганым языком.
Мне н-н-н начинаю я.
«Успокойся».
Мне хочется ударить себя за эту мысль. Какое там «успокойся». Это слово говорят люди, которым нечего сказать. Будто заикание как-то связано с гребаным внутренним спокойствием. Даже Мэтти никогда не просила меня успокоиться.
Мне н-надо с в-вами поговорить.
Он откашливается и выплевывает мокроту на асфальт. Меня передергивает от отвращения.
Поговорить, значит?
Я х-хочу
Я не спрашивал, чего ты там хочешь.
Я вытаскиваю фотографию и тычу ей в лицо Кэдди. Очевидно, с ним придется вести себя не так, как с Руби. Как там говорится: «Проще просить прощения, чем получать разрешение»?
Правда, просить прощения я тоже не умею.
3-знаете этого ч-человека? Мне н-нужно его н-найти.
Кэдди заливается смехом и проходит мимо, грубо задев меня костлявым плечом. Неуклюже отстраняюсь. Он на удивление уверенно держится для такого хиляка. Пытаюсь запомнить величественное движение его плеч.
Я тебе не телефонная книга.
Я з Я заплачу.
Кэдди замирает, оборачивается и задумчиво облизывается. Он быстрым шагом приближается ко мне и вырывает снимок у меня из рук. Сжимай я его крепче, у меня бы осталась только половина. Сперва мне хочется отобрать у Кэдди фотографию, но я вовремя себя одергиваю. Пора бы запомнить, что импульсивные решения не идут мне на пользу.
Зачем тебе понадобился Даррен Маршалл?
Я изо всех сил пытаюсь сдержать изумление. Даррен Маршалл. Значит, вот какое имя теперь носит Кит. А может, наоборот, это Даррен носил фальшивое имя, когда жил с нами. Лучше бы так и оказалось.
Приятно, когда докапываешься до сути. Давно мне не было так хорошо.
Значит, Даррен Маршалл.
Я его д-дочь.
Он ни разу не упоминал никаких дочерей.
С ч-чего бы ем-ему?
Кэдди прищуривается и разглядывает фотографию на свету. Свободные рукава его кофты сползают вниз, и я вижу следы от уколов. Мэй Бет уверяла, что наркоманияболезнь, и заставляла меня говорить Мэтти то же самое. Но на самом деле это полная чушь. Люди не выбирают, болеть им или нет, а вот наркоманияосознанный выбор. «Прояви же сострадание, хотя бы ради сестры! Нужно ненавидеть грех, но любить грешника». Ага, будто это я виновата в том, что моя матушка стала чертовой наркоманкой. Вот, оказывается, почему я голодала все детство, мне просто сострадания не хватало.
Так и зачем он тебе?
Кэдди точно знает, зачем я здесь.
Неважно.
Скажите пожалуйста! Он усмехается и подходит ближе. Значит, деньги нужны? Когда он ушел, тебе было плевать, а сейчас кушать захотелось? С чего ты решила, что он что-то тебе должен, а? Родил, и достаточно. Он замолкает и начинает разглядывать меня. Честно говоря, малая, ты не очень-то на него похожа.
В ответ я лишь вздергиваю подбородок. Кэдди недоверчиво фыркает и опять переводит взгляд на фотографию.
Ты знаешь, что за химерами гоняешься?
Он не прав. Я не увлечена несбыточной мечтой. У меня есть нечто большее. Я точно знаю, что мужчина на фотографии жив. А если он жив, то его можно найти.
Я отбираю у Кэдди снимок.
Ну и п-пусть.
Я знал Даррена, но давненько его тут не видел. Могу сказать, куда он делся, говорит он, и у меня дыхание перехватывает.
Повторяю, ложь я за милю чувствую.
Кэдди не врет.
Но не забесплатно, добавляет он.
Я же с-сказала, что з-заплачу. С-сколько?
Вообще-то я не про деньги.
Он крепко хватает меня за руку своими паучьими пальцами. Хочется, чтобы с меня слезла кожа, лишь бы не чувствовать жар его тела. Где-то позади нас хлопает дверь. Я оборачиваюсь.
Различаю в темноте большой грузовик. К нему подбегает девочка, такая тонкая и хрупкая, что я невольно вспоминаю Мэтти. Она долго смотрит на пассажирское сиденье. Я чувствую болезненный укол в сердце от того, что не могу ничего сделать, не могу остановить ее. Я наблюдаю, как эта девочка, не-Мэтти, забирается в освещенную кабину и захлопывает за собой дверцу. Свет в машине гаснет, и девочка исчезает во тьме.
Кэдди впивается в мою руку острыми ногтями.
От отпустите.
Он разжимает хватку и кашляет, прикрывая рот локтем.
Это не забесплатно, повторяет Кэдди.
