Кристина как в воду глядела: слишком часто стал ей мозолить глаза «опель» с примятым левым крылом. Надзор? Слежка? Кажется, точно такую же Шеер видел у абверовцев, хотя номер был изменен. Значит, путь к тайнику с рацией перекрыт.
Ганс, машина в порядке?
Так точно, герр гауптман!
До Пятигорска бензина хватит?
Полный бак.
Тогда поехали, надо наведаться в редакцию армейской газеты.
«Надо наведаться» Адольфу Шеерукак военному корреспонденту для налаживания деловых контактов с коллегами, разведчику Калинедля установки связи с подпольщиком по имени «Дед Маклай». Калину предупредили: только при чрезвычайных обстоятельствах позволено ему обращаться к этому человеку, работавшему истопником и дворником, а также мойщиком машин в редакции армейской газеты. Исключительные ли сейчас обстоятельства? Вероятно, да: сведения о том, что немцы собираются обойти Эльхотовы ворота со стороны Нальчика, бесценны.
Слушай внимательно, Ганс. В Пятигорске мы заедем в редакцию газеты. Там я попытаюсь связаться с нашим человеком, он у них работает истопником. Если меня постигнет неудача, действуй по обстановке, добирайся сам до Кисловодска. Запомни пароль и адрес, по которому тебе на случай чего надо будет явиться
На протяжении всего пути Шеер наблюдал интенсивное движение грузовых и танковых колонн. Катили на прицепах пушки, шли колоннами солдаты. Иногда сзади показывался «опель» с примятым крылом. Немецкие патрули несколько раз останавливали, требовали документы, при въезде в город путь перекрывал полосатый шлагбаум. Вообщето, это было даже кстати, потому что здесь Шеер узнал, где размещается редакция, и не пришлось петлять по незнакомому городу. «Опель» с помятым крылом тоже въехал во двор редакции. Из него никто не вышел.
Заметил «опель»? спросил Шеер шофера.
Давно.
Будь внимателен. От машиныни на шаг.
Настырные, даже не скрывают.
Вероятно, считают, что у нас нет глаз на затылке, пошутил гауптман.
Двери в редакционное помещение почти не закрывались, ощущалось приподнятое возбуждение, быстро сновали офицеры. Шеер отыскал кабинет редактора, вошел похозяйски, без стука.
За столом сидел худощавый майор, чисто выбритый, с тонкими чертами лица, на котором выделялись чрезмерно толстые, масленые губы. Одет он был элегантно: френч из дорогого сукна, сшитый явно по заказу. Галстук к белоснежной рубашке был приколот булавкой в виде черного паучка свастики. ТГороче, в прошлом, вероятно, модник, которого неожиданно одели в военную форму. Держа в руках машинописные листки, он небрежно растолковывал маленькому офицеру, которому больше подошел бы толстый халат и мягкие домашние шлепанцы, а не мундир, висевший на нем измятым мешком:
Нет, так, дорогой мой, не пойдет Мы для кого пишем? Для солдат, которые рискуют жизнью, или же для туристов, которые приехали любоваться природой? К тому же не сегодня завтра мы вступим во Владикавказ, а ты лепечешь о какомто сопротивлении русских Какое сопротивление? В Ачикулак уже прибыл корпус «Ф». Слыхивал о нем?.. И неплохо было бы подобрать подобающую цитату
Но русские, сник толстячок, на самом деле прямотаки поражают Их упорство, фанатизм в бою Они не страшатся смерти! Это правда
Если мне будет позволено, подал голос Шеер, я напомню слова Йозефа Геббельса: «Большевистский солдат демонстрирует иногда удивительное равнодушие к смерти, которое было бы слишком большой честью считать храбростью».
Вот это идеальное определение! обрадовался майор и поднял глаза на вновь прибывшего. Вы ко мне, господин гауптман?
К вам, господин майор. Я прибыл из министерства рейхспропаганды, Шеер протянул свой документ.
О, стал серьезным майор и торопливо сказал толстенькому любителю экзотических пейзажей:Идите и сделайте, как приказано! А когда тот, испуганно пятясь, вышел, засиял любезнейшей улыбкой:Господин Шеер, мы давно вас ждем и с радостью напечатаем все, что вы нам предложите. Прошу, раздевайтесь и присаживайтесь, как вам удобнее.
Спасибо, майор. Я действительно хочу предложить вам очерк о солдатах генерала Траугота Герра. Только что я выбрался из пекла, которое зовется Эльхотовыми воротами Есть фотоснимки! В том числе обоих генераловГерра и Хольмана, которые пали в «Долине смерти» как древние герои.
Прекрасно! Личное присутствие придает неповторимый колорит Очерк у вас уже написан?
Да. Шеер протянул листки.
Немедленно дадим в набор. Рассказывайте, как добрались.
Скверно. Дороги ужасны. Погода дикая. Холод собачий
Майор тут же нажал кнопку электрозвонка, и в кабинет немедленно вошел лейтенант.
Извините, гауптман Голубчик! Вот этов набор. И вот еще что: где наш истопник? Этот чертов Маклай! Кажется, у меня сегодня не топили Позаботьтесь немедленно!
Слушаюсь! щелкнул каблуками лейтенант.
Сейчас потеплеет. А пока что, если не возражаете, погреемся коньячком. Согласно местным обычаям гостеприимства
С удовольствием!
Как видите, у меня словно по заказуподнос, бутылка, рюмки и лимоны с сахарной пудрой. За ваши творческие успехи!
Благодарю! Шеер маленьким глотком выпил рюмку. Мои успехи Они начинают меня беспокоить, господин майор.
Почему же?
События подстегивают, не дают времени для основательных размышлений и глубоких научных изысканий. Возьмем корпус «Ф» генерала Гельмута Фельми. Ведь этоИндия! И появление его здесь предсказывает приближение исторических событий. Тех событий, которые перекрашивают карту мира в иные цвета.
Именно так!
Так что корпус «Ф»
Еще не время, он дислоцируется в тылу. Но прямо с марша вынужден был вступить в бой.
В тылу? удивился Шеер.
В общем, история не очень веселая, проговорил франтоватый майор. Дело в том, что большевики умудрились перебросить в наши тылы целый казачий корпусони прошли абсолютно бездорожной и безводной степью. Двигались исключительно по ночам. И вот неожиданным ударом захватили АбдулГазу, МахмутМектеб, Березкин и ринулись на Ачикулак. Надеялись на легкий успех, так как гарнизон города состоял лишь из батальона пехоты, это около четырех сотен солдат, и трех десятков танков. А их встретил вымуштрованный спецкорпус генерала Фельми! Это не городской гарнизон, разнеженный на яйцах и курочках. Казачий корпус покромсали изрядно.
А разве казаки против нас? Я слышал, что они во всем поддерживают внедрение нового порядка.
Ктоказаки? возразил майор. Все это химерные выдумки Розенберга! Сидит в Берлине и забавляется кабинетными теорийками Этих казаков мы теперь используем как тягловый скот, как живой сельхозинвентарь. Уже организованы мастерские, где изготовляются облегченные лемешки для человеческих упряжек. Весной будем пахать землю на знакомых с кнутом казачьих спинах. Как и всегда, фюрер был абсолютно прав, когда говорил, что завоеванные народы имеют значение только с экономической точки зрения. Это рабы, которых укротит только самый строгий режим.
В эту минуту вошел в сопровождении лейтенанта небольшой дедок со всклокоченной неопрятной бородкой. На нем мешковато сидел брезентовый плащ, изпод которого выглядывали резиновые сапоги. В руках он мял шапкуушанку.
Почему не растопил печку? сравнительно неплохо спросил порусски майор.
Какойто незнакомый полковник, господингерр, заставил меня мыть его машину, хмуро объяснил истопиик.
Как это заставил? Ты же на службе!
А простодал оплеуху и пообещал пристрелить как собаку.
Ну дал он тебе по харе, но не пристрелил же. Где ты пропадал?
Пошел мыться и сушиться.
А я должен мерзнуть? Что за дикий народ Да я тебе сейчас
Господин майор, остановил его Шеер, что это за человек?
Приметы подполыцикарадиста совпадали.
Ублюдок, а не человек!
Чего он хочет? Я совсем не понимаю русского языка.
В томто и дело, что он ничего не хочет, а особенноработать. Настоящее двуногое воплощение лени! Да еще с ненасытной утробой
Он в чемто провинился?
Понимаете, какойто полковник заставил это чучело мыть машину, так он пренебрег обязанностями истопника. И вот результатмы сидим с вами как в холодильнике!
Моет машины? подхватил Шеер, Моя тоже да самого верха залита грязью.
Гут, вымоет. Но сначала пусть натопит.
Благодарю. А я тем временем пойду предупредить своего шофера. Мой Ганс может свернуть деду шею, как старому петуху
Лютке расположился в машине погосподскиразвалился и важно читал свежий номер «Панцер форан». «Опель» с особой приметой все стоял. Его мотор тихо работал, шофер курил папиросу, еще две фигуры угадывались на заднем сиденье.
Шеер открыл дверцы и наклонился к Лютке:
Подготовь спидометр Цифры не забыл?
Нет.
Слушай, сейчас из сарая с дровами пойдет дед. Потом он будет мыть нашу машину. Прикажи ему протереть стекло изнутри. Понял? Он снимет показания спидометра.
Слушаюсь, герр гауптман!
Двое в «опеле» продолжали наблюдать за ними.
У Шеера была единственная возможность завязать контакт с истопником, да и то мгновенный, когда тот понесет дрова.
Вот старик вышел из сарая.
Шнеллер, русише швайне! заорал Шеер, входя в помещение следом за истопником, и быстро проговорил в спину:Нужны туфли сорокового размера. Не оглядывайтесь!
Ношу сорок пятый, буркнул тот.
Сейчас будете мыть мою машину. Спидометр Цифры Срочно передадите их в Центр. Кроме того: в районе АчикулакНортек корпус «Ф». И еще: унтерштурмфюрер Майер служит у Хейниша. Вызывает интерес. Изучается Будьте осторожны: во дворе машина абвера. Все Прочь с дороги, свинья!
И вот теперь Адольфа Шеера донимали вопросы: все ли понял «дедушка Маклай», хорошо ли запомнил цифры, пошла ли в эфир радиограмма? За сведения Кристины Бергер немцы заплатили высокую цену. Почему же его информация обесценена? А что это так, сомнений не оставалось. Или, может, не дошла, не услышана? Он еще дважды ездил в Пятигорск, и каждый раз «дедушка Маклай» по приказанию господина редактора старательно мыл его машину. Так почему же?..
Глава шестнадцатая. МАЙОР ШТЮБЕ ПОДОЗРЕВАЕТ
Штурмбанфюрер Хейниш внимал майору Штюбе внешне сдержанно, но изо всех сил, даже суставы пальцев побелели, стиснул в кулаке сразу три заточенных карандаша, словно собирался неожиданным ударом проколоть ими армейского контрразведчика.
После досадного случая с «Эсмеральдой» он ощущал некоторую неприятную зависимость от этого надоевшего своими глупыми подозрениями майора, а невозможность раз и навсегда положить решительный конец дурацким предположениям Штюбе раздражала его до озлобления. Он будто натягивал на свои нервы смирительную рубашку, а ярость прятал под каменной неподвижностью лица.
Чего вы, собственно, хотите от этого полугражданского вояки Шеера? спросил сдержанно, но без какоголибо оттенка любезности в голосе, глазах, на лице.
Штюбе удобно расположился в кресле возле стола и, попыхивая папиросой, уже в который раз отметил, что этот разговор, пожалуй, в десятый раз начинался и прерывался, не давая никаких результатов, ни на йоту не изменив ситуацию, которая майору с самого начала не нравилась и все больше не давала покоя.
Ограничить его передвижениявот и все. Я не понимаю, зачем писаке совать нос в сугубо военные дела, интересоваться дислокацией частей и так далее Уже успел побывать даже в корпусе «Ф»
Это же вытекает из его творческого задания!
Так ли? Через неделюдве мы возьмем Владикавказ и сможем за милую душу подарить ему хотя бы и фотокопию оперативной карты. Я лично могу такой подарок гарантировать. Но сейчас
Но сейчас он накапливает личные впечатления, которых не заменят никакие ваши оперативные карты. К тому же он имеет известный вам допуск! Вы, Штюбе, кроме кипы доносов, чтонибудь писали?
Не возникала необходимость
Ну. хорошо! Тогда почему вы сами не арестуете его как шпиона? ехидно поинтересовался Хейниш.
Штюбе отрезал не моргнув глазом:
Без вашего ведома? Ведь он же сын вашего боевого друга!
Только поэтому? Но повторяю, Штюбе, вот подтверждение полномочий Шеера из Берлина. Самого Бормана! На наш запрос самому Мюллеру, шефу гестапо! Что вы на это скажете?
Что на войне в прифронтовой полосе осторожность еще никому не помешала. Точная оперативная информация
«Точная оперативная информация»! наконец вскипел Хейниш и резко швырнул карандаши на стол. Вот где она у меня, ваша информация! хлопнул себя по толстой шее. А на что нам указывает шеф СД Кальтенбруннер? И требует немедленных действий! Оказывается, рейхсминистру Гиммлеру из абверовских источниковто есть из ваших! стало известно, что поставка военного снаряжения и боеприпасов с Урала на фронт под Сталинград, а значит, и на Кавказ, идет не по железным дорогам, а на подводах и санях и что, мол, каждая упряжка везет по дватри снаряда, после чего их перекладывают на другую. И вот таким, мол, средневековым способом осуществляется снабжение русских фронтов! Чему вы смеетесь, Штюбе? А наши службы теперь имеют приказ распространить по всей прифронтовой полосе русских инфекционные заболевания, чтобы сорвать это так называемое боеснабжение. А вотсмотрите! длинный список разных эпидемических заболеваний, которые диверсанты СД должны немедленно пустить в дело по всему выдуманному абвером пути! Что вы скажете об этом вздоре, Штюбе?
Вы же сами заявляете, что эта глупость исходит из СД.
Боже мой! А кто принес эту дурацкую информацию?
А кто этому вздору дал служебный ход?
Они сверлили друг друга глазамизлобно, враждебно, непримиримо, будто молча вели свой уже невысказанный диалог:
«Ваш тупой, как сапог, Канарис, возомнивший себя асом разведки»
«Ваш жалкий невежда Гиммлер с его школярским представлением о разведке»
Чего вы, в конце концов, хотите? наконец утомленно переспросил Хейниш.
Проверки! ответил Штюбе, Окончательной и недвусмысленной.
Кто ее проведет?
Абвер!
Но при моем контроле, предостерег Хейниш.
Согласен! Уверяю вас, господин штурмбанфюрер, проверка будет последней, и я вас больше не побеспокою.
Разве это возможно с вашим патологическим недоверием, господин майор? не удержался Хейниш, Вы лучше помозгуйте, что мне отвечать обергруппенфюреру Кальтенбруннеру по поводу гужевого мифа. Ведь он будет докладывать самому рейхсминистру!
Шум за окном отвлек их внимание, и почти тут же в кабинет вошел Вилли Майер:
Прибыл Шеер. Примете? Он обязательно попросится к вам.
«Обязательно»! пробормотал Хейниш. Приму в присутствии нашего глубокоуважаемого господина майора из ее величества службы абвер! Он непроизвольно встал и подошел к окну. Шеер о чемто бодро рассказывал в кругу офицеров, и рассказ его, очевидно, был интересным и остроумным, о чем убедительно говорили оживленные и веселые лица сотрудников СД. Ганс Лютке озабоченно хлопотал возле машины, приводя ее в порядок.
Его всегда вот так встречают, словно угадав мысли Хейниша, тихо заметил Майер.
А вы не любите Шеера, Вилли, сказал Штюбе, внимательно глядя на унтерштурмфюрера.
Не имею для этого никаких оснований, господин майор, сухо ответил Майер.
Вы не любите его! с нажимом и убежденно повторил майор, Но почему? И, не ожидая ответа, потому что его все равно не было бы, тоже подошел к окну, А этот Лютке, несмотря на свое заиканье, старательный шофер, проговорил задумчиво. Машину держит в образцовом состоянии.
Языком машины не моют, въедливо сказал Хейниш.
Да, это мне известно Однако известно также, что, когда Шеер приазжает в редакцию, его шофер позволяет мыть машину какомуто деду Маклаю. Только ему одному! И большеникому Интересный факт, не правда ли?
Вы опять за свое, Щтюбе, скривился, как от зубной боли, Хейниш. Мы же с вами обо всем договорились. Что вам еще нужно?
Этот треклятый абверовец обладал удивительной способностью портить ему настроение. Но с утра Хейниш чувствовал себя приподнято, празднично, даже с некоторым торжественным самоуважением, внешне сдерживаемым напускной скромностью, что нисколько не мешало ему внутренне гордиться собственной персоной. Утром пришел приказ, о котором знает лишь унтерштурмфюрер Майер. Но служака Вилли умеет держать язык за крепко сомкнутыми челюстями. Теперь онХейнишуже не просто штурмбанфюрер, а с ощутимой приставкой «обер», и значимость его возросла так же, как удлинилось произношение его нового звания. Однакоэто что! Сегодня же в офицерском казино все разинут рты, когда вдруг увидят его в новеньком элегантном мундире с погонами оберштурмбанфюрера! Портной из заключенных уже шьет мундир в одиночной камере О, да, разинут рты! Придется по этому поводу заливать глотки шнапсом. Что ж, он обеспечил и это, даже больше: два ящика коньяка и дюжина танцовщиц!