Вы здесь печатаете свои работы?
Пользуюсь компьютером в кабинете. В прошлый вторник утром я снес вниз машинку и пачку для Юли.
Она вам помогала в работе? Математик рассмеялся.
Собиралась перепечатать какие-то упражнения, кажется, медитация для выхода в астрал.
Куда?
А, потаканье модной дури.
Ваши отношения непонятны для меня.
Что тут понимать? В одной, так сказать, точке наши вожделения на редкость удачно совпадали. Но плотские страсти имеют досадную особенность приедаться, им стало не хватать остроты, новизны.
Вы обратили внимание на меня, а Юлияна журналиста.
Сейчас я проверю. Математик вошел в гостиную, оглянулся на пороге. И все жекто похитил листки, чтоб подставить меня?
Кто угодно. Открытая веранда.
Как-то уж слишком изощренно. Впрочем, что гадать?..
Она оказалась дома, и он заговорил как можно более убедительно:
Юля, меня обвиняют в убийстве.
В телефонной трубке прозвучал смех.
Иван, тебе не нужны такие выдумки, чтоб иметь предлог позвонить
Какие, к черту, выдумки! Мне нужна твоя помощь.
Ну так я приеду!
Ой, не надо!.. Извини, мне сейчас ни до чего. Когда ты закрутила с Филиппом Петровичем?
Ты что, совсем уже
Давай не будем. Я все знаю.
Пауза.
Вот гаденыш! Да я люблю только тебя!
Только себя.
У нас с ним ничего не было!
Ты меня успокоила. Но что все-таки было?
Он сам прилип ко мне. Моя ли вина, что мужчины
Юля, давай я начну, а ты, если надо, поправишь. Он заметил тебя загорающей в саду из окна кабинета Вышеславского. Вы познакомились.
Понимаешь, у меня кончились сигареты, я пошла на станцию. Он догоняет, ну, поболтали.
Это произошло десятого, в понедельник, так? И он явился во вторник к нам домой.
Это было так неожиданно
Пусть неожиданно. Ты не оставляла его одного у нас на веранде?
При чем здесь
Оставляла?
Ну, я выходила в гостиную.
Понятно. Он так надрался моей же водкой.
Иван, послушай!
Ты послушай. В четверг вечером вы пошли с ним купаться.
После паузы (очевидно, осознав, что терять уже нечего) Юлия заговорила трезво, жестко:
Какого черта ты меня допрашиваешь, если сам во всем виноват?
В чем?
Ты меня любишь только по ночам.
Разве не взаимно?
Иван, женщине необходимо большее.
Знамо дело: любовные игры на речке в лунном свете Ладно, Юленька, считай, что мы квиты. Но сейчас не до того, прошу тебя! Вы вместе пошли купаться?.. Юля, меня серьезно обвиняют в убийстве.
Дурдом какой-то! В четверг мы встретились в рощеслучайно! он шел к академику.
Во сколько?
Ближе к вечеру.
И договорились пойти на речку?
Не то чтобы Я упомянула, что по ночам купаюсь, когда спадает жара. Ну, он подошел.
Во сколько?
В районе десяти.
А не позже?
Черт его знает, у меня не было часов Погоди! Точно раньшемы ушли с пляжа пять минут одиннадцатого.
С кем ушли?
С Сашей. Мы еще были на берегу, он подплыл.
И застиг вас врасплох, понятно. Вы уговорили Сашу соврать, что Саша был с тобой.
Он правда был со мной! А тыс этой кроткой невинной овечкой, которая тебе еще даст жизни!
Юль, оставим склоки. Ты попросила Сашу?
Что, он донес?
Он умер.
После долгого молчаниявскрик:
Как умер?!
Его убили.
Иван! Что происходит?
Его зарезали. Вот почему так важно знать о передвижениях твоего Филиппа в четверг.
Ничего не понимаю!
Имел ли он возможность совершить нападение на Анну в десять часов вечера.
Но какая связь
Это долго объяснять.
Нет и нет, не там ищешь!
Ладно. Давала ли ты кому-нибудь мою писчую бумагу?
Что-что?
Помнишь, во вторник утром ты попросила у меня машинку? Я снес ее на веранду вместе со стопкой финской бумаги.
Ну и что?
А то, что этими листками преступник вытер кровь с рук после убийства Вышеславского.
Бред собачий!
На одном листе, найденном у него в кабинете, обнаружен отпечаток моего большого пальца.
Вот жуть! Я никому не давала, клянусь!
Но все оставила на открытой веранде.
Да послушай! Если тебя и хотели под убийство подвестикто знал, что ты к этой бумаге прикасался?
Никто, кроме тебя.
Яникому любой мог взять с веранды.
Мог взять, но не мог про меня знать.
Молчание. Быстрый вопрос:
Иван, ты действительно не ходил в ту ночь к академику?
Да иди ты!..
О, вспомнила! В четверг у нас в роще этот толстомордый киношник ошивался. Я землянику собирала. Он на меня так посмотрел
Математик перебил с удивлением:
Надо же! Кривошеины у меня просто из головы вылетели. Юля, спасибо за откровенность
Я приеду!
Тебя тут только не хватало.
ГЛАВА 30
Иван Павлович по бетонной дорожке приближался к дому Кривошеиных; великанша стояла за распахнутым настежь окном, наблюдая исподлобья.
Добрый день. Вы знаете про Сашу?
Да, у нас снимали отпечатки пальцев.
К вам можно?
Проходите, не заперто.
Со свету окунувшись в сумрак, он не увидел, а угадал ее на хлипком стульчике посреди комнаты; повинуясь величественному жесту огромной руки, сел напротив.
Антон Павлович на работе?
На рынок пошел.
Софья Юрьевна, можно задать вам интимный вопрос?
Осмельтесь.
Почему у вас нет детей?
Об этом поинтересуйтесь у моего благоверного, бросила она несколько презрительно.
Он не хотел?
Она усмехнулась, математик поправился:
Нет, конечно, в вашей семье решения принимаете вы. Значит, не мог?
Не вторгайтесь в болезненную область.
Вы намекаете, что у Антона Павловича не может быть детей, соответственно, он не мог быть отцом Саши.
Разумеется, не мог.
Это еще надо доказать. Вы рассказывали, как приезжали в семьдесят пятом в Вечеру по грибы
С родителями. Это родительская дача. Я еще не была замужем.
А, так Антон Павлович, когда Полина забеременела, еще не был с ней знаком?
Софья Юрьевна ответила не сразу:
Формально был. Мимолетом на пляже столкнулись. Он два года за мной ухаживал.
Долго вы раздумывали. Значит, в семьдесят пятом Александр Андреевич согласился взять вас к себе на работу?
Согласился. Ученая дама на мгновение отключилась, уйдя в прошлое; крупные мужские черты лица, уже явственно проступающие в сумраке, смягчились было, но тут же злые губы скривились в гримасе. Я давно добивалась, давно мечтала, еще со студенческих времен. Он был для нас солнцем, удивительный ум, сильная волянастоящий мужчина, а не тряпка.
Как, извините, вы выразились: ваш благоверный, подхватил Иван Павлович. Вы любили Вышеславского.
Да! Что теперь скрывать? Он мертв, все мертвы Последняя фраза прозвучала приглушенно, безжизненно.
Он не отвечал вам взаимностью?
Мы объяснилисьвот тогда, при случайной встрече в Вечере. То есть я объяснилась, но Александр любил другую женщину.
И она не польстилась на академика?
Александр Андреевич был еще членкор. Но не в этом дело: счастливый брак, он сказал, ребенок.
Значит, в виде некой компенсации Вышеславский взял вас в свою группу Вдруг одна мысль поразила его. Уж не Рюминых ли он имел в виду? Счастливый брак
Непохоже. Из контекста застольного разговора понятно было, что они едва знакомы.
Возможно, скрывали?
Мне ничего неизвестно, Иван Павлович! отрезала ядерщица. И вообщея сегодня плохо себя чувствую.
Математик поднялся.
Когда позволите к вам заглянуть?
Я позвоню.
В саду стоял Тоша, подняв багровое лицо к небу и тяжело дыша, должно быть, от жары. Завидев Ивана Павловича, он приложил палец к губам и быстро пошел к калитке. Математик с бешено забившимся сердцем устремился за ним. На пустынной улице в тени тополей великан прошептал:
В прошлую пятницу она ходила к академику.
Вы серьезно?..
Тихо! Я вам ничего не говорил. Вечером я поливал цветы и слышал из открытого окна, как она ему звонила.
Во сколько?
В девять. «К десяти, говорит, зайду». А мне соврала, что пойдет пройтись, научные проблемы, мол, замучили. Вернулась в одиннадцать.
Иван Павлович воскликнул также вполголоса:
Вы сейчас подслушали наш разговор?
Не ваше собачье дело!
В горячке математик не оскорбился на эпитет.
Вами выдвинуто очень серьезное обвинениене под влиянием ли минутного гнева?
Я никого не обвиняю, а просто констатирую факты. Тоша ухмыльнулся, перекосив физиономию, точно в нервном тике, и сказал с застарелой злобой:Ее следует встряхнуть хорошенько, пусть побегает!
Пойдемте! предложил Иван Павлович.
Куда?
К вашей супруге. Устроим очную ставку.
Тоша начал быстро оседать и расплываться в кустах, как снежная баба; на лицеборение.
Давайте отложим на завтра!
Завтра меня уже могут арестовать.
Вас? рассеянно уточнил Антон Павлович. А, как-нибудь выкрутитесь, вы человек ловкий. Вдруг опомнился, взглянул изумленно. У вас нашли драгоценности?
Судя по всему, он уже безумно жалел о своем подлом порыве; Иван Павлович сказал:
Ладно, я один справлюсь.
С Софой? уточнил «благоверный» в сомнении.
Неужели он заложил жену, чтобы спасти собственную шкуру? Да разве этот патологический трус способен на убийство? Впрочем, когда выпускаются многолетние подавленные пары
Погуляйте пока в рощице Вы ведь там любите гулять? Юля вас видела в четверг возле нашего дома.
Ну и что? всполошился Тоша.
Иван Павлович круто развернулся и пошел назад. Ученая дама так и сидела, сгорбившись, на стульчике. Он начал прямо с порога:
Софья Юрьевна, прошу прощения, но мне необходимо поделиться с вами новыми данными.
Что такое? Она было встрепенулась, но опять сникла; он склонился над ней, глядя в мерцающие глаза; сказал медленно, властно:
В пятницу вечером вы звонили Вышеславскому и в десять часов приходили к нему.
После паузы она уточнила бесцветным голосом:
Это и есть те новые сведения, о которых вы говорили на поминках?
Сыщик кивнул, решив преждевременно «благоверного» не позорить.
А где Тоша? вдруг спросила она.
Вам лучше знать.
Кажется, от калитки его голос Софья Юрьевна не договорила, явно собирая силы для борьбы, вот встала во весь свой матерый рост, зашагала по комнате. Да, я заходила к Александру Андреевичу в пятницу.
По порядку! Вы звонили
Он мне сам позвонил утром и пригласил к себе.
Вот как! Встречу с Ненароковым отменил, а вам назначил.
Видите ли Она закурила. Еще накануне, в четверг, я пришла посоветоваться с ним насчет одной научной проблемы, которую я не имею права разглашать. Ночью он нашел решение и позвонил мне. Я извинилась, что очень занята, освобожусь поздно.
И он ответил: «Буду ждать звонка»?
Вечером я перезвонила, что приду к десяти. Он согласился. В кабинете за столом сидел труп.
Пожалуйста, поподробнее!
Дом был освещен, бесновалась музыка, дверь оказалась слегка приоткрытой.
Вас это не удивило?
Он предупредил о двери, ему трудно было ходить вверх-вниз по лестнице из-за остеохондроза.
Вы и обычно так входили?
Нет, в первый раз.
Странно. Дальше.
Вошла и не поняла вначале, он же сидел спиной.
Да ведь кровь кругом!
Не поняла сослепу, я в очках только работаю, не люблю Свет от настольной лампы скудный. Поздоровалась еще с порога. Молчание. Удивилась и заговорила, подходя: «Александр Андреевич, что случилось? Вам нехорошо?» Тутперерезанное горло. Кажется, я еще что-то сказала, не помню. Вот и все.
Как это «все»?
Ничего не помню, только горло в крови.
Вы упали в обморок?
Н-нет не знаю. Я слегка опомнилась в роще.
Домой вы вернулись около одиннадцати.
Не помню.
Невероятно! Как же вы не позвали на помощь?
Я была в шоке.
И все скрыли потом!
Испугалась.
Что подумают на вас?
У меня нет мотива. Абсолютно нет мотива.
Допустим. Так чего испугались?
Я, Иван Павлович, рационалист по натуре, так же, как и вы
Я от этой истории, кажется, уже тронулся.
В сторону мистицизма? Я тоже, даже иногда верится, что дьявол существует.
Ваши речи туманны, заметил Иван Павлович с беспокойством.
Сошла с ума после третьего убийства! Или тронулась уже после первого. Или ведет собственную непонятную игру. Женщины с характером неистовым, деспотическим так испугалась «дьявола», что не позвала на помощь, а потом врала и скрывала! Кто же этот «дьявол»? Раз. И два: если она говорит правду, вполне вероятно, что ребята слышали ее почти мужской бас, произносящий слова с разной интонацией на разные, так сказать, голоса. Старик был зарезан раньше, и криминальное кольцо вокруг математика сжимается.
Софья Юрьевна продолжала с маниакальной монотонностью:
У меня нет мотива. У меня не было мотива. Я всегда боготворила его.
Если ваш муж был отцом Саши
Из него такой отец, как Он вам про меня донес?
Он.
Меня это не волнует.
А что вас
Кто меня подставилвот в чем вопрос, вот в чем весь ужас.
Кто-нибудь знал заранее о вашем визите?
Никто, я уверенана работе мы привыкли к конфиденциальности.
Ваш супруг знал.
Она отмахнулась со злостью.
Софья Юрьевна, а если случилось роковое совпадение: убийца проник в кабинет перед вашим приходом и успел скрыться?
В такого рода случайности я не верю. Ему перерезали горло, как и дочери, как и внукуразве случайно?
Оба вздрогнули: в комнату вошелили, скорее, вползсогбенный муж и опустился перед женой на колени.
Софа, прости!
Убирайся.
Я виноват перед тобою, но не смей обзывать меня слабаком! Не доводи до крайности! Ты лечилась от облучения, ты! Как и академик твой! У вас не могло быть детей, а не у меня
Отвяжись, худая жизнь.
Господи! возопил «благоверный». Где ж справедливость? Ты только что призналась, что всю жизнь любила этого старца
Кончай припадок.
Я полюбил тебя с первого взгляда, а ты согласилась стать моей женой, потому что он отверг тебя?.. Понимаете, великан развернулся на коленях к Ивану Павловичу, она просто сказала мне, что сам Вышеславский предложил ей место в группе. Она скрыла, что объяснялась тут в Вечере Двадцать один год псу под хвост!
Псу под хвост! мстительно повторила ядерщица и, не удержавшись, слегка пнула мощной ногой в крутой зад «благоверного».
Он вскочил, но не ушел, а уселся в уголок на стул, глядя исподлобья.
«Двадцать один год псу под хвост!»продолжало звенеть в ушах математика, он хотел переспросить, уточнить, но молча глядел на беснующихся супругов; перевел взгляд за окно, где зеленым золотом пылало лето. «Все время жара, будут ли грибы осенние опята»вкралась неуместная мысль, и даже сердце заныло от видения увядающего леса, где пряный лист пахнет вином и шуршит, сухой, витают паутинки и в тени орешника возникнет вдруг пень, облепленный опятами Иван Павлович очнулся. Идея безумная, дерзкая, требуется проверка, глубокая и тщательная. Его холодноватый голос ворвался в распаленную перепалку:
Вы приходили до похорон прощаться с покойницей?
Я ходил! Там еще поклонник был и скорбящий отец.
А, Ненароков рассказывал: растерзанный, в халате
Ничего подобного! Как всегда, сдержан, подтянут, даже элегантен в траурной тройке.
Вот как? Математик перевел взгляд на ученую даму.
Я не ходила, не люблю покойников.
Однако на похоронах
Да, через силу, но исполнила свой долг.
Софья Юрьевна, а сколько все-таки времени вы отсутствовали на веранде, когда была убита Полина?
«Благоверные» молниеносно переглянулись и уставились на математика.
Ну, помните, вы пошли за ведром на кухню.
Я все помню, отвечала она хладнокровно в тон, но в глазах возник откровенный ужас. Минуты две-три, не больше.
Точно?
Минуты, точно! выкрикнул киношник. Э, куда это вы?
Под изумленными взглядами Иван Павлович покинул дом Кривошеиных.