Ну например, ты знал, что у Мао Цзедуна во время гражданской войны в Китае, от третьей жены, было потеряно двое детей? В вечных походах коммунистической Красной армии, он не мог заботиться о них и возить с собой, поэтому отдал на воспитание крестьянам. Когда война закончилась его победой, спустя почти пятнадцать лет, их следов было не отыскать. Отец часто говорил, что одним из этих потерянных ребятишек и был дедушка. Представляешь себе? Прямой наследник самого Мао!
Занятная история, хмыкнул Сандо, проникаясь замахом и авантюризмом Дзи-си. А доказательства или хоть что-то в пользу этой легенды имеется?
Младший брат МаоЦзэмин, работал проректором в Синьцзянском университете в сорок втором году, кажется. Говорят, он с собой мог привезти своих племянников, и вовсе они не были потеряны. Одним словом, кто хочет верить, тот находит возможности и подтверждения.
А ты? Хочешь быть правнучкой Великого Кормчего?
Плюс к тому, что уже дочь Великого Китайца? звонко захохотала Николь, лучась несерьёзностью и неподдельным кокетством. Сандо на долю мгновения стало совестно выпытывать из неё все имеющиеся сведения под видом праздного любопытства. Когда рассеивался дурман подозрительности, внушающий, что Николь коварная шпионка, виднелся ребёнок, девчонка, мелкая и взбалмошная, хрупкая и вздорная, которую ничего не стоило перебросить через колено и отшлёпать. Но больше хотелось обнять и приласкать, заверяя, что от вредного и недостойного мира у неё теперь есть двуногое и беспощадное, неподкупное ограждение. У меня даже родинка почти в том же месте, что у Мао. У единственной из всех нас, братьев и сестёр, продолжала веселиться Николь, тыча теперь на свой подбородок. Я бы предпочла императорскую кровь в своих жилах, она древнее, и аристократичнее.
Если надумаешь выступить донором, никому разницы не будет, какой титул имелся или не имелся у твоих предков. Лишь бы по группе подходила.
Вот взял и обесценил всё прекрасное!
Неправда, придавил её к постели сильнее Сандо, опять принявшись целовать лоб, веки и щёки, указанную крошечную родинку, которую заметил с первого взгляда. Бродя губами вокруг губ и заигрывая, вольный брат дёрнул головой от попытавшейся укусить его раздразнённой девушки, клацнувшей зубами в воздухе, за что получила, наконец, поцелуй с лёгким укусом. Со стороны, вероятно, они на самом деле походили на зверей, пусть даже Сандо и собрался отучить Николь от животных привычек. Но сталкиваясь наедине, они дичали, цапаясь, кусаясь и рыча. Ты прекрасная, и очень ценная. Сама по себе, без папы, дедов, далёких предков, братьев и мужиков вокруг.
Так не говорят, когда ничего не испытывают. Николь схватила его ладонями за лицо, остановив перед собой и уставившись ему в глаза, настойчиво и рьяно. Сандо, почему ты со мной так нежен? Это жалость? Ты же наёмник, у тебя не может быть жалости. Тогда почему все твои речи полны тепла и доброты по отношению ко мне? Ты не можешь не любить меня! Признай!
Но и любить не могу, честно и прямо, так и глядя в глаза, сказал мужчина. Я не вижу причин, почему бы не подарить тебе удовольствие и радость? Я научу тебя быть женщиной и любить мужчин, тебе это пригодится.
Мне без тебя других мужчин не надо, предупредила Николь, обвив его шею и прижавшись к нему порывом боящейся обронить хрупкую драгоценность. Поскольку Сандо попытался встать, но на нём повис груз, он лишь сел в постели, и девушка оказалась сверху, сидящая на нём всё с теми же сцепленными на его пояснице ногами. Уткнувшись в его плечо, зарывшись в своих и его волосах, Николь опутала руками его шею плотнее и туже. Не уходи ещё немного.
Сколько?
Немного, повторила без конкретики девушка.
Обезьянка, я хочу есть.
Меня съешь, чувствуя под собой восставшую твердь, отболталась Николь, не собираясь слезать с мужчины. Ей было ужасно приятно сидеть на его возбуждении и осознавать, что она желанна.
Не могу, мне не с кем тогда будет заниматься сексом.
Ты и так им со мной не занимаешься.
Всему своё время. Сандо ощутил, как сжимаются и каменеют все конечности Николь. С тобой всё в порядке?
Нет, всё гораздо хуже, чем я думала.
В смысле? Собрав в ладонь светлые пряди, наёмник приподнял их, оголив шею, и поцеловал в неё. Под приглушенным тюлем солнцем, в прохладной из-за этого спальне, спасённой от жары, в скомканной постели, обвившей их тела сбитым гнездом бордового одеяла, Сандо и сам не думал, что есть хочет сильнее, чем сидеть вот так, ощущая, как тонкая материя мешает ворваться в худенькую девушку, сидящую на нём. Ему всё сильнее нравилось её щупать, трогать, гладить, целовать, вертеть, называть в мыслях своей и претендовать на её невинность. И куда только делось отторжение к тощей заднице и плоской груди? Ему решительно плевать на размеры, это даже как-то укрепляет в нём решимость. Словно скала рядом с камушком, он мог сделать с ней всё, что угодно, хоть поднять одной рукой. Пусть он и не был очень высокого роста, но мощи хватало. Его тренированные бёдра тоже были узкими, по-мужски, но по сравнению с Николь Сандо смотрелся широким. И всё-таки, уплывая от удовольствия под лёгким тельцем, приникнувшим к нему в поиске любви, он ждал ответа.
Ты возбуждал меня и притягивал. Я считала, что нашла того, с кого начну свою интимную жизнь, с кем пересплю ради удовольствия, а теперь Сандо не стал торопить, дав Николь самой набраться смелости для заявления. Теперь я не представляю, как после тебя с кем-то буду? Хотя ещё и с тобой не была. Но мне никогда не было ни с кем так надёжно. А тебе?
Мне без разницы.
Не ври! отстранилась Николь и ударила его по плечу. Ну как же без разницы? Ты со всеми спишь без секса и доводишь их до оргазма, не получая ничего взамен? Сандо сдался, с ухмылкой опустив глаза. От сарказма его щёки втянулись, задерживая внутри рта слова, которых не хотелось произносить. Я вижу, что такого у тебя ещё не было.
Да, не было. Но не думай, что мне тяжело будет расстаться. Я не уверен, что ещё способен привязываться.
Только не пробуй расстаться со мной, чтобы проверить! Николь зацеловала его лицо, запутывая пальцы в чёрных волосах наёмника. Предел сексуального вожделения подкрадывался, и ему пришлось плавно и осторожно снять её с себя, кладя на постель, а самому из неё выбираясь.
Я никуда отсюда не денусь, Дракон оплатил мне охрану его сестры до января.
Значит, полгода у нас точно есть? спросила Николь, но вроде бы не у мужчины, а так, риторически.
А ты сама никуда не уедешь?
Куда мне ехать? Университет я закончила, на работу не устраивалась, в Синьцзян не тянет. Я свободна! Сандо быстро оделся, подкравшись к двери и приготовившись незаметно выскользнуть. Ему нравилось даже этооттачивание сноровки в преодолении препятствий и умении быть невидимым. До чего разгоняет кровь азарт, и вся эта секретность! Впрочем, пожалуй, большой трагедии не будет, если о них узнают, но лучше держать в неведении Эмбер, Эдисона, Энди, и драконов, а то ещё подумают, что нанятый ими воин переметнулся к Дзи-си! Да и вольный брат в отношенияхэто конец репутации, конец авторитету. Его быстро отзовут на Утёс богов, чтобы вправить мозги. Сандо, позвала Николь и он обернулся. Знаешь, чего мне страшно?
Чего?
Что если мы расстанемся, то я просто умру. И это меньшее из зол. Ведь если я в тебе разочаруюсь, и ты тоже, как все, окажешься обычным, тупым и эгоистичным мужиком, тогда жизнь просто обессмыслится. Тогда получится, что настоящих мужчин вообще не бывает. Что мне останется делать? Я тогда тоже умру. Жить без надежды, зная, что любви и чего-нибудь вроде неё, прекрасного, не существуетужасно. Не хочу.
Не говори глупостей, поморщился Сандо и, прислушавшись к звукам коридора, скрылся за дверью.
Николь притянула одеяло к груди, сжимая его в кулаках. С щелчком двери всё померкло. К ней вернулась серая и пустая судьба, без пыла, страсти, желаний, без веры в лучшее. Ей самой не понравилось то остервенение, с которым зациклилась её жизнь на Сандо, но до встречи с ним, до осознания того, насколько он ей нужен, она давно пребывала в какой-то сумеречной тоске. Вялая депрессия и апатия, перемешанная с цинизмом, но не добротным, натуральным, или хотя бы защитным, а таким, который искусственно натягиваешь на неприсущий себе материализм, тоже взятый взаймы у общества, чтобы хоть как-то оправдать белиберду, творящуюся с собой и вокруг. Сандо стал лучом света, неважно, что думал и испытывал он сам То есть, нет, конечно важно, но только по отношению к ней, Николь необходимо было, чтобы он тянулся к ней, любил её, а насколько он хорош в абстрактных понятиях зла и добраей всё равно. Убийца, насильник, вор, палач, маньяккем ещё бывают наёмники? Пусть хоть сто человек вырежет и умоется кровью, только пусть будет с ней, вот таким же чутким и заботливым.
Завалившись на спину, Николь не могла, как мечтала, сучить ножками, хихикать и радоваться, что заполучила возлюбленного. Она никогда не умела быть уверенной, не доверяла ожиданиям и предчувствиям, не ждала того, что само собой всё повторится. Почему в фильмах все влюблённые героини сразу становятся счастливыми и их планы реализуются? Это фантастика. В настоящей жизни каждое свидание с мужчиной, даже близкое к идеальному или идеальное, может быть последним. Почему? Потому что мужчинынепредсказуемые скоты. Да, именно они, а не женщины. Николь ещё не до конца убедилась в том, что Сандо не такой, что он не поступит с ней так же, как другие, которые по-бабски набивают себе цену и откладывают звонок или встречу, которые прячут свои чувства, как девицы, которые заводят сразу несколько романов и путаются в них, а потом болтаются, как говно в проруби, мол, разгадай меня такого всего загадочного, я же похититель сердечек. Тьфу! Николь ещё только предстояло узнать, что собой представляет Сандо, не раскрыть его золотую сущность, но ощутить её в полной мере: весомость и обязательность его слов, исполнимость всех обещаний, неумение и нежелание распыляться на нескольких женщин, постоянство, преданность и много чего ещё. Но знакомиться с чем-то одно, а доверять этомудругое. Младшая дочь Дзи-си видела слишком много плохих примеров, в том числе и собственного отца, который мог и ударить своих женщин, в том числе покойную их с Николасом мать. Это было последний раз давно, очень давно, когда Николасу исполнилось лет семнадцать, а ей, стало быть, около семи. Стоило ему повзрослеть и обучиться мастерству боя, отец уже не рисковал злить сына, поднимая руку на его мать. А вот других любовниц поколачивал, кроме матери Джексона. Николь видела её несколько раз мельком, почти ничего о ней не знала, кроме того, что эта женщина стала, почему-то, последней у непостоянного и всю свою жизнь ветреного Дзи-си, охочего до смены фавориток чуть ли не еженедельно. Кто она, как это сделала? На всякого ли мужчину находятся какие-то женские чары, которые меняют и приручают? Нуждался ли Сандо в том, чтобы его изменили и приручили? Мог ли Сандо когда-нибудь ударить еёНиколь? Он умел злиться, она видела это несколько раз, но он вообще не выходил из себя, не срывался, не кричал. Даже когда она бросалась на него, он только стоял и терпел всё. «Так не бывает, лёжа, думала Николь, кусая губы, просто не бывает. Он не переспит со мной. У нас ничего не получится. Или он окажется очередным козлом. Я не верю в хороший конец этого, я даже не верю в то, что мне было хорошо ещё пять минут назад! Как только он исчезает из моего поля зрения, я хочу лежать и плакать, потому что будто теряю счастье безвозвратно. Сколько по времени он должен провести со мной, какую дозировку Сандо мне принять, чтобы я успокоилась и ощутила уверенность в том, что мы вместе, что он рядом, что он будет возвращаться?». На это ответа не было, и не оставалось ничего, кроме как плыть по течению, а для такой нетерпеливой особы, как Николь, бездействие и ожидание сами по себе являлись пытками.
* * *
Цинхайвысокогорная провинция, равнины в ней находятся на высоте три тысячи метров над уровнем моря, а вокруг ещё выше грудятся горы, чьи заснеженные пики попадаются на глаза, стоит прокатиться в какую-нибудь сторону. На севере горы Наньшань охраняют земли от песков, приносимых ветрами из пустыней, протянувшихся на сотни километров за горным перевалом. Эти ветры называют хуанфынжёлтым ветром, приносящим с собой песчаные бури, но они полегче более редких, но более суровых хэйфынчёрных бурь, застилающих на несколько часов всё, так что и не продохнуть. Из-за своеобразного высокогорного климата с пустынными наносами, с солёными озёрами, в северном Цинхае лесов почти нет. Да и на юге они отсутствуют, как таковые. Что уж там говорить, Китай целикомгосударство мало лесистое, меньше десяти процентов земель занято деревьями, а с севера его, к тому же, плавно пожирает пустыня, от которой, в отличие от старинных левополых, Великая стена не спасала, сокрушаемая постепенно песками и выветриванием сама, и лет пятьдесят назад правительство страны начало возведение другой стеныВеликой зелёной, вдоль всей северной границы с Монголией. Масштабные посадки шириной в сто километров были призваны остановить осушение почв, глобальное потепление и эрозию пород, из которых складывался рельеф, и просто спасти половину Азии от экологической катастрофы. Лес должен был сократить и наносы песка и пыли с севера, от чего так страдало население, особенно по весне, когда начинался сезон бурь. Эти знаменитые не лучшими проявлениями бури, поднимаясь в Южной и Центральной Монголии, разлетались на восток до Пекина, Корейского полуострова, Японии, и иногда даже через океан до побережья Америки. Можно представить силу этих вихрей, если их уносило так далеко. Не ощутив этих свистящих сухих ветров, запыляющих глаза песков, не проникнувшись жизнью, в течение которой лицезреешь только жёлто-оранжевые пустынные дали с редкой порослью, скорее коричневой, чем зелёной, не прожив среди барханов и угрюмых скал, мёртвых, а потому живущих в вечности, невозможно понять характер и нрав цинхайцев, неизменных и постоянных, как их обыденный пейзаж, в котором веками не убывают и не прибывают иные краски. Сам Кукунор вне летнего сезона, когда вокруг него всё тускло и чахло, назывался синим скорее на контрасте с блёклой округой, чем по собственной яркости.
Юг Цинхаяисторически принадлежавшая независимому Тибету территория, называвшаяся прежде Амдо. Но с тех пор, как Китай захватил и насильно включил в себя Тибет, её районы перекроились и повходили в составы других административных единиц: Цинхая, Синьцзяна, Сычуани. Это не сделало Тибетские верховья спокойными, тихими и подчинившимися. Именно желание получить свободу обратно позволяло в горах складываться той ситуации, в которой разрасталась плодородная биосфера для бандитизма, укромных мест для преступников, беглых, и для Утёса богов с его вольным братством в том числе. В общем, соседство у Цинхая везде было животрепещущим: на западе Синьцзян, на юге взрывоопасный Тибет, на севере хребты, ведущие к безлюдной бледно-сухой Алашань, и только на восток дорога к равнинному, речному и цивилизованному Китаю. Управлять таким хозяйством крайне трудно, не пребывая в постоянных войнах и борьбе за сохранение власти, проблемах по устройству благоприятной жизни. Оставалось удивляться, как это получалось у Энди.
Он сидел у окна, читая новостную газету. Дами расположилась напротив, отыскав где-то женский любовный романчик, посчитав, что умной выглядеть при супруге не стоит, и трактаты по философии и мудрые книги лучше отложить до того момента, когда Энди не будет её видеть. При нём выгоднее воплощать женственность и легкомыслие. Глава синеозёрных бросил взгляд на горизонт и, отложив чтение статей со свежими происшествиями Цинхая, заметил:
Хуанфын поднялся. Сегодня лучше посидеть в особняке, чтобы не наглотаться пыли.
Ладно, пожала плечами Дами. Наверное, не пойдём с Фэй даже на террасу, посидим в закрытой чайной. Летом такая погода не часто, я надеюсь?
Нет, ветра заканчиваются по весне, до следующей их будет не много. Энди перевёл глаза на жену, молодую, безмятежную, с забранными вверх волосами в попытке добавить солидности в свой облик. Но всё равно она смотрелась юной девушкой. В Китае их иногда называют «жёлтыми драконами», потому что они налетают и властвуют. А почему Джиён назвался Драконом? Неужели только из-за года рождения?
Для христиан, а я к ним отношусь, дракон всё равно что дьявол или демон. Дами опять пожала плечами. Может, поэтому? Потому что злой и страшный? Энди улыбнулся.
А у нас, в Китае, драконблагородное существо, которое бережёт, спасает и хранит самое важное. Было бы странно, если твой брат, азиат, а не европеец, понимал себя по-христиански, тем более что, насколько я знаю, он далёк от религиозных привязанностей?
Да, он атеист, кивнула Дами, взмахнув ресницами. Она бы и боялась сболтнуть что-нибудь лишнее о брате, если бы знала о нём хоть что-то, чего не знают другие. Все секреты, которыми она владела, когда разведывала для брата что-либо в Корее, устарели или утратили актуальность. Прошло больше полугода с тех пор, как она выполняла последнее задание Джиёна, а что касалось его собственных дел, то это ей и вовсе было неведомо. Тот всегда держал её подальше от себя, поэтому, наверняка, более полной информацией владели те, кто шпионил за ним, кто искал, как к нему подобраться, а не она, его родная сестра.