Он склоняет голову набок, окидывает меня беглым взглядом, чуть нежнее берет меня за руку и ведет куда-то в темноту. Он придвигается поближе, расстегивает ремень и шепчет мне на ухо какие-то мерзости. У него отвратительный запах изо рта. Потом я замечаю, как его глаза наливаются кровью.
«Девочки»Сезон 1, Эпизод 1
Уэст Маккрей. Первую половину альбома Мэй Бет занимают снимки одной только Сэди. Она была счастливой розовощекой малюткой с каштановыми волосами и серыми глазами. Девочка совершенно не походила на мать.
Мэй Бет Фостер. Сэди была вылитая Айрин, и Клэр это бесило. Если бы вы видели, как Клэр обходилась с Сэди, вы бы не поняли, зачем она вообще решила родить ребенка. Клэр терпеть не могла нянчить, кормить малышку. И я не преувеличиваю. Она это просто ненавидела. Я очень любила Сэди, но этого было мало, чтобы заменить материнскую нежность.
Уэст Маккрей. А кем был отец Сэди?
Мэй Бет Фостер. Не знаю. Думаю, даже Клэр не знает. Она говорила, что его фамилияХантер. Ее-то она и записала в свидетельство о рождении.
Уэст Маккрей. По словам Мэй Бет, пока на свет не появилась Мэтти, у Сэди было одинокое детство. Из-за наркотической зависимости Клэр не была способна на крепкие чувства и привязанности, поэтому не уделяла Сэди должного внимания.
Кроме того, Сэди была болезненно застенчивым ребенком, поскольку с двух лет стала заикаться. Никто точно не знал почему. Возможно, дело в наследственности. Остальные члены семьи Сэди не заикались, но нет никакой информации о ее родственниках со стороны отца. Мэй Бет нашла аудиозапись, которую сделала, когда Сэди было три. Нам пришлось отыскать кассетный плеер, чтобы послушать ее.
Мэй Бет Фостер (аудиозапись). Не хочешь сказать что-нибудь в микрофон, милая? (Пауза.) Нет? Я потом могу перемотать, и ты услышишь свой голос.
Сэди Хантер (три года) (аудиозапись). Это в-в-волшебство!
Мэй Бет Фостер (аудиозапись). Да, малышка, это волшебство. Говори вот сюда, скажи: «Привет!»
Сэди Хантер (три года) (аудиозапись). Н-но я я х-хочу я я
Мэй Бет Фостер (аудиозапись). Давай сначала запишем.
Сэди Хантер (три года) (аудиозапись). Н-но я х-хочу п-послушать!
Уэст Маккрей. Сэди так и не перестала заикаться. Скорее всего, раннее вмешательство могло бы помочь, но Мэй Бет не удалось убедить Клэр что-либо предпринять. Школа стала для Сэди адом: дети бывают жестокими, когда чего-то не понимают, да и учителя, по мнению Мэй Бет, не отличались особой чуткостью.
Мэй Бет Фостер. Сэди выросла хорошим человеком не благодаря им, а несмотря на них. Все думали, мол, раз заикается, то наверняка идиотка. Что тут скажешь.
Уэст Маккрей. Сорокачетырехлетний Эдвард Колберн не забыл Сэди. Когда она пришла в его класс, он только-только начал преподавать в начальной школе Паркдейла. Как я уже говорил, Паркдейл находится в сорока минутах езды от Колд-Крика, и ребята из близлежащих городов добираются в школу на автобусе. Вот как Эдвард вспоминает первоклассницу Сэди.
Эдвард Колберн. Одноклассники дразнили Сэди из-за заикания, и ей пришлось перевестись Мы как могли пытались ее поддержать, но нужно понимать, что у школы Паркдейла всегда было два бича: слишком мало денег и слишком много учеников. А еще представьте, что у Сэди была безразличная мать, которая не прислушивалась к нашим советам. В общем, все это как-то не похоже на рецепт счастливого детства. И так происходит повсеместно, не только в экономически неблагоприятных районах. Сэди была потерянным, одиноким ребенком без особенных интересов. Она казалась замкнутой и даже я бы сказал, безучастной.
Мэй Бет Фостер. А потом родилась Мэтти.
Уэст Маккрей. В альбоме Мэй Бет есть полароидный снимок, на котором шестилетняя Сэди держит в руках запеленатую Мэтти. Почти невозможно описать, как Сэди смотрит на новорожденную сестру. Это невероятно нежный взгляд.
Уэст Маккрей (обращается к Мэй Бет). Ого. Вы только посмотрите, как она глядит на Мэтти.
Мэй Бет Фостер. Сэди всем сердцем полюбила Мэтти, и эта любовь стала смыслом ее жизни. Сэди все силы положила на заботу о сестре. Она еще в детстве поняла, что Клэр тут не помощница